— В редакции я нашла старые журнальные вырезки. Внушительную стопку пожелтевших от времени бумаг, спрятанную от постороннего взора на одной из полок. В них этот дом называется <<Позабудь Меня>>. — И тут репортёрша впилась в меня глазами.
Я смотрел ей прямо в глаза.
— Да? Почему?
Она повела плечами.
— Я точно не уверена. В тех старых журналах сказано, что этот дом заставляет людей позабыть.
Сердце у меня ускорило темп.
— Что позабыть?
— Позабыть себя, — ответила она. — Понемногу люди, проживающие тут, позабыли обо всём. А затем…затем…о них тоже позыбыли. Позабыли навсегда.
Я хотел заорать в полный голос, однако сдержался. Я вообразил себе Памелу, расхаживающуюся по спальне. Памела не помнила меня.
Не помнила своего родного брата.
Репортёрша наклонилась поближе, щуря на меня свои ледяные глаза.
— С тобой произошло что-либо странное?
Моё дыхание свело.
— Н-нет! — выдавил из себя я.
Я не намеревался ничего ей сообщать. Мне надо подумать.
Надо всё это обмозговать. Она внимательно смотрела на меня.
— Ты уверен? Возможно, ты заметил нечто странное? Услышал что-то? Либо кто-либо из твоих родных начал странно вести себя?
— Неа! — выкрикнул я. — Неа! Умоляю — уйдите!
— Прости. Я не хотела пугать тебя, — сказала репортёрша. — Это только лишь кипа старых журнальных статей. Наверное, сочинённых от начала до конца.
Она отошла и поправила свою тёмную куртку.
— Смотрю, что расстроила тебя. Я приду снова, как только будут дома родители.
Услышав шум, я подошёл к лестнице.
— Памела — ты?
Нет ответа. Когда я вернулся назад, репортёрша уже ушла. Я стоял у дверного порога и, смотря на улицу, старался унять головокружение. В голове царило много вопросов. Она сказала правду? Возможно, те старые журналы объясняют то, что случилось с моей сестрой?
Возможно, я никогда и не вводил её в гипноз? И в её странном поведении виноват совсем не я, а этот старый дом? Дом <<Позабудь Меня>>. Я вдруг вспомнил отчаянную мольбу Памелы.
<<Даниэль, не позабудь меня. Умоляю — не позабудь меня!>>
Люди, проживающие тут, понемногу позабыли обо всём.
Люди, живущие здесь, постепенно забывают про всё. Слова репортёрши звенели в моих ушах.
Они позабыли обо всём. Затем о них тоже позабыли.
— Это какая-то дикость! — пробормотал я. — Дикость. — Здесь я заметил, что весь трясусь.
Повернувшись, я вошёл домой и закрыл дверь за собой. Я удивился, когда за моей спиной оказалась Памела.
— Проваливай отсюда! — пронзительно закричала она. Её глаза стали бешеными. Русые волосы разлохматились. Она выглядела напряжённой, будто готовилась атаковать. — Проваливай! Проваливай из моего дома!
Я не успел найти времени на поиски ответа. Сестра прыгнула на меня — и вцепилась руками мне в шею.
— Проваливай! Проваливай!
— Памела, нет!!! — завизжал я.
Её руки стискивали мне шею сильнее и не давали ничего сказать.
— Памела, прекрати! Ты меня задушишь! Мне…нечем…вздохнуть…
Глава XVIII
НОВАЯ ПЕСНЯ
Она раскрыла рот и из него вырвался рык зверя. Её руки сильнее стискивали мою шею. Я рухнул на колени и старался освободиться. Свистя и хрипя втягивал воздух в себя. Схватив её руки, я пытался оторвать их от своей шеи. Но она внезапно стала страшно и нечеловечески сильной.
— Мне невозможно вздохнуть! — хрипел я из последних сил. — Умоляю, Памела!
Я смог подняться на ноги и обвить её талию рукой. Падая, шатаясь и хрипя, я ударил её о стену. Её руки соскользнули с моего горла. Она издала вопль удивления. Я отпихнул её подальше от себя и выскочил на улицу. Я жадно хватал воздух и спрыгнул со ступеней крыльца и побежал. Вниз по передней лужайке, затем перепрыгнул через свёрнутый садовый шланг, который оставил там папа. По боковой дорожке и на улицу. Я бежал. Безраздумно.
