Послышался рокот мотора и лязганье гусениц — на площадь, давя гусеницами раскиданную плитку, выползал МТЛБ. Пулемёт в его маленькой башенке водил хищным жалом по стене замка.
— Полковник, — устало сказал Борух, — вы только что спасли меня от разглашения государственной тайны, а теперь толкаете на вооружённый мятеж. Сейчас мы разберём к чёртовой матери вашу маталыгу из КПВ, а вам я личную гранату скину. Давно хотел.
— Борис, ну к чему весь этот экстрим? Это же ваши боевые товарищи, а не враги. Никто не заинтересован в конфликте, поверьте!
— Не знаю, кому они там товарищи, но лучше бы им развернуть пулемёт. У нас четырнадцать с половиной и кирпичная стена, а у них семь шестьдесят два и жестянка. Не доводите до греха.
— Вы мне настолько не верите?
— А что, я настолько глупо выгляжу?
Полковник что-то буркнул в рацию, и пулемётная башенка на транспортёре развернулась стволом в противоположную сторону. Я держал маталыгу на прицеле. В такую большую мишень я, пожалуй, попаду, но лучше не надо. Я ещё ни разу в людей не стрелял и начинать не хочется. Тем более что они мне вообще-то ничего не сделали.
— Ну, что, так вам спокойнее? — спросил полковник.
— Спокойнее мне станет, когда вы скажете, зачем припёрлись. Не в ряды ж звать, на самом деле…
— А что бы и не в ряды? — хмыкнул полковник. — У нас, гм… есть определённый кадровый дефицит…
— Допустимые потери? — понимающе спросил Борух.
— Большое дело делаем…
— Ладно, давайте без лирики. Нужно-то что?
— Видите ли, у вас оказалась одна вещь, которая принадлежит мне…
— И теперь вы сделаете мне предложение, от которого я не смогу отказаться?
— Майор, отдайте рекурсор. Вам он просто ни к чему.
— Ну, почему же? Поставлю на камин, буду любоваться. Может, коллекцию соберу…
— Просто отдайте объект.
— А то чо будет? — спросил Борух развязным тоном уличного гопника.
— А то я вернусь, привязав на лобовую броню танка вашего священника, и вышибу этим танком ворота! — рявкнул полковник.
— У меня нет никаких «моих священников», мне обрезание не позволяет. Можете его хоть жопой на пушку натянуть и выстрелить.
Карасов помолчал и продолжил уже на полтона ниже.
— Послушайте, майор, не надо драм. Мне нужен рекурсор. Сильно нужен. Вас тут всего двое, и ваш напарник держится за пулемёт, как онанист за член, — вот, сука, сейчас обидно было! — а у меня рота с усилением и бронетехникой. Вы меня знаете, я упорный.
— Идите к чёрту, полковник.
Тот покачал головой укоризненно.
— Я даю вам время подумать. Я вернусь к вечеру и буду готов принять капитуляцию, заверения в лояльности, проклятия или заявление о вступлении в ряды — можно устно, — и, конечно, рекурсор. Всё, кроме рекурсора, не обязательно. Можете вообще оставить его на вашем камине и валить на все четыре стороны, не так уж вы мне нужны. Но если его на камине не окажется, то я вас найду.
Полковник повернулся и спокойным шагом направился к транспортёру, аккуратно переступая ямы и обходя кучи. Как только он залез в люк, маталыга медленно задним ходом выползла с площади. Некоторое время слышалось завывание мотора и лязг гусениц, а потом всё стихло.
— Чёрт, это было круто, — признал я. — Два настоящих мужика со стальными яйцами мерились, кто громче ими звякнет… Но почему ты просто не сказал, что у нас нет никакого рекурсора?
— Он похож на человека, который поверит на слово?
— Не особо…
— А ты готов впустить их, чтобы они проверили?
— Тоже как-то не очень…
— Ну и смысл?
— Эй, на стене! — послышался знакомый голос.
— В нашем дурдоме сегодня что, день посещений? — раздражённо спросил Борух.
— Привет воякам! — насмешливо сказала Ольга.
— Привет воровкам! — неприветливо ответил майор.
А вот лично я обрадовался. Не скажу, что прямо влюбился, но рыжая мне чертовски нравилась. Странная она, конечно. Очень странная. Но — как же хороша!
— Ой, я вас умоляю! Вы его тоже не в магазине купили. Было бы лучше, если бы вы его отдали Сутенёру?
