— Превентивная психокоррекция для террористов?
— Да. Но он этого не говорил. Это только мое предположение.
— У вас очень интересные предположения, мсье Вальдо, — сказал он и отпил кофе.
Как-то он очень медленно и долго его отпивал. Думаю, одновременно говорил по кольцу.
— Так это вы семь часов его спасали от самого себя, — заключил Дауров.
— Да.
— Понятно. Теперь давайте по порядку и во всех подробностях.
Я пересказал наш с Филиппом разговор, опустив зачем-то его обещание обратной психокорркции и мое обещание спалить их сеть.
— Ясно, — сказал Дауров, — похоже на первую разведку, прощупывание почвы. А об убийстве, что вы знаете?
— Почти ничего. Я, конечно, подумал, что это Филипп, но ни одного доказательства у меня нет. Я потом нашел кострище, там в золе было испорченное кольцо, совершенно мертвое. Сначала я подумал, что это его кольцо, которое он уничтожил после того, как передал информацию своим.
— Угу, минуту, — сказал Дауров и, видимо, опять говорил с кем-то по кольцу.
— Так что вы подумали потом? — продолжил Георгий Петрович.
— А потом я не увидел кольца на руке у Маши. И решил, что кольцо, видимо, ее.
Дауров кивнул и снова принялся за кофе.
— Евгений Львович, на ваш адреналиновые пики его рассказ хорошо ложится? — наконец, спросил он.
— Идеально просто, — сказал Ройтман.
Из чего я сделал вывод, что его адреналиновые пики далеко не идеальны.
— Анри, — жестко сказал Дауров, — конечно лучше поздно, чем никогда. Но вы семь часов протянули! Семь! Я сейчас отдал распоряжения, сделают все возможное, чтобы найти вашего Филиппа, но это надо было делать семь часов назад. Вы семь часов назад могли все честно рассказать Евгению Львовичу. У него допуск, он бы связался со мной семь часов назад, и может быть ваша знакомая была бы жива.
— Зато мой собеседник был бы мертв, — сказал я. — и потом вы бы выбивали их по одному. Вышли — попытались взять — смерть. Еще, потом еще. Не сомневаюсь, вы бы их находили.
— Мы их и сейчас найдем. И выбивать их по одному нам не выгодно совершенно. Потому что пока мы выбиваем их по одному, они таких дел натворят, что нам останется только заявить о своем полном служебном несоответствии. Нам надо всю сеть накрыть. И то, чем вы занимались последние семь часов, имеет совершенно определенное название. И оно таково, что я бы вам посоветовал связаться со своим адвокатом.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
— Пособничество терроризму, — сказал Дауров.
— Георгий Петрович, ну нет тут пособничества терроризму, — вмешался Ройтман. — Вы о чем? Он что им взрывчатку грузил? У вас нет ни одного доказательства, что этот Филипп вообще террорист.
— Заранее оговоренное укрывательство преступника есть пособничество, — заметил Дауров. — А было или нет, мы сейчас увидим во-он за той дверью, — и он кивнул в сторону комнаты с биопрограммером. — А вы звоните адвокату, мсье Вальдо. Я не имею права вас без адвоката под биопрограммером допрашивать.
— Георгий Петрович, ну, зачем? — возмутился Ройтман. — Он же все рассказал. Сам рассказал!
— Вот все или не все мы сейчас и увидим, — сказал Дауров.
Я понял, что сглупил. Затребовав адвоката в Беринг, я бы выиграл еще пару часов.
Глава 3
Жанна Камилла де Вилетт ответила сразу.
— Камилла, добрый вечер, — сказал я. — Ты сейчас очень занята?
— Не особенно, Анри. Что у тебя случилось?
Жанна защищает меня одиннадцать лет. И во многом благодаря ей, я жив. Девять с половиной лет она служила моим связным с внешним миром, регулярно навещая в ПЦ. Так что мы давно на «ты».
— Я в СБК, — сказал я. — Конкретно в кабинете Даурова. Георгий Петрович рядом сидит. И грозится допросить меня под БП. Так что нам нужен адвокат.
— Понятно. Я сейчас приеду. Полчаса.
— Ну, что ж, ждем госпожу де Вилетт, — заключил Дауров.
— Меня как свидетеля будут допрашивать? — спросил я.
