- А я остался приглядывать за Майки.
Из компьютерной комнаты донесся голос Микеланджело, снявшего трубку телефона со стола брата. Слов было разобрать нельзя, но даже этого хватило, чтобы Дон рванулся из кухни в гостиную, а затем в компьютерную комнату. Эйприл последовала за ним.
- Да, да, детка, - говорил Майки, накручивая на палец провод телефона.
Эйприл наблюдала, как на глазах меняется цвет лица Донателло, который застыл у входа в комнату, уставившись на Майки и не в силах ничего сказать. Она испугалась, как бы Умник не упал в обморок от увиденного: он явно знал, с кем Майки сейчас болтал по телефону.
- О! - воскликнул Майки, заметив брата, - а вот и он!
- Дай-ка сюда, - с этими словами позеленевший Дон выхватил у Весельчака трубку и поднес ее к уху.
На другом конце провода послышалось:
- Алло?
- Я к Вашим услугам. - ответил Донателло. Его предчувствие оправдалось: он сразу узнал голос девушки, с которой благодаря выходке Микеланджело он так и не закончил разговор накануне.
- Это Вы? Я… звонок прервался. Кажется, что-то не то было со связью… Я подумала, мы могли бы закончить его лично, … но раз вы не выезжаете на дом…
Голос девушки в трубке дрожал, она явно волновалась.
- Нет… то есть, - Дон старался взять себя в руки, - Я готов сделать исключение.
- Тогда… может быть, встретимся на Таймс-сквер?
Майки в это время увел Эйприл обратно в кухню, оставив брата наедине с телефоном.
- Выпьешь чего-нибудь? - спросил Весельчак, следуя законам вежливости (втайне надеясь предложить подруге напиток собственного приготовления).
Весельчак был почти на полторы головы ниже каждого из своих братьев, на его голове всегда царил беспорядок, а на его щеках играли несколько озорных веснушек; когда он улыбался, то, казалось, превращался в одно маленькое солнышко, а его широко распахнутые голубые глаза светились совсем по-детски. После превращения он старался выбирать себе яркую одежду, по обыкновению облачаясь в оранжевые майки, бежевые шорты или старомодные гавайские рубашки, и при этом выглядел так, словно был рожден в этой одежде.
- Да… чего-нибудь с сахаром. - ответила девушка, подмигнув Весельчаку.
- Тогда я могу предложить тебе новую супер-пупер-Майки-шепучку со вкусом аспи… то есть лимона. - с этими словами Майки вытащил из холодильника высокую бутыль с широким горлышком и до краев наполнил стакан пузырящейся жидкостью. - Вот, попро… - но он не договорил, потому что в кухню вошел Дон, рассеянно глядя перед собой, принял из рук (удивленного) Микеланджело стакан, залпом осушил его, затем поставил стул напротив Эйприл, сел и снова рассеянно уставился в одну точку.
Девушка метнула недоумевающий взгляд в сторону Майки, но тот только развел руками.
Дон взял в руки опустошенный стакан и стал его рассматривать.
- Эй, Донни… - обратилась было к Умнику Эйприл, но Майки шикнул на нее, и девушка разом смолкла.
- В чем дело, брат? - поинтересовался Весельчак, нагнувшись к лицу брата.
Дон поправил очки и проговорил по слогам, обернувшись лицом к брату: “Что. Ты. Ей. Сказал?”
Майки хохотнул и принялся разливать супер-пупер-шипучку по стаканам для себя и Эйприл.
- Ты не ответил. - серьезно заметил Дон, все еще не сводя глаз со спины брата.
Вундеркинд сидел за столом, сгорбившись, он тяжело дышал.
- Я только сказал ей: “Йоу, цыпочка! Ты позвонила в самую лучшую в мире службу технической поддержки…” ну, как ты меня учил. - весело ответил Майки.
Донни хлопнул себя ладонью по лбу: слову “цыпочка” он его не учил.
- “Йоу”? - переспросила Эйприл.
- Да. - улыбнулся Майки. - Йоу! - снова повторил он
- Я тебя предупредил, Весельчак. - серьезно повторил Вундеркинд, снова нервно поправив очки.
У каждого человека есть свои жесты для демонстрации обеспокоенности и волнения: кто-то начинает нервно потирать шею, стараясь ослабить ворот рубашки или узел галстука, кто-то грызет ногти или теребит локон, … а Донни всегда поправлял очки.