— Было бы лучше, если бы у нас был выбор!
— Это роскошь, доступная не каждому. Впустите нас?
— Вас?
Ольга махнула рукой и из-за угла вышла престранная компания. Трое в полувоенном — новенькие разгрузки и необмятые камуфляжные куртки поверх гражданских штанов и рубашек, — тащили на спинах контейнеры ручных гранатометов, причём одна из них была симпатичной невысокой брюнеткой. Четвёртый — толстый бородатый мужик диковатого вида, одетый в потасканную «берёзу», уверенно держал наперевес современного вида пулемёт в тактическом обвесе. Поверх камуфляжа у него была нацеплена модульная подвесная система, битком набитая снаряжёнными коробами с лентами. Мужик пёр на себе минимум три боекомплекта, что внушало невольное уважение к его грузоподъёмности.
— Это что ещё за фольксштурм? — Борух отодвинул меня от КПВ и повернул его ствол. — А ну, нахрен с пляжа!
— Эй, майор, ты чего злой такой?
— А чего я должен быть добрый? Кстати, вот точно такие «Хашимы»7 я на том самом складе видел…
— А чего стесняться? Карасов его разминировал и бросил — за что ему большое человеческое спасибо. Охранять-то ему оставить некого.
— Твои партизаны найдут хоть, куда нажимать? Вид у них, извини, конкретно нестроевой.
— Артём, чего он к нам придирается?
— У него тяжёлый день сегодня, — сказал я весело, — он как начал с полковником письками мериться, так посейчас линейкой машет.
— И у кого длиннее вышло?
— Мнения разошлись, полковник уехал за своей рулеткой.
— Из вас точно выйдет отличная пара — если не семейная, то ковёрная — недовольно буркнул Борух. — Клоуны.
— Слышишь? Майор нас благословил!
— Тьфу на вас. Так пустите внутрь? Или вам Карасов больше нравится?
— У тебя определенно сиськи лучше… — буркнул Борух. — Чёрт с вами, заходите.
Я сбегал вниз, открыл калитку и был вознаграждён за это горячим поцелуем прямо у ворот.
— Рада тебя видеть, — щекотно прошептала мне в ухо Ольга, — не обижаешься?
— Почему-то нет, — признался я.
— На меня трудно обижаться, да. Потерпи, скоро всё узнаешь. Ну, или почти всё…
— В общем, расклад такой, — напористо заговорила Ольга, когда все собрались во дворе. — База Карасова на вокзале. Рекурсор нужен ему позарез. Полковник уверен, что он у вас, поэтому вскорости выдвинется на штурм. У меня там сидит наблюдатель, он сообщит.
Ольга показала на висящую в разгрузке рацию.
— Я предлагаю остановить его колонну. Они не ожидают атаки, думают, что кроме двух упрямых придурков с пулемётом тут никого нет. А если встретить их на полпути и сжечь из РПГ технику…
— Э… Стоп! — сказал я.
Все посмотрели на меня, как на говорящий стул. Кажется, я последний, чьё мнение собирались учитывать при планировании боевой операции, но мне было что сказать.
— Я правильно понял, что вы собираетесь сейчас пойти и убить некоторое количество военнослужащих? Пальнуть из гранатомёта, сжечь танк или что там у них… Причём запросто предлагаете нам с майором, кстати, офицером той же армии той же страны, поучаствовать в этом перфомансе?
— Я просто уточняю, — добавил я после повисшей паузы.
— Да, — сказал Борух, — я бы тоже хотел прояснить, какого чёрта вы тут в террористов играете. Я не фанат Конторы и Карасова, но в танках обычные контрактники, которые выполняют задачи, поставленные командованием. А мне до сих пор никто не объяснил, что тут происходит. …Кстати, пулемет отдай, толстый. А вы — нежно опустили на землю «Хашимы». Без нервов. Медленно. Я не шучу.
Майор, не прекращая говорить, смещался в сторону и теперь держал на прицеле своего РПК всю компанию. Брюнетка положила гранатомет первой, за ней остальные. Пулемётчик нервно перетаптывался, кидая жалобные взгляды на Ольгу, но, когда она разрешающе кивнула, снял с себя оружие с облечением. Ольга оружие не убрала, но и хвататься за него не стала.
— Вообще-то они приедут расстрелять вас из танковых пушек, — нейтральным тоном сказала она, — и привезут с собой заложника, священника. И убьют его, если понадобится. Да, это сделают не контрактники, а личные бойцы Карасова, но это мало что меняет.
