— Не отходи от меня, Ольва.
— Никогда, — прошептала Ветка. — Пойдем.
Взявшись за руки, как школьники, они вышли во двор.
Трандуил озирался, как животное — движения крупного тела стали хищными, грациозными. Осанка, походка — все переменилось, как будто поношенное тело молодого еще алкоголика налилось упругой солнечной силой. Трандуил вышел на широкую клумбу перед подъездом, и некоторое время стоял, удерживая Веткину руку. Эльф приглядывался к небу, к звездам, которые отчасти проглядывали через клочки туч, несущихся над Москвой; затем сел на корточки возле валуна, привезенного декораторами при разбивке клумбы, и коснулся земли растопыренными пальцами руки.
Замер. Прикрыл глаза.
Ветка, стараясь не думать о согражданах, окурках, собачьих какашках и прочих артефактах исторической родины, стояла рядом. Мысли начали складываться в нужную систему, а в голове проскакивали фрагменты разговоров — в основном с Гэндальфом.
— Но это Арда… — прошептал Трандуил, — дважды… или трижды искаженная, безмерно постаревшая, лишенная мощи и голоса… но это Арда. Ольва… мы на Арде, хоть я и не слышу ни единой благой силы. Арда словно нема и глуха. Или же это я слеп и глух.
— Постаревшая?.. Хочешь сказать, Средиземье — это… прошлое?..
— Не могу объяснить… эльфы привыкли размышлять категориями бесконечности и неимоверной продолжительности. Но тут даже у меня нет… нужных понятий… но это — Арда, — сказал Трандуил.
========== Глава 2. Небо над Эребором ==========
Круглосуточный ресторан в торговом центре был недалеко — перейти пару улиц.
Внутри и вправду оказались диванчики, на которые рассчитывала Ветка, а также пара немногочисленных полуночных компаний, которые сидели по разным углам просторного помещения.
Официант принес меню, сказав, что в этот час надбавка двести процентов, взял заказ на два двойных эспрессо и два смуззи из яблок и бананов, и удалился.
— Ты голоден? — Ветка села на диванчик рядом с Трандуилом.
— Я изнурен… Моя фэа сражается за право быть, — ответил король. — Я не знаю, сколько еще сдержу… этого… человека.
— Я… я должна вспомнить, что мне говорил Гэндальф, — забормотала Ветка. — Должна. Про Луну, — она открыла ноутбук, прихваченный из дома, и быстро забегала пальцами по кнопкам. Трандуил откинулся, и полулежал почти без сил.
— Должен быть замысел, согласно которому я оказался здесь, — шептал он, — Замысел… враждебный, ибо если ты перемещалась между мирами в своем истинном обличии, я же — лишь в виде души. Я полагаю, это способ убить… истребить меня окончательно, сделав так, что даже Благословенный Валинор и Чертоги Мандоса и его справедливый суд будут мне недоступны… хоть Арда и не исчезла, она так переродилась, что, полагаю Благословенные земли тут больше не поют. Они скрыты, призрачны, а власть айнур развеялась. Моя фэа, моя душа попросту исчезнет, поглощенная, запертая в этом… в этом…
— Ты можешь меня убить, если считаешь, что это вернет тебя в Средиземье, — решительно сказала Ветка, не отрывая взгляда от компьютера.
— Я уверен, Ольва, что ты была лишь орудием. Отчего именно ты — я не знаю. Отчего я в этой плоти — понятно, она взаимосвязана с тобой. Разумом я не находил в тебе никаких знакомых или притягательных для себя черт. Я не собирался приближать тебя к себе. Но ты оказалась… довольно близко. Не такая, как ты, стала бы орудием моего порабощения.
— Спасибо, конечно, — прошипела Ветка. — Раз ты здесь сидишь и так рассуждаешь — значит, пришел момент истины. Ты высокомерный, жадный, самодовольный, самовлюбленный, ты… манипулятор, и, если ты думаешь, что тебя все обожают как мудрого правителя — ты ошибаешься. Тебя уважают за силу и боятся за непредсказуемость. Я тебя тоже не обожаю, если хочешь знать. Но мы тут, а я уже не хочу тут оставаться. И раз так, давай думать вместе, как выбраться из этой… задницы.
— Отменно ты говоришь о собственной родине, — чуть презрительно сказал Трандуил, — видна воспитанная любовь и истинная приязнь к земле предков.
— Эльфы также нередко в прошлом снимались с места, и отправлялись в дальние страны, попрощавшись с родиной и землей… ну если не предков, то собственного сотворения. А теперь, Владыка… у тебя есть враг? Если исключить меня?
