Самому Сумраку довелось побывать в их владениях три раза. В первый раз ему не понравилось — было слишком легко. Настолько, что он усомнился, заслуживают ли вообще уманы внимания как соперники. Ему даже как-то совестно стало их убивать… Во второй раз, когда Сумрак прилетел уже в порядке эксперимента, его наоборот чуть не прикончили. В третий раз он вернулся, чтобы, наконец, разобраться для себя, стоит ли дальше тратить на уманов время. И вот тогда он встретил ее…
Сойэ, по-видимому, оказалась жертвой самцов из чужого племени. Непонятно, зачем они ее держали у себя — решили бы спариваться, так спаривались бы — они круглый год этим занимаются. Но вторую самку, бывшую с ней в паре, они, тем не менее, хладнокровно убили, а она-то всего-навсего попыталась незаметно от них улизнуть. Видно, что-то другое было у них на уме… Самцов этих Сумрак перебил без особого напряга, вновь оставшись разочарованным. Что было делать с самкой? Ну, он просто решил ее выпустить, пускай бежит, может, своих отыщет…
Тут-то его и поджидал огромный сюрприз. Самка увязалась за ним. Отогнать не получилось, спрятаться тоже. А она вдруг ни с того ни с сего еще и начала на него напрыгивать, совершая при этом оскорбительные жесты… Сумрак был обескуражен. Он даже на минуту заколебался — а не ошибся ли он с полом? У самок уманов на голове обычно произрастал густой длинный мех, а эта была короткошерстная, подстать мужским особям. Короче говоря, запутавшись в поведении этого наглого существа, Сумрак едва не пришиб его, но вовремя остановился, допустив мысль, что, может быть, между ними произошло банальное недопонимание. Откуда уману знать, какие жесты у яутжа дружеские, а какие вызывающие? Может, те ее кивки нелепой головой означали не агрессию, а, к примеру… благодарность? В любом случае, особь поступила весьма благоразумно, упав на землю и продемонстрировав свою несостоятельность как воина. Но даже после этого инцидента она не отвязалась…
Сумрак подумал, что, должно быть, все равно отвяжется по дороге, и в конце концов позволил особи бежать следом. И она реально быстро отстала… После чего начала пищать, как детеныш! Сумрак не выдержал, вернулся посмотреть. И, стыдно признаться, сердце его дрогнуло. Это было как младшую сестренку в беде оставить… Нет, он понимал, конечно, что глупо так рассуждать, что нельзя сравнивать самку дичи с сородичами, но… Черт! Черт! Еще раз черт! Он просто не смог бросить ее.
Ох, узнай только об этом Гроза… Да ладно, впервой, что ли, его удары терпеть?
Сумрак так и не решился ее прогнать. Пришлось думать, чем ее кормить — сама она почему-то была настолько беспомощна, что в первые же несколько суток обязательно бы погибла, окажись в лесу одна. Есть Сойэ хотела каждый день, да еще и не по разу, вообще на редкость прожорливое оказалось создание… Сумрак совсем с ней замаялся.
При этом, у него оставались здесь незавершенные дела. Неподалеку находилась еще одна стоянка уманов — по виду таких же, как те, что пленили Сойэ. Их было чуть больше, и, возможно, там бы дела пошли интереснее… Но, потерявший сосредоточенность из-за всех последних событий, охотник совершил одну нелепую ошибку, в результате чего был серьезно ранен и едва унес ноги. Как же он был сердит в тот момент на проклятую уманку! Но еще больше — на себя.
Позже, отлеживаясь в безопасном месте, он много думал о случившемся, краем глаза наблюдая за своей необычной спутницей. И она удивляла его все больше. Она не только не оставила его — в сущности, теперь совершенно для нее бесполезного, но еще и пыталась ему ПОМОЧЬ. Правда, в основном, она мельтешила вокруг, доставая своим бормотанием и необъяснимыми попытками прикоснуться. Сумрак никак не мог взять в толк, для чего она все время лезла к нему, но иногда просто сил не было ее отгонять…
А потом… Потом много еще всего произошло. Но самым странным из произошедшего был тот факт, что Сумрак начал к Сойэ привязываться. Как, очевидно, и она к нему. Но она искала защиты, а вот что их совместное времяпрепровождение могло дать самому воину?..
