А через пару часов, мы встретили еще одно проявление, этой самой черной падучей.
У противоположного берега криво уткнувшись носом в берег стояла купеческая торговая галера. Мачта на ней рухнула, в правой скуле зияла большая пробоина, половина весел была поломана — видимо корабль ткнулся в прибрежные валуны на полном ходу. На палубе бесцельно слонялись с десяток людей, той же самой дерганной походкой как у той девушки с лукошком.
Черных глаз и пальцев, я у них не разглядел, но по поведению все стало сразу ясно. Едва увидев баркас, они всей толпой ринулись к нам и как деревянные кегли попадали в воду. Я сразу принял правее, но ни одна голова так и не появилась на поверхности реки, видимо, болячка напрочь лишала возможности и умения плавать. Что и к лучшему, наверное.
Попытка выяснить у вампирицы и девочек насколько избирательно люди заражаются падучей, не увенчалась особым успехом. С их слов, одновременно инфицируется большинство, но далеко не все. А по какому принципу болячка выбирает себе жертв, ученые так и не выяснили.
Ну что же, остается только надеяться, что зараза нас минует.
А к исходу дня, мы прибыли в Холмец.
ГЛАВА 23
Могу поклясться, этот топляк возник ниоткуда — вода была настолько прозрачной, что прекрасно просматривалось даже дно и уж трехметровый кусок деревины, я бы заметил точно. Но случилось как случилось, как только Холмец показался в пределах видимости, наша лодка с разгона въехала в здоровенное притопленное бревно и дала впечатляющую течь. Дабы не потопнуть, пришлось срочно десантироваться на берег.
Вопрос посещения города решился сам по себе — никакими навыками ремонта плавсредств, я категорически не обладал, а даже если бы обладал, ремонтировать было нечем. Ну не саблей же и клевцом.
— Сидим тихонечко здесь, ждем меня… — сконфуженно скомандовал я. — Попробую найти новую лодку. Или мастера… что очень маловероятно…
— Я с тобой, — неожиданно вызвалась Неяна. — А то ты на обратном пути еще что-нибудь утопишь.
Радослава странно зыркнула на вампирицу, но как ни странно, возражать не стала. А девочкам, похоже, было все равно, кто с ними останется.
— Хорошо, идем, — слегка поразмыслив, я согласился. С учетом того, что подавляющая часть населения возможно заразилась и свихнулась, от такой помощи отказываться было бы глупо.
Причалили мы примерно в версте от Холмеца, так что идти пришлось порядочно. Правда у меня была тайная надежда, что лодку получится найти поближе, в какой-нибудь деревеньке, еще до города.
Как только мы отошли от стоянки, я заговорил с вампирицей:
— Тебя случаем не опознают?
Внешне Неяна выглядела совершенно по-человечески, даже я не чувствовал в ней ничего от нежити; вопрос задал больше в познавательных целях.
— Опознают как кого? — Неяна резко остановилась и пристально посмотрела на меня.
В ее голосе проскользнуло раздражение, впрочем, скорей всего наигранное.
— Как… — я слегка запнулся. — Как нежить.
— Ты же ловчий, Горан, — вампирица лукаво улыбнулась. — Вот сам и скажи.
— Я пока ничего не чувствую, — честно ответил я. — Но из меня ловчий, как из козы… барабанщица.
— Не прибедняйся, — хмыкнула Нея. — В тебе силы хватит на половину Капитула, правда ты ее еще не осознаешь. И вряд ли до конца когда-нибудь осознаешь.
— И все-таки?
Неяна спокойно сняла перчатку и протянула мне руку.
— Прикоснись, смелее.
Осторожно взял ее ладонь в свою и едва скрыл удивление.
Насколько я понял из трудов разных ученых, у нежити отсутствует кровоток, в буквальном понимании этого слова, следовательно, их тела должны быть холодными как лед. Что я и сам чувствовал, когда молотил захлюста — эта тварь была холодна как кусок льда.
Но, кикимора раздери, шелковистая, мраморно-белая кожа Неяны, была… теплой. Верней, едва-едва теплой, но никак не ледяной. Мало того, на запястье прощупывался пульс. Едва слышно, но все-таки он был.
— Бьется сердце?