Трандуил сел ровнее и глянул Ветке в глаза…
И вдруг у девушки возникло уже знакомое ощущение, что все вокруг поплыло и изменило цвета; официантка, которая ставила на дальний столик бокал с коктейлем, словно замерла в неудобной полусогнутой позе.
Роняющий телефон неряха за этим же столиком по диагонали тянулся за зависшим в воздухе смартфоном…
А глаза Трандуила, такие ясные и такие знакомые Ветке, синими звездами горели на лице Кости Боксера.
К их столику неспешно подходил стройный, высокий человек — длинная грива искристых черных волос, дорогой костюм, галстук; руки в карманах светлого плаща. Яркие глаза невероятного фиолетового-красного, пламенного цвета словно сияют изнутри; точеные брови оттеняют кремовый мрамор кожи. Если бы Ветка не насмотрелась на эльфов, она немедленно умерла бы от восторга…
…если бы не взгляд встающего Трандуила…
…если бы не издевательская улыбка незнакомца.
Тот подошел, небрежно дернул от соседнего столика стул. И сел, перекинув ногу через ногу, напротив их диванчика.
Мир вокруг задвигался — донышко бокала с коктейлем цокнуло о столик, а смартфон плачевно звякнул о нарядный кафель пола.
— Я смотрю, ты узнал меня, Владыка Зеленолесья, великий король, не желающий уступить ничтожную кучку деревьев тому, кто сильнее, — издевательски сказал красавец. — И ты прав. За твою непокорность и строптивость ты погибнешь здесь, и будешь кричать от ужаса столько, сколько проживет это презренное создание, в котором ты оказался… запертый даже не в гнусной сырой темнице — но в темнице разума презренного смертного, отвратительного слизняка; лишенный не только своего волшебного дара, столь сильно мешавшего мне — но даже привычного облика. Ты был слишком силен. Твой меч и твоя волшебная сила удерживали остатки Великой Пущи, да и вообще этот презренный край, столь интересный мне. Открытые нападения ничего не давали. Но надо было лишь перемешать руны — и вот ты здесь, твоя плоть гибнет на поле боя, и дух не поможет ей снова выстоять и воссесть на трон.
— Трандуил, кто это? — прошептала Ветка. — Судя по тому, как много он трындит, это — плохой.
Трандуил медленно опустился обратно на диван, и застыл с прямой напряженной спиной.
— А как тебе самой кажется, Ольва? — спросил пришелец, и улыбнулся, глянув ей в глаза — так глубоко, как только было возможно. — Плохой ли я? Разве скверные у тебя вышли каникулы? Сколько впечатлений! И целый месяц, который ты не старилась… Скоро дух короля будет сломлен и спрятан под сознанием этого человека… а ты станешь моей верной служанкой.
— Гортхаур, — наконец сказал Трандуил. И голос его звучал ровно. Почти спокойно. — Дол Гулдур… Смауг. Конечно.
— Трудно было соотнести все это с ничтожной женщиной, не так ли? — издевательски спросил пришедший. — Скажи спасибо Белому Совету. Стремясь как можно мощнее выбросить меня за границу мира, они… добились своего. И проделали дыру в известных им пределах мироздания. Небольшую, с которой трудно управляться. И все же! Я оказался здесь. И немедленно создал план. Ты понимаешь?
Трандуил молчал, подавшись вперед; глаза его горели, руки сжимали край стола.
— Один вопрос, — сказала Ветка. — Раз уж за мной уже закреплена должность этой… верной служанки… объясни мне, почему я?
— Я перебрал десятки тысяч никчемных человеческих зерен, — высокомерно сказал Саурон, — чтобы найти то, которое ничем не отличаясь от прочих, просто подошло бы к моему замыслу. Тебя требовалось немного обточить, и можно было поместить, словно ключ в скважину, в цепь событий.
— И как ты меня обтачивал?
— Ну… он, — Саурон ткнул в Трандуила, — и без того слуга Моргота по рождению и призванию. Он начал. Болезнь и гибель матери. Отсутствие друзей. Ты не удивлялась, отчего у тебя никогда не звонит телефон просто так? Твое одиночество уверяло тебя, что ты никому не нужна. И каждый вечер, когда ты бросалась искать помощи у учителей единоборств, или у животных, или голодала, стремясь достичь надуманных целей, работал на меня. Ты приобрела нужную форму, и попала в заготовленную ячейку. И затем, как магнитом, я вытащил тобой Владыку сюда. Да, требовалась великая сила. В первый раз я убил излюбленнейшего моего друга, Смауга, пообещав ему воскрешение в иных множественных ипостасях. Во второй раз… пришлось немного нарушить данное обещание. В юном драконе, гибель которого — от твоей руки, великий Лесной король! — перенесла вас сюда, нужных мне сил оказалось не меньше. Вот и все. Помнишь, как тебя тянуло на поле битвы, Ольва?..