- Кто тебе звонил? - попыталась внести ясность Эйприл.
- Девушка. - довольно ответил за брата Майки, как будто девушка позвонила ему.
- Девушка? А ты, оказывается, не только компьютерами увлекаешься. - на губах Эйприл заиграла улыбка: она была приятно удивлена.
- Не слушай его, Эйприл, он несет чушь. - попытался оправдаться Донни, который, кажется, покраснел после ее слов.
- Да ладно, тебе, брат! - Майки хлопнул позеленевшего брата по плечу, затем повернулся к Эйприл, - Это радиоведущая из Англии! - Весельчак голосом выделил последнее слово так, словно девушка была не из Англии, а из Хогвартса.
- И она звонила тебе, Донни? Зачем? - Эйприл понимала, что с каждым ее вопросом красный цвет лица Умника становился все насыщенней, но не могла совладать со своим любопытством.
- У нее сломался компьютер, а я ЧИНЮ КОМПЬЮТЕРЫ, - последнюю фразу Дон произнес с нажимом и обращаясь к развеселому Майки, попивающему супер-пупер-шипучку.
- Не слушай ты этого зануду, Эйприл. Донни не пропускает ни одного ее эфира, он просто Тащится от ее голоса… - подлетел к девушке Майки. - Он ее вообще-то спас, но как она выглядит, не помнит… - это все что успел сказать Весельчак, прежде чем Дон успел зажать ему рот рукой.
Убедившись, что Майки больше ничего не скажет, Умник вернулся за стол и разом осушил еще один стакан с шипучкой.
- Ты, что, добавил сюда аспирин? - сморщившись, проговорил Умник, обратившись к Майки. В первый раз он этого даже не заметил.
- Но ведь вкусно же!
- Да, уж… - хмыкнул Дон, уставившись на дно стакана.
- Ты слушаешь ее передачи уже два года и не знаешь, как она выглядит? - удивленно спросила Эйприл.
- Я же тебе говорил, что он странный. - подмигнул Майки девушке, покрутив указательным пальцем у виска, за спиной брата. - У него много секретов. У Лео вон тоже много секретов. Зато Раф…
- Что? - последовал ежесекундный вопрос.
Майки хотел продолжить, но за него это сделал Дон:
- Он бы тебе понравился, если бы ты узнала его поближе.
- А как бы ты его описал? - спросила Эйприл так, словно брала интервью у маленького ребенка.
- Ммм, - Умник помялся, стараясь подобрать слова, - он в меру вспыльчивый, по-своему заботливый…
- И очень брутальный. - томно добавил Майки, выглянув из-за холодильника в темных очках и шляпе, надвинутой на лицо.
Эйприл засмеялась, а Донателло, спустившись в гостиную, опустился на колени перед нижним ящиком старого комода.
- А он? - Эйприл взглядом указала на Дона.
- Если бы меня спросили, - послышался голос Умника из гостиной, который становился громче по мере его приближения, - то я бы описал себя как мистер “Почини то, почини это”.
Через час…
- Ты снял брекеты, Донни? - заметила Эйприл, когда Донателло проходил мимо нее.
- Да, - улыбнулся ей Умник, обнажив ряд белоснежных и идеально ровных зубов.
Эйприл была в замешательстве.
- Но ведь у тебя… зачем ты… зачем ты их носишь?
- А для успокоения. - Донни ей подмигнул. - Я так привык к ним. А вообще-то, раньше мало кого интересовало, что я их ношу. Майки так вообще заметил это только сейчас.
- Бедный милый Донни. - покачала головой Эйприл, ее черты лица смягчились, а губы растянулись в улыбке.
- И вовсе я не милый.
- Поверь, - она положила руку ему на плечо и приблизилась к нему так, чтобы Весельчак, который в это время читал комиксы в гостиной, ее не услышал, - гораздо милее, чем Майки.
