Космонавты прибыли на стартовую позицию еще ночью. В специальных помещениях монтажно-испытательного корпуса, которые работники Байконура называют «космической пристройкой», Алексей Леонтьев и Олег Макарин прошли предполетный медосмотр, надели и проверили скафандры.
В окружении сопровождающих инженеров и врачей космонавты буквально на несколько минут заглянули в небольшой зальчик для пресс-конференций. Отгороженные от журналистов и руководителей космической отрасли стеклянной стеной, они кратко ответили на несколько вопросов о предстоящем полете, выслушали пожелания доброго пути и успешного возвращения на родную Землю.
Из космической пристройки Алексей Леонтьев и Олег Макарин прошли в монтажный зал, а оттуда через широко раскрытые ворота вышли на площадь перед испытательным корпусом. Здесь уже толпились провожающие – инженеры, техники, работники космодрома, приехавшие из Москвы журналисты.
Леонтьев чуть замедлил шаг, дождался, когда на полметра приотставший Макарин окажется рядом, и, стараясь даже в скафандре шагать по-военному четко, направился к председателю Государственной комиссии генерал-лейтенанту Кериму Алиевичу Керимину.
- Товарищ председатель Государственной комиссии, - космонавты остановились в двух шагах от высокого и широкоплечего генерала, и Леонтьев вскинул ладонь правой руки к гермошлему скафандра, - экипаж ракетно-космического комплекса «Знамя-5»-«Лунник-5» к космическому полету готов. Командир корабля полковник Леонтьев.
- Желаю вам успешного полета и благополучного возвращения на Землю, - голос генерала дрогнул. Генерал Керимин не смог скрыть своего волнения.
Председатель Государственной комиссии сделал шаг вперед и поочередно пожал руки космонавтам:
- Садитесь в автобус, товарищи. Пора на старт, ракета вас уже заждалась.
Бело - синий «ЛАЗ» подкатил к воротам испытательного корпуса и в сопровождении одетых в белые комбинезоны врачей и специалистов по предполетным операциям космонавты один за другим поднялись в салон автобуса. Двери закрылись. Автобус мягко тронулся с места, на небольшой скорости преодолел подъем дороги и повернул вправо, к стартовому комплексу.
… Прошло уже почти два часа, как Алексей Леонтьев и Олег Макарин заняли свои рабочие места в космическом корабле «Знамя-5», спрятанном под белоснежным колпаком обтекателя в верхней части ракеты-носителя. Подготовка сложного ракетно-космического комплекса к запуску протекает штатно и без замечаний. Уверенно и точно на стартовой позиции действуют технические расчеты, возглавляемые заслуженным инженером-испытателем СССР, Героем Социалистического Труда Леонидом Александровичем Воскресенцевым. Четко и без суеты идет предстартовая проверка бортовых систем ракеты-носителя и космического корабля.
Рядом со мной на гостевой трибуне партийно-правительственная делегация - Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев, Председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, члены Политбюро ЦК КПСС и секретари ЦК КПСС Дмитрий Федорович Устинин и Михаил Андреевич Суслин, министр общего машиностроения СССР Сергей Александрович Афонин, а также конструкторы ракетно-космической техники, ученые и инженеры, коллеги-журналисты.
Раннее осеннее утро на Байконуре вряд ли можно назвать теплым. Легкий северо-восточный ветер заставляет поднимать воротники и кутаться в плащи и куртки. Выручают нас заботливо предоставленные службами космодрома большие термосы с горячими чаем и кофе.
Разговоры идут, в основном, о блестящих перспективах нашей советской космонавтики, о том, что именно нашему поколению советских людей предстоит водрузить красное знамя коммунизма на Луне и планетах Солнечной системы. Мы еще раз доказали всей планете, всем народам мира, что, как уже не однажды говорил Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев, именно социализм является той надежной стартовой площадкой, с которой человечество устремится к звездам.
За несколько минут до запуска динамики на смотровой площадке начинают прямую трансляцию сообщений со стартового стола и из бункера пусковой команды.
