Бес взял на себя роль штурмана. Мне, естественно, досталась роль главного «пилота» старенькой колымаги, которую, впрочем, еще рановато записывать в свиновозы. Авалон плевать хотел на хорошее состояние машины, надежность чешской марки и в конце-концов презентабельный внешний вид стального коня. Глаза беса светились от радости, когда тот обзывал мою машину, видимо, находя слово «свиновоз» чертовски смешным. Да и пусть с ним…
Бес указывал дорогу. Застройка из серых панельных домов и белых кирпичных пятиэтажек поредела. Народу на улицах встречалось все меньше и меньше – мы подъезжали к промзоне. Над высокими заборами из бетонных плит торчали краны, кабины экскаваторов, подъемники и другое инфернальное оборудование, название которого нормальное человеку знать не положено, если только он не инженер.
– Вперёд! – орал Авалон, брызгая слюной, – гони вперёд!
– Ты ничего не путаешь? Навигатор в твоей башке случайно не сбился?!
Моё возмущение было вполне резонным: мы остановились на огромной парковке у проходной одного из градообразующих предприятий города Энска. Дальше ехать нельзя – впереди проходная и высокий кирпичный забор, за которым территория Энского хлебо-кирпичного комбината.
Показав Авалону «внезапно» возникшее впереди препятствие, я покрутил пальцем у виска. Пыл беса несколько остыл, когда тот осознал «масштаб» проблемы.
– Чувствуешь вора своей магией? Можешь что-нибудь о нем рассказать?
– Чувствую, только никакая это не магия, – возразил Авалон. – Это его кровь. Кровь – самый верный след, который всегда приводит к…
– Ближе к делу, – перебил я.
– Кровь принадлежит Василию Борисову, он же Вася Гнутый – вор, отмотавший пятёрик за квартирную кражу. Два года назад освободился, решил завязать с криминалом. В настоящее время трудится работягой…
– Ты всё это узнал по капле крови? – удивлённо спросил я. – Впечатляет…
– Впечатляет? Это ты ещё мой хер не видел, вот уж…
– Сейчас мистер Гнутый находится здесь? – перебил я беса, показывая на проходную.
– Думаю, да, – кивнул Авалон, – вернее, чувствую. Нам надо как-то попасть на территорию этого…
Бес ткнул когтем в воздух, указывая на проходную. Над входом висел огромный транспарант ООО «Энский хлебо-кирпичный комбинат». Чуть ниже краснела сделанная масляной краской надпись «Проходная №1». Пару лет назад хлебозавод № 3 и кирпичная фабрика объединились. Как писали тогда в газетах, объединение произошло в рамках программы оптимизации, хотя как по мне, оба предприятия просто-напросто выпускали одну и ту же продукцию, поэтому их объединение – вполне себе закономерное событие.
Мы решили дождаться окончания смены и проследить за Василием до дома. Попасть на завод без пропуска невероятно сложно, а найти среди нескольких тысяч человек предполагаемого вора еще сложнее. Иногда проще подождать, пока рыбка сама приплывет в сеть.
– Отвернись, – сказал Авалон.
– Зачем?
– Мне надо превратиться!
– В зверя? Только не в моей машине, – запротестовал я, – кто потом будет в салоне обивку менять?
– Да расслабься! – попытался успокоить меня бес. – Я аккуратно.
– Нет!
– Слушай, Алексей! Мы делаем общее дело, а значит, мы партнёры. Партнёры должны идти на компромиссы! А если мы не придем к компромиссу, то у кого-то подгорит и левое полужопие, например, у тебя, и потом диагностируют врачи ожог обоих полушарий жопы десятой степени с летальным исходом! Понял, Алексей? Давай, давай, отворачивайся!
Я нехотя отвернулся и уставился в окно на струйки дыма, поднимающиеся от заводских труб. Чёрт, как же хочется курить! Ну и зачем отказывать себе в маленьком удовольствии – я достал пачку из кармана куртки и ловким движением выудил сигаретку.
– Ну все, поворачивайся, – разрешил Авалон.
Я повернулся и выронил сигарету, открыв от удивления рот – рядом сидел огромный черный кот, глядевший на меня зелеными глазами-блюдцами.
– А зачем отворачиваться? – спросил я.
– Я не могу, когда смотрят… – смутился бес. – Подай-ка пакетики с заднего сидения! Да открой, открой. Поухаживай за киской! Мур-р-р-р!
