Х
Подведя, наконец, черту под всеми празднованиями, генконсульство начало потихоньку возвращаться в нормальный рабочий режим.
В первый же рабочий день часов в 11 утра в кабинет Ильина вдруг постучал его водитель. Это само по себе уже было странно, поскольку все рабочие вопросы он предпочитал решать во время поездок. Ильин давно уже подметил у водителей такую привычку - вероятно, они чувствовали себя уверенней, общаясь с начальством на своем рабочем месте. Да и вид у водителя был глубоко озадаченный.
- Извините за беспокойство, но мне сейчас звонил водитель посла и просил Вам сообщить, что они едут к нам. Будут примерно через час. Где-то они поблизости от нас были. Посол ему тихонько шепнул, чтобы, значит, Вас предупредить. Да, и еще сказал, что с послом этот... ну, главный из Москвы, из тех, кто сидит у них сейчас постоянно.
Теперь настало время почувствовать себя озадаченным Ильину. До Минска 400 верст, а они будут через час? Выехали ни свет ни заря? И что это за манера, вообще, приезжать фактически без предупреждения? Нет, понятно, что в особом приглашении посол не нуждался - он в стране во всех загранучреждениях МИДа всегда желанный гость, но вежливость элементарную соблюдать надо. Передавать такое сообщение через водителя, да еще за час до приезда - это вообще, то ли откровенное хамство, то ли чем-то нехорошим дело пахнет. Так что пока понятно было только одно - что-то случилось и вряд ли хорошее. Надо срочно готовиться.
Ильин сходу напряг коллектив. Гости были хоть и незваные, но принять их надо было, как положено. С дороги все же, одним чаем здесь не отделаешься. Успели, конечно. Если кто-то думает, что дипломатия - это только политика, то он глубоко заблуждается. Хорошая дипломатия начинается на кухне и в закромах завхоза. А потом все это уже шлифуется интеллектуальными построениями, умением слушать партнера и находить с ним точки соприкосновения там, где их, вроде бы, и существовать не должно.
Ильин был дипломатом опытным, и дело у него было поставлено четко. Через час все были на местах и занимались делом, в гостиной был накрыт стол, а на кухне супруга того самого шофера - повар Генконсульства по совместительству - колдовала у плиты.
Доводить дело до абсурда не следовало и делать вид, что гости свалились, действительно, как снег на голову, Ильин не собирался, и по сигналу дежурного он спустился вниз и вышел из здания как раз тогда, когда посол в сопровождении московского советника вышли из машины.
Обменялись приветствиями. Ильин был слишком опытен, чтобы задавать какие-то вопросы, но посол решил сразу пояснить причину своего нежданного визита.
- Мы тут с коллегой, - он кивнул на советника, - были в Пуще. На Рождество местные товарищи пригласили. Вроде как историческое место, как раз там судьба Союза решалась. Вот и поговорили о том, как планируется жить дальше. Полезно поговорили, многое прояснилось.
Про себя Ильин хмыкнул - крюк его гости по дороге в Минск заложили изрядный, но это было, все же, хоть какое-то объяснение. А на словах выразил неподдельную радость, пригласил пройти по кабинетам, заодно и поздравить коллектив со всеми прошедшими праздниками, а затем и перекусить на дорожку.
Вошли в здание. К советнику сразу бросился один из вице-консулов. Что-то стал шептать, глянув при этом на Ильина с плохо скрываемой ненавистью.
"- Что-то все же будет, - подумал про себя Ильин, - этот уже ведет себя так, как будто ему пообещали в виде поощрения за мою голову дать из маузера Дзержинского пострелять. Ничего, прорвемся".
Посол был человеком опытным. Прошел по кабинетам, поздоровался с сотрудниками, что-то спросил, с кем-то пошутил, а секретаря консульства даже поздравил с недавно полученным первым дипломатическим рангом. Все правила игры были соблюдены, и Ильин проводил гостей на второй, "руководящий" этаж. Здесь находился его кабинет и прилегающая гостиная, а в боковом крыле - все то, что обычно находится в самой глубине дипломатических представительств. Давно уж так заведено, не нами, и не только у нас. Американцы, те, правда, в некоторых случаях предпочитают под землю закапываться. И не на один этаж.
На втором этаже, однако, посол предложил сначала зайти поговорить в кабинет. Расположились вокруг стола для совещаний. Ильин включил "глушилку" и вопросительно посмотрел на гостей.
Советник из Москвы вопросительно взглянул на посла, но тот молчал и москвич, видимо, решил брать инициативу в свои руки. Он вытащил из кармана пачку фотографий, веером выложил их на стол и с каким-то даже охотничьим азартом впился глазами в Ильина.
"- Ни фига не конторский, - подумал про себя Ильин, - откуда он только взялся? Вроде из Администрации. И где они только набирают таких любителей?"
