Ветка глянула в зеркало — короткий ежик стоял дыбом. Глаза круглые. Держись, подруга, я тебя так хорошо понимаю…
Так как печи Эребора теперь работали, то в Веткином распоряжении была и теплая вода. Она честно намылилась сперва одним мыльцем Дис, потом другим, посидела с обоими пенными шапками на голове какое-то время наугад. Снова встала перед зеркалом — изучить, что от мускулатуры все-таки осталось в ее распоряжении, так как вчерашняя поездка и позорный обморок в покоях Торина не на шутку взволновали ее. Взгляд упал на шкатулки — темную и светлую.
Благодарность от Даина можно было объяснить.
Но Торину не с чего было ее одаривать.
Ветка скрипнула зубами. Вымылась.
Итоги мышечной ревизии оказались неутешительными. Месяц в лежачем режиме, когда Ветка пила только козье молоко, бульон да ела яичную болтушку с медом, сказался на фигуре и тонусе не наилучшим образом. Девушка мысленно простонала — ни тебе витаминов, ни коктейлей с батончиками. Только ресурсы Бильбо — яйца, творог, молоко, мясо.
В груде одежды, приготовленной для нее, Ветка выбрала штаны, рубашку и наверх то ли платье, то ли кафтан — шитую с разрезами одежду. Еще раз пригладила короткий русый ежик — что делать, краски цвета лунного серебра тут не добыть, — и пошла в кузни.
Торин стоял возле наковальни Трора. Гномов столпилось немало; они разошлись и притихли.
— Что, пришла наконец? — спросил Торин.
— Что ты делаешь? Я должна тебе помогать?
— Береги левую руку… надень фартук. Двалин, замотай ее.
— Давай, лапушка…
— Так. Теперь смотри. Если у тебя зафиксирована левая рука, тогда правая ходит легче. Возьми рукавицу, левой будешь придерживать… вот так… а правой… смотри, куда идет мой удар, и бей сюда же.
— А что это, Торин?
— Бляху тебе, считай, эреборский оберег, я сделал из остатков черного небесного металла — он такой же чужой тут, как и ты сама. Чужой, а без него — никак… я решил, есть в этом смысл. Теперь ею занимаются ювелиры — нанесут руны, протравят знаки, украсят каменьями, приделают цепочку. А это будет тебе кинжал. Меч, что Дис подобрала — само собой. А этот станешь носить у пояса или за сапогом.
— Спасибо. Только ведь оружия после битвы осталось полным-полно. Никак подобрать нельзя было?
— Никак. Я желал сковать новый, из очищенного металла. Эребор, да и другие гномские державы, редко оказывают покровительство иным народам. Взявшись, уж делать.
Ветка затихла, и только старалась попасть в унисон ударам Торина. Черный металл? Металл Трандуила, который привез сюда Мэглин в чересседельной сумке?.. Отличный выбор, король-под-горой.
Девушка чуть тряхнула головой, потом кое-что вспомнила — оттуда, из своего оставленного мира — и сказала:
— Торин, а что будут делать из орочьего оружия?
— В печь… а дальше что потребуется, то и будем. Слабо бьешь. И криво. Впрочем, ты часто так.
— А если собрать клинки, сложить веером, да и сделать спинку трона?.. В память об эреборских битвах?..
Торин на секунду придержал удар, потом окликнул:
— Гаин! Мастер Гаин! Слыхал идею?
— Слыхал, мой король. Для Золотого зала такой трон сделаем?
— Для него. Самое ему там место будет!
— Слушаюсь…
Ветка слабо заулыбалась. Вот и от нее польза хоть какая-то.
— А на этих клинках нету яда или магии?..
— Мы же каждый проверим, — отозвался Гаин, молодой еще гном с четырьмя косицами на светлых волнах волос, и массой сверкающих зажимов, — никакого вреда не допустим, что надо, очистим в печах.
— Ага…
Торин, глянув на Ветку насмешливо, сказал:
— Это не работа. Это так, просто пометка. Иди, а то у тебя рука отвалится. Пришлю за тобой завтра, с самого утра. Придешь в Золотой зал, в подобающем одеянии. А сегодня покатайся, подумай. О жизни. Отдохни. Может, и снова хорошо спать будешь.
Ветка с удовольствием положила молоток и зашипела, растирая плечо.
