— Да какая разница… — отмахнулся Мигель, — их же нету.
— Они у нас человечка свели. Интересуемся, как вернуть.
Гости посмотрели на нас так, как будто мы невесть что сказали.
— В смысле «свели»? — осторожно спросил смуглый. — Они что, тут, правда, были?
— А таки не должны были? — вопросом на вопрос ответил Борух. — Логово там серьёзное оборудовано…
— Нет, — решительно замотал головой Микола, — нема такого уговору! Никого не должно быть на фрагменте! Ну, окромя…
— Окромя кого?
— Неважно, — перехватил инициативу Мигель. — Вас, вон, тоже не планировалось, а вы вот они. Кажется, тут что-то пошло не так.
— Електрики немае, — напомнил ему машинист.
— Да, фрагмент недовключился. Что-то его держит, не даёт стабилизироваться. Кстати, там, в подвале, где эти сидели… Не попадался вам сундучок такой забавный?
— Какой ещё, к чертовой матери, сундучок? — спросил я, окончательно потерявшись в абсурдности происходящего.
— С двумя статуэтками, чёрной и белой.
— Не видали такого, — ответил Борух, — а что?
— Если попадется где — лучше не трогайте. А точно нету? Может, вы не заметили…
— Уходя, они что-то унесли с собой, — сказал майор, — и нет, я не пущу вас «осмотреться». Мутные вы ребята, уж извините. Полчаса сидим, а вы ничего толком не сказали. Почему мы должны срочно всё бросить и убираться? Не для того ли, чтобы вы могли тут спокойно пошариться?
— Простите, но мы тоже ничего про вас не знаем, — уклончиво ответил Мигель. — Откуда нам знать, что вы не с ними? Что это не подстава? Вот у тебя — он показал на Боруха, — вид конкретно подходящий.
Забавно, но я бы поклялся, что майор на секунду смутился.
— Ну хоть что-то скажите! — не выдержал я.
— С высокой вероятностью, — Мигель осторожно подбирал слова, — через некоторое время город подвергнется нашествию… Неких существ. Мы их называем мантисами. Они не то чтобы хищники, и даже… А, неважно. Они очень опасны для людей, поскольку те нарушают… Впрочем, это тоже неважно. В практическом смысле вам нужно знать только то, что они постараются вас уничтожить и будут в этом весьма настойчивы. Лучшим выбором для вас было бы покинуть город. Мы готовы в этом помочь — но только в этом. Сдайте оружие, дайте осмотреть здание — и мы вас вывезем.
— Да чёрта с два, — решительно сказал майор, — оружие я не отдам.
— Ваш выбор, — пожал плечами испанец, — но вам тогда понадобятся пушки побольше… Вы просто не представляете себе, с чем столкнётесь.
— Представляю, — тихо сказал майор, — именно что представляю.
Гости распрощались и направились к выходу, мы провожали их до ворот. Разговор так и закончился ничем — они деликатно интересовались нашими дальнейшими планами, мы отвечали уклончиво. Я — потому что понятия не имею, что мы собираемся делать, Борух — из каких-то своих очень секретных соображений. Я уже догадался, что он, в отличие от меня, не совсем случайная жертва обстоятельств, но так и не понял, каким именно образом.
— Транспорт, — сказал он, — нам позарез нужен транспорт. Я тоже хочу такой паровозик.
— Не нужен нам паровозик, — внезапно осенило меня. — Эй, Николай… как вас там?
— Никифорович, — степенно ответил машинист, остановившись в воротах.
— Можете нам помочь? Это не займет много времени.
— Ну…
— Помоги им, Никифорыч, — сказал Мигель, придерживая за повод коня, — если не долго.
— Подбросьте меня на пару кварталов, я покажу куда. Борь, я быстро.
— Что ты задумал, писатель?
— Увидишь!
В тесноватой кабине паровоза метался с лопатой парнишка лет пятнадцати. На улице всё еще было холодно, но от топки шел жар, и он кочегарил в одних штанах, блестя мокрым от пота жилистым и мускулистым не по возрасту торсом.
— Шуруй, Васятко, разводи пары, трогаем! — поощрил его машинист и закрутил какие-то маховички.
Под кабиной зашипело, по полу пошла вибрация.
— Сын? — спросил я его.
— Не, — как будто даже удивился Николай, — из контингента. Трудпрактика. Всё, не сифонь! Даем ход!
