- Вот и всё, - произнёс мужчина и постучал по коре. - Теперь хорошо бы варом залить дупло.
- У нас не так много яблок: заморозки весь май, и половина цветов облетает слишком рано, - Рул Горм пожала плечами. Климат штата Мен явно был не слишком подходящим для садоводства.
- Тут не в цветах дело, - заметил Румпельштильцхен. - В корнях. Земля за ночь промерзает и до цветов не доходят её соки. Когда будет цветение, нужно с вечера укутывать землю вокруг яблонь тряпками, ветошью разной, чтобы тепло до утра не отдавала, под паром была.
- Я не знала, - Рул Горм опустила голову, - надо сказать Вайолет и Роуз, они отвечают за эти дела. У тебя ведь тоже есть сад.
- Есть, - подтвердил мужчина мрачно. - Он засажен газоном и декоративными растениями, - последние два слова Румпельштильцхен произнёс преувеличенно чётко и с каким-то печальным презрением.
Он повернулся к ограде, чтобы надеть пальто.
- Мне, кажется, пора, - сказал он куда-то в сторону.
-Хорошо, - согласилась Рул Горм. - Но — зачем ты это делаешь? Неужели — не желание быть в долгу — единственная причина?
- Может быть, и не единственная, - Румпельштильцхен дёрнул плечом и сосредоточился на одевании.
- Теперь ты, конечно, знаешь, что я - фея и могу выполнять желания. Ты поэтому…
- Нет, не поэтому! - резко перебил мужчина и взглянул на Рул Горм с искренней обидой. Впрочем, спустя несколько секунд обида во взгляде сменилась заинтересованностью и надеждой. - А ты можешь выполнить любое желание? - добавил он.
- Это не могу, - ответила Рул Горм, не став уточнять о чём идёт речь.
- Я так и знал, - Румпельштильцхен хмыкнул. - Но всё равно, я не поэтому.
- В любом случае, - сказала Рул Горм, - я не знаю, но я бы могла попробовать… отплатить тебе чем-то.
- Чтобы я снова оказался у тебя в долгу, Рул Горм? - шутливые слова мало вязались с мрачным выражением, застывшим на лице мужчины, окончательно утратившего своё смешливое настроение.
- Да, для того, - согласилась фея. - Мне не нравится, когда ты среди моих кредиторов.
- Хорошо, - Румпельштильцхен криво улыбнулся, в очередной раз вызвав в памяти феи образ мистера Голда с его вечной невесёлой ухмылкой. - Тогда ты расскажешь мне — обо мне. О том мне, которого я позабыл.
- Я не обещаю, что расскажу всё, - начала фея и взяла мужчину за локоть, увлекая его к стоящей под вишнями скамье, - Но я расскажу тебе хотя бы часть. Ну, например, ты терпеть не мог быть у кого-нибудь в долгу, но при этом тебя вполне устраивало, когда все вокруг оказывались твоими должниками…
Комментарий к Глава 6
У текста появилась бета.
Ура!!!
Так что качество сего драббла будет улучшаться, но не сразу - т.к. на ожидание премодерации меня не хватает.
========== Глава 7 ==========
В прошлой жизни — той жизни, которую он помнил, Румпельштильцхен не часто практиковался в мытье полов — в его доме они были земляным — и теперь ему приходилось осваивать этот навык заново. Ничего особенно сложного в нём нет; поэтому, закончив с торговым залом и убедившись, что воды в ведре осталось много, и она ещё достаточно прозрачная, Румпельштильцхен решает заодно вымыть и подсобку. За этим занятием его и застает призывный звон колокольчика. Подавив порыв поспешить на встречу возможным покупателям, Румпельштильцхен аккуратно, так, чтобы ни капли не пролилось на вычищенные башмаки, выжимает тряпку, расправляет её, вешает на край ведра, надевает пиджак и уже потом выходит в открытую для посетителей часть лавки. У прилавка стоит женщина с убранными в высокую причёску светлыми волосами, в шляпе и сером брючном костюме, а вдоль витрин, рассматривая товар, бродит другая - значительно моложе, темнее, ниже ростом, какая-то растрёпанная.
- Могу я вам помочь? - приветствует их Румпельштильцхен.
Брюнетка никак не реагирует на его слова, продолжая изучать содержимое витрин, а блондинка как-то нехорошо усмехается и решительно выдыхает:
- Можешь. Нам нужен хрустальный глобус.
- Простите, что? - слегка склоняет голову к плечу Румпельштильцхен. - Не могли бы вы пояснить?
Женщина ещё шире улыбается каким-то своим мыслям, обводит лавку взглядом и наконец отвечает:
- Земной шар, только маленький, как круглая карта… Но из хрусталя.
Румпельштильцхен кивает:
- Из хрусталя, вы говорите? Это, должно быть, стоит недёшево. Я..
- Так он здесь? - нетерпеливо перебивает его рассуждения женщина. - О деньгах можешь не беспокоиться.
Румпельштильцхен незаметно вытирает руку о брюки и раскрывает толстую тетрадь, лежащую на прилавке:
- Я не знаю, найдётся ли у меня такая вещь, я должен свериться с каталогом.
Молодая женщина отрывается от созерцания часов с кукушкой, и, обернувшись, обращается к своей спутнице:
- Так что, выходит, он, реально, что ли, всё позабыл? - девушка произносит это шёпотом, но шёпотом громким, рассчитанным на то, что тот, о ком идёт речь, тоже услышит и слова, и сокрытую в них насмешку.
- Как видишь, - понизив голос, отвечает ей блондинка, и тут же добавляет громко: - Ну, есть глобус в твоём каталоге?
- Простите, - произносит Румпельштильцхен, делая вид, что вглядывается в записи. - Это не так быстро. Подождите немного.
Он прекрасно помнит это маленькое подобие их мира, хрустальную карту, она стояла в одном из шкафов в подсобном помещении — ошибки быть не могло. Но признаваться в этом и предлагать товар покупательницам он не спешит. Не потому, что ему ещё не была назначена цена — он бы как-нибудь сообразил, как выйти из этой ситуации. Румпельштильцхена смущает другое — перед ним были женщины, всего лишь женщины, пришедшие в лавку, чтобы купить какую-то безделушку, но он ясно чувствовал исходящую от них угрозу. Что-то было в них такое, из-за чего хотелось бежать со всех ног. И продавать им то, за чем они пришли, Румпельштильцхен не собирается: не сегодня. Девид — шериф, следящий за порядком в этом густонаселённом городе, предупреждал: в лавке — помимо самых обыденных вещей - хранятся и волшебные предметы, которые могут представлять серьёзную опасность в злых или неумелых руках. Девид просил лично оповещать его обо всём странном, что он найдёт, а так же и о тех посетителях, которые будут пытаться купить или выменять волшебные артефакты. Обращаться каждый раз к шерифу Румпельштильцхену не хотелось — он предпочитал держаться подальше от блюстителей закона, поэтому прежде чем выставить на продажу вещи, казавшиеся подозрительными, обычно советовался с Генри или Белль.
Румпельштильцхен переворачивает ещё одну страницу и поднимает голову на посетительниц:
- Может быть, - предлагает он задумчиво, - вам подойдёт другая круглая карта — пустая внутри, оклеенная бумагой… Такую я припоминаю.
- Нет, - резко возражает блондинка.
- Тогда, к сожалению, я ничем не могу вам помочь, - Румпельштильцхен прижимает руку к груди.
- Глобус должен быть здесь.
- Давайте поступим так, - он старается сохранять спокойствие и, кажется, внешне это ему удаётся, - Если вещь, которую вы ищете действительно есть в магазине, я со своей стороны приложу все усилия, чтобы её найти для вас. А вы зайдёте завтра, или послезавтра, и тогда…
- Мама, - поворачивается к ним девушка, - может быть, стоит поговорить с ним по-нашему?
- Не сегодня, милая, - мягко отвечает женщина и более требовательно, обращаясь уже к Румпельштильцхену, добавляет. - Мы зайдём завтра.
- До завтра, - улыбается он доброжелательно, но едва за покупательницами закрывается дверь, улыбка уступает место озабоченности. Может быть, стоило не обращать внимания ни на какие дурные предчувствия, и просто отдать этим дамам искомую вещицу, запросив за неё какую-нибудь относительно небольшую цену. В конце концов, это не его дело, кто они, и зачем им понадобился этот предмет. Может быть…
Румпельштильцхен вздыхает. Надо рассказать о произошедшем Белль.
Он набирает её номер, хотя уверен, что всё проделал как надо, голос его жены не звучит в телефоне — из коробочки раздаётся лишь прерывистый писк, и тот вскоре затихает. Следующая попытка тоже не приносит результата. Румпельштильцхен возвращается в подсобку, где первым делом вынимает хрустальный глобус из шкафа, и перекладывает его в одну из стоящих под столом коробок, для надёжности завалив предмет ещё несколькими вещами. Затем относит в чулан ведро, швабру и тряпки. Раз с помощью телефона добраться до Белль не получается, придётся прогуляться до библиотеки, решает он. Тем более библиотека совсем рядом, только дорогу перейти. Но его новой жены нет и там.
Какое-то время Румпельштильцхен стоит перед закрытой дверью. Озадаченно трёт переносицу: на сегодня собрания в мэрии не намечалось, а значит Белль, скорее всего, дома. Участок ближе, и Девид сам просил извещать его о подобных случаях, а пеший путь до особняка, находящегося в пригороде, занимает около двух часов, значит, вернуться сегодня в лавку уже не успеет. Торговля и так шла довольно вяло, но вдруг его подозрения напрасны, никакой опасности нет, а этот глобус — просто безделушка? Румпельштильцхена недолюбливают, он и не ожидал иного, но выставлять себя ещё и на посмешище ему не хочется. А Белль… Пусть он никак не мог ощутить её близкой, и «полюбить заново», как обещал Генри — всё-таки она — своя. Некстати вспоминается Мила. И почему-то — обитель фей. Что, если обратиться к ним? Они же должны понимать во всех этих магических штучках? Он вспоминает Рул Горм, сидящую на влажной земле, из гладкой причёски выбился локон, а на лбу, у основания волос — красное пятно. Хочется охладить покрасневшую кожу собственным дыханием, а потом коснуться губами — легко, мимолётно. Он вспоминает, как Рул Горм колебалась несколько мгновений, прежде чем вложить свою ладонь в его протянутую руку, и как непринуждённо, словно так и надо, взяла его под локоть, увлекая к скамейке. Ну да, феи разбираются в магии, во всяком случае, должны. А он ищет повод, чтобы…
Румпельштильцхен ощутимо прикусывает нижнюю губу и направляется к дому.
Тротуар гладок и чист, на улице в кои веки солнечно и почти тепло, да и такое ли срочное дело? Теперь, когда Румпельштильцхен не чувствует на себе пристального взгляда двух пар глаз, ясных голубых, и карих, горящих каким-то странным тёмным огнём, тревога ощущается приглушённей и тише. В голову лезут обрывки мыслей, слова, значения которых он недавно узнал, полузабытые образы из прошлого, картинки из книги Генри. Он старается идти быстрее, но всё равно идёт слишком долго. Жаль, что он так и не научился управлять автомобилем, или, во всяком случае, освоил это недостаточно хорошо. Когда Белль по дороге из библиотеки заходит в лавку, они доезжают до дома за четверть часа, и всё это время Белль говорит, говорит, и её слова, не требующие ответа, заполняют голову, не оставляя пространства для его собственных мыслей и воспоминаний. Слова, к которым он не имеет никакого отношения. Когда Рул Горм рассказывала ему о его жизни под проклятием, Румпельштильцхен впервые — нет, не то, чтобы поверил, было бы странно, если бы все сговорились врать ему, поверил он раньше — а узнал себя в том монстре, убивавшем людей бездумно, как попавшихся в силки птиц. Может быть, потому что Рул Горм говорила не о злодеяниях, или не только о них. Но от этого узнавания Румпельштильцхену не стало легче, только больнее…
Когда Румпельштильцхен доходит до дома, он несколько медлит у входа и не кричит с порога: «Белль!» Он ненадолго прикрывает глаза, чтобы успокоиться, чтобы тоска по другому дому — настоящему - не разорвала его пополам. Белль дома — вот торчат из стойки с обувью её синие туфли с острыми каблуками и пальто висит на вешалке. Белль дома, а значит, он спросит про глобус, и тишина этого такого нелепо большого для двоих строения наполнится звуком голосов. Он спросит её про этот глобус. И странных женщин. Даже если Белль снова отругает его — за то ли, что он поднял панику по нестоящей причине, за то ли, что не пошёл сразу к шерифу; даже если так, уж лучше выслушивать её упрёки, лучше раздражение, чем тоска, с ним справиться проще.
Внизу Белль нет, и он поднимается наверх, не решаясь нарушить тишину первым. Сейчас Белль выйдет навстречу со своим неизменным «Румпель», но она не выходит, хотя её голос и раздаётся из спальни:
- Я тоже, - он слышит, как Белль смеётся. - Правда.
- Почему же ты тогда с ним? - переспрашивает мужской голос.
- Я его жена. Как я могу оставить его сейчас? Он как ребёнок. Без меня он пропадёт.
- Угу, - недовольно произносит их невидимый гость, - и поэтому ты спишь с ним в одной постели. В качестве гуманитарной помощи!
- Ну, зачем ты мне это говоришь, зачем? Именно сейчас! - голос Белль звучит обиженно. - Если хочешь знать, он меня даже не трогает… И твоя ревность - это даже смешно. Я его не люблю.
- Ладно, забудь. У нас есть ещё полчаса?
Румпельштильцхен не слушает, что они скажут дальше, он разворачивается на верхней ступеньке лестницы и спускается вниз. Выходит из дома. Ему должно быть всё равно: он ведь не любит её. И на людях даже почти стыдится того, как она одевается и говорит. С трудом сдерживает глухое раздражение, которое время от времени поднимается в нём лишь от одного звука собственного имени из её уст. Ему должно быть всё равно — но ему обидно. Обидно, что даже несмотря на огромный дом, ледник, забитый мясом и рыбой, этот дурацкий бесполезный сад, он так и остался — чёртовым неудачником. Он стоит на крыльце с полминуты, по-новому смакуя это чувство, а после с грохотом захлопывает дверь.
========== Часть 3. Полуложь (Глава 1) ==========
Зверь в нас должен быть обманут;
мораль есть вынужденная ложь, без
которой он растерзал бы нас.
Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое
Глава 1
После разговора в саду Румпельштильцхен покинул монастырь слишком поспешно. И с тех пор Рул Горм ни разу с ним не сталкивалось, хотя он ещё несколько раз появлялся в обители: с рабочими, чтобы починить протекающую крышу, и один — помочь сестре Вайолет с садом. Вместе они спиливали сухие ветки с деревьев, установили подпорки для самых раскидистых яблонь.
- А что, - призналась после фее-настоятельнице Фиолетовая. - Голд оказался вполне приятным человеком. Видно, это проклятие Тёмного на него так повлияло. Если бы он не встретил свою истинную любовь самостоятельно, то я помогла бы ему в этом.
- В таком случае решала бы я, - Рул Горм и сама не поняла, почему её так уязвили слова сестры Вайолет. Потому ли, что она сочла достойным волшебства фей того, кто лишь хорош собой, обходителен и помог в решении некоторых хозяйственных проблем, хотя на его совести были смерти, и не только человеческие — несколько из её подопечных погибли от его рук? Или…Объяснения Рул Горм найти не могла, а потому решилась несколько дней не покидать монастырь, чтобы, если Румпельштильцхен объявиться вновь, принять его лично. Пусть он ничего не помнил, и тьма покинула его сердце, но всё-таки не стоило подвергать фей влиянию бывшего Тёмного — неизвестно, чем это бы могло обернуться. Но дни проходили за днями, земля заросла свежей травой, сад утопал в яблоневом цвете, дорожка была усыпана белыми лепестками, на вишнях налились круглые розовые бутоны, а Румпельштильцхен больше не наведывался в монастырь. В этом мало удивительного: в обитель фей мало кто приходил без необходимости. И Рул Горм поняла: напрасно ждёт визита бывшего Тёмного. Ему сложно принять свою новую жизнь, но с теми же трудностями сталкивались все, кто оказывался в Сторибруке без поддержки ложной памяти: та же Белль, и Киллиан Джонс, но они справились. Румпельштильцхен когда-то помог Белль, а теперь и она поступила так же ради него.
Зацвели вишни. Каждый вечер Вайолет покрывала землю вокруг деревьев чёрной плёнкой. Эмма всё больше замыкалась в себе. Теперь она больше не жила в мансарде с родителями и сыном, а выбрала своим новым обиталищем стоявший посреди леса особняк ученика Мерлина. Киллиан Джонс поселился вместе с Тёмной, но в один из прекрасных весенних дней — пропал, попытавшись обратиться за помощью в Эрендел, а обратного пути порталом было не предусмотрено. В городе поговаривали с некоторым облегчением, что новая Тёмная вскоре отправится за любимым, но Эмма осталась в Сторибруке: к радости своих родителей и огорчению горожан. У фей между тем кончалась пыльца — пришло время вновь обратиться к гномам.
Рул Горм припарковала монастырский грузовичок рядом с кафе «У бабушки» - гномы не жили кучно, как когда-то в Зачарованном лесу, их квартиры были разбросаны по разным концам Сторибрука, но в этом заведении Рул Горм рассчитывала застать их вместе и не просчиталась: все восемь сидели у окна и пьянствовали.