Авалон сверкнул зелеными глазами и уставился на пакеты с сэндвичами, ожидая, когда еду подадут на блюдечке с голубой каемочкой. Я открыл фастфуд ловким движением руки, и мой спутник набросился на любимое лакомство, урча, словно поймал мышь или крысу. Набивая утробу самым эффективным средством против стройной фигуры, бес искренне наслаждался процессом. Приступ обжорства прекратился, когда оба пакета опустели – внутри осталась только фирменная бумажная подставка для кофе, на которой был нарисован логотип кофейни.
Авалон облизнулся, умывая пушистой лапой светящуюся от счастья физиономию. Я закурил вторую сигарету, не переставая удивляться кулинарным пристрастиям беса.
– Что, странно, да? – промурлыкал кот. – Хех, у всех свои вкусы. А еще я люблю печеньки!
– У нас тут многие считают, что ваша братия предпочитает невинных детей или на крайняк парное мясо…
– Враки и стереотипы! – мурлыкнул кот, недовольно вильнув пушистым хвостом. – Хотя, кто как, кто как. Некоторые и впрямь не прочь разорвать сухожилия трупа смердящего зубами кривыми…
Я стряхнул пепел в окно. Чуть поодаль от парковки стоял фургон с вертящимися на вертелах жареными курицами. Внутри сидел кавказец, который одновременно был продавцом и поваром, кормившим общественность птичьими трупиками.
Вдруг из-за фургона показался бомжеватого вида гражданин, которому на вскидку первый встречный дал бы около полтинника. Слипшиеся волосы, недельная щетина, рваная изношенная куртка и подобранные черт знает, где ботинки явно указывали на принадлежность господина к касте маргиналов. Мужик купил в фургоне кофе. Стоя с бумажным стаканчиком в руке, он пошатывался. Кажется, его милость господин де маргинал нажрался или решил угоститься кофием, будучи в состоянии сурового похмелья, с которого начинается путь к вратам чудесного царства делирия.
Я перевел взгляд на сидящую рядом «кису». Авалон смотрел на мужика, держащего в одной руке бумажный стаканчик, а другой рукой держащегося за фургон – в противном случае господин рисковал упасть, пардон, мордой в лужу под ногами.
– Надоело тут сидеть! – недовольно замурчал кот.
– Ну хочешь, посиди где-нибудь еще… – предложил я, выбрасывая окурок.
– Давай повеселимся!
– Как?
– Видишь того синегала, – показал лапой кот на пьяненького любителя кофе, подпирающего фургончик свободной дланью, – сейчас я в него вселюсь и чуть-чуть похулиганю!
– То есть ты можешь вселяться в людей?!
– Конечно! Слышал про бесноватых и одержимых? Вот! Все наши проделки.
– И прямо в любого человека можешь вселиться?
– Увы, – вздохнул кот, – как бы не так. Вселиться можно только в окончательно увязшего в грехах, проклятого или находящегося в резонансе с бренным и тонким миром…
– Вот, про последнее поподробнее и попроще – о резонансе?
– Ну если пьяный или под кайфом! Не просто выпивший рюмку-другую, а нормально так навеселе, как этот…
– Может не надо, – запротестовал я, предчувствуя неладное.
– Надо! – фыркнул кот. – Иначе мы с тобой от скуки сдохнем. Ну я дак точно. Отвернись на пару секунд!
Выбора у меня особо не было: пришлось отвернуться. Я смотрел в окно, глядя на темное сентябрьское небо, и чувствовал как на душе потихонечку начинают скрестись кошки, приговаривавшие: «Ой, сука, добром это не кончится, мур-мур!»
Повернувшись, я не увидел ни кота, ни беса. Маргинального вида мужик допил кофе, швырнул под ноги стаканчик и уже собирался отправиться к чёртовой бабушке, как вдруг с ним что-то произошло: его глаза расширились, руки затряслись, колени подкосились, но уже через пару мгновений бомжеватый пьянчужка стоял, как ни в чём ни бывало. В глазах одержимого Авалоном засверкал озорной огонёк.
Мужик, глядя мне в глаза, сжал руку в кулак, показал большой палец и улыбнулся. Просигналив об успешном вселении в чужое тело, бес направился к фургону. Маргинал влез головой в окошечко и проорал:
– Э, Абдула!!!
– Слюшай, что ты хочешь, ара? – недовольно прогнусавил кавказец. – Убери свой башка из мой ларёк!
Мужик начал рыться по карманам. Из заднего кармана рваных потертых джинсов маргинал вытащил смятую пятисотку. В переводе на аптечный боярышник, это было целое состояние!
– Так! – довольно крякнул одержимый Авалоном мужик. – Сегодня дядя Женя гуляет, ёптыть!