Сперва она придумала ему имя — просто потому, что не смогла выговорить: «Сум-рак». Он-то хотя бы называл ее так, как она сама представилась*… Впрочем, собственную новую кличку он бы уже вряд ли воспроизвел, больно что-то это было заковыристое. Наверное, означало что-то типа «Спаситель» или «Герой»? Ну, а как еще могла его величать эта слабая и глупенькая самка, обязанная ему своей маленькой жизнью?
Потом Сойэ начала перенимать его жесты. Сумрак не раз с удивлением замечал, что она даже периодически копирует его позу. Может, конечно, она делала это и инстинктивно — уманы хорошие имитаторы… Но при этом она все с большей настойчивостью стала искать с ним зрительного и тактильного контакта, а это уже беспокоило. Сумрак не мог понять, что у нее на уме. Он пытался сторониться, сопротивляться… Но она его обхитрила и сделала в конце концов то, чего не удавалось еще никому с тех пор, как Сумрак завершил обучение и пересмотрел взгляды на жизнь: отыскала его слабину…
У нее были удивительно нежные, ласковые руки; без когтей, мягкие, не приспособленные для обороны. Их прикосновения… Они не просто были приятны, они давали необъяснимое чувство уверенности и защищенности, унося куда-то прочь от этого мира. Когда Сумрак после долгих сомнений все-таки сдался на их милость, то понял, что уже никогда не будет в силах им противиться. Он словно бы снова познал теплые материнские объятия, дарующие покой и безопасность…
Лишь к самому концу путешествия они научились друг с другом говорить — при помощи пиктограмм. Придумала это, кстати, именно Сойэ — не такая уж она, видимо, была и глупая. Хотя, если честно, Сумрак бы предпочел и дальше общаться с ней при помощи жестов. Уманка завалила его вопросами, среди которых были не совсем приятные и не совсем приличные… Но он честно попытался ответить на все. А из того, что она сама рассказала, он понял лишь одно: Сойэ сильно расстраивал тот факт, что ее сородичи для яутжей являются объектом охоты. В общем-то, ее можно было понять…
И Сумрака опять подвела его многострадальная натура. Никогда он не позволял себе обидеть или даже просто огорчить самку. А эта самка еще и стала для него весьма небезразлична, хоть и принадлежала к иному виду. Относиться к Сойэ, как к другим уманам, после того, что она совершила, воин уже не мог. Он чувствовал, что глубоко обязан ей, ведь это хрупкое существо не просто скрасило его одинокие скитания, оно вернуло ему нечто крайне ценное — самого себя.
Сумрак отвел уманку к сородичам. Он поступил, как был должен. И вовремя — еще немного, и она свела бы на нет все старания Грозы.
Прощались они слишком долго. Сойэ все что-то тараторила на своем непонятном языке и цеплялась за него. Сумрак сказал лишь одно: «Я обещаю, что не убью впредь никого из твоего народа». Это было меньшее, что он мог для нее сделать.
*Мне кажется, что Хищи слышат несколько в ином диапазоне, чем человек, поэтому имя Зои для Сумрака звучало в искаженном варианте. И еще сомневаюсь, что он смог бы выговорить звонкое «з».
Комментарий к Глава 3. Воспоминания Навеяло: «Deep Forest» – «Twosome».
Характер Солнышка «Deep Forest» – «Marta's Song»
Солнышко пытается приободрить Сумрака: https://gvatya.tumblr.com/image/164605833538
====== Глава 4. Греза ======
Наш девиз непобедим — возбудим и не дадим!
Наш девиз в ответ на ваш — поломаешься и дашь!
(Народное творчество)
Уже вторично обеззараживая и прижигая нанесенные самками раны, Сумрак сделал вывод, что ему необходимо сменить стиль поведения. К каждой из сестер нужен был собственный подход, что сильно осложняло задачу для только еще постигающего науку любви самца, но других вариантов не оставалось. Сезон был в разгаре, и уйти от выбранных дам не позволяли правила приличия. Не позволил бы этого сделать и его дорвавшийся до секса молодой организм — получив, наконец, реализацию, инстинкт размножения запустил лавинообразные процессы, которые на данном этапе было уже не остановить. Даже попытайся теперь самец подавить зов природы, ему просто никакими способами не удалось бы этого сделать, не тронувшись умом… Но и оставлять все как есть не годилось, в противном случае к концу Сезона эти дьяволицы просто извели бы его.