— И ты так уверен, что я буду тебе служить?
— Да, — лиловые глаза со всполохами огня посмотрели прямо Ветке в глаза, — и тебе понравится, я обещаю. Посмотри на меня. Это наилучшее их моих обличий. Истинное обличие. Я лишен его в Средиземье, развоплощен, волею Белого совета, но… здесь оно снова мое. Великие эльфы, мирдайн Эрегиона не могли противиться мне, когда я приходил к ним таким… сможешь ли ты, маленькая смертная? И… ведь тебе понравилось кое-что в недалеком прошлом? Не так ли? Да и сейчас ты сидишь рядом с телом, нанесшим тебе, как ты полагаешь, особое оскорбление, причинившее тебе боль… и ничего, ты относишься к нему… хорошо, я полагаю?.. О, я знаю, как сделать твое служение мне… приятным.
Гортхаур встал.
— Я так рад… что великий, светлейший Трандуил, Владыка Зеленолесья, король лесных эльфов, ледяная звезда своего народа, могущественнейший витязь синдар, окончит свое бытие в этом мешке с ядовитой слизью… и когда окончательно свершится колдовство, будет взывать, безмолвный и лишенный надежды, хотя бы к гибели… а я дам Косте Боксеру долгие дни, о, очень долгие, и много разнообразных отвратительных телесных мук. Моя сила некроманта возрождается. Оставайтесь, друзья мои, рабы мои, оставайтесь, и следите за агонией друг друга. Я заберу потом то, что останется от женщины.
Изящный господин ушел…
А Трандуил так и не пошевелился. Ветка вцепилась в его руку…
Несколько матерных слов…
Мутный взгляд…
И Трандуил снова овладел чуждым ему телом.
— Я побежден, Ольва.
— Мы никогда не сдадимся. Слышишь? Никогда!
— Моя фэа борется, — сказал Трандуил спокойно, — и не сдастся. В моменты, когда этот… человек… берет верх, мое сознание остается бодрствующим и столь же сильным, как и обычно. Но оно уходит вглубь его плоти. Когда ты меня касаешься… мне легче быть тут, одолевать его.
— Я тебя буду касаться постоянно, — угрожающе сказал Ветка, — если надо, сяду тебе на голову. Зато мне теперь понятно, что надо делать. Ты только не спи. Ты же умеешь не спать? Костик и пил, и режим нарушал, но сейчас он — это то, что у нас есть. Думай, король, и я буду думать…
Ветка забросила ногу через ногу Трандуила, и, пристроившись в не слишком удобной позе, погрузилась в компьютерные изыскания.
Король тихо положил одну ладонь Ветке на бедро, а второй взял крошечную кофейную чашку. Отхлебнул. Поморщился. Откинулся на спинку дивана, вступая в собственную незримую битву.
Через час Ветка подозвала официанта, расплатилась, и потащила мужчину на выход. Тот то что-то мычал, то выпрямлялся и шел ровно; его словно лихорадило и водило.
Ветка ворвалась в дом, схватила рюкзак, кое-как запихнула в него длинный сверток. Трандуил в это время очнулся и смотрел на ее действия. Ветка бросилась обратно к нему, схватила за руку.
— Пойдем.
Вышла на улицу.
Включила смартфон Костика, позвонила Ольге.
Раздался совершенно расслабленный голос глубоко спавшего человека:
— Да-а?..
— Ольга, — сказала Ветка. — Ты меня не знаешь. Скажи, у тебя с Константином Грызлиным общие дети?
— Ты кто, сучка?..
— Ответь мне, это важно. От этого может зависеть его жизнь.
— Все знают… это мои от первого брака, а какого хрена?..
— Спасибо. И извини, если что, — Ветка сбросила вызов.
— Что… ты… делаешь? — трудно выговорил Трандуил.
— Просто помоги мне. Пока что мы едем на ипподром. Первые утренние проездки там уже начались, пропуск у меня есть, я тебя как-нибудь протащу…
— Что… ты… придумала? Ты уверена… что действуешь… не по его наущению?..
— Я не знаю… — прошептала девушка, — нет, знаю. Я уверена. Это трудно объяснить. Я, может, потом тебе объясню. Если получится. Слышишь меня?..