— Ну вот… — притворно огорченно протянула вампирица. — А я думала, что ты скажешь, какая у тебя нежная кожа. Но да, сердце есть, и оно бьется. Если мне нанесут рану, то пойдет кровь, красная, как у тебя. Мало того, я дышу, нуждаюсь в пище и испытываю те же эмоции, что и люди.
— И можешь любить?
Вампирица ответила после недолгой паузы.
— Да, могу. И ненавидеть тоже.
— Спрашивать кто ты такая, все еще бессмысленно?
— Да, не стоит. Со временем все узнаешь, а пока рано.
— Тогда в чем же отличие между нами?
— В очень многом… — с едва заметной печалью в голосе ответила Неяна. — Я все-таки не живой человек…
— Ты жалеешь об этом? — в упор поинтересовался я.
— С чего бы мне жалеть? — презрительно бросила повелительница нежити.
— Я почувствовал.
— Тебе показалось, — отрезала Нея и показала рукой вперед. — Смотри, кажется деревня.
Впереди, в просветах деревьев, показались стоги сена на скошенном поле. А еще, порыв ветерка принес сильный запах гари, через который отчетливо пробивалась вонь горелой плоти.
Деревенька оказалась совсем небольшой, всего с десяток домишек и полностью безлюдной. Верней она когда-то была небольшой, потому что сейчас превратилась в одно большое пепелище. Население обнаружилось в большой яме неподалеку, в виде горы обугленных трупов.
— Кто-то очень радикально и очень эффективно решил вопрос эпидемии, — иронично прокомментировала вампирица. — В вашей, людской, манере.
— Может они все были зараженными? — я оглянулся, в тщетной надежде увидеть хоть кого-нибудь живым.
— Это тоже черная падучая? — Неяна показала на изувеченное святилище Старших Сестер.
Алтарь кто-то полностью разрушил, статуи богинь повалили и изрубили в щепки, сам постамент тоже разбили на куски. По меркам Упорядоченного, это было такое преступление, автору которого светил лишь костер, да и то, только после продолжительных жутких мучений.
Подобное наводило на очень нехорошие мысли. Сожженную вместе жителями деревеньку еще объяснить можно, к примеру, созданием санитарного кордона вокруг города, но оскверненный алтарь вообще ни в какие рамки не лезет. Любая религия в Серединных землях была основана на веровании в Старших Сестер. Их признавали даже разумные нелюди, темные и прочие еретики, впрочем, уже давно почти полностью изведенные Синодом. И вообще, вряд ли кто разумный решится осквернять любые алтари в этом мире, потому что может сильно аукнутся. Гнев богов здесь вещь абсолютно реальная.
Но ломать голову над произошедшим не хотелось. Какая разница, пусть хоть все разом свихнутся.
— Не знаю… — буркнул я.
— Здесь было много конных, — Неяна присела и прикоснулась пальцем к одному из отпечатков лошадиных копыт на глине. — Так, подковы все единого образца, значит не разбойники, а… военные или стража… — вампирица встала и протянула мне испачканную в земле бляху с выбитым на ней медведем с флагом в передних лапах, стоявшим сразу на двух холмах, — стража Холмеца. Получается, они же разрушили алтарь.
— Или покарали жителей за осквернение, — наугад предположил я. — Чего гадать, пошли лучше к берегу, лодку посмотрим.
— Может и так, — согласилась вампирша. — Но, чтобы ты знал, все это отлично вписывается в пророчество Титуса.
— Это как?
— Отринут человеки истинную веру и попрут святыни, — равнодушно процитировала Неяна. — Об этой строчке пророчества знают далеко не все.
— Чем дальше, тем страшнее, — машинально ответил я, неожиданно вспомнив поговорку из своего прошлого мира. — Ну да ладно, идем лодку поищем.
Ни одной лодки около хлипкого причала не оказалось. Наш маршрут автоматически удлинился до следующего поселения. Или даже до самого Холмеца.
Следующее поселение тоже оказалось сожженным вместе с жителями, из живых созданий здесь остался только здоровенный перепачканный сажей котяра, который при виде нас с пронзительным мявом мгновенно свалил куда подальше. Алтарь здесь не только разрушили, но и обгадили дерьмом.
— Дальше только сторожевой пост, — предупредила Нея. — Думаю, нас там ничего хорошего не ждет. Если хочешь, я могу пойти вперед и… — она странно усмехнулась. — И разобраться.
