...Ну, что? В конце разговора все неуверенно пожали плечами. Сказанное, вроде бы, было озвучено правильно. Но верилось во всё это с неимоверным трудом. Посидели-поболтали, собрались и двинулись к транспортёрам8. По дороге Викомп остановился, прищурено посмотрел на Глате и снова вспомнил беседу:
- Вот сейчас мы идём, а я вижу, что тебя двое - один идёт вслед за другим...
* * *
...Моя память, взбудораженная пророками и подстёгнутая столь откровенными видениями, возвращала мне нестирающийся всю мою жизнь образ. Я - беспомощный крохотный младенец - смотрю откуда-то
из-под потолка, как меня хотят лишить жизни. И вдруг из темноты непонятности проявляется моя спасительница - Марь Дмитриевна. И я продолжаю жить.
Страхи пережитого давно испарились. Никаких соответствующих фобий не возникло. Но меня всегда мучил один и тот же вопрос: кто она такая - эта Марь Дмитриевна? Почему она вышла - словно материализовалась - из не просматриваемого тёмного угла? Почему ей, появившейся в простом белом халате какой-то медсестры или даже технички, весь коллектив заслуженных врачей быстро и безропотно подчинился?
Стоило ей только появиться и предъявить свои права на приговорённого младенца, то есть меня, врачи тут же беспрекословно выполнили требование и отдали меня - не смея спорить, не смея протестовать.
И это было более странным, чем само выживание...
Уже потом, через много-много лет, почти в день своего рождения, я наконец-то понял, кем была эта Марь Дмитриевна - бабушка, которую я всегда считал медсестрой и воспринимал в качестве ангела-хранителя, оказалась всесильной Марой - могущественной богиней Смерти.
Это она в первые секунды моей жизни по долгу своей божественной службы пришла за мной, но по известной ей уже тогда причине оставила меня в живых. Только через полвека я понял, зачем она меня спасла - для того, чтобы через пятьдесят лет, производя смену двадцати двух властелинов, я спас её...
...И теперь, когда Дифоор и Викомп накручивали своими маятниками и заявляли мне, что меня здесь нет, я их полностью понимал: ведь меня здесь действительно не было...
* * *
Зато возникшее нерождение давало массу преимуществ. Всё, что говорил, я всегда знал точно. И многое из того, что я говорил, превращалось в быль. Даже в прошлом. Да и само нерождение - это была всего лишь почти метафора. На самом деле, конечно же, рождение состоялось...
- Да. Конечно. Ты родился. Можно и так сказать, - односложно ответил Викомп, в очередной раз раскручивая маятник. - Просто сам процесс был несколько модифицирован.
- Кем? - удивился Глате. - И как изменён? Как это «модифицирован»?
Глате вообще не понимал, как в реальности можно изменить природный процесс рождения самого обычного ребёнка. Даже придумать не мог: назад что ли его вложили? «Ерунда какая-то», - сам же отреагировал Глате на это предположение.
- Когда ты родился, к тебе подселилась какая-то более сильная сущность. Она не из нашего мира, - несколько растерянно ответил Викомп, не особенно понимая свои слова и не особо в них веря.
- Дух что ли какой-то? - рассмеялся Глате, от нахлынувшего отчаяния пытаясь гипертрофированно живо представить этот процесс; так, как это зачастую рисуют в каком-нибудь развлекательном мультике.
- Нет, - серьёзно ответил Викомп. - Это действительно какое-то существо, которое очень мощное по своей природе. Оно не из нашего мира. Оно из более... Из гораздо более высокого мира.
- Зачем..? - хрипло кашлянул Глате, так и не осилив произнести вторую часть вопроса.
- У него есть какая-то задача. Миссия. Он что-то должен сделать. А ты - его носитель. Проводник.
- Ты можешь его увидеть? Как он выглядит? Moжет, это чёрт? - испугался Глате, напрасно пытаясь выглядеть безмятежным.