Все было более, чем предсказуемо. Он слегка поворошил фотографии. Вот они с Валерией выходят из подъезда ее дома. В углу фотографии зафиксировано время: 8.35 утра. Гуляют по набережной. Это уже днем в воскресенье. В крепости. А это, наверное, снимали с крыши дома напротив - ужин на кухне в квартире Валерии. И старина Марцинкевич попал. Это - совсем хорошо. Говорил же ей, давай повесим нормальные шторы. Нет, мы - европейцы! Оборочки по краям, а посередине окна только снизу какая-то декоративная фигня подвешена. Следующее фото - Валерия на митинге... И так далее.
Он вопросительно посмотрел на гостей.
- И ради этого вы сюда специально ехали? Спросили бы в мой следующий приезд в Минск, я бы вам сам рассказал, с кем живу и провожу свободное время.
- Это - оппозиционеры! Причем из самых вредных! А женщина - классическая "медовая ловушка"! Она из католиков, так что тут еще и Ватикан, скорее всего, замешан! Вам ее подставили, а Вы и купились! Теперь понятно, почему Вы пытались саботировать работу по интернированию! - советника аж трясло. Посол пока с интересом наблюдал за происходящим.
- Я бы, конечно, мог сказать, что все это - мое личное дело, и Вас не касается, но, чтобы раз и навсегда с этим покончить кое-что объясню. Но сначала один совет: поменьше читайте шпионских романов и уж, во всяком случае, не пытайтесь использовать их как учебное пособие в работе. Настоящих шпионов, я имею в виду завербованных иностранными спецслужбами наших сотрудников, Вы, похоже, никогда в глаза не видели. А мне - давно живу - сталкиваться, к сожалению, приходилось. Так вот, ни один из них никогда в жизни не стал бы открыто поддерживать такие связи. Все вели себя безукоризненно. Потому что, если бы дело обстояло иначе, то они сразу попали бы на карандаш к настоящей контрразведке, а не к любителям... А что касается изображенных здесь людей. Вы хотя бы чуть-чуть копнули их прошлое? Вы что думаете, что отставной полковник ГРУ Марцинкевич, или кто он там по званию, будет по идейным соображениям участвовать в серьезной оппозиции и сводить меня с "медовой ловушкой"? Вы вообще природу происходящего здесь понимаете? В этой так называемой оппозиции 90% людей вообще всерьез политикой никогда не интересовались, пока их бить по головам не начали. А если и интересовались, то на муниципальном уровне: где лучше разместить остановку автобуса и в какой цвет выкрасить сооружения на детской площадке. Знаете, у меня вообще иногда возникает странное ощущение, что весь этот кризис спровоцирован умышленно. Ведь припиши на тех выборах Лука себе процентов на 15-20 голосов меньше - все равно победа обеспечена - и вообще ничего бы не было! Максимум - пара малочисленных митингов, которые бы никто и не заметил. Так что если и говорить сейчас о какой-то сверхзадаче, то она, по моему мнению, должна состоять в том, чтобы вернуть этих людей туда, в эту самую муниципальную политику. И пусть работают. Всем от этого только лучше станет.
А если к моим делам вернуться. Знаете, я всерьез подумываю о том, чтобы официально оформить наши отношения. И, вряд ли, кого-то это должно напрягать - если помните, у нас Союзное государство в Белоруссией имеется. Но это сугубо мое личное дело, в которое попрошу не вмешиваться. А что касается католиков... Вы что, из православной инквизиции? Ватикан зачем-то приплели. Людей-то не смешите.
Советник сидел молча.
Посол хмыкнул и подвел черту под разговором:
- Считаю, что говорить тут больше не о чем. Вы это, - он кивнул советнику на фотографии, - уберите. Или хозяину нашему оставьте на память для семейного альбома. Кстати, - обратился он теперь уже к Ильину, - сугубо между нами. В Пуще мы встречались с командой, которая постепенно займет все основные посты в республике. Так вот, Вам лично Сурманс - он планируется на пост премьера - просил передавать самые теплые приветы. Я так понимаю, Вы с ним неплохо знакомы? Встречались? Очень это нам может в ближайшем будущем пригодиться. Если ниточка, как говорится, есть, надо ее закреплять. Мы еще с Вами поговорим об этом. Подъезжайте ко мне на-днях. А сейчас, может, действительно, чайку на дорожку выпьем и поедем потихоньку. А то я с этими разговорами сегодня ночью толком и не спал.
Х
Проводив гостей, Ильин еще долго потом сидел у себя в кабинете, вертел в руках чашку с остывшим кофе и думал над тем, что же это такое было. Ясно, что этот наезд на него - исключительно самодеятельность группы советников, не подкрепленная ни серьезной разработкой, ни соответствующими службами. Как дела делаются, когда речь идет о серьезных случаях шпионажа, ему, к сожалению, как-то видеть пришлось. Век бы об этом не вспоминать. Хотя Ильин и знал-то разрабатываемого, а потом и арестованного коллегу совсем немного и, строго говоря, был с ним откровенно на ножах, но и ему тогда пришлось и вспоминать массу всякого, и извести массу бумаги, излагая свои наблюдения. Вроде как по-доброму, почти по-дружески попросили, но попробуй, откажись. А тут просто пачка фотографий... Которые, кстати, могли послужить отличным свидетельством успешной разработки им самим одного из руководителей оппозиции. Он хоть и генеральный консул, но от обязанностей оперативного сотрудника его никто не освобождал, а тут, можно сказать, возможность получения свежайшей информации из лагеря оппозиции образовалась.