- Зажигание! - разносится над степью громкий голос оператора связи.
Сотни глаз сейчас устремлены к ракете. Где-то внизу ее, почти у самого стартового стола, безмолвно полыхнула огненно-малиновая вспышка, подсветив снизу опоры силового пояса, на которые опирается могучее тело ракеты.
- Предварительная! - сообщает оператор. Это значит, что двигатели устремленной в небесную высь ракеты-носителя выходят на первый, предварительный, режим тяги.
Почти молниеносно приходят в движение лопасти турбонасосных агрегатов. Горючее и окислитель из заправленных едва ли не доверху баков ракеты по трубопроводам рвутся вниз, дробясь в отверстиях форсунок на сотни струй, и соединяются друг с другом в пламени, зажегшемся внутри камеры сгорания. Мгновенно испаряясь, они превращаются в плотные облака сжатого горячего газа и через маленькое округлое окошко сопла вырываются наружу, одновременно стараясь приподнять саму ракету вверх.
- Промежуточная!
Тяга двигателей стартующей ракеты стремительно растет. Со смотровой площадки видно, как над стартовым столом поползли первые, еще ленивые и неуклюжие голубовато-белесые облака освободившегося газа, подсвеченные оранжевыми языками бушующего у основания ракеты пламени.
- Главная!
Первые звуковые волны еще приглушенного рокота ракетных моторов, наконец, доползают до нашей смотровой площадки. Но, обгоняя их, ослепительно-яркий свет бьющих из сопел плазменных ручьев возвещает, что двигатели снежно-белой башни вышли на основной режим работы, увлекая вверх, в утреннее небо и саму ракету, и космический корабль, упрятанный под обтекателем на вершине устремленной к звездам конструкции.
- Подъем! - голос оператора, кажется, звучит необычно громко, почти срывается на крик. За полтора десятка лет работы здесь, на космодроме, он уже проводил в космос не одну сотню ракет-носителей, но каждый раз его сердце сжимается от волнения, когда очередная пышущая огнем рукотворная громада уходит в полет к звездам.
Тяга ракетных двигателей сначала сравнялась с весом ракеты, а потом, продолжая стремительно расти, приподнимает ее длинное тело над опорами силового пояса. Ракета на неуловимое малое мгновение зависает над стартовым столом, уже ни на что не опираясь, а потом трогается с места и, ежесекундно ускоряя свое движение, идет вверх.
Вот хорошо заметное на фоне утреннего темно-синего неба белоснежное тело ракеты уже поднялось над стартовым столом примерно на сто - сто пятьдесят метров. Все мы, кому посчастливилось сегодня со смотровой площадки наблюдать запуск ракеты-носителя, буквально ослеплены светом взошедшего над горизонтом рукотворного солнца. По мере подъема ракеты факел бьющего из ее сопел огня все более вытягивается к земле, превращаясь в стремительный огненный водопад. Басовитый рев могучих ракетных моторов, наконец, достигает нашей смотровой площадки, зданий жилого городка и технической позиции. Сила звука такова, что алюминиевые перила гостевого павильона, внутри которого мы сейчас находимся, начинают дрожать мелкой дрожью. А ведь расстояние от нас до стартового стола более пяти километров!
Хорошо заметно, как ракета-носитель, приподнявшись над мачтами стартового комплекса, начинает довольно резко крениться вправо. Программа полета предписывает максимально быстрый уход стартующего изделия от сооружений на пусковой площадке. Бортовая система управления чуть заваливает ракету на бок и, одновременно с продолжающимся подъемом вверх, начинает уводить ее в сторону, подальше от стартовой и технической позиций. Надежность ракеты-носителя «Ленин» такова, что аварий на старте не было ни разу, но правила безопасности на то и правила, чтобы им следовать и их выполнять.
- Тридцать секунд, полет нормальный, - сообщает из динамиков громкой связи оператор.