Ничего не ощущая. Моя шея болела и пульсировала. Памела…
Памела… Памела… Её имя вертелось у меня в мыслях, как некое пугающее заклинание. Я не мог остановиться. Я слышал её имя, едва моя обувь касалась мостовой. Памела… Памела…
Памела… Моя сестра превратилась в дикого зверя. В дикого злобного зверя. Почему она неожиданно так разозлилась? Не потому ли, что мне поведала репортёрша? Потому что она обо всём забыла? Потеряла себя? Либо Памела пришла в такую неистовую злобу потому, что с ней сотворил дом? Не останавливаясь и ничего не замечая, я перебежал дорогу на перекрёстке. Я слышал гудок машины. Слышал яростный окрик.
— Даниэль, ты должен подумать трезво, — ругал себя я.
Но как я мог думать трезво? Моя родная сестра меня не помнит! И лишь только что чуть не задушила меня!! Я продолжал мчаться. Я не могу возвратиться домой, повторял себе я. Там небезопасно.
Где Памела, там теперь опасно.
— Но я обязан возвратиться обратно! — уговаривал себя я.
Я же в ответе за сестру. Предки поручили мне за ней приглядывать.
И я не могу оставить её одну там, чтобы она рыскала по дому, будто дикий зверь. Надвигался ужин.
Предки уже в дороге. Спустя час или два они приедут домой. А дальше что? Как мне объяснить им всё, что случилось за это время?
Будут ли они меня бранить за Памелу? Поверят ли тому, что я расскажу им о репортёрше?
Сумеют ли что-то сделать для спасения моей бедной сестры? Сам не сознавая, я мчатся к дому Эда.
Нажав на звонок, я вместе с этим стал колотить дверь.
— Эд, ты дома? Эд?.. — орал я визгляво и пронзительно.
Спустя пару мгновений дверь открылась. Эд уставился на моё лицо.
— Даниэль? Что такое? На тебе нет лица!
— Я… Я… — Я не мог вымолвить и слова.
Язык не слушался меня. Я прошёл мимо него в коридор. Там болтал телик. Показывали новости.
<<Любопытно, обо мне там тоже сообщат, — внезапно подумал я. — Сообщат о том, что моя бедная сестра чокнулась, потому что мы поселились жить в доме под названием <<Позабудь Меня>>?>>
— Даниэль? — Эд поклал ладонь на моё трясущееся плечо. — Что случилось? На улице же холодно. А ты даже куртку не надел.
Я потряс головой, стараясь перевести дыхание.
— Я просто бежал, — выдавил я из себя наконец. — Я вынужден был удрать из дома… Памела!..
Эд сузил свои светлые глаза.
— Памела?
— Ага, — и я затараторил: — Не считай, что мы ввели её в гипноз. Я думаю, причина её странного поведения таится в ином. В чём-то наиболее ужасном.
— А, конечно… Памела! — Эд уставился в моё лицо. — Она так и ведёт себя странно?
Я кивнул.
— Она… Она пыталась задушить меня.
Эд ахнул.
— Где ваши предки? Они пока не возвратились?
Я взглянул на часы, которые висели около телика. Около шести вечера.
— Скоро будут, — ответил я. — Скоро они возвратятся.
— Если хочешь, можешь побыть у меня до их прибытия, — предложил мой друг.
Я вздохнул.
— Это, конечно, самое лучшее.
Я без сил рухнул в кресло и, закрыв глаза, уткнулся лицом в руки. И тут же увидел их. Тех самых жутковатых и всех в слизи подростков в подвале нашего дома. Увидел их печальные лица.
Услышал, как они, нараспев, произносят имя моей сестры. И неожиданно я всё понял. Теперь я знал, кто они такие. Те самые, которые позабыли обо всём и позабыты всеми. Жертвы дома, который называется <<Позабудь Меня>>. И теперь эти позабытые подростки зовут к себе мою сестру.
Вскочив, я пронзительно заорал:
— Неееееет! — И, ничего не соображая, опять ринулся бежать.
Выскочив из двери дома моего друга, я помчался сквозь примыкавшую к дому лужайку. За моей спиной раздавались вопли Эда. Он звал меня возвратиться.
Только я не остановился и не стал оборачиваться. Я опять мчался, ничего не видя и не слыша.
Наконец стал виден мой дом. Что я увижу в нём? Это была моя единственная мысль. Накинется ли моя сестра на меня опять? Станет ли она вести себя так же, словно дикий взбесившийся зверь? Я прогонял от себя страх. Я знал, что у меня отсутствует выбор. Я должен быть дома. Я должен спасти Памелу. Когда возвратятся родители, я должен встречать их.