- Нет. Это не чёрт. Я же сказал, что это существо не из нашего мира.
- А что, черти из нашего? - удивился Глате и, прекратив попытки отделаться от испуга, затрясся, как перфоратор.
- Черти - из нашего. А этот - нет, - Викомп всё сильней раскручивал маятник, его голос монотонно терял эмоциональную человечность и всё сильней становился машинным: - Это дракон. У него мощное тело. Он очень могуществен. Обладает какими-то другими способностями, которые мы даже понять не можем. Он - командир...
В этот момент маятник резко сорвался с круга и безжизненно повис, как достаточно натрудившийся флаг в неожиданно нахлынувшее безветрие. Викомп непонимаючи посмотрел на него, пожал плечами и сказал, что больше ничего он не видит.
- Как штору опустили.
- Для меня это опасно?
- Нет. Не опасно. Он даёт тебе новые возможности. Своим присутствием даёт. И оберегает. Очень мощно оберегает.
Глате подошёл к зеркалу и стал внимательно всматриваться в своё отражение. Но ничего такого он не увидел. Обычный. Таких много. Конечно, каждый выпендривается и считает себя особенным. Но если серьёзно, все одинаковые. Кто-то чуть больше преуспел в одном, кто-то в другом...
- Я вспомнил! - неожиданно для себя выпалил Глате. - Мне всегда давали прозвище Змей! Змей Горыныч, Дракоша, Дракон, Трёхголовый. Так было всегда! В разных местах, не сговариваясь, люди приходили к таким прозвищам.
- Ну вот, - улыбнулся Викомп. - Его-то я и видел. И люди, скорее всего, тоже видели. Каким-то другим зрением. Может, не понимали, но подсознание срабатывало за них.
* * *
События древней истории прорезались медленно и постепенно - как постоянные зубы взамен молочных. Я углубился в анализ древних артефактов настолько, что иногда из них выходила впитанная ими и сохранённая реальность. Попав в интересующиеся руки, древняя вещица, словно прижимистая устрица, раскрывала свои тайные створки и показывала всё, что ей получилось запомнить. Из этих воспоминаний, будто замкнутый пузырь новорождённой вселенной, возникал достоверный образ запечатлённых событий.
Соревнуясь друг с другом, ревнуя к получившимся успехам, древние предметы почти наперегонки спешили поделиться со мной своей многовековой памятью. Материализуясь, словно медсестра по имени Марь Дмитриевна, из тонкой материи едва не истлевших нефритовых колец, лазуритовых бус и янтарных пуговиц сочились достоверные изображения далёких эпох.
Поблёскивая бесконечно тлеющими гамма-квантами бдящего за временем полураспада, из сплетающихся резонансов складывались таинственные картины уже состоявшейся жизни. Она улетела в вечность на крыльях стремительного времени. Далеко за световым
горизонтом растворились последние вдохи стражников прежних эпох. Даже звон железных мечей, обернувшись тоннелем приглушённого эха, стал похож на нелепые удары тренировочных палок.
Но картины всё равно оставались настолько реалистичными, как будто у меня в руках находился драгоценный магический кристалл. И я с трепетом всматривался в интригующую древность, как и тогда, в роддоме: откуда-то сверху - из-под какого-то небесного «потолка».
По мере привыкания к этому странному состоянию, и уже вполне свободно путешествуя по просторам времени, я видел людей, идущих по северным торговым путям. Они деловито шествовали в далёкие и манящие своей непохожестью страны за несказанно чудесными «заморскими» товарами. Они уставали от тысяч шагов и протяжённых путей, укрывались на сон бархатным пологом миллиардно-звёздной ночи и непременно радовались каждому воскресающему утру, ибо оно как всесильный маг приближало их к заветной цели.