— Не убедила. Отчего-то мне кажется, что вся эта ерунда с пушками и заложниками имеет причину не в нас и не в них. А конкретно в тебе. И в этой чёртовой штуке, которую вы делите.
— Даже если и так, то что?
— А то, что я могу просто отдать им тебя. И вы между собой выясните, чьи в лесу шишки. Вариант?
— Вариант, — признала она, — но мне он не нравится.
Мне он тоже не нравился, но я не мог не признать, что майор прав. Палить из гранатомётов по сослуживцам — это совсем не то же самое, что ругаться с их командиром. Если бы на месте Ольги был кто-то менее рыжий и голубоглазый, я бы однозначно согласился с Борухом, но в данном случае меня не устраивают оба расклада.
У Ольги на плечевом ремне подала короткий тональный сигнал рация.
— Можно?
— Ответь.
Рыжая демонстративно медленно потянулась к рации, прижала её к уху и сказала: «Гром первый, на связи». Устройство что-то неразборчиво пробулькало. «Принято, продолжайте наблюдать», — ответила она.
— Два танка и транспортёр с десантом выдвинулись в вашу сторону. Пора выбирать, на чьей вы стороне.
Все напряглись. Я отчётливо представил, что сейчас кто-то дёрнется — и майор из пулемёта положит всех, включая мою рыжую почти-уже-любовь. Ну, или они положат майора, а заодно и меня. Пока я буду хлопать глазами в попытках решить в кого стрелять мне.
— Эй, — сказал я, — погодите.
На меня опять уставились.
— А зачем, собственно, выбирать? Это же не Брестская крепость. Мы не обязаны оборонять Рыжий Замок любой ценой. Мы его вообще оборонять не обязаны! Тут нет ничего ценного. Давайте просто свалим отсюда, и пусть ваш Карасов захватывает его на здоровье!
Странно, но эта мысль, кажется, пришла в голову только мне.
— Он не отстанет, — с сомнением сказала Ольга.
— Но у нас будет время, — ответил я.
— Например, для того, чтобы вы рассказали уже, что тут происходит, — строго сказал майор, — иначе действуем по моему варианту.
— Чёрт с вами. Согласна…
Глава 26. Иван
Вскарабкавшись по неудобной металлической лестнице на поверхность, я увидел сидящего на вершине купола «Бэд Санту» — и ничуть не удивился. Где ещё ему быть? Печка в домике в усадьбе наверняка давно погасла и остыла, а тут, видимо, и есть его основной насест. При таких «руках-лезвиях» вскарабкаться на ледяной купол проблем нет…
Помахал ему рукой, но он не ответил, повернул только голову в мою сторону и уставился своими глазищами. Снегоход, к большому моему облегчению, ещё работает — несмотря на все мои ухищрения, никакой уверенности, что на холостых он не остынет до перемерзания топливопроводов, нет. Решил загрузить в волокушу еды — чтобы уж совсем впустую не мотаться. Закину, чего полегче: макарон, круп всяких, чипсов с шоколадками, — и оттащу домой. Пригодится.
Связался с женой, бодрым тоном доложил, что жив-здоров, скоро буду возвращаться с добычей, люблю, целую, подробности при встрече. Но в голове крутилось неприятное.
Если бы ситуация была стабильной, и температура больше не понижалась — пусть даже оставшись стратосферными минус сто, — то мы бы могли выживать ещё долго. При наличии действующего снегохода я могу натаскать всего в нору, как хомяк. Еду, дрова, бензин для генератора. На годы скучной и ограниченной, но всё же жизни. Но дальнейшее похолодание поставит на нас крест, и довольно скоро. Я изо всех сил борюсь с накатывающим отчаянием — пример того, до чего оно доводит, всё ещё лежит там, у огня. Окоченелым трупом у ведра с собственным говном. Я так не поступлю, не дождётесь.
Таская по неудобной лестнице картонные коробки с едой, пролистываю в голове варианты. Температура на поверхности падает с каждым днём, единственный вариант — уходить в недра. Цистерна бензина, закопанная на каких-то пяти метрах, достаточно тёплая, чтобы он оставался жидким. Домашняя насосная станция берёт воду с горизонта шестнадцать метров — и вода там жидкая, хотя и холодная. То есть, температура плюсовая, несмотря на минус сто снаружи. Когда я был на экскурсии в пещерном комплексе, экскурсовод рассказывала, что вот здесь, в глубине, — обводя сухонькой старческой рукой огромный подземный зал, — температура в 11 градусов Цельсия не менялась тысячелетиями. Конечно, это было до того, как мир сломался, но, думаю, тепловой инерции такой большой системы, как планета, на наш век хватит.