— Пока да.
— Ну, у вас просто королевский сервис, Георгий Петрович, — заметил я. — В Чистом мне даже не заикнулись про адвоката.
И я весело рассказал про обшарпанный биопрограммер, мои подозрения относительно украденных денег на новый, желании написать про сие Нагорному и стиль общения местного следователя.
— Эдуард Валентинович, вы сказали? — переспросил Дауров. — Рассохов?
— Да.
— Ну, считайте, что он больше не работает.
— Но он не из СБК.
— Ну и что? Я Александру Анатольевичу докладную напишу… точнее, уже написал. Он человек молодой, во многом неопытный. Так что в его ведомстве, особенно в провинции, местами полный бардак. Но я рад помочь. В конечном итоге одно дело делаем. И он потом так трогательно благодарит за советы, что одно удовольствие их давать. Он вам-то с Реми напомнил про адвоката, когда вас допрашивал в прошлом году?
— Я заранее позвонил Камилле. Она была.
— Ну, это ваша заслуга. А то с ним бывает. Ему самого себя надо увольнять. Вы знаете, что результаты незаконного допроса можно оспорить?
— Что-то такое мне Камилла рассказывала…
— Правильно рассказывала. А допрос с помощью БП является законным только в присутствии адвоката. Даже если это допрос свидетеля. Иначе можно всю информацию смело выбрасывать на помойку. Все равно нельзя воспользоваться. А мы не можем себе позволить подобное расточительство, нам время дорого. Иногда очень дорого. И цена его человеческие жизни. Так и получается королевский сервис.
— Но если бы я потребовал адвоката в Беринге, вы бы потеряли еще два часа, — заметил я.
— Ах, какая упущенная возможность! — понимающе сказал Дауров. — Прошляпили, да?
— Это была моя ошибка. Но иначе вы бы их потеряли.
— Первый допрос надо уметь и так снимать, без применения технических средств. Лучше немного поучиться у господ психологов, чем нарушить законную процедуру. У нас же политические. Убийцы, но с убеждениями. Нарушим хоть запятую — нас журналисты съедят. Так что пусть госпожа де Вилетт смотрит внимательно и сразу говорит, если что-то не так.
— Так что я у вас, как у Христа за пазухой, — резюмировал я.
— Конечно, — сказал Дауров без тени иронии. — Не скажу, что у нас как в лучших отелях Версай-нуво, но ничуть не хуже, чем в ПЦ: душ, кондиционер, внутренняя Сеть. Это на тот случай, если вам придется воспользоваться нашим гостеприимством.
— Не вопрос, — сказал я. — Буду благодарен за приют.
— Только камеры запираются, и гулять на крыше, — заметил Ройтман.
— Какие мелочи! — усмехнулся я. — Мне Роше гравиплан пришлет.
— Не поможет, — сказал Ройтман. — Там решетка над местом прогулки. Под током. И силовое поле на километр вверх.
— Ага! Запомню, — сказал я. — Но вы, право, переоцениваете мои запросы. Какие отели Версай-нуво! Я их видел только снаружи. Я был бедный студент. Потом, правда, были махдийские деньги. Но их казалось как-то неприлично на отели тратить. Мне же их на оружие давали.
Дауров осуждающе покачал головой.
Но я продолжал:
— А первый светский прием в моей жизни был тот, на котором я поругался с Даниным.
— Да, — сказал Дауров, — это многое говорит о человеке. Впервые попасть на светский прием и тут же поругаться с императором.
Последнюю фразу он говорил уже по дороге к двери.
Открыл сам, также как нам с Ройтманом. На этот раз на пороге стояла Камилла.
Легкий белый плащ, белый зонт-трость в руке, строгая прическа, внимательный взгляд больших серых глаз.
Я в который раз подумал, что мой адвокат еще и красивая женщина. К сожалению, всякий раз, когда я начинал думать в этом направлении, либо у нее, либо у меня был кто-то другой. Заключенный, государственный преступник я не мог предложить ей конкурентную альтернативу. Да и у меня были те еще любовницы. Сначала смерть. У нее меня Камилла благополучно отбила. Потом тюрьма, точнее психокоррекция. У этой меня пришлось с переменным успехом отбивать девять с половиной лет.