Жертва бесовских проказ снова засунула голову в окошко фургона. Недовольный кавказец вытолкнул его, показав кулак.
– Эй, ара, ты савсем тупой, а?! – продавец жареной дичи показал кулак.
– Да ладно тебе, Абдула! – примирительно отвечал дядя женя. – Продай мне лучше соус и горчицу!
– Слюшай, зачем они тебе? Один соус, да? А курица не будешь? Сосиска, котлетка, а?
– Нет, говорю же, давай соус и горчицу!
Авалон, в лице дяди Жени, вернее, в его теле, протянул пятисотку. Удивленный кавказец отдал сдачу и две бутылочки – красную, наполненную кетчупом, и желтую с горчицей. Когда маргинал повернулся, я увидел довольное улыбающееся лицо, но заметил одну странность: глаза одержимого мужика то становились испуганными, то снова блестели озорным бесовским огоньком. Интересно, он понимает, что сейчас с ним происходит?
Дядя Женя взял бутылки подмышку и направился к помойке, обустроенной неподалеку. Остановившись у мусорных контейнеров, он поставил купленную тару на асфальт и полез ковыряться внутрь железного зелёного бака. Одержимый выкидывал все подряд, будто пытался что-то найти. Наконец, он достал маленький серый предмет. Не могу разглядеть… Мужик полил свою находку горчицей, кетчупом… блядь, да это же голубь! Дохлый голубь! Авалон, услышав мою мысль, закивал, «сверкнув» гнилозубой улыбкой.
В глазах мужика то и дело веселье сменялось ужасом. Откусив кусочек, дядя Женя направился к фургону. Наблюдавший за происходящим кавказец смотрел на своего недавнего клиента с открытым ртом, лишившись дара речи. Одержимый пьяница откусил еще немного «бутерброда».
– Вот, смотри! – сказал мужик кавказцу, потрясая дохлым голубем. – Намного вкуснее твоих курей, зуб даю! Разделишь со мной трапезу, о любитель овец?
– Дэбил! – продавец юркнул обратно в фургон. – Пашёл на хуй, э!
– Да ладно тебе, – дядя Женя примирительно развел руки в стороны, – не обижайся! Я же про шашлык, про шашлык! Все мы любим шашлык. С этой точки зрения, мы все любители овец – никто бы не отказался от хорошего шашлыка! А ты что подумал?
Двери здания проходной № 1 распахнулись, и на улицу вышла дама лет сорока – на вид простая тетка, уставшая до чёрта после смены. На плече у неё висела сумка. В правой руке дама несла пакет. Дядя Женя, вынужденный куролесить под чутким руководством Авалона, направился к сотруднице хлебо-кирпичного комбината.
Женщина достала из сумки телефон и уткнулась в светящийся дисплей, не обращая внимания на происходящее вокруг. Напрасно! «Сэр» Авалон де Маргинал направился ей навстречу вальяжной походкой. Судя по заговорщическому выражению улыбающейся рожи, беса просто распирало от желания впутать даму в сомнительную веселуху.
Поравнявшись с женщиной, дядя Женя заключил её в свои объятия и расцеловал и грубо ухватил за филейные части. Дама уронила на асфальт пакет и смартфон, который в ту же секунду разлетелся вдребезги.
– Ах ты, козел старый! – закричала «жертва» одержимого алкаша, пытаясь выбраться из дурно пахнущих объятий пожирателя дохлых голубей.
Изловчившись, женщина врезала ногой по причинному месту дяди Жени. Тот, схватившись за хорошенько припечатанную промежность, согнулся в коленях, охая и улыбаясь, чертовски довольный своей выходкой.
Выйдя из машины, я захлопнул дверь и побежал изымать одержимого из общества нормальных людей. Дама тем временем активно мутузила напавшего на нее дядю Женю, который закрывался от ударов и ржал, как конь. Тут совсем некстати из здания проходной выбежали двое охранников, спешивших исполнить профессиональный долг и восстановить порядок или по-крайней мере, скрутить всех и вся, а потом разобраться, что к чему.
– Видишь, Алексей, какая злюка! – развёл руками одержимый, кивая на верещавщую матом работницу хлебо-кирпичного комбината.
Я подоспел одновременно с охранниками. Молодой парень в фирменной спецовке оттащил матерящуюся женщину. Второй, усатый мужик лет сорока, подскочил к нам с Авалоном-дядей-Женей.
– Вы – кто такие?! – рявкнул усач. – Что за беспредел тут устроили?!
– Обожди, командир, всё нормально, – отмахнулся