***
Умиротворение Сумеречного дворца было невероятным. Тишина в покоях, солнечные зигзаги и кляксы там, где в покои пробирался свет, поверхности отполированной либо покрытой тонкой резьбой древеснины, кружева ковки… Здесь бесконечно можно было находить новое, бесконечно гулять, ни разу не пройдя дважды по одной и то же галерее. Имелись во дворце и свои сокровищницы, вот только хранилось все иначе, чем у гномов. Ветка полюбила подолгу гулять по этим коридорам и переходам, мостикам из ветвей и корней, подставлять пальцы под струи десятков крошечных водопадов Сумеречья. Сокровищница могла выглядеть так: идешь и видишь углубление в корне старинного древа, широкое и глубокое, как чаша; в него течет тонкая струйка воды, а дно этой древесной чаши выстлано драгоценными камнями. И это вправду драгоценные камни — бриллианты, рубины, а то и кольца либо диадема.
В покоях была не одна и не две спальни с широкими кроватями, застеленными громадными шелковыми покрывалами. Нынче одежды и ткани не делались самими эльфами — но время от времени отправлялись экспедиции в старинные ремесленные города, тайные города, давно заброшенные и погибшие. Оттуда доставлялись одежды, оружие, ткани, предметы быта, которые использовали эльфы. Из многих ремесел тут осталось кузнечное дело… да врачевание. Эльфийки вышивали, вели дома, но зачем ткать, если можно привезти ткани, которых хватит до самого Заката Эльфов…
Время здесь стояло. И хотя во дворце снова звенели детские голоса, это ощущалось во всем — в тихом танце почти незримых пылинок, в чистейшей нетронутой воде, готовой напитать тысячи и сотни тысяч эльфов. Как Эребор был величественен и… почти пуст по сравнению с прежними временами, так Сумеречный дворец был величественен и почти пуст.
Ветка разглядывала картины и гобелены, показывающие огромные толпы, парады, города, заселенные дивным народом. И пыталась представить ту далекую даль, куда уходили эльфы.
И иногда еще немного грустила о том, что не эльфийка сама.
— Дружок, — раздался голос сверху.
Мэглин стоял на галерее над небольшой залой, где устроилась Ветка. Обтянутый изумрудным камзолом в талию, шитым золотом, с распущенными и гладко расчесанными каштановыми волосами, Мэглин выглядел как минимум королем.
— Как ты меня назвал?
— Повелительница, опочивальня готова. Анариндил и Йуллийель ждут, когда ты почитаешь им на ночь, — мягко выговорил лаиквенди.
— Ах да. А мне казалось, я только пришла сюда. Я думала посмотреть свитки и гобелены…
— Ты задремала? Ты ушла сразу после завтрака, и оставалась тут весь день, — так же мягко продолжил лесной эльф. — Гест сегодня без занятий.
— Он безнадежен. Я, наверное, стану ездить на ком-нибудь еще. Надо будет осмотреть конюшни и табуны.
— Будет так, как ты решишь. Ты пойдешь к детям?..
Ветка легко поднялась и пошла за Мэглином. Подол шелкового платья тек змеей, рукава платья, почти полностью покрытые тончайшим шитьем, почти что мели пол.
Нянька или гувернер, телохранитель и надежная защита — у эльфов «друг по играм» назывался древним словом тайли. Мэглин был тайли Анариндила, а Эллениль — тайли Йуллийель. Оба тайли неотлучно находились при принце и принцессе.
Сейчас дети контролируемо бесились под присмотром Эллениль. Правда, Даня разлил кувшин с легким вином, который всегда стоял в опочивальне у Трандуила и Ольвы, но это никак не омрачило вечера. Ветка перекусила вкусными булочками вместе с детьми, выпила молока, почитала сказку, а после долгой и веселой возни отправила детей спать.
День был восхитительным. Теплая звездная ночь дышала в широкие окна Сумеречного дворца.
Трандуил задерживался, но ведь он сообщил, что все хорошо?..
Ветка разделась, омылась в купальне, разобрала волосы. Сейчас она ляжет и сладко выспится.
На ноге саднила потертость от седла — накинув легчайший пеньюар, она подошла к двери, распахнула ее…
Коридо был пуст — впрочем, как всегда; не видно никого, кроме Мэглина, сидящего на бархатном табурете неподалеку.
Лаиквенди поднял на повелительницу зеленые глазищи.
— Чего-то желаешь?
— А где Иримэ?
— К сожалению, нескольких эльфов из дозорного патруля ранили на границе. Целительница отправилась к ним.
— А ее помощница?..
— Что тебе нужно?
— Я стерла ногу, и хотела приказать принести мази…
— Я могу спеть. Я уже пел тебе.
Ветка подумала. Да, правда, пел.
…Белые лилии…
Желтые лилии. Иногда Трандуил называл ее так. Желтой лилией.
— Я думаю, не стоит, Мэглин. Теперь все иначе. Царапина заживет.
— Как скажешь. Я сегодня буду тут.
— А Анариндил?
— Эллениль останется с детьми, но пока нет Владыки и Эйтар упросился с ним, я побуду рядом с тобой.
— Как-то непривычно, — сказала Ветка. — Ну ладно. Что мне, Повелительнице, может грозить тут, в сердце Сумеречного дворца… обойдусь и без личного телохранителя.
И она вернулась в опочивальню.
Постояла.
Спать не хотелось.
Вышла снова.
— Я хочу пить.
Мэглин беззвучно поднялся и через миг был рядом — с кувшином чистейшей, как слеза, воды, в руках.
— Вода у меня и в покоях есть…
— Чего тебе принести? Меда? Может… мирувора?..
— Вина.
— Сегодня погреба уже закрыты, — уважительно поклонился Мэглин. — Я принесу тебе вина завтра.
Что-то беспокоило. Вот примерно как царапина на бедре. Как это погреба закрыты? Что за ерунда?
— С утра.
— Если хочешь, конечно, с утра. С завтраком.
— Сразу же! Как взойдет солнце!
Мэглин поклонился.
Ветка снова вошла в опочивальню и прижалась изнутри к дверям. Что за глупости…
Легла. Полежала. Поворочалась с боку на бок.
Не хватало волшебных широких плеч рядом, запаха волос Владыки леса…
«Балрогова Лесная Фея», — произнес в голове Ветки чей-то голос. Хорошо знакомый голос. «Хитрющий и изворотливый лесной маг. Опасный. Он не даст тебе того, что ты хочешь, Ольва, майа гномов».
Торин.
Ветка села.
Беспокойно поерзала, легла на левый бок, на правый.
Вот после Фили же никто и не приезжал. Не было никаких гонцов. Как там Торин, в этой своей новой битве?.. Были лазутчики… какие-то вести… посольства… гномов не было.
Лазутчики рассказали, как шли дела в Мории, но это было не в этом году. И не… в прошлом?..
Ветка встала, дошла до купален, и, как была, в пеньюаре, чебурахнулась в самый холодный из бассейнов. Вылезла.
Подошла к двери, открыла ее.
Мэглин не сидел — стоял рядом. Прямо перед дверьми.
— Пойди, — голос Ольвы был ледяным, как вода, в которой она искупалась, — и разбуди виночерпия. Пусть мне принесут вина.
— У меня тут есть немного, — Мэглин протянул Ветке флягу. — Не будем поднимать шум во дворце. Все спят.
Ветка вырвала фляжку из рук лаиквенди, вернулась, набросила плотный пеньюар поверх мокрого, и пошла по галерее спящего дворца прочь из покоев.
Мэглин тенью следовал за ней.
— Звездами буду любоваться.
— Отличное решение, Повелительница.
Ветка уселась на широкий подоконник… обняла руками колени. Потом плечи. Хлебнула из фляги раз, другой. Но это был не то вино. Слишком крепкое. Слишком… мужское. Не такое сладкое и радостное. Кувшин с ароматным легким напитком, который всегда стоял в опочивальне, был наполнен чем-то совсем иным.
— Это другое вино.
— Конечно, другое.
— Балрог… черт.
Черт?..
Черт! Блин!
— Да что происходит! — закричала Ветка и закрыла лицо ладонями.
— Я спою тебе.
Мэглин стащил ее с подоконника, провел обратно в опочивальню.
— Не надо, чтобы тебя видели. Ложись.
Накрыл меховым одеялом. Ветку колотило, она потела и мерзла одновременно.
Неожиданно все стало понятно.
— Я заболела?..
— Да, немного.
— Ладно…
В ладонь Ольвы легла угловатая, холодная бляха из черного металла.
— Сожми покрепче.Станет лучше.
— Я давно перестала ее носить… она такая грубая…
— Вот именно. Сожми и слушай…
Ветка слушала тихий голос нандо… и задремала — но это была худшая ночь в Сумеречном дворце с того самого дня, как она узнала, что беременна Йул.
***
Утром Мэглина в покоях не оказалось. Ветка подошла к зеркалу… и некоторое время с ужасом рассматривала то, что там отразилось. Потом схватилась за лицо, за щеки — круги под глазами, отпечаток от складок подушки на коже, цвет синюшный.
Она не помнила, чтобы так плохо выглядела. Хотя выглядела и хуже. Когда? Во время войны. Скитаний по Средиземью. В плену у… это же было?..
Но она точно помнила, что каждый день сидела тут, перед зеркалом, как кукла, с радостью разглядывала в зеркале — себя, выбирала украшения, причесывала густые пряди… и это занимало ее всю, и занимало надолго.
Вошла тоненькая эльфийка, Фириэль. Внесла кувшин с ягодным соком, булочки в плетеной корзинке, вареные яйца. Ветка уставилась на нее свирепо… и девчонка выскочила прочь.
Впрочем, какая она девчонка? Ей тысячу лет, полторы?.. Пять?
Здесь все не то, каким кажется. И она сама не такая. От этого ощущения из глаз чуть не брызнули слезы.
Вина не принесли.
Ветка зло пнула подушку, упавшуюу на пол, и пошла одеваться.
Платья, платья, платья…
Постояла перед бесконечными вешелами.
— У Елизаветы Английской не было гардероба для одежды, потому что ей все наряды приносили ее стилисты. И хранили одежду где-то в отдельных помещениях. И занимались барахлом специально обученные люди. Хорошая же идея. Почему у меня тут?..
Елизавета Английская и ее фелл-пони вспоминались неотчетливо.
Без удовольствия поковырялась в одежде, что-то выбрала. Оделась.
Вышла к окну и зажмурилась от яркого солнца.
Вернулась к туалетному столику, надкусила булку, бросила обратно. Начала расчесывать волосы, застряла гребнем. Собрала, ощупала толстый пук сзади — волосы достигали пятой точки. Поразмыслила, накинула на волосы веревочку, завязала хвост. Ей же кто-то иногда плел сложные эльфийские прически, вот эта девочка, которая принесла завтрак, и плела.
Эльфийка меж тем проворно скинула легкие туфли, обула мягкие сапожки и выводила из конюшни поседланного боевого коня. Причесывать Ветку сейчас она не собиралась.
В дверь постучались.
— Да, — уныло проговорила Ветка.
— Повелительница… прибыл Светлейший!
— Я готова. Я сейчас выйду к гостю.
…Ветка шла по галерее тронного зала.
Посередине перед рогатым троном стояли трое — высоченная фигура, закованная в золотые доспехи, Иргиль — в черном, как обычно, и сияющий изумрудами Мэглин.
— Ты увидишь сам…
— Ты не имел права, нандо…
— Так продолжаться не могло…
— Витязь, если ты решишь не вмешиваться, не вмешивайся…
— Если Владыка решит тебя казнить, никто не заступится…
— Как у вас все интересно… поэтому я не живу во дворцах и более не управляю городами…
И все стихли.
Ветка проследовла мимо троицы, приветливо кивнув им, поднялась на трон и заняла свое кресло — науку восходить сюда, не запутавшись в подоле, она осваивала вместе с мужем.
— Мы счастливы приветствовать тебя в Сумеречном дворце, Глорфиндейл. Ты давно не показывался у нас. Мы скучали.
Троица безмолствовала, хотя все было сказано верно и по этикету.
Верно ведь?
— Это что сейчас было? — негромко спросил витязь и снял шлем. Волосы растеклись стремительным золотым водопадом по бронированной спине и завились вопросительными знаками. — Ольва?..
— Что не так? — уточнила Ветка. — Ты не доволен приемом? Тебе предложат покои, пищу. Все гостеприимство Сумеречного дворца для тебя.
— Э-э, — выговорил Глорфиндейл.
— Это не наше решение, — жестко сказал Иргиль. — Если это продолжится, я отправлю к Трандуилу гонца.
— Да. Пусть это будет мое решение, — сказал Мэглин. — Отправляй. И я думаю, все уже случилось без нашего ведома.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — вмешалась Ветка. — Что-то происходит, а я не знаю? Рассказывайте.
— Спускайся, побеседуем, — устало выговорил Глорфиндейл. — Есть о чем рассказать, балрог это все подери. Я думал, ты знаешь.
— Что знаю?..
Сказать, что вечером было плохо — ничего не сказать.
Ветка сидела на небольшом диванчике в малом кабинете Трандуила потная, растрепанная, обнимаясь с подушкой. И да, тут фигурировал тазик и кувшин с чистой водой. Но Ветка уже не просила вина.
Уже нет.
На шее висела черная, колючая бляха, которая не подходила ни к одному наряду. Зато она отменно подходила к самой Ветке.
— Я же все это знала. Но знала… как-то иначе. Мне все рассказывали. Ри… Трандуил ничего не скрывал. Но такое ощущение, что я как-то не слышала. Как часть мозгов отрубило. И что, выходит, что Бус с ребенком буквально нужно убежище, а Трандуил не пустил?
— Не пустил. Дис передали, что ты более не относишься к Эребору, поскольку на его престоле не восседает Торин, и потому Лес закрыт для чужаков, так как хранит наследников Трандуила, — выговорил Глорфиндейл. Вокруг него как раз стояло около десятка пустых бутылок, но витязь, вливая в себя литры хмельного, не пьянел, только вышел лишний раз в уединенную комнату.
— И Синувирстивиэль перестала приезжать.
— Вокруг Дейла сейчас бродят несколько больших отрядов орков. Пустошь снова полна опасностей, а поселения превращаются в крепости. Я думаю, Трандуил не желал, чтобы Виэль видела, что тут творится, — вздохнул Светлейший. — Целительница бы вмешалась.
— Не суди никого, Ольва, — сказал Мэглин. — Ты не спала, тебе снились кошмары. Благая сила эльфийского младенца защитила тебя лишь на время. Все произошло случайно. И так… просто. Ненарочно. Я был рядом все время. Все мы были рядом все время.
…Да, это было.
Ветка кормила Йуллийель, но молоко портилось — после целого года отдыха Ольва начала вспоминать подробности своих ужасающих странствий, плена. Она волновалась, восходя на трон, на обязательных торжественных процедурах; не спала ночами. Вскакивала ночью и проверяла детей, отталкивая тайли. Не верила никому. Ждала воронов из Эребора. Рвалась в дозоры, самолично посмотреть, что делается на границах Леса. Намеревалась помогать Торину, грубила на советах. И тогда новая целительница, Иримэ, всего лишь разок добавила ей в вино капли, которые давали обычно молодым мамам эльфийкам в незапамятные времена.
Эти капли дарили молоко… и спокойный сон, позволяли принять свое материнство мягче и проще.
Но Ветка была человеком.
Эльфийские капли дали неожиданно мощный эффект. Ветка сделалась спокойной, умиротворенной; ее перестали интересовать оружие и боевые вылазки; как по маслу улегся этикет и гардероб, характер и даже волосы. Правда, молока не прибавилось.
Неизвестно, что подумал об этом Трандуил, но когда действие капель завершилось, он снова попросил их у Иримэ для Повелительницы.
Прочие эльфы, кроме самых приближенных, ничего не знали — и не задумывались. Это было так правильно — человеческая женщина, избранная самим Трандуилом, ставшая его женой в глазах эльфов и всего Средиземья, изменилась рядом с его благой силой. Стала более похожей на эллет, на эльфинита — только не на себя прежнюю.
Пытался ли Трандуил перестать давать Ветке эти капли? Раньше?..
Только кувшин со сладким вином теперь всегда стоял в их опочивальне.
На мужчин эта древняя магия не действовала.
— Буэ, — сказала Ветка, прижимая к груди тазик. — У меня куча дел.
— Понятно, — кинвул Глорфиндейл. — У Трандуила тоже. Орки собрали приличный отряд в Дол Гулдуре и атаковали Сумеречье. Трандуил сколько мог обходился патрулями, но теперь выехал на границы лично. Саурон выводит новых искаженных тварей, а тут ему медом намазано.
— Так. Здесь точно безопасно?
— Это самое безопасное место всего Средиземья, — сказал витязь. — В этом можешь не сомневаться. Особенно пока тут остается Трандуил.