Если представить — ну просто пока представить, — что мы добрались до этих пещер, залезли внутрь и поставили в этом зале маленький домик, то, даже когда атмосфера ляжет на землю панцирем кислородно-азотного льда, там ещё десятки или сотни лет будет выше нуля. А если добраться до более глубоких слоёв, подогреваемых внутренним теплом планеты, то, наверное, и тысячи лет пройдут до остывания. Где-то я слышал, что даже у Луны до сих пор горячее ядро. Не буду сейчас рассматривать вопрос полного отсутствия дальнейших перспектив и малопривлекательность многолетнего подземного существования, но, если обозначить как цель физическое выживание, — в этом есть призрак решения. Срок жизни будет ограничен только количеством еды, которое мы сможем туда затащить, а мы сможем много. Рядом с пещерами большой посёлок, там несколько магазинов, и, если там ситуация развивалась так же, как здесь, то они остались в целости. Здешний, вон, стоит, охранник туда даже не полез, ему одному и фуры за глаза было. Интересно, кстати, куда делись все остальные? Когда мир сломался, была ночь, но на заправке, кроме охранника, всегда дежурная смена, плюс был же у этой фуры водитель? Что произошло тут той ночью? Куда все делись? Почему охранник остался один? Почему не уехал грузовик? Теперь этого уже не узнать…
Как добраться до пещер? Я могу просто доехать на снегоходе, если придумать, как ориентироваться. Пятьдесят километров — это много для снегохода даже в нормальных условиях. Этот транспорт не для дальних поездок. Но, если как-то ещё дополнительно утеплиться, подключить ещё несколько грелок — наверное, доеду. На трассе можно ориентироваться по фонарным столбам, они высокие и торчат из-под снега. Вытащив наверх очередной ящик, посветил вокруг фонарём — действительно, ближайшая световая мачта торчит неподалёку унылой буквой «Г».
На повороте к пещерам заправка и двухэтажный мотель, они должны быть видны тоже. Оттуда до пещерного комплекса всего пара километров, вход на меловой горе, он может быть даже вовсе не под снегом, а если и замело — то неглубоко. Как ориентироваться эти километры я понятия не имею, но, доехав, что-нибудь придумаю. Обязан придумать. Бензина вот тут подо мной до чёрта, надо только придумать, как его достать. Взять моток садового шланга, снять топливный насос с какой-нибудь машины, закрепить на шланге, длинный провод запитать от аккумулятора, закинуть вместо этого пионерского костра в цистерну… Сложно, небезопасно, потребует кучу нетривиальных решений, но добыть можно. Сложнее сохранить его в канистрах жидким, чтобы потом перелить в бак — но и тут можно извернуться. Утеплить, обогреть… Как отвезти жену, детей и кота? Соорудить нечто вроде миниатюрного домика на шасси волокуши, склеить его для лёгкости и теплоизоляции из пеноплекса, так, чтобы все улеглись там в нескольких спальниках, сообразить обогрев — ну, кроме тёплого кота. Хотя бы теми же химическими грелками или электрическими, от снегохода провод кинуть. Как-то извернуться с вентиляцией, ещё не знаю как, но наверняка есть способ, чтобы и не замёрзли, и не задохнулись. Комфорт будет, как в большом гробу, но несколько часов выдержать можно. Лежи себе да спи, грей друг друга. А если что-то пойдёт не так — то так и замёрзнут во сне, не худший вариант. Но сначала надо доехать туда самому, подготовить какое-то место, где они смогут вылезти. Не обязательно сразу в пещеру, есть же домики для туристов, сообразить там печку, если её нет, потом разведать проход, потом уже как-то забрасывать туда припасы и прочее. На каждом этапе куча проблем и всё висит на волоске, любой мельчайший форс-мажор — и мы погибнем. Но какая альтернатива? Пистолет с почти полной, без одного патрона, обоймой? Он уже отогрелся за пазухой, небось, выстрелит, если быстро достать… Нет уж, если мы до сих пор выжили, будем бороться и дальше. Даже если надежды нет. Я иначе не умею.