После некоторого размышления он пришел к выводу, что дело, вероятно, в странном статусе группы советников и обычных кремлевских подковерных играх. Хотя прямо об этом и не говорилось, но и беседы Ильина в Москве перед отъездом, и намеки посла давали основание сделать вывод, что советники происходили непосредственно со Старой площади, а не с Лубянки. Конечно, и в Администрации хватало бывших чекистов, но, попадая туда, люди обычно очень быстро ощущали свою принадлежность действительно к высшей власти, как бы поднимались на этаж выше своих прежних ведомств. И, как это обычно и бывает, включались в какую-то новую игру, которая далеко не всегда корреспондировалась с тем, что происходило государственным этажом ниже. Игра советников была, в общем, понятна. Тактически им надо было помочь местным силовикам в подавлении протестов, а стратегически - обеспечить просьбу белорусских властей о более тесной интеграции с Россией. Формы и пределы этой "тесной интеграции" должны были определять уже в Кремле в зависимости от ситуации. Парадокс состоял в том, что тактика и стратегия отчасти противоречили друг другу, - стабильность внутренней власти в республике автоматически сокращала заинтересованность силовой части ее элит в интеграции, но об этом мало кто задумывался.
При всем при этом Ильин был уверен, что и в МВД, и в госбезопасности сидели уже другие советники из Москвы, свои установки со Смоленской площади получал посол, что-то там свое крутили военные, и если кто-то думает, что все эти действия хорошо сочетались между собой, то он вообще ничего не понимает в природе государственного устройства. Кстати, Ильин был очень далек от того, чтобы видеть в этом какой-то особый российский феномен. Несовпадение ведомственных интересов и высокомерное отношение к коллегам из других министерств, которые-де ничего не понимают в сути проблем, он видел и в советские времена, да и не все иностранцы были свободны от этого.
Ильин не знал, кого там, в Пуще называли возможным кандидатом на пост нового президента, но уже кандидатура Сурманса на пост премьера означала многое. В диктатуру силовиков он никак не вписывался, да и представить, что он станет "сливать" свою страну Ильину было сложно. Значит, какой-то новый вариант. Да, Белоруссия остается в сфере интересов России, укрепляется тесное взаимодействие в сфере экономики, сюда активнее идет российский капитал, но независимость сохраняется. Конечно, как и прежде за дружбу России придется платить, но, может быть, все же, не так много, как в минувшие годы, когда батька просто воспроизводил лишь слегка модернизированную советскую модель экономики. Пусть с природными ресурсами тут и небогато, но вот самый ценный, по мнению Ильина, человеческий ресурс присутствовал. А это самое главное.
Вот только получалось, что к проводимой советниками линии все это развитие не имело никакого отношения и, более того, прямо ей противоречило.
"- Вот они и попытались найти виноватого, - подумал Ильин, - заодно решили скомпрометировать и МИД, и ФСБ, которые все прошляпили. Перевести, как говорится, стрелки. Это мне еще с послом повезло".
С послом ему, действительно, повезло, причем крупно. Посол, хоть и имел раньше отношение к международной деятельности, был скорее политиком, чем дипломатом, а для знающего человека это говорило о многом. Ильин в последние годы не переставал удивляться, как быстро среди его коллег стала распространяться старая зараза, которую, казалось бы, уже удалось преодолеть один раз в 90-е. "Угадать и угодить" - эти два слова все больше являлись девизом руководящего слоя министерства, и это имело катастрофические последствия для описания и анализа посольствами реальной картины происходящего. Ильину невольно вспоминалось, как давно, еще в 80-е, один из руководителей посольства, где он тогда работал, получив очередной информационный циркуляр из Москвы, с энтузиазмом восклицал: "Да, вот мне и вчера в местном МИДе имярек такой-то именно так и говорил!", и отправлялся с чистой совестью писать очередной липовый доклад в Москву.
Нынешний же посол явно понимал, что и он, и Ильин, и эти пресловутые советники фактически оказались в горниле истории, и разбираться, какой тут план сработал, а какой нет, уже просто смешно. Тут главное понять, куда будет выруливать основная линия исторического развития, вникнуть в суть и попытаться выстроить на этой основе приемлемую для страны линию поведения. Все бы ничего, занятие это крайне интересное и важное, действительно соприкасаешься с историей, но вот только уж очень трудно было с этим вписаться в события, происходившие в Москве.