— Не надо, — сразу отказался я. — Сначала глянем.
— Горан… — насмешливо протянула вампирша. — Перестань верить в людей. Поверь, они этого не заслуживают.
— Невинные заслуживают, — отрезал я. — Идем.
— Стоп!.. — тихо прошептала вампирица, прислушалась, потом почти неуловимым глазу движением метнулась в завалившемуся сарайчику и выдернула за шиворот из-под обломков тощего лохматого мальчишку лет двенадцати возрастом.
— Не отрекусь!!! — отчаянно болтая руками и ногами пронзительно завопил пацан. — Будьте вы прокляты, святотатцы!
— Не вопи, — я подошел и отобрал мальчика у Неяны. — Никто тебя не заставляет отрекаться. Кстати, от чего?
Пацан смолк и недоверчиво смотря на меня снизу-вверх прошептал:
— Дык, от веры в Старших…
— Как зовут?
— Данька, Ждуна сын… — угрюмо буркнул мальчик.
— И кто заставлял?
— Дык, стражники с заставы… — всхлипнул Данька. — И другие городские. А с ними еще монась.
— Монась? — я подумал, что ослышался. — Заставлял отрекаться? Ты ничего не перепутал?
— Ага, оный… — закивал парень. — Ничего не перепутал, милсдарь…
— Так, давай все сначала.
— Дык… вот оно как милсдарь, случилось… — Всхлипывая и часто сбиваясь, Данька начал рассказывать.
Как выяснилось, вампирица оказалась совершенно права.
Зараза коснулась деревеньки очень милостиво. Интуитивно догадавшись, что надо делать, жители прибили сами своих зараженных и пятерых укушенных ими. Но вдруг прибывшая стража этим не удовлетворилась и неожиданно потребовала населению отречься от веры. Верней, требовали не сами стражники, а монах со споротым с рясы знаком Синода. Монась при этом вещал, что только Морена спасет всех от заразы, которую, мол, наслали Старшие властительницы. Когда народ его послал, всех перебили, даже стариков и детей, алтарь разломали, а деревню сожгли. Сам Данька спасся чудом, вовремя схоронившись в старом сарайчике, который стражники не удосужились спалить.
— Родных тоже убили?
— Нет, хвала Старшим! — мальчик торжественно осенил себя знаком Сестер. — Они три дня назад уехали к сестре моей, старшей, в Дубравицы. Это в десяти верстах отсюда, вверх по течению. А меня оставили за скотиной смотреть. Обещались к завтрему быть. Тока я ждать теперича не буду, к ним побегу.
— Сам доберешься?
— А как жа!
— Тогда беги.
Парнишка не стал медлить и сразу же припустил в лес. Я недолго посмотрел ему вслед, потом развернулся и пошел в сторону заставы.
— И что ты собрался делать? — Неяна пристально на меня посмотрела.
— Лодку искать, — нехотя соврал я.
Нас самом деле, я толком не знал, что делать. Те, кто устроил этот ужас заслуживали смерти, но… в общем, видно будет.
— Ага, пойдем, пойдем, — вампирица улыбнулась и пошла рядом со мной.
Через час мы вышли к небольшому сторожевому посту. Бревенчатая невысокая башенка, к ней пристроена конюшня и кордегардия, все огорожено хлипким тыном, дорога перекрыта рогатками, возле которых прохаживаются несколько стражников в коричневых налатниках с вышитым гербом города и с алебардами в руках. Неподалеку курится чадным дымком гора обугленных трупов.
Не снижая шага, я пошел к посту. Стражники, заметив меня вышли на дорогу.
— Стоять! — властно рыкнул один из них, краснорожий крепыш с приплюснутым кривым носом. — И ручки от сабельки подальше, подальше…
Он ухмыльнулся и шевельнул головой, показывая на своих товарищей, взявших арбалеты на изготовку.
Я остановился прямо перед ним.
— Кто таков? Куда следуешь?
Стражник обращался он только ко мне, стоявшую за моей спиной вампирицу отчего-то проигнорировал.
— Горан, сын Ракши. Следую в Холмец.
— А не больной ли ты, милок? — мордатый подмигнул остальным постовым. — Что-то мне твои глазки не нравятся.