Они упорно продвигались по замшелым лесам и осторожно перемещались по непослушным рекам. Они встречались, расставались, влюблялись, спорили, ругались, достигали согласия. И всегда подавали друг другу суровую и твёрдую руку настоящей помощи. А когда доходили до враждебных пределов страны желтолицых мутантов, забывали все свои недомолвки и становились по-братски слитыми - воедино.
Я своими глазами видел войну между людьми и мутантами - синарами9. Я видел, как мутанты изобрели страшное оружие - религию. С её помощью синары
вводили людей в изменённое состояние, и, когда жертва уже не могла адекватно воспринимать окружающую действительность, мутанты делали из неё очередного раба.
Первыми в той беспощадной войне пали южные рубежи империи по имени Русь10 - те, которые располагались за Великой Стеной и не были ею защищены. Сначала пал сумеречный Шумер, затем эгоистичный Египет. После этого мутанты, разорив всю доступную округу, двинулись на почти неприступный север. И их не могла сдержать даже Великая Стена, или, как ещё её называли в Империи, - Сварогов Вал11.
С каждым своим погружением в прошлое я проникал всё в более глубокие пласты и оставался в них надолго.
Однажды мне даже удалось заглянуть в ядро Земли - в тот самый момент, когда только что возникшая Белая дыра начинала рождать первые атомы земного вещества. Я с изумлением наблюдал за тем, как «лопаются» кванты вакуума, высвобождая «холодный» водород. Затем «горячие» нейтроны бомбардировали атомы наилегчайшего газа до тех пор, пока из него не получался гелий и все остальные элементы планета Земля.
Я просиживал многие вечера рядом с пещерными людьми, взирал на их немощный быт, пытался понять
их примитивный язык, перенимал их неопределённые жесты...
...Но однажды, в очередной раз привычно путешествуя по прошлому, я наткнулся на огромный космический корабль и змееподобных людей, выходящих из него.
- Приветствуем тебя, Волос! - сказал один из них, явно обращаясь ко мне. - Как там, в будущем? В этот раз тебя что-то не было особенно долго...
ГЛАВА 1. ВЛАСТЬ НАД ВЛАСТЬЮ
Посев
Всего несколько мгновений назад она встретила свой двадцать пятый день рождения. Но он прошёл для неё неосознанно - во сне.
Корабль совершал обычный межгалактический скачок. Экипаж находился в диабиотическом12 состоянии, и время для него ничего не означало. В координатах абсолютных дат13 её двадцать пятый день рождения случился уже почти в миллионный раз.
Она лежала спокойно. Черты её лица изумляли своим совершенством - тем, которое, казалось, было под силу воспроизвести только некой высокоточной машине.
Но это совершенство «вылепил», точнее, осуществил114 Он, Единственное Существо во всей Вселенной - Кома Посоорву.
Его внутреннее око в очередной раз задумчиво скользило по изящным изгибам линий её носа, губ, глаз, ушей и мысленно утопало не существующей рукой в волшебном шёлке её русых волос.
Кома Посоорву наслаждался своим творением.
Это наслаждение было внутренним: удовлетворение в очередной раз растекалось по всему пространству Комы, вспыхивая призрачными искорками среди мириадов звёзд где-то в тринадцати миллиардах световых лет от точки наслаждения.
Убирая своё внимание, он успел ещё удивиться: «Странное имя дали мне эти неугомонные властелины - "Коллективная матрица полной совокупности организмов всех уровней"». Кома мысленно ещё какое-то время поулыбался.
И вдруг бунтарская искра мелькнула в ближайших кластерах этого трансцендентного15 Существа. Она вспыхнула всего лишь на какое-то мгновение: «А что если я высею это семя именно здесь?»...
* * *
Лена16 проснулась. Мягкий свет не сильно тревожил отвыкшие от фотонов глаза. Несколько минут потребовалось, чтобы полностью придти в себя. Пошевелила пальцами, потом потянулась всем телом, пошевелила головой, приподнялась на одном локте и осмотрелась. В зале на соседних столах пробуждались остальные члены команды межгалактического транспорта «Алатырь»17.