Предупредить и предостеречь. И объяснить им, что случилось. Я повернул за угол нашего квартала и услышал лай псины. На бегу я оглянулся и увидел немецкую овчарку наших соседей. Собака бежала на меня огромными прыжками.
— Нет, пёсик! Шуруй домой! Домой! — взмолился я.
Почему собака себя так ведёт? И как её звать? Почему я не могу вспомнить? Бежащая собака неистово лаяла и мотала хвостом по сторонам. Псина без проблем меня догнала. А затем одним прыжком опередила. Я остановился с тяжёлым дыханием.
Собака высунула язык и поклала лапы на мои плечи. Я закричал на неё.
— Уйди! Иди домой! Умоляю!
Затем я допетрил, что собака всего-то хочет играть.
— Некогда сейчас — после! После, пёсик! — Схватив его лапы, я опустил их на мостовую.
Затем потрепал собаку между ушами. Почему я не могу вспомнить, как её зовут?
— Домой, пёсик! Шуруй домой!
Я помчался опять. Собака бежала за мной по пятам. Неожиданно мне почудилось, что машина предков уже должна стоять около дома.
Хоть бы стояла! Хоть бы родители приехали! Боже, умоляю, сделай так, чтобы мои предки уже были дома! Возможно, втроём мы как-то уж справимся с Памелой и поможем ей прийти в себя.
Но…площадка перед домом так и была пуста. Входная дверь открыта нараспашку, как и 60 минут назад, когда я умчался от Памелы. С тяжело колотящимся сердцем я пошёл к дому. И тут же понял, что псина уже отстала. Я обернулся и увидел её за нашими воротами.
Собака глядела на наш дом, жалобно поскуливая и опустив морду, с поджатым хвостом и дрожью во всём теле. Собака чего-то боится, сообразил я. Она не хочет идти сюда. Она испугана.
Наконец собака оторвала глаза от дома и, отряхнувшись да продолжая поскуливать, заковыляла прочь. Неожиданно я страшно захотел уйти вместе с ней.
Умчаться подальше. Отыскать безопасное место, где псин не сотрясает озноб и они не скулят от ужаса. Но в доме моя сестра. И она попала в беду. Выбор отсутствует.
Я набрал в лёгкие воздух и вошёл в дом. Стоило мне войти, я тут же увидел, что подвальная дверь открыта нараспашку. Оттуда слышались тихие и настойчивые голоса. Но на сей раз они распевали другое имя, не имя сестры.
Они распевали моё имя, повторяя его многократно:
— Даниэль… Даниэль… Даниэль…
Я приклал руки к лицу — и заорал, охваченный страхом. Лицо у меня стало мокрым на ощупь. Мокрым и липким. Я ожесточённо начал срывать с себя слизь желатина, стирал её с лица.
А голоса продолжали напевать:
— Даниэль… Даниэль… Даниэль…
Часть IV
Глава XIX
КРАСНЫЕ БУКВЫ
— Неееет! — Вопль страха вылетел из моего горла, когда я сорвал с себя последний кусок слизи. — Вам до меня не добраться. Памела тоже вашей не станет.
Я должен как-то спасти свою сестру — если это возможно!
— Памела? — позвал я. Мой голос казался мне безжизненным и слабым. Схватившись за перила, я вскинул голову и прокричал на второй этаж: — Памела? Ты у себя в спальне?
Ответа не было. Я ринулся на второй этаж. Проверил её комнату.
Потом свою. Следов её присутствия не обнаружил.
— Памела?
Я поторопился на первый этаж.
Выбора не осталось. Волна ледяного страха накрыла меня, стоило мне подойти к подвальной двери. Пение смолкло. Сейчас там царила тишина. Такая тихая тишина, что звенела в ушах. Я вынужденно собрал всю свою волю и шагнул на лестницу, всматриваясь в подвальную темноту.
— Памела?
Я знал, что должен спуститься туда и вытащить её оттуда в коридор.
— Памела, я твой брат Даниэль, — крикнул я в подвальную темноту. — Мне известно, что ты не забыла меня. Я Даниэль. Я иду к тебе. Иду к тебе на помощь.
Я вслушивался. Ответа не было.
Потом я услышал скрипение петель. Медленное. И скрежет.
Словно открыли тяжёлую дверь.
— Памела? Ты меня слышишь? Я твой брат. Я иду к тебе, чтобы оказать помощь.
Я прерывисто и глубоко вдохнул.
Нашёл глазами длинный металлический фонарь, который висел около верхней ступени. Снял его. Отличное оружие, однако я надеялся, что мне не понадобится его применять.