На следующий день…
Донни сидел на фасаде одного из домов на Таймс-сквер и смотрел на толпу через цифровые квадратные очки, надетые поверх очков для зрения. У него перед глазами с самого утра стояла одна картина: “багрово-красное огненное зарево, едкий черный, больно режущий глаза, страшный запах гари и доносящиеся со стороны крики. Дом окружили те, кто успел выбежать наружу, кто-то кричал, далеко плакал ребенок. Вот рухнуло перекрытие между вторым и третьим этажом. Внутри, кажется, были люди…” - Донателло закрыл глаза, стараясь прогнать этих призраков прошлого. Он чувствовал, как сильно билось его сердце всякий раз, когда это вспоминал. Он не помнил лица девушки, которую спас в ту ночь, в его памяти навсегда отпечатался лишь ее голос. С тех пор, случайно узнав ее имя и род ее деятельности, Дон решил для себя, что больше в этой жизни ему никто не нужен. Но, трезво оценивая свое положение, и то, что он сам, со своим панцирем, близорукостью и брэкетами был нужен только братьям и отцу, он даже ни на что не надеялся. И всякий раз, когда мысли о “другой жизни” посещали его голову, отдаваясь острой болью в сердце, он старался гнать их подальше. Поэтому он не хотел знать, как выглядит Эллин: он не хотел делать себе еще хуже.
Сейчас, став человеком, сидя на фасаде одного из домов на Таймс-сквер и отсчитывая минуты до встречи с ней, он думал, что сразу узнает ее, почувствует, что это именно она. Та, без чьего голоса он не представлял своего существования.
В это же время “та, без чьего голоса…” девушка с бледной кожей, длинными густыми молочного цвета волосами и большими серыми глазами, стояла возле здания театра Paramount Pictures среди толпы, временами оглядываясь по сторонам. Она приехала в Нью-Йорк впервые после смерти отца и остановилась в небольшой квартирке сестры, которая поселилась в доме рядом с Бруклинским ботаническим садом: ее младшая сестра слишком любила этот район, чтобы переехать куда-то еще.
“Какая же я глупая, - думала про себя Эллин, вглядываясь в толпу, - как мне могло прийти это в голову? Это все Ники, дрянная девчонка. Это она заставила меня позвонить. Я даже причесалась… И этот… этот голос по телефону… Он всего лишь починил мой компьютер, а я… Вдруг он окажется маньяком-убийцей… или, того хуже, 50-летним пузатым стариком, который носит бороду, как у Билли Гибсона?.. Я лучше пойду. Подобные свидания…” - из потока мыслей ее выдернул голос, раздавшийся у нее за спиной.
Продолжение следует…
========== Часть 8 ==========
“Меня зовут Джоанна Грин, и я любимая тетушка корреспондентки Эйприл О’Нил. Я люблю свою племянницу и регулярно навещаю ее в Нью-Йорке. Эйприл, как и мне в ее годы, не везет с мужчинами: все либо пропадают без вести, либо на следующий день после первого свидания попадают в больницу Ленокс Хила или в Даунтаун. Сегодня моя девочка обещала познакомить нас со своим новым ухажером. Она сказала, что его появлению в ее жизни она обязана человеку по имени Франсуа Ноктерн де Ку-Бертен”
На Бродвее у здания театра Paramount pictures…
Эллин О’Брайан не любила свое имя. Она считала его слишком взрослым, чересчур серьезным и совсем не подходящим для себя, однако, когда у нее появилась возможность его изменить, она не стала этого делать, думая, что о ней, замкнутой и необщительной, после этого забудут быстрее, чем она успеет получить новый паспорт.
Теперь, стоя на Бродвее, с замиранием сердца ожидая встречи, она думала, что это как игра в “русскую рулетку”: либо все, либо ничего.
- Привет. - сказал голос прямо у нее за спиной.
Девушка не спеша обернулась, обнаружив позади себя высокого, широкоплечего и очень хорошего собой темноволосого молодого человека в округлых очках для зрения. На его губах играла легкая улыбка.
- Привет. - нерешительно ответила девушка, не отводя глаз от незнакомца.
- Вы ведь Эллин?
Девушка кивнула в ответ. Ее взгляд скользнул по фигуре незнакомца; его черты лица показались ей знакомыми.
В руках молодой человек держал два рожка ванильного мороженого, заметив это, Эллин улыбнулась, и две маленькие ямочки заиграли на ее порозовевших щеках.
- Я так давно не ела мороженого.
- Я тоже. - ответил молодой человек, свободной рукой поправив очки.
В этот момент он почувствовал, как что-то с силой завибрировало у него в кармане, издав отвратительный рингтон.
“Я когда-нибудь откручу голову этому сорванцу” - подумал Дон, извлекая из кармана телефон.
- Простите, я отвечу?
- Конечно.