А потом почти сразу слава человека, спасшего Кратос во время войны. У славы она не стала меня отбивать, а я, сволочь, забыл про нее. И слава оказалась быстротечна, точнее дурная слава победила добрую и отправила меня в ссылку. Что я там мог предложить столичной звезде адвокатуры? Бросить практику и уехать в медвежий угол? И у меня уже разворачивался сетевой роман с дочерью Роше Вегой, которой, впрочем, мне тоже предложить было нечего, кроме интеллектуальных разговоров по кольцу.
Камилла кивнула мне как старому знакомому и поздоровалась с Ройтманом и Дауровым.
— Георгий Петрович, вы позволите переговорить с моим клиентом наедине? — спросила она.
— Конечно, конечно, — сказал Дауров и направился к той самой двери, за которой должен был стоять биопрограммер. — Идите сюда.
За дверью он и был. Совершенно с иголочки, с блестящим овальным излучателем с матовой поверхностью без единой царапины. Странный какой-то БП, я раньше таких не видел.
— Новейшая модель, специально для вас, мсье Вальдо, — прокомментировал Дауров.
Специально для меня, конечно, чушь, но, что новейшая видно. Интересно, что это мне сулит.
Я непринужденно опустился на кресло под биопрограммером, тоже с иголочки, обтянутое новой искусственной кожей. В комнате был еще круглый стул для следователя рядом с креслом и три обычных стула поодаль — все новое и блестящее. То ли ничего не украли, то ли слишком много выделили.
Камилла закрыла дверь и села напротив меня, слава богу, не на следовательский стул.
— Интересное место ты для себя выбрал, Анри, — заметила она.
Я поднял глаза к излучателю биопрограммера.
— Да он выключен, пока. Что ж, привычное для меня место, как дома. Интересное помещение нам предоставил Дауров для переговоров…
— Ну-у, это понятно, — протянула она. — Надо же парализовать волю клиента.
— Он что надеется парализовать мою волю?
— Анри, не будь так самоуверен. Не Дауров — так БП.
Я пожал плечами.
— БП. Правда, зря потратят электроэнергию. Я уже все выложил.
— Угу, — кивнула она, — ну, что ты натворил?
— Почти нечего.
И я ей рассказал о событиях последних восьми часов.
— Ну, никакого пособничества террористам здесь нет, конечно, — сказала она. — Ни один судья тебя не арестует.
— Тогда зачем все это словоблудие? Он что меня запугать хочет? Блоком «Е», да? После девяти лет в блоке «F» — это для меня так, каникулы.
— Анри, после хоть и ограниченной, но свободы, тоже не каникулы. Но он тебя максимум задержит на сутки. Для того, чтобы провести через суд решение об аресте нужен очень молодой и неопытный судья, которого Дауров задавит авторитетом, а ты своим выдающимся бэкграундом. Сейчас таких нет. Спасибо Хазаровскому. Он таких монстров посадил, что для них и Дауров никто и звать его никак. Их отставить может только Народное Собрание.
— Зачем тогда?
— Может быть две причины. Первая: он тебе не верит. И вторая: он тебя вербует. Возможно обе сразу.
— Вербует?
— Анри, ну, конечно. Он же понимает, что тебя в покое не оставят. Будут еще эмиссары. И потому ты им нужен.
— Ловля на живца?
— Видимо, да.
— Не хочу себя чувствовать червяком на крючке.
— Дело твоей совести.
— Камилла, ты меня хорошо помнишь одиннадцать лет назад?
— Да.
— Во мне многое убили?
— Я бы не стала так формулировать. Ты изменился. Был злой и веселый. Теперь веселость иногда вспыхивает, а злость ушла совсем.
— Лучше стало?
— По-другому. Знаешь, тогда можно было поверить, что ты убил триста человек. Теперь нет.
— Тысячу, Камилла, тысячу. Народное Собрание всех подсчитало. Только ведь это был не я, а тот человек, до психокоррекции. Просто я подумал, что если бы кто-то начал уговаривать на сотрудничество с СБК прежнего Анри Вальдо, он бы просто встал и ушел.
— Ты можешь встать и уйти, — сказала Камилла, — но ведь спецслужбы сами по себе не хороши и не плохи. В принципе полезный для общества институт. Кто сказал, что сотрудничество с ними нравственно неприемлемо при любых обстоятельствах? Вопрос в том, чем они реально занимаются.