Паровозик дёрнулся, натягивая сцепку, и, плавно набирая скорость, пошёл по большой дуге, огибая площадь.
— Вот сюда, — показал я нужную улицу.
— Слушай, Артём, — сказал машинист таким задушевным тоном, что я невольно потрогал висящий на плече автомат, — а ты не знаешь, где тут… Ну, скажем, воинский склад? Должен быть такой, где лежит всякое. Вам оно на двоих ни к чему, а нам бы…
Я сразу вспомнил про место, которое мы разведали с Борухом, но вида не подал.
— Нет, откуда. Я человек гражданский.
— Ты-то да, а вот майор твой… Не в курсе, значит?
— Без понятия.
— Жаль, жаль… А так-то, по жизни, ты кто?
— Человек прохожий, ни на что не похожий, — ушёл я от ответа.
Ненавижу такие вопросы. Может быть потому, что не знаю, как на них отвечать. Скажешь «писатель» — только хуже станет. Это ответ, провоцирующий дальнейшие расспросы. В основном, неумные и неделикатные. Типа «про что пишешь». Как будто есть варианты. Все книги мира про одно — про людей и про жизнь. Вот про них и пишу. Всякие глупости, но про них.
Впрочем, Николай, видя моё нежелание отвечать, отстал, а вскоре мы доехали. Мой многострадальный микроавтобус был цел. Я всерьёз опасался, что давешний ураган уронит на него что-нибудь тяжёлое, но обошлось. В городе тысячи машин лучше моей, но у неё есть два больших преимущества — простенький атмосферный дизель и ключи в кармане. Не надо ломать замки и не нужно электричество. Электрический у неё только стартер, но он всё равно сломан.
— Можешь зацепить на буксир? — спросил я Николая.
— Дизель? Завести хочешь? — сразу догадался он. — Чего же нет. Жди трохи, телеги отцепим…
Озябшую «Делику» пришлось изрядно потаскать, прежде чем мотор, прочихавшись черным дымом, подхватился и затарахтел. Правда, отчасти я сам виноват — протупил, не сразу вспомнил про электроклапан, перекрывающий топливо. А вот когда я его, под укоризненным взглядом Николая, выкрутил и, выдернув запорную иглу, вкрутил обратно, дело пошло лучше. Теперь главное — не заглушить случайно.
— Спасибо! — сказал я машинисту. — Поеду я.
— Нима за що. Да, кстати… Вам тут барышня не попадалась?
— Барышня?
— Ну, рыжая такая, симпатичная…
— Нет, — удивился я, — ни рыжей, ни симпатичной, ни барышни не видал.
— Ну и ладно. На нет и суда нет.
На том и расстались. Николай прицепил к паровозу телеги и покатил вдоль улицы, а испанец на своём коне еще раньше куда-то смылся.
— Мелковат транспорт, — крутил горбатым шнобелем Борух.
— Найди лучше, — обиделся я.
— Пару центнеров утащит?
— Ну, если заднюю лавку выкинуть… И осторожно ехать, а то рессоры крякнут.
Как я и предполагал, майор погнал нас на тот же склад. Сначала он долго ругал сам себя — оказывается, в прошлый раз заминировал все входы, да так тщательно, что еле-еле разминировал обратно. Зато потом…
Похоже, идея «пушек побольше» нашла в нём понимание. Борух вполне мог бы стать героем одной из моих пиздецом — будь он помоложе, посмазливее, не такой лысоватый и вредный. А так — пришлось таскать тяжёлые, как гроб сумоиста, ящики с чем-то военным внутри. Я не настолько подкован, чтобы опознать содержимое по индексам ГРАУ на крышках. Потом ящики с патронами. Потом ящики еще с чем-то. И ни один ящик не был легким!
Я с тревогой смотрел на просевшие рессоры «Делики», тихо тарахтевшей на холостых. Не дай бог заглохнет от перегруза, мы её вдвоем не растолкаем…
В очередную ходку Борух вынырнул из дверей склада без ящика в руках, но с лицом крайне сложным и даже, не побоюсь этого слова, слегка растерянным. На его физиономии такое выражение смотрелось неожиданно.
— Пойдем, чего покажу, — позвал он меня.