— И вот еще что. Я решил разобрать тот тоннель, что ведет к третьему драконьему яйцу. Только это я и счел нужным сделать после вчерашнего разговора. Ты поняла?
========== Глава 6. Бремя короля ==========
Молчаливая и крайне насупленная Дис помогла Ветке выбрать платье и украшения, перерыв содержимое обоих сундучков: и светлого, и темного. Дис поначалу помалкивала, но было видно, до какой степени ей неприятно происходящее.
— Лучше бы уж делила ложе с Торином без замужества, — сказала она под конец, — хоть и не водится такого за подгорными правителями.
— Дис… я, может, и рада была бы, но не могу. Приедут эти… девушки, которых ты позвала. Все наладится. Торин просто хочет… хочет меня защитить. И я ему благодарна.
— Зато я нет, — сказала гномка. — Он даже не спросил совета. Пренебрег сестрой, и ради кого — ради иноземки! Не было такого, чтобы иноземка сделалась подданной подгорного короля. Без виры, голая, босая, никчемная…
— Я уеду в Дейл, — прошептала Ветка, — как договорились. Мне уже получше, честно. Дис, я попросту боялась выздоравливать, пока не пройдет полный лунный месяц. Боялась новолуния. Гэндальф говорил, что новолуние… эээ… может плохо на меня повлиять. А теперь я знаю, что силы ко мне окончательно вернутся. Да и не смогу я жить в Эреборе постоянно — все время думаю о лошадях, о ветре, о солнышке.
— И для восстановления сил рвешь сердце узбаду, — горько сказала Дис, — очень, наверное, здоровье-то поправляет. Я уж не знаю, что у тебя на душе, а только никого вернее и лучше ты не найдешь. Торину уж двести. Самый возраст жениться. Но все это время он холостяк — работал, вел народ в Синие горы, строил Чертоги Торина, отвоевывал Эребор. Ни единого дня для лени и слабости. Вот он каков. Только, может, с женщинами не так ловок. Трудно ему и приближать, и приближаться.
«Торин про сердце ничего не говорил».
— Дис, — переменила тему Ветка, — от твоего мыла кожу головы щипало.
— С головой так и должно быть, — сердито буркнула Дис, — это детское гномье мыльце, мы его щипачкой и зовем. Видела, какие у моих детей кудри? Одно для густоты и цвета, другое для быстрого роста. Ты по нашим меркам дите и есть, должно помочь. Хотя без волос — оно при твоем характере может и лучше. Сразу видно, какова натура.
— Ну да, у меня такая натура, что ух, — подтвердила Ветка, — да и мужчин видимо-невидимо, и со всеми ложусь…
Дис посмотрела иронично и грустно, и собралась, видимо, припечатать Веткину нравственность как следует, благо, стратегический перевес в виде рубашки Трандуила пока что был на ее стороне. Но дверь приоткрылась — в щель голову сунул Фили.
— Зовет Торин. В Золотой зал.
Дис с тяжелыми вздохами, а также вдруг оробевшая Ветка и с ними Фили прошли по гулкому коридору.
Ветка, хотя шла она и не замуж, но задним числом вдруг снова подумала, что не все Торин договорил. А она не все додумала. Привыкнув жить свободной, как птица — что от обязанностей, что от близких — Ветка не сразу оценила, что теперь станет неотъемлемой частицей Эребора. Но пятиться и сдаваться было поздно.
В золотом зале было десятка три доверенных гномов и гномок, все в парадной одежде, все, включая обыкновенно безоблачного Кили, насупленные и серьезные. Ветка второй раз чуть не попятилась, но Дис ухватила ее за одну руку, Фили за другую — так и занесли, самой можно было ногами не перебирать.
Такого ослепительного Торина Ветка еще не видела. На нем блистала корона с каменьями — настолько прекрасная и искусно сработанная, что затмевала мерцание залитого золотом пола. С плеч стекала мантия из драгоценного белого меха, а плечи обнимало тяжелое ожерелье, походившее больше на боевой нагрудник, изукрашенное в пару к короне.
И прочие гномы были наряжены в тяжелые, дорогие материи, меха, злато. Здесь же был и Бильбо Бэггинс, в белоснежной рубашке и аккуратном жилете, наглаженных штанах.
Хоббит улыбался.
— Подойди, — торжественно сказал Торин. — Балин?