В первую очередь что-то надо было решать с Прорвой. Со своими нетипичными замашками она рисковала просто покалечить партнера. Например, то, что она проделала этой ночью… Одно неосторожное движение, и Сумраку грозила серьезная травма ретракторов*. Еще пара таких «сеансов» могла привести к выпадению пениса — сущему кошмару любого самца. Эта злая шутка собственного организма как раз и приводила самцов к фактически полной неспособности самоудовлетворения: мышцы, подтягивающие половой орган, автоматически срабатывали сразу, как спадала эрекция, и одновременно не позволяли добиться ее наступления «ручным» способом. Если же кто-то все-таки задумывал сражение с собственными ретракторами, те упирались до последнего и весьма легко рвались, что приводило к поистине страшным последствиям… У зрелого самца, по тем или иным причинам не участвующего в размножении, с интервалом в две-три недели происходили непроизвольные поллюции, позволяющие избавиться от спермы «с истекшим сроком годности», но в промежутках приходилось терпеть дискомфорт и даже боль, сопровождающиеся нервными срывами. Эта пытка была направлена лишь на то, чтобы обеспечить продолжение рода, не терпящее отлагательств. Образ жизни яутжей приводил к высокой смертности среди всех возрастных категорий, поэтому подобный темп размножения был просто необходим. При иной физиологии их род, вероятно, давно бы уже угас, учитывая раздельное проживание самок и самцов, а так же склонность последних к кочевой жизни, трансформировавшуюся за многие тысячелетия в межзвездные перелеты. Ведь, имейся у самцов выбор, они предпочли бы тратить время и энергию на охоту и исследования, а не на свои капризные и во всех отношениях дорогостоящие гаремы… Впрочем, месяц-полтора все равно вылетал бы в этом случае из графика, так как на время гона каждый корабль превращался бы из военной базы в царство онанизма.
Конечно, избыточный репродуктивный потенциал яутжей в условиях нехватки или недоступности партнеров мог бы компенсироваться, как у многих других существ, возникновением временных или постоянных гомосексуальных связей, однако такого практически никогда не происходило из-за высокого уровня агрессии между самцами. Опять-таки, будь у охотников склонность к такого рода сбоям, они бы давно уже вымерли…
Природа хорошо позаботилась о том, чтобы не творилось никакого произвола. Неизменно, год за годом, мужская часть населения возвращалась на исконные территории из далеких странствий, чтобы зачать потомство, и ничто не могло их остановить. Даже периодически вспыхивающие военные конфликты ситуации не меняли: перевозбужденные, преисполненные агрессии воины просто сметали любого противника со своего пути и очертя голову скорее неслись к своим самкам. История знала множество примеров, когда масштабные сражения были выиграны «на гормональном всплеске» за считаные часы, причем, сами воины из числа выживших потом весьма слабо помнили, как они дрались, с кем они дрались и зачем это делали…
Итак, Прорва… Либо она была малознакома с физиологией самцов, либо ей просто было от всей души наплевать. Спасало лишь то, что организм реагировал на самок, и приводящие мышцы расслаблялись. Но тянуть за них все равно оставалось нежелательным. Можно было, конечно, попробовать деликатно с Прорвой поговорить… Но как-то все равно слишком дико выглядел бы подобный разговор: «Дорогая, пожалуйста, больше не дергай меня за член, иначе он испортится, и ты более не сможешь им пользоваться». Да и вообще говорить о чем-то с Прорвой казалось весьма глупой затеей…
А, что, если попробовать ее отвлечь? Например, вместо того, чтобы поддаваться ей, лишь создать иллюзию, что она полностью контролирует ситуацию. Возможно, это успокоит ее, заставив передумать применять силу…
Самец погрузился в раздумья, на время перестав латать свою попорченную во многих местах шкуру. Потом, прикинув в голове что да как, вернулся к неприятному, но необходимому занятию. Закончив с царапинами на груди и животе, Сумрак попытался дотянуться до спины. Ох, после Осени все снова было в плачевном состоянии… Там еще вчерашнее не особо затянулось, а она разодрала по новой. И еще завтра добавит. Почему только к самкам нельзя ходить в броне? Он сжал челюсти и щедро плеснул за плечо антисептик. Зашипело, Сумрак скривился.