— А может, ну его? — я натаскался железа до дрожи в ногах, и мне было неохота. — Я понимаю твой искренний детский восторг от изобилия халявных стрелялок, но я всё равно не отличаю одну от другой. Ну, кроме как по весу…
В процессе наших такелажных подвигов майор неоднократно пытался вызвать моё восхищение сложными аббревиатурами, наборами цифр и названиями, на мой взгляд, ботаническими. Всеми этими «Кедрами», «Кипарисами» и «Бамбуками»… Вру, бамбуки в этой оранжерее, кажется, не росли. Но всего остального хватало — Борух был в восторге от ассортимента, как школьник, который подломил магазин игрушек. Но я не проникся, что его, кажется, немного обидело. Герои моих пиздецом уже, поди, по три раза кончили бы от счастья, а я продолжал держаться за старый «калаш», предпочтя его выданной майором новомодной железке.
— Идём-идём.
Он повёл меня между уходящих вдаль стеллажей. В самом начале мы нашли прямо у входа несколько ламп «летучая мышь», и теперь от них метались по полу угловатые тени. Пахло керосиновой копотью, железом, смазкой и портянками.
— Вот здесь, посмотри, — майор поднял лампу повыше, освещая крашеный зелёной краской тупичок с пожарным щитом, на котором висел одинокий багор и ведро — конус. — Вот сюда смотри, в угол!
— Трещина какая — то?
— Ага, трещина… Вот! — Борух потянул на себя пожарный щит, и стена тупичка медленно пошла поворачиваться, открывая торец толстенной стальной двери, лишь снаружи покрашенной «под стену». За ней уходил в темноту узкий бетонный коридорчик с открытыми кабель-каналами по стенам.
— Видишь, — он показал на металлические коробки по краям. — Здесь магнитные замки стоят. Откуда они открываются — неизвестно, но, когда электричество пропало, то запоры отпустились, и дверь чуть отошла.
— Мы ведь сейчас туда полезем, я угадал?
— А что, тебе не интересно? — удивился Борух.
— Мне, конечно, интересно, ещё как… — протянул я. — Но, если бы это был фильм ужасов, я бы сейчас думал: «Какие же идиоты эти главные герои, вечно им неймётся в каждую жопу залезть!». Ведь это же самая что ни на есть классика — в тайном тёмном подвале, таинственный коридор за потайной дверью… Там наверняка должны быть либо Зловещие Мертвецы, либо яйца самки Чужого.
— Если яйца, то это вряд ли самка, — удивленно сказал Борух. — Это, скорее, самец…
— Ты что, кино про Чужого не смотрел? Там такая Сигурни Уивер…
— С яйцами?
— Ну, фигурально выражаясь…
— Не, не смотрел. Как-то миновало. Ну что, пойдём?
— Да куда ж мы денемся…
Он отдал мне свою лампу и, выставив ствол пулемета, аккуратно двинулся вперёд. В результате у меня оказалось в каждой руке по лампе, и я стал похож на самоходный торшер. Подозреваю, майор это сделал специально — чтобы я в случае чего за оружие не хватался. От такого стрелка, как я, в узком проходе больше вреда, чем пользы.
Коридор был достаточной ширины для одного человека, и Борух шёл практически свободно, лишь иногда касаясь плечом проложенных по стене кабелей.
— Стоп! — поднял он левую руку. — Посвети сюда!
Впереди обнаружилась окрашенная шаровой краской гермодверь со стальным штурвалом посередине.
— Где-то я уже видел такой же изящный интерьер… — сказал я задумчиво.
— Ага, точь-в-точь как в подвале под нашей резиденцией. Не иначе, у одного дизайнера заказывали.
Борух осторожно взялся за колесо запора:
— Ага, закрыто. Отсюда, похоже, никто так и не вылупился.
Он отодвинулся в сторону от двери, заняв позицию слева.
— Так, ставь лампы на пол, вот здесь, у косяка. Теперь поворачивай колесо плавно и осторожно. Да отойди подальше, не стой вплотную! Если там растяжка, то тебе по тыкве дверью прилетит — мало не покажется… Всё, до упора?
Я молча кивнул. Меня вся эта кинобоевиковая движуха уже напрягала. Когда ты с другой стороны экрана, всё выглядит совсем не так увлекательно.
— Тогда дёрни на себя и отпрыгивай вдоль стенки — не назад, а вправо, понял?
— Понял.