— Памела, я спускаюсь к тебе.
Колени у меня настолько жутко тряслись, что я вынужден был спускаться осторожно. Едва не на каждой ступени я замирал и прислушивался. Ветер стучал по стёклам окна, что те трещали. Это был единственный звук, исключая моё собственное ритмичное дыхание. Пройдя половину лестницы, я распознал иной звук — тихое царапанье.
— Памела? Это ты? Ты слышишь меня?
Ответа не было. После каждой ступени меня накрывало волной страха, что я вынужден был прилагать неимоверные усилия, чтобы превозмочь её. Я сильно стискивал фонарь в ладони, перешагивая через надломанную ступень и всматриваясь в подвал.
Изображение, конечно, не поменялось — куча хлама, старая мебель и стопки пожелтевших журналов с газетами.
— Ой! — Я открыл рот изумлённо, когда на дальней стене, скраю большой и почерневшей от времени печи, я увидел слова, нацарапанные на стене.
Большие буквы были написаны красной краской. Капли, пока не высохшие на стене, стекали тоненько струйками на кривые и потрескавшиеся камни.
НЕ ПОЗАБУДЬ МЕНЯ.
Пока не высохшая. Только что нанесённая. Бордовая краска.
Бордовая, словно тёмная кровь.
НЕ ПОЗАБУДЬ МЕНЯ.
И тут я не успел отойти от потрясения, как заметил Памелу. Я моргнул один раз. Моргнул два.
Пока не веря собственным глазам.
Это Памела. В двери, ведущей в мизерное пространство за печкой.
Памела, опутанная странным пламенем серебра. Ко мне спиной.
Русые волосы. Блузка и брюки.
Неподвижная Памела. Тихо стоящая в маленькой задней комнатке, залитой жутким светом.
Я раскрыл рот, чтобы её окликнуть.
Только не сумел ничего произнести. Моя ледяная и мокрая ладонь скользила по металлическому фонарю. Я стиснул его сильнее. И сделал неуверенный шаг к своей сестре.
Потом снова. Обошёл куски барахла посередине подвала.
Перед моими глазами всё ещё стояли слова, написанные краской, стекающей вниз, словно кровь.
НЕ ПОЗАБУДЬ МЕНЯ.
— Памела? Ты слышишь меня?
Она не ответила. Не пошевелилась.
— Я иду к тебе, чтобы помочь. Я твой брат Даниэль. Ты не забыла меня? Не забыла?
Я остановился около низкой двери, которая вела в заднее помещение.
И понял, что Памела наклонилась над ещё одной дверью. Совсем чёрной дверью в полу. Поначалу я решил, что это какое-то отверстие в подвальном полу. Но, приглядевшись, понял, что Памела стоит перед овальным люком.
Люком в полу. Только куда он ведёт? Она наклонилась над чёрной дырой и шагнула туда.
— Неееет! — завизжал я. — Подожди! Выслушай меня! Возвратись! Памела, возвратись!
Она застыла. Она не шелохнулась.
Я опять закричал. Я умолял её пойти обратно. И тогда, неторопливо… очень неторопливо… она отошла назад от чёрной дыры.
Она отступила обратно и затем…неторопливо… опутанная жутковатым светом, повернулась лицом ко мне. И когда она обернулась, я издал сдавленный вопль. Мои ноги затряслись, а желудок чуть не перевернулся. Я со страхом уставился на неё. Я смотрел на толстый слой слизи, которая покрывала её лицо.
Прозрачный желатин опутал её лицо, волосы и глаза со ртом!
Густая слизь влажно блестела под светом серебра. И когда я в страхе застыл на месте, не в силах произнести ни одной фразы, даже шелохнуться, моя сестра открыла рот. Желатин стал пузыриться у неё на губах.
И я услышал слово, прозвучавшее приглушённо:
— Прощай!
Глава XX
ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА
— Стой! — завизжал я. — Ты куда? Ты что делаешь?
Однако она уже не слышала меня.
Густая слизь пузырилась у неё на губах. Её глаза глядели из-под мерцающего желатина. Затем она повернулась и шагнула во тьму.
— Подожди! Стой! — умолял я.
Сорвавшись с места, я ринулся следом за ней. Обувь скользила по пыльному цементному полу. Она спустилась в тёмное отверстие открывшегося люка. Я подбежал и вытянул руки, чтобы схватить сестру и вытащить оттуда её. Но крышка люка оглушительно закрылась за ней. Куча пыли поднялась в воздух и опутала меня.