Балин, развернув длинный свиток, заговорил:
— Такое, чтобы покровительство Эребора оказывалось человеку, да еще женщине, да еще незнатного рода, да еще без виры — взноса в сокровищницу — прежде не случалось. Поэтому пришлось обдумать правила. Итак. Иноземка Ольва Льюэнь, особую защиту и покровительство которой намерен оказать наш доблестный король и предводитель, Торин Дубощит, не сможет передать это доброе покровительство королевства-под-горой своему супругу или детям, ежели таковые приключатся. Дети ее, которые могут быть рождены в будущем, никаких прав и обязанностей по отношению к Эребору иметь не будут, если их отцом не станет родовитый гном. Во всех решениях, которые Ольву Льюэнь будут сопровождать в ее жизни, она должна будет советоваться со своим повелителем, Торином Дубощитом, который обязуется быть разумным и умеренным в требованиях. Однако же, он имеет право и воспретить ей очевидную глупость или неосмотрительность. Торин Дубощит берет на себя обязанность защищать и поддерживать упомянутую Ольву, как защищал бы и поддерживал любую из детей Махала рода Дурина и подданных королевства-под-горой. Ольва свободна от выполнения всех до последней руны законов подгорного народа, обязательных для урожденных гномов, просто в силу своей менее долговечной и вообще иной природы, однако обязана с ними ознакомиться и признавать, если нарушит, и держать ответ в тех случаях, на которые укажет Торин Дубощит. Также она обязана будет присутствовать на всех событиях Эребора, которые будут признаны особо важными. В случае смены правителя… в случае смены правителя, взаимные обязательства Ольвы Льюэнь и Эребора будут пересмотрены. Все понятно?.. Ты, Ольва Льюэнь, прозванная так эльфами, готова принять на себя честь и ответственность подданной Эребора? Ты согласна с тем, что услышала, и будешь относиться к Торину Дубощиту, королю-под-горой, повелителю Эребора, с должным смирением и почтением?
— Да, я готова, и согласна, — Ветка ответила и испугалась — так торжественно и высоко разнесся ее голос под сводами Золотого зала. Торин чему-то улыбнулся.
— Ты, Торин Дубощит, не передумал за последние минуты объявить при уважаемых свидетелях, что упомянутая Ольва Льюэнь делается нашей соратницей и вносится в списки Эребора?
— Нет, не передумал. Я готов объявить Ольву Льюэнь дочерью Эребора и оказывать ей особое покровительство как его повелитель, — теперь по залу раскатился уже голос самого Торина, и Ветка уставилась на него.
Чувствовала она себя странно. Но нестись по пустошам ветром в поле, не оглядываясь ни на что, и не зная, где твои корни, было страшно — особенно после краткого, но впечатляющего возвращения на родину.
Балин вписал несколько рун в свиток, бережно свернул его, положил в золотой ларец, тщательно закрыл крышку на замочек, а ключик немедленно убрал. Подошел к Ветке — та склонилась. Повесил на ее шею небольшой квадратный медальон из черного металла, отделанный богато и нарядно, на прочной золотой цепи.
— Носи, Ольва Льюэнь, знак Эребора с гордостью и действуй во славу и к чести своего нового народа, — вздохнул белобородый гном.
— Балин, — спросила Ветка, — у тебя есть сомнения?
— И большие. Не по злу, а по неосторожности можешь ты теперь запятнать славное имя Торина, — Балин смотрел спокойно и искренне. — Я знаю, хотелось как проще и лучше, а вот будет ли проще — даже не могу вообразить…
— Я очень постараюсь поумнеть.
— Ну, теперь, если что, путь вложения ума мне доступен, — иронично усмехнулся Торин. Ветка тоже улыбнулась:
— Что ты имеешь в виду?
И краем глаза увидела, как Фили и Кили синхронно взялись за ягодицы. Ветка сперва широко раскрыла глаза, а потом расхохоталась.
— А, ну да!
— А теперь опустись на одно колено, — продолжил Торин. — Прими присягу.
Ветка посмотрела Торину прямо в глаза.
Вот это было для нее сейчас трудно. Множество мыслей взорвалось в голове разноцветным фонтаном, и главной из них все же была…
Сдаваться и бежать? Нет.
«Покажи, на что ты способна».
И Ветка медленно преклонила колено.
Торин неспешно вытянул Оркрист и положил лезвие девушке на плечо, потом на другое и на стриженую макушку.
— С этого дня и впредь, — негромко проговорил король, — ты относишься к Эребору, городу и королевству под горой, и являешься моей подданной. Повторяй за мной, — и Торин заговорил на кхуздуле.
Ветка старалась повторить как можно точнее. Уши и щеки пылали, а голова была пустой, но при этом тяжелой.
Торин договорил. Замолкла и Ветка.
— В знак той защиты и того покровительства, которое Эребор и любой гном, встреченный на пути, будет теперь тебе оказывать, а также чтобы ты не забывала о высокой чести и о своем выборе — возьми из моих рук откованный для тебя кинжал, — Торин рывком забросил Оркрист в ножны и, взяв из рук подошедшего Двалина оружие, протянул его Ветке. Ветка с трудом — колено словно приклеилось к полу под тяжестью Одинокой Горы — встала, и приняла клинок. Видно, как-то не так, так как Двалин, проворчав «Эх, лапушка…», тут же пристегнул его к ее поясу справа.
— Благодарю, Торин Дубощит, — горло давили спазмы.
Гномы, кланяясь, расходились.
— Что делать станешь? — спросил Торин, выждав, пока Ветка пару раз сглотнет.
— Поеду в Дейл. Как собиралась. Завтра поеду. Торин… сопровождение до города дашь? Или… мне самой?
— Дам. Как теперь не дать. Только… ты уверена, что завтра? С лошади упадешь.
— Я поела, еще раз выспалась… думаю, доберусь. Мне очень нужно…
— Да я как-то так и понял. Снова бежишь, — тяжело сказал Торин. — Никак тебе невдомек, что было бы лучше. Сама себя не слышишь и не понимаешь. Пойдем тогда. Что десять гномов делали седмицу, сто разобрали в одну ночь.
Торин повел ее в незнакомые галереи. По дороге к ним присоединились угрюмый молчун Глоин, Двалин. Гномы несли факелы, а Ветка уже понимала, куда они идут и какова будет новость. Девушка постепенно приходила в себя, и, к счастью, новых радикальных изменений после церемонии принятия гражданства — а как скажешь иначе? — не ощущала.
Пробравшись через едва разобранные завалы по ходу, круто спускавшемуся к самому основанию Эребора, все четверо вышли на небольшую площадку перед подводным сифоном. По стенам текли струи холодной воды, заполняя выемку на дне тоннеля — уклон был сильным, напор воды также. На площадке лежало нечто, напоминающее по форме огромное яйцо — как будто выполненное из тончайшего стекла.
Ветка коснулась пальцами… край осыпался.
— Мы подняли это из воды, — сказал Двалин, — с большим трудом. И наверху оно стало сразу сохнуть и крошиться. Разобрать завал было намного сложнее, чем сделать — мы тогда забили камнем все от самого яйца до самого верха. Это, добытое, похоже на те… скорлупки, что остались от рамалоков. Они не вылуплялись, а словно вытаивали из своей формы.
— Или детеныш сдох, и трупик смыло… — сказала Ветка.
— Или, как и говорил Гэндальф, чудовище приобрело иную форму, и смогло уйти по водным тоннелям. Если так, оно уже в Долгом озере, поедает тушу Смауга, — сказал Торин.
— Понятно. — Ветка и не сомневалась, что дела обстояли именно так.
— Мы усилили посты. Ты расскажешь Барду о том, что мы отыскали, но он и без нас поставил стрелометы, хоть и не древней гномьей, а современной людской работы на нескольких башнях Дейла. Только вот как бы не пришлось отражать опасность не с воздуха, а из воды. Оно же, если ушло водой, то по воде может и вернуться, — проговорил Торин.
— Понятно.
Двалин проводил Ветку до кухни, где уже Бильбо приготовил обед — закуски, вино. Торин, Глоин, Двалин, Бильбо и Ветка потрапезничали вместе, и затем девушка отправилась к себе — подготовиться к завтрашнему отъезду.
Никто не заходил — ни Дис, ни Фили, ни полурослик. Казалось бы, теперь она стала своей — но отчуждение вокруг нее выросло, сделалось заметнее. Ветка знала, что с самого начала не пришлась по нраву большинству гномов, явившихся с Синих гор. Но что уж теперь.