При Анастасии Павловне они делали полезные вещи, но и много плохого, когда зарывались. При Страдине — СБК превратился в отвязную мафию, не озабоченную ничем, кроме собственных доходов. Конечно, с СБК Страдина иметь дело было нельзя. Но Данин основательно их перетряс. Леонид Аркадьевич перетряс еще раз. Знаешь, Анри, с СБК Даурова иметь дело можно. Если его обязанность ловить террористов — он будет ловить террористов, а не рейдировать чужой бизнес. Он честный человек. Насколько вообще спецслужбист может быть честным.
— Угу! Наврать про пособничество террористам — это в рамках их специфической честности.
— Ну, это скорее моральная оценка, чем юридическая, — заметила Камилла.
— И ты согласна с этой моральной оценкой?
— Ну-у…
— Ладно, не буду тебя провоцировать на ложь клиенту, — вздохнул я. — Согласна, конечно.
Меня вызывали по кольцу.
— Поговорили, мсье Вальдо? — спросил Дауров.
— Камилла, ты мне еще что-то посоветуешь? — спросил я.
— Пока нет.
— Да, Георгий Петрович, — ответил я. — Я готов. Заходите.
К компании Дауров плюс Ройтман прибавился еще один человек: парень лет двадцати пяти. Адъютант что ли?
Я почти не ошибся.
— Это мой помощник Алексей, — представил Дауров. — он мне проассистирует в работе с биопрограммером.
Камилла окинула новичка оценивающим взглядом.
— Какой у вас опыт работы, Алексей?
— Пять лет.
— А с этим прибором?
— Восемь месяцев.
На лице у Камиллы отразилось некоторое недовольство.
— Это максимальный опыт работы с этим прибором во всем СБК, госпожа де Вилетт, — успокоил Дауров. — Новая техника. Лучше Алексея никто не разбирается. Так что к мсье Вальдо у нас совершенно особое отношение.
— Ладно, — сказала Камилла.
— Так все законно, госпожа де Вилетт? — переспросил Дауров.
— Пока да.
— Мсье Вальдо, заверните, пожалуйста, рукав на левой руке, — сказал он.
— Почему на левой? — весело спросил я.
— Потому что на правой у вас плохие вены.
— Откуда вы знаете? — удивился я и начал расстегивать манжету (второй раз за сегодня!).
— Вы мне сами об этом сказали на приеме у Реми Роше полтора года назад.
— Господи! Я и об этом сказал! Да зачем вам биопрограммер, Георгий Петрович?
Дауров не торопясь, опустился на стул, рядом с Камиллой.
— В вашем рассказе есть пробелы, — сказал Дауров. — Их надо заполнить, мсье Вальдо. Надо все рассказать.
Он сделал ударение на слове «все».
— А если я сейчас их заполню, вы отмените процедуру? — я указал глазами на излучатель.
— Анри, я слушаю.
— Отмените?
— Нет. Я должен быть уверен, что их не осталось вообще. Это все слишком серьезно, чтобы мы могли себе позволить чего-то не знать.
— Понятно, — сказал я.
И завернул, наконец, рукав.
— Валяйте!
— Леша, восьмерочку выставите, пожалуйста, — приказал Дауров своему ассистенту.
Наверное, меня залило адреналином, потому что на этот раз возмутился Ройтман.
— Георгий Петрович, ну, зачем?
— Он это честно заработал, — сказал Дауров.
— Мой клиент еще не приговорен ни к какому наказанию… в связи с этим делом, — заметила Камилла.
— Что-то незаконно? — поинтересовался Дауров.
Камилла вздохнула.
— Государственное преступление, — заметил он. — Я могу на десятке допрашивать. Еще раз, все законно, госпожа де Вилетт?
— Формально, да. Но совершенно излишне.
— Не излишне, — возразил Дауров. — В самый раз. Поверьте моему опыту.
— Анри сказал, что вы зря потратите электроэнергию, — заметила Камилла.
— Посмотрим.
Ко мне подсел Алексей, надел перчатки, распаковал иглу, продезинфицировал мне локтевой сгиб.
Игла вошла в вену настолько снайперски точно, что я поверил в пятилетний опыт работы.
— Кофеин у вас есть? — спросила Камилла.