— Глянь, Панек, а сабелька знатная у милка, видать дорогая, — глумливо хохотнул один из них. — Точно заразу принес.
— Нет, не больной.
— Что тут у вас? — из кордегардии, на ходу подтягивая штаны вывалился пузатый здоровяк, с бантом сержанта на плече. Вслед за ним семенил похожий на крысу своей остренькой мордочкой, тощий монашек. Как и говорил Данька, на его изгвазданной пятнами рясе не было знака Синода.
— Грит, не больной, ваша милость, — Панек почтительно поклонился командиру. — Но наглый, страсть.
— Не больной? — монашек прищурился. — Это еще проверить надо.
— Так проверяй, — едва сдерживаясь, чтобы не свернуть ему башку, спокойно ответил я.
Монах слегка растерянно оглянулся на сержанта, словно предоставляя ему слово.
Тот, недовольно кривя рожу уставился на меня, потом перевел взгляд на подчиненных и буркнул:
— Неча тут разводить. Что смотрите? Кончайте, его. Саблю и кошель мне, остальное раздербаните сами. И идите в казарму, тама как раз Чалый с Кокорей, да Жданом, с этой сучкой заканчивают, и на вас разговеться хватит.
С его последним словом, из раскрытых дверей кордегардии донесся полный страдания женский стон.
Во мне неожиданно плеснулась дикая ярость. Почти не контролируя себя, я шагнул в сторону, прикрываясь сержантом от стрелков, выхватил саблю, косо секанул по Паньку, а потом, ввинтился между арбалетчиками и одним широким ударом срубил их обоих.
— Режут, режут, робяты, тревога!!! — истошно визжа, монах помчался к башне.
Но не добежал, я поднырнул под молодецкий замах сержанта, саданул локтем в челюсть, а потом вырвал его рук алебарду и швырнул ее вслед монашку.
С гулом распарывая воздух, она мелькнула размазанной тенью и с хрустом впилась тощему в спину.
Я еще раз двинул ногой по голове сержанту, и не теряя времени метнулся в кордегардию добивать остальных, но из ее дверей неожиданно появилась Неяна.
Как и когда она туда попала, я в суете боя так и понял. Впрочем, судя по тому, что стражи разговаривали только со мной, Неяны уже тогда рядом не было.
— Не спеши, — небрежно бросила она. — Все уже.
— Всех?
— Ну да, — мило улыбнулась вампирица.
Я шагнул в кордегардию и стиснул зубы, чтобы не заорать от ярости.
Стражники валялись со спущенными штанами на полу в лужах крови. У каждого из них было аккуратно перерезано горло. На куче соломы рядом ними лежала безвольно распластавшаяся девушка, почти девочка. Обнаженная, вся растерзанная и окровавленная.
Я присел рядом с ней и приложил палец к сонной артерии. Пульса уже не было.
— Истекла кровью, они ее всю разорвали… — тихо подсказала вампирица.
— Сука… — я вспомнил об оставшемся в живых, командире заставы, выскочил на двор, подхватил его за ногу и заволок его внутрь. После чего, вздернул вверх и подвесил за шиворот, на торчавший в стене кованый крюк для упряжи.
— Мм-ыы-ее… — сержант пришел в себя и пуская кровавые слюни, жалобно замычал, тараща на меня полные ужаса глаза.
Сразу стало ясно, что разговора не получился. В горячке, я ему раздробил челюсть и теперь она свисала студенистым межком едва не до груди.
— Говори, тварь!!! — машинально рявкнул я, но в ответ послышалось все то же мычание.
— Он тебе уже ничего не скажет, — прокомментировала Неяна. — Вместо языка и челюсти у него каша. Разве что напишет, хотя, скорей всего, он неграмотный.
— Сука…
— А что ты хотел у него узнать? — небрежно поинтересовалась вампирица. — Как по мне, все и так ясно.
— Что ясно?
— Все просто, Дело в пророчестве. Они решили, что новая хозяйка этого мира оградит их от заразы и принялись рьяно служить ей, еще до ее появления. Служить по своему разумению — творить мерзость, в надежде, что это ей будет угодно. Идиоты… — вампирица презрительно хмыкнула.
— Понятно… — я потянул из сапога нож, чтобы дорезать сержанта, но потом решил, что такая смерть будет для него слишком легкой и бросил Неяне.
— Он твой.