- Принято, полет нормальный, - сквозь треск радиопомех хорошо слышен бодрый голос командира космического экипажа Алексея Леонтьева. - Чувствуется постепенное нарастание перегрузки. На борту - порядок!
Взгляды всех присутствующих сейчас на старте устремлены вверх. Ракета, сотрясаясь и вибрируя, по-прежнему набирает скорость, постепенно вычерчивая линию своей траектории в восточном направлении. Таковы уж законы баллистики: чтобы аэродинамическое сопротивление было минимальным, плотные слои атмосферы ракета должна пройти максимально быстро. А вот с точки зрения энергетики дело обстоит как раз наоборот - разгон лучше вести, двигаясь параллельно земной поверхности. Поэтому старт осуществляется вертикально, а потом, пройдя плотные слои атмосферы, ракета как бы постепенно ложится на бок.
Больше всего факел огня из сопел стартующей ракеты-носителя напоминает сейчас длинный огненно-оранжевый клинок, поднимающийся в небесную высь рукоятью вперед. Очень необычное зрелище! Когда стартует «Протон», огненный след почти не заметен. А факел у носителя класса «Союз» гораздо меньшей длины. Щелкают затворы фотоаппаратов, объективы кино- и телекамер устремлены вверх. Сегодняшний старт увидят сотни миллионов людей во всем мире. И это правильно - советскому народу нечего скрывать, наши достижения в науке и технике мы готовы не только показать, но и поставить на службу всего человечества. Об этом со всей определенностью заявил на сентябрьском пленуме ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев.
Над опустевшим стартовым столом еще клубится серо-белое облако дыма и пара, а в небесной вышине среди облачных островков уже четко начинает прорисовываться белоснежная инверсионная линия стартующей ракеты. Линия все более начинает склоняться в сторону горизонта. Это значит, что ракета успешно продолжает полет, движется к расчетной околоземной орбите. Разносится над казахстанской степью спокойный и уверенный голос оператора:
- Восемьдесят секунд. Полет нормальный. Девяносто секунд. Все бортовые системы работают без замечаний. Сто секунд. Технические параметры ракетно-космического комплекса в пределах нормы.
Примерно на сто пятнадцатой секунде полета, уже где-то на полпути от стартового комплекса к линии горизонта, белоснежная траектория в небе как бы раздваивается - произошло разделение ступеней. Первая ступень, отработавшая положенное ей по программе полета время, отделилась от ракеты - носителя и возвращается к земле. А ракетно-космический комплекс продолжает полет уже с использованием двигательных установок второго ракетного блока. Потом приходит черед включиться в работу и третьей ступени. И вот, наконец, на девятой минуте с момента старта по громкой связи звучит сообщение:
- Ракетно-космический комплекс «Знамя-5» - «Лунник-5» выведен на околоземную орбиту!
Космический полет Алексея Леонтьева и Олега Макарина начался. Советская наука и техника сделали еще один шаг в освоении космического пространства.
… На Байконур они прилетели с Алексеем Леонтьевым и Олегом Макариным в разных самолетах. Если бы – не дай Бог, конечно! – с экипажем Леонтьева что-то случилось во время перелета, сегодня в полет к Луне ушли бы эти двое.
Они точно так же, как Леонтьев и Макарин, «обживали» ракетно-космический комплекс «Знамя-5»–«Лунник-5» на стапеле в монтажно-испытательном зале космодрома за несколько дней до старта. Если бы в экипаже Леонтьева кто-то заболел, в космос послали бы их.
В ночь перед стартом они ехали с Леонтьевым и Макариным на стартовую позицию в одном автобусе. И в монтажно-испытательном комплексе на второй площадке они одели такие же бело-голубые скафандры «Сокол», как и «леонтьевская команда». Вплоть до самого последнего момента перед стартом они были готовы занять рабочие места космонавтов на вершине ракеты.
Дублеры… Владимир Шаталин и Владимир Бугрин.