Дон отошел в сторону и приложил телефон к уху, прикрыв рот рукой.
- Караул! Донни, мне нужна твоя помощь! - раздался в трубке взволнованный голос Эйприл.
- Что случилось? Где ты?
- Это катастрофа! - нервно отвечала корреспондентка на другом конце провода. - Сегодня вечером из Коннектикута приезжают мои родители.
- Это катастрофа?
- Это хуже ядерного взрыва, Донни, потому что я соврала им, что у меня есть бойфренд, чтобы отвязаться. Моя тетушка, эта старая дева из Пенсильвании, переживает за мою личную жизнь! И ведь я могла бы смириться с очередным походом в Чайнатаун, переваренной китайской лапшой и очередной “счастливой кошкой” за 10 долларов, которая качает своей маленькой бесполезной лапой туда-сюда и якобы приносит удачу, и которую на следующий же день опять забудут у меня в квартире, а потом будут звонить мне на работу с криками:”Где моя кошка?!”. Это повторяется каждый год, я к этому привыкла, но на этот раз они все втроем, мой отец, мать и ее чокнутая сестра, захотели познакомиться с моим новым парнем!
Донни молчал несколько секунд, дав девушке возможность отдышаться.
- Успокойся, Эйприл, это не конец света. Но… на самом деле, мне сейчас не очень удобно говорить. Знаешь, что, выпей стакан воды, отдышись, а потом позвони Лео, объясни ему ситуацию, я уверен, он все правильно рассудит.
На другом конце провода послышались короткие гудки.
В это же время в канализации…
Сквозь шум воды, доносящийся из кухни, слышалось неумелое, но очень звучное пение Микеланджело. Он мыл посуду, напевая:
Друже, ты крутой рубаха-парень,
И тебе по силам под себя весь мир подмять.
Твоя рожа в крови, но тебе плевать!
Твое знамя еще долго будет ветер хлестать…
“Заткнись, Майки!” - послышался из гостиной голос Рафа, но Микеланджело не обращал ни на что внимания. Он давно завел привычку что-нибудь напевать, моя посуду. Он знал, что исполнитель из него был неважный, но это его никогда не останавливало и совершенно не смущало.
Домыв последнюю тарелку, Майки продолжил насвистывать мотив с закрытыми глазами, пританцовывая в такт мелодии:
“Друг мой, ты стал нищим дряхлым дедом,
Молишь бога, чтобы смерть нашла тебя во сне,
Это грязь на лице -
По твоей вине!
Лучше ты заткнись и не указывай мне!”.
Весельчак вошел во вкус, продолжая танцевать, выделывая замысловатые танцевальные па, которым мог бы позавидовать любой уважающий себя танцор-хипхопер. Возможно, это театрализованное представление продлилось бы долго (притом со светомузыкой), если бы не голос мастера Сплинтера, выдернувший Микеланджело из “музыкально-пенной нирваны”:
- Сын мой, Микеланджело, с тобой все хорошо? - участливо поинтересовался мастер, скрестив руки на груди.
Майки обомлел, уставившись на учителя сверху вниз. Он не нашелся, что ответить, испугавшись, что отец слышал последний куплет песни, и просто кивнул.
- Хорошо, сын мой, хорошо. - размеренно говорил мастер, качая головой, - Должно быть, тебе потребовалось много энергии, чтобы вымыть посуду. Что ж, я полагаю, ее хватит и для вечерней тренировки.
Микеланджело грустно опустил голову вниз и послушно покинул кухню.
В это время в гостиной зазвонил телефон.
Преодолев расстояние в несколько больших прыжков, мастер Сплинтер двумя пальцами взял с журнального столика разрывающееся средство связи и стал его разглядывать.
“На какую кнопку тут надо нажимать…” - задумчиво рассуждал сэн-сей, рассматривая мобильный со всех сторон.
В это время Леонардо уже был на полпути к своему телефону, когда учитель Сплинтер сообразил, “на какую кнопку следует нажать”, и поднес телефон к уху. Лео замер на месте, поняв, что бежать бесполезно. Он подошел к учителю и умоляюще уставился ему в затылок.
Мастер редко разговаривал по телефону, но в такие моменты он мало отличался от среднестатистического старичка, которому в руки случайно попадает гаджет.
Лео навис над учителем, его сердцебиение участилось, он испытывал чувство, знакомое любому подростку, когда к телефону подходил кто-нибудь из родителей.