Интересно, а, если попробовать ответить Осени тем же? Воспитание не позволяло ему причинить самке какой-либо вред… Хотя, после всего, что вытворяли с ним развратницы, невольно возникал вопрос, а так ли уж нужно было демонстрировать им свое воспитание? Не исключено, кстати, что Осень специально его провоцировала. Возможно, стоило проверить…
В итоге, потратив почти полдня на размышления, он, наконец, разработал целую стратегию по удовлетворению своих неуемных самок. Не факт, что она сработала бы, но попробовать Сумрак был обязан.
Вечером, придя в долину источников, он, в качестве особо хитрого подкупа, преподнес им большую связку разнообразной пернатой дичи. Сумрак выслеживал крылатых тварей несколько часов кряду, выбирая животных с самым вкусным мясом и самым красивым оперением — все самки любили не только сытно поесть, но и на досуге понаделать безделушек из разных странных материалов, вроде ракушек, перьев и затейливых веточек. Сумрак ничуть не сомневался, что его подарок оценят по достоинству.
Благосклонно приняв дары, самки окружили воина, довольно воркуя. Прорва и Осень, очевидно, были в хорошем расположении духа после удачно прошедшей накануне церемонии; Солнышко также сияла больше обычного, но по другой известной им обоим причине. Пару минут самец позволил себе купаться в лучах женского внимания, но затем резко ушел от тройных объятий, отступил на несколько шагов и загадочно оглядел любовниц. Те мгновенно заподозрили что-то, почувствовав в нем необъяснимую перемену, но понять, в чем именно она заключается, не смогли, а потому пришли в некоторое замешательство.
Неторопливо, чувствуя на себе прожорливые взгляды самок и лукаво поглядывая на них в ответ, Сумрак расстегнул свое лаконичное облачение, позволив ему свободно пасть вниз. Перешагнув через набедренную повязку, он направился к Прорве. Самка насторожилась, вздергивая голову и предупреждающе скалясь. В ее выражении теперь читалось: «Что, хочешь попробовать снова? Вчера тебе не хватило?» Но юнец более не претендовал на главенство. Приблизившись, он вдруг опустился перед ней на колени. Глаза Прорвы расширились от нескрываемого удивления.
— Что сегодня пожелает моя Госпожа? — с придыханием произнес самец, поднимая на самку похотливый взгляд и обнимая ее ноги.
Осень и Солнышко, стоявшие поодаль, замерли на секунду, а потом начали возбужденно перешептываться. Прорва же сориентировалась очень быстро, включаясь в игру, определенно сразу пришедшуюся ей по нраву. Самка одобрительно зарокотала, приподняв максиллы, затем сделала шаг назад и оттолкнула покорившегося воина ногой. Не противясь, Сумрак рухнул на спину, и тяжелая стопа Прорвы безапелляционно придавила его грудь.
— Сопротивляйся, неудачник, — процедила самка, нехорошо осклабившись.
— Я более не посмею, — прохрипел в ответ самец.
— Даже если я попытаюсь тебя убить? — Прорва чуть перенесла свой вес вперед, сильнее надавливая на грудную клетку Сумрака. Он схватился было за ее стопу, но тут же отпустил и уронил руки.
— Я в твоей власти…
Тогда Прорва убрала ногу сама и приказала:
— Встань!..
Сумрак беспрекословно повиновался, но не успел он выпрямиться, как старшая самка добавила с издевкой:
-…на четвереньки!
И опять, вопреки всем ожиданиям, самец исполнил ее желание, добровольно приняв унизительную позу. Голову он опустил, будто признавая собственную ничтожность. На самом же деле Сумрак прятал в гриве непроизвольно вылезающую ухмылку. Что еще эта самка выдумает? В любом случае, он решился идти до конца.
Прорва несколько мгновений полюбовалась на это дикое зрелище, потом мельком взглянула на застывших в ужасе сестер. Даже для них, привыкших к ее странностям, это было уже слишком. Раздраженно рыкнув на них, чтобы не пялились, Прорва обошла кругом остающегося неподвижным в ожидании дальнейших указаний самца. Зайдя с тыла, она внезапно склонилась и накрыла его собой, сомкнув жвала на его загривке и имитируя таким образом типично мужское поведение. Она надеялась спровоцировать ответную реакцию, но Сумрак остался непоколебим. С негодованием Прорва осознала, что не сопротивляющийся самец становится ей совсем не интересен! Но она решила не сдаваться. Разжав челюсти, самка поместила ладонь на его шею и грубо надавила, пригибая к полу и ставя в наиболее подчиненное положение. И опять ничего…