«Прекрасно! Уже прибыли», - подумала Елена и стала рассматривать суетящихся в зале властелинов. Ей ещё не хотелось покидать свою «кровать».
Перед самым своим пробуждением её снился какой- то странный сон. Как будто она медленно плыла в огромном океане на щуплой деревенской лодчонке. Плыть предстояло далеко, океан был велик, и она, естественно, боится, но тянет вверх руку. Вдруг огромная и мягкая волна появляется из ниоткуда. Она ласково берёт Лену вместе с её лодкой и в мгновение ока бережно переносит... Нет, не на тот, не на нужный девушке берег. А куда-то в совершенно другое, в незапланированное ею место. Но там, где вдруг очутилась Елена, всё оказалось по-настоящему прекрасным!..
־1־ * *
- На этом воззрении основан принцип сохранения жизненной функции при длительном межгалактическом перелёте. Это не примитивный анабиоз, как рисовали себе такой процесс фантасты в прежние времена. Это сложная программа поддержания функциональности матриц организма в том состоянии, когда у них сохраняется способность к последующей записи. Такое, своеобразное, хранение стопки листов чистой бумаги.
- Их нужно сохранить, чтобы на них потом можно было записать свой рассказ, - произнёс с уверенностью знатока сосед слева от кровати Лены.
- То есть во время перелёта властелин не спит? - удивилась она.
- Нет. Это состояние называется иначе - состояние управляемого хаоса, или сокращённо «ПРАВЬ» - «Поддержание Раз-Активации Ввода». В таком состоянии тело человека поддерживается на уровне сохранения
структуры. Исключаются все процессы, которые могут привести к использованию тела и, как следствие, к его старению.
- И как это делается?
- Исключаются болезнетворные воздействия, и иммунная система засыпает. Её раздражители не появляются, поэтому и антитела нет необходимости вырабатывать. Если они не вырабатываются, то и ресурсы человеческого организма в этой части не затрачиваются. Далее отключаются внешние сигналы. В этом состоянии мозг властелина не получает внешней информации, и не возникает необходимости её обрабатывать. Экономятся нейроны мозга, а также вырабатываемое электричество. И вот так, отключая систему за системой, властелин вводится в состояние управляемого хаоса.
- А как же тогда он остаётся живым? Воскресает что ли? - хихикнула Лена.
- Остаются необходимые авторитмы. А внешнее оборудование производит то управление, которое достаточно для поддержания тонуса критически важных систем. Организму сообщается необходимый электрический потенциал, необходимая температура, необходимые химические компоненты и т.д. Это такой своеобразный вариант хранения организма властелина, когда этот организм получает минимум повреждений. Как материалы на специальных складах оборудованных для этого хранилищ.
_ ?
- Когда-то мне объясняли это через следующий образ. Понятно: если из двух одинаковых кучек денег одну положить в банк и обеспечить её надёжное хранение, а другую положить в центре города на площадь, то результат хранения будет разным. Точно так же как
разным будет хранение кучки золота в банке и на дне моря. В первом случае банк может пустить ваше золото в оборот или использовать его любым другим образом, во втором - клад может остаться на дне моря до тех пор, пока золото не растворится в солёной воде.
* * *
Главная панель18 сообщала, что миссия транспорта «Алатырь» неожиданно прервана. Бортовая система сканирования Босиска19 не может установить основания аборта. Требуется проверка всех систем управления. Но уже сейчас ясно: какая-то сила заставила корабль вынырнуть из «кротовой норы» в каком-то неизвестном месте пространства, расположенном примерно в двадцати пяти процентах от координаты точки назначения.
- Это значит, что запаса движения у нас не хватит ни на обратный путь, ни на продолжение скачка, - с сожалением объявил проснувшимся властелинам командир по имени Волос20. - А это, в свою очередь, значит, что нам придётся остаться здесь.