Собственно о том, что они стали дублерами, а экипаж Леонтьева назван основным для полета на ракетно-космическом комплексе «Знамя-5»–«Лунник-5» мы узнали только позавчера днем, когда состоялось заседание Государственной комиссии. До этого во всех документах фигурировали только две совершенно равноправные пары космонавтов: Леонтьев – Макарин и Шаталин – Бугрин.
Когда ракета «Ленин» оторвалась от стартового стола и скрылась в небесной дали, они вернулись в монтажно-испытательный корпус. Владимир Шаталин и Владимир Бугрин сняли скафандры и на специально оборудованном для доставки на старт наших космонавтов «космическом» автобусе поехали обратно в Ленинск, в гостиницу «Космонавт».
Практически все места в автобусе оказались свободными, и я напросился в «безбилетные» пассажиры у вихрастого, молодцеватого подполковника, отвечающего за переезды космических экипажей по Байконуру. Я уже был сутки на ногах, без сна, устал страшно. Хотелось поскорее добраться до своего номера в гостинице «Центральная», принять душ, перекусить и завалиться спать.
Места в автобусе у Шаталина и Бугрина расположены рядом. Случайно или нет, но сидят они сейчас так, как должны были сидеть в спускаемом аппарате космического корабля «Знамя»: слева в кресле дремлет Володя Бугрин, справа, устремив взгляд в бегущие за окном степные просторы, о чем-то размышляет Владимир Шаталин.
Я решаюсь их потревожить.
- Разрешите присесть? – спрашиваю почти шепотом, остановившись рядом с их креслами и указывая рукой на свободные места напротив за деревянным столиком. Обычно на этот столик медики ставят свою аппаратуру для экспресс-анализа состояния здоровья космонавтов. Сейчас здесь нет ни медиков, ни их аппаратуры – Шаталин и Бугрин остались на Земле, строгий и неусыпный контроль за состоянием их здоровья больше не нужен.
- Садись, Боря, - говорит Шаталин, отрывая свой взгляд от степных просторов за окном автобуса. Володя Бугрин открывает глаза и молча кивает.
С Шаталиным я знаком давно, еще со времен его первого космического рейса. Бугрина знаю меньше, но во время его полета на орбиту тоже писал о нем газетную статью.
- Можно задать пару вопросов? – я устраиваюсь в кресле напротив космонавтов.
- Ага, - Бугрин зевает. – Значит, на повестке дня у нас интервью с дублерами…
- Задавай, - Шаталин пожимает плечами. Он выглядит уставшим и опустошенным.
- Переживаете? – я раскрываю свой рабочий блокнот и беру ручку.
- Радуемся за товарищей, - с наигранной бодростью и легкой издевкой произносит Бугрин. – Готовы приступить к дальнейшей работе по подготовке к предстоящим космическим полетам.
- Прекрати, Володька, - Шаталин слегка толкает его локтем в бок.
- Ладно, - Бугрин вздыхает. – Извини, Борис. Это я в шутку.
- Конечно, переживаем, Боря, - говорит Шаталин. – Переживаем, что не мы полетели на Луну, а Лешка с Олегом.
- А я так и просто им завидую, - признается Бугрин. – Вот честное слово. Завидую. Страшно хочу сейчас оказаться в корабле на их месте. Но чудес не бывает, Боря. Увы… Очень хотелось бы полететь. Но с другой стороны и за ребят радостно! Ведь летят же, черти! Понимаешь? Наши пацаны летят на Луну!
- И дай Бог им успешного полета, - кивает Шаталин. – Чтобы все прошло штатно, без приключений…
- А я, Борис, признаюсь: до позавчерашней госкомиссии был почти уверен, что полетим мы с Владимиром Александровичем, - на лице Бугрина появляется горькая улыбка.
- Это почему же? – осторожно интересуюсь я.
- А вот почему, - с готовностью начинает пояснять Бугрин. – Сколько раз летал в космос Шаталин?
- Дважды, - припоминаю я. – В апреле 1966 года на «Восходе-6» с Георгием Катушевым и в феврале нынешнего года на первом «Знамени».