— Это… мерзко… я… беспомощен…
— Просто держись. Просто держись, слышишь? С помощью твоей фэа. Умоляю…
Ветка поймала такси, сунула, не глядя, пятитысячную купюру, и спустя десять минут уже выволакивала мужчину около дальней проходной ипподрома из приземистого седана.
Как-то объяснилась с охранником — помог не столько временный пропуск, выписанный на нее, сколько еще одна пятитысячная.
Вытащила Трандуила, почти теряющего сознание, туда, на самую середину круга. Встрянула.
— Послушай, — Ветка говорила пересохшими губами, — ты ведь еще слышишь меня? Ты здесь? Я вспомнила, что мне говорил Гэндальф. То, что он говорил мне… про фазы луны. Когда погиб Смауг. Я все сверила. Когда я появилась здесь. Вернулась сюда. Я читала сайты всяких эзотериков. Если мы на дважды искаженной, но Арде, то магия Луны должна действовать одинаково. Я читала про дни Гекаты. Про новолуние. Так вот. Я тренировалась на Герцеге на ипподроме… там стоит большое табло, я хорошо запомнила время. Мы… попали в стаю варгов как раз точно в минуту, когда убывающая Луна скрылась с небосвода. Этот миг — начало первых лунных суток. А еще это середина так называемых дней Гекаты, самых темных в лунном месяце. И вернулись мы ровно в тот же миг, не потеряв в этом мире ни единой секунды… так вот. Я не знаю, как идет время тут и в Средиземье. Взять уже то, что тут у нас апрель, а там у нас зима. Но вот-вот наступает последняя минута первых лунных суток. Тех самых — самых длинных первых лунных суток за последние десять лет… и настолько длинных не ожидается еще долго. Это… особое состояние Луны. Я сверила — все календари на сей раз сходятся. Очень скоро… Трандуил! Ты меня слышишь?..
Мужчина нервно тер одной рукой запястье другой… но глаза его сияли голубыми опалами; он кивнул.
— Я не желаю, чтобы было так, как сказал Саурон, — объявила Ветка, — я сейчас… убью орка. Если вдруг моя догадка верна, ты попадешь назад, домой. Если я ошиблась, ты просто погибнешь вместе с этим телом, и мне не придется годами искать искры твоего света на этом лице… не придется осознавать, что ты страдаешь рядом со мной, потому что я никуда с Сауроном не пойду. Я останусь с тобой. Слышишь меня?
Мужчина снова кивнул, но Ветка видела, что тело делается все более беспокойным — перетаптывается, теребит манжеты рубашки…
— Попробуй… что-то сделать… я буду бить секунда в секунду. Я убью его в любом случае, но, если он будет… сильно сопротивляться, мы можем потерять время.
Костя Боксер снова кивнул. Ветка, закрыв глаза, отсчитала пять ударов сердца. Открыла.
На нее смотрели мутные глаза Костика.
— Ты! Сука, б*ть, тварь пи*тая, что ты, на*й, делаешь?
Ветка закусила губу. Так будет проще.
На табло появились ожидаемые цифры. И Ветка подняла светлый меч Дис.
— Урою, б*дь! — закричал Костя. Вдруг замер, не в состоянии двинуться — глаза его засветились ясными звездами…
И Ветка начала бить.
Нервы ее сдали — удар в сердце, удар накрест снова в сердце, удар в печень и поворот; затем — по шее, и на Ветку обрушился водопад алой горячей крови, мгновенно промочивший ее до самого тела… Боковым зрением Ветка видела, как здоровый темный конь на дальнем краю ипподрома сбросил всадника и вовсю несется к ней… какой конь? Почему конь? Должна бежать охрана, овчарки с проходной, полиция…
С другой стороны дорожки так же, во всю силу, бежал Иваныч и еще какие-то люди…
И Ветка, помня, что Саурон является некромантом, способным оживлять, продолжала свою кровавую баню — пытаясь отделить голову орка Кости от тела.
— Ты! Сдохнешь! Окончательно! Я! Так! Хочу! И никогда! Не будешь! Капканом для! Лесного короля!
Ветка, находясь в состоянии пограничном с нормальным — а то и слегка шагнув за эту грань — посмотрела на табло…
Первые лунные сутки завершились.
Уже на секунду больше, чем она рассчитывала.
Налетел Герц, распрощавшийся со своим всадником. И заскакал, поднявшись на свечу и заполошно вопя.
Ветка еще увидела краем глаза долгожданную охрану…
Иваныча — совсем близко…
Овчарок…
Услышала свист…
Крики…
Посмотрела на себя, полностью залитую кровью…
И осела на землю. Ведь она даже не узнает, получилось или нет. Она будет теперь тихо жить в тюрьме, проходя регулярные психиатрические обследования.