Швартовкой взялись руководить оба боцмана с двух сторон. Первым к нам на борт перескочил командир "Меридиана", капитан-лейтенант Егоров, следом за ним перескочили ещё два военных (это был комиссар "Меридиана" старший политрук Гутин Василий Николаевич и старший механик корабля инженер-капитан лейтенант Дубровин Семён Исидорович).
- Где Гончар? - первый был вопрос Егорова, которого я уже знал в лицо.
- Погиб на боевом посту - сказал стоявший рядом Вяткин.
- Как помощник командира принял командование кораблём, - сообщил ему я, - за время боя погибло 11 членов экипажа, шестеро ранено, из них двое тяжело. Просьба помочь в восстановлении рулевой рубки и если есть запасной машинный телеграф, то будем очень благодарны, у нас после двух боестолкновений вышел из строя как основной так и запасной. А так же пока наши радисты восстанавливают радиопередатчики отправить сообщение по радио в штаб флота, я его сейчас напишу.
- Запасной машинный телеграф есть, - сообщил Дубровин, - сейчас распоряжусь, чтобы его принесли сюда. Этому сообщению больше всего обрадовался Балашов, так как уже выяснил, что собирать из двоих побитых было нечего.
Егоров отправил Гутина за людьми, а сам стал выспрашивать о бое у Вяткина. Я же быстро написал сообщение в штаб флота: В 01.17 имели боестолкновение с тремя немецкими эсминцами, гидрографическое судно "Меридиан" успело укрыться в бухте Восточная Лица, сторожевой корабль "Пассат" принял бой на входе в бухту. Имеем значительные повреждения корабля, прямыми попаданиями уничтожена рулевая рубка, носовое орудие, погибло одиннадцать членов экипажа, ранено шестеро. Погиб командир корабля старший лейтенант Гончар. Командование кораблём принял помощник командира лейтенант Пивоваров. Корабль через несколько часов, после временного ремонта рулевой рубки в состоянии выполнить поставленную ему задачу. Немецкие эсминцы ушли в направлении острова Кильдин. Лейтенант Пивоваров.
Передав сообщение для отсылки Егорову, которое было передано радистам "Меридиана" с помощью одного из экипажа гидрографического судна.
Я же сообщил большие подробности боя с немецкими эсминцами. Огонь первыми открыли мы, эсминцы так же нахватались не безобидных попаданий, всё же у нас калибр 100 мм, к тому же мы имели два орудия хоть и против пятнадцати. Один из эсминцев отвернул сразу же - по всей видимости, попали куда-то хорошо, да и как иначе, у нас оказался частично расчёт одной из башен эсминца "Стремительного" выживший после гибели корабля.
На что Егоров кивнул головой, что он хорошо понимает, что значит орудийный расчёт с нашего эсминца здесь и сейчас.
- Кроме того один из эсминцев чуть не выкинулся на берег из-за потери в управлении, скорее всего было попадание в боевую рубку, - сообщил я, продолжил, - ну а от третьего уже нахватались мы. Хоть и было всего три попадания, но нам хватило.
Я махнул рукой в сторону разрушений, - да и калибр больше нашего, хорошо, что хоть ход дать корабль в состоянии, через некоторое время.
Егоров понимающе поддакнул, ещё бы хоть бой с тремя эсминцами и был скоротечный но всё же это три эсминца.
Глава 9
Ещё в течении четырёх часов два наших экипажа, делали всё возможное чтобы восстановить в первую очередь рулевую рубку "Пассата", задействовав как своего плотника Кочелаева, так и трёх с "Меридиана" (на "Меридиане" действительно было три плотника Бестужев Ф.Е., Иванов К. И., Костров Д.М.).
Пока было время ко мне подошли и пять пассажиров с "Меридиана", командиры - капитан-лейтенантом А.Ф. Волошенко (заместитель начальника ГО СФ), лейтенант Алексеев Алексей Иванович (начальник станции ГМС Иоконьга), старший лейтенант Богданович Изедин Тамерланович (начальник гидрографической части ГО СФ), старший лейтенант Алексеев Виктор Иванович (начальник Иоконьгского участка ГО СФ), техник-интендант 1-го ранга Дуничев Николай Алфеевич (старший инспектор ФО СФ). Всех их интересовал прошедший бой.
Егоров предложил перейти пока в кают-компанию на их "Меридиан", продолжить разговор за кружкой горячего чая.
Что было всеми с благодарностью принято, все переместились на "Меридиан" в кают-компанию, где молодая лет двадцати буфетчица (да действительно на тот момент на корабле был и буфет и буфетчица Мохнаткина Н. Н.) подала всем горячий свежее заваренный чай.
Я подробно рассказал обо всех моментах прошедшего боя (за исключение своего участия в нём как наводчика), а так как в разговоре ещё и зацепились за бой с эсминцами 13 июля, когда мы сопровождали отряд кораблей ЭПРОН (не вовремя напомнил об этом сидящий рядом со мной Вяткин). Пришлось в подробностях рассказать и о нём (конечно же, не упоминая о том, что и там я поработал за наводчика). Горячий чай всем повторили.
Уже когда мы с Вяткиным шли на борт своего корабля, тот спросил, - почему я не говорил о своём участии в этих боях, а точнее умалчивал?
- Видите ли Александр Ильич, - ответил я тому, - и в первом, да и во втором бое погибли настоящие герои. Вот пусть о них и говорят, как о настоящих героях. А я что? Живой и не единой царапины, ещё и наказать могут, если узнают, что стрелял за наводчика, а не командовал расчётами, как командир БЧ-2.
Посмотрел на Вяткина и продолжил, - ну вот выпячусь я, сообщу, что такой хороший. Командование конечно, может это проверить, и что тогда? Отправят служить на какой-нибудь эсминец командиром башни и всё.
Остановившись опять посмотрел на Вяткина, продолжил, - а так может быть благодаря мне спасено для флота три корабля, не считая наш, да и сколько людей хороших, профессионалов, особенно на кораблях ЭПРОН, и тут на "Меридиане". Уж это-то оспаривать не будешь?
- Согласен, - задумчиво сказал Вяткин.
- Будешь докладывать? - уточнил я у своего заместителя, - что бы меня убрали.
- Да нет, - улыбнувшись, ответил тот, - ты то, как раз на своём месте, я только не понял до сих пор, почему тебя не назначили командиром, после 13-го.
- Командованию виднее, - пожав плечами, ответил Вяткину, - а об этих эпизодах, когда я стоял за наводчика, лучше забыть сейчас, иначе меня уберут отсюда. А для меня это назначение нормальное, тем более что с нашей подачи у нас установили орудия 100-мм.
Остановившись оба посмотрели на временную рулевую рубку, Тут к нам с Вяткиным подошли Балашов с Дятловым.
- Машинный телеграф уже установили, - сообщил довольный Балашов, - через полчаса закончим, с переговорными трубами.
- А нам ещё надо час времени, - сообщил Дятлов, - закончим временную рулевую рубку. Плотники так же помогут заделать пробоину в носовой части и привести в порядок хотя бы ещё один кубрик для экипажа.
- Вы Алексей Евгеньевич, не торопитесь, - обратился я к Дятлову, пусть лучше сейчас несколько часов потеряем, но сделаем хоть и временно, но хорошо. Нам такими темпами до Иоканьги ещё несколько дней идти. Сутки, двое там, потом ещё несколько дней назад идти. А об уюте людей лучше сейчас позаботится, пока есть возможность.
Около 06.00 наш сторожевой корабль "Пассат", отойдя от "меридиана", направился на выход из бухты Восточная Лица, вслед за нами через 15 минут выдвинулся и "Меридиан". Встав впереди сопровождающего судна, наш небольшой отряд на скорости 6,5 узлов двинулся вдоль береговой линии в направлении Иоканьги. Со всех маяков и метеостанций были забраны жёны и дети их сотрудников, а на них доставили запасы продовольствия.
Пока мы шли до Иоканьги, мои комендоры почистили оба орудия, боцман Дятлов организовал из своих подчинённых и Кочелаева бригаду, которая занималась восстановлением жилых кубриков для экипажа.
После 14.00 25 июля наш небольшой отряд прибыл в конечную точку Иоканьгскую ВМБ. В порту у пирса встали опять рядом с СКР "Рубин", на палубу последнего уже при нашей швартовки высыпал весь экипаж, опять рассматривая наш повреждённый корабль.
- Это уже традиция, - произнёс я стоящим рядом со мной Вяткину и Зарецкому.
- Какая традиция, - не понял Гена Зарецкий.
- Приходить в этот порт побитыми, - со вздохом произнёс я, - хорошо, что хоть доверенные нам корабли доводим сюда без потерь и целыми.
- А я думал, - сказал, усмехнувшись Вяткин, - что ты имел в виду этого старшего лейтенанта из Управления военного порта и охраны рейда.
Посмотрев куда указал Вяткин, я увидел, что к нашему СКР-22, действительно подходит старший лейтенант Сибирцев.
- Это за мной, - сообщил я стоявшим, - наверное, командир Иоканьгской ВМБ капитан 2 ранга Дианов вызывает. За меня на корабле остаётся Вяткин.
Тут же начал быстро отдавать Вяткину дальнейшие распоряжения, по поводу организации похорон погибших.
За прошедшие сутки у нас умер один тяжелораненый, ещё одного готовили к переноске в санитарное отделение базы, куда идти Веселков уже знал, по предыдущему нашему посещению.
Я же спустился к подходившему к кораблю старшему лейтенанту. Как оказалось, я был прав, меня вызывали для доклада к командиру базы, как впрочем, и Егорова.
Направился вместе с Сибирцевым сначала к уже тоже пришвартовавшемуся "Меридиану", потом уже втроём в штаб базы. На входе часовой пропустил нас вместе с Сибирцевым, куда идти дальше я знал.
Постучав в кабинет, после разрешения вошли, я пропустил вперёд как старшего по званию Егорова.
В кабинете помимо самого Дианова был и батальонный комиссар Гудовский.
Доложили о прибытии, по очереди, я вторым, после того как сели за стол, Дианов предложил доложить сначала капитан-лейтенанту Егорову.
Тот встав начал доклад, с того что ему была поставлена задача в штабе флота по обеспечению продовольствием маяков и метеостанций на побережье между главной базой флота и Иоканьгской ВМБ. Дальше тот доложил конкретно на сколько маяков и метеостанций они заходили. А так же, что с них были забраны члены семей служащих маяков и метеостанций, в количестве 20 человек не считая маленьких детей.
Вторым докладывал я, встав, начал как всегда с занимаемой должности.
Как и в первый раз, тут же последовал вопрос от Гудовского, - где командир корабля?
Ответил как есть на самом деле, - погиб во время боя 24 июля, с тремя немецкими эсминцами.
- То, что немецкие эсминцы были и здесь мы знаем, - тут же сказал Гудовский, - а о каком бое ты говоришь?
Подожди, - прервал его Дианов, - ты уже был временным командиром "Пассата", это же ты привёл 14-го сюда отряд кораблей ЭПРОН?
- Так точно, - доложил я, - 14-го привёл сюда отряд кораблей ЭПРОН. 13-го вели бой с немецкими эсминцами.
- А сейчас 24-го? - уточнил Дианов.
- Так точно, доложил я, - 24 июля в 01.00 получили сообщение от дежурного по флоту об замеченных в полночь эсминцах у вашей базы и о том, что нашим кораблям было предписано укрыться в бухте Восточная лица. В 01.13 успели завести гидрографическое судно "Меридиан" в бухту Восточная Лица, где оно стало уходить вглубь бухты. Наш СКР-22 стал патрулировать чуть в глубине от входа в бухту. В 01.16 были замечены все три немецких эсминца. Скорее всего появление их связано с тем, что нам поступило указание сообщить в штаб флота о получении уведомления. Как только мы дали уведомление о получении, тут же появились и немецкие эсминцы.
В этом месте моего доклада, Дианов, резко поднялся из-за стола и принялся ходить по кабинету. Он, конечно же понял, что такие требования в отношении нас были неприемлемые, мы тем самым выдавали своё расположение. Тем более, что в этом деле, это был не единственный прокол, другой я опишу немного ниже по тексту.
- Продолжайте, - немного успокоившись, сказал Дианов.
Я продолжил доклад, - мы первые заметили немцев, наши сигнальщики определили их как тип 1936. Мы же первыми открыли огонь, в то время был туман, видимость составляла приблизительно 17 кабельтовых. Первый выстрел был почти накрытие, он лёг всего в нескольких метрах от первого эсминца, тот поменял курс, пошёл чуть правее, чтобы задействовать свои кормовые башни. Получил от нас снаряд точно в район второй дымовой трубы, ему этого оказалось достаточно, чтобы он запарил и начал резко принимать правее, выходя из боя, да и из под накрытия, сбивая прицелы своим артиллеристам.