Я резко потянул за запорное колесо и отскочил в сторону, чуть не навернувшись на неровном бетонном полу. Тяжёлая гермодверь, чавкнув уплотнителями, отошла примерно на ладонь и остановилась.
— Дай свой автомат, — попросил Борух.
— Тебе зачем? — подозрительно спросил я. — У тебя пулемёт есть…
— Пулемёт мне жалко.
Вот зараза!
Майор взял мой «калаш», отсоединил магазин, выстегнул патрон из патронника, осторожно вставил деревянным прикладом в щель и тихонько сантиметр за сантиметром начал отжимать им дверь.
— Вроде бы чисто… — он аккуратно, двигаясь по стеночке, задвинул ногой в дверной проем керосиновую лампу и достал из разгрузки велосипедное полусферическое зеркало заднего вида на хромированной ножке. Покрутив им между косяком и дверью, майор остался доволен увиденным и, вернув автомат, спокойно открыл тёмное помещение.
Я впервые видел подземную… казарму? Ряды двухъярусных армейских кроватей, между ними казённые тумбочки и табуреты, вдоль стен оружейные пирамиды. Есть даже отгороженная кухня с газовой плитой, баллонами газа и холодильниками. Открытые полки шкафов забиты крупами, макаронами и консервами. Все это хозяйство имеет вид внезапно брошенный — часть продуктов рассыпана на разделочном столе, а посреди засохшего нарезанного хлеба с недовольным видом возится толстая наглая мышь.
В пирамидах оружие, на тумбочках журналы, кровати кое-где смяты, на их спинках висят разгрузки, а на «взлётке» вызывающе стоят расшнурованные «берцы».
— Вот тебе и «Мария Селеста»… — удивлённо протянул Борух. — Считай, две роты полного состава хуем сбрило… Целый, можно сказать, ДШБ…
Он с интересом прошёлся вдоль оружейных пирамид, разглядывая ассортимент с видом покупателя в супермаркете.
— Не хочешь своё «весло» на что-нибудь посовременнее поменять? Тут, вот, «Абаканы» есть…
— Не хочу, — признался я, — с АКМ я хотя бы приблизительно обращаться умею. Сборка-разборка, чистка и всё такое. Я не стану грозной боевой единицей, даже если выдать мне пулемёт «Вулкан».
— «Вулкан» — не пулемёт, а авиационная пушка М61, на 20 миллиметров, — пренебрежительно буркнул майор. — Она весит центнер без патронов.
Да, он определённо подходящий герой для милитари-пиздецомы. Если буду ещё когда-нибудь писать — выведу его в персонаже. Только сделаю покуртуазнее. Впрочем, художник на обложке всё равно какого-нибудь полупидора нарисует. Они всегда так делают.
В центре большого помещения бункера находилось нечто, что можно было бы принять за толстую опорную колонну, если бы в ней не было дверцы. Борух потянул её на себя — открылась.
— И что, никаких зеркал и пихания в щель чужих автоматов? — удивился я.
— Кто будет посреди своей казармы дверь минировать?
За дверью оказалась тесная стальная винтовая лестница. Майор вытянул руку с керосинкой, долго вглядывался вниз, но ничего не разглядел.
— Ну что, дальше полезем? Как там у тебя с тревожной музыкой и яйцами Чужого?
— Знаешь, — сказал я нервно, — мне это больше напоминает сказку про яйцо Кощея. Ну, там — сундук на дубе, заяц в сундуке, утка в зайце, яйцо в утке, игла в яйце… Мы сейчас примерно на стадии утки.
— Ну, тогда пойдём, посмотрим, где там хранится Смерть Кощеева…
Лестница оказалась страшно неудобной — узкой, крутой, со ступеньками из скользкого, несмотря на рифление, профнастила. Пару раз приложился локтем о лестницу и коленом — о бетонные, ничем не отделанные, в следах от грубой опалубки, стены. Спуск продолжался так долго, что я забеспокоился, каково будет лезть по этому дурацкому трапу наверх. Лестничная шахта закончилась маленьким тамбуром — и очередной гермодверью. На этот раз возле неё присутствовал небольшой терминал с кнопками и прорезью под карточку, но Борух решительно повернул колесо привода кремальер — и дверь открылась. За ней обнаружилось нечто настолько архетипично-военно-радиоэлектронное, что меня накрыло ностальгией по недолгому и негероическому, но всё-таки имеющемуся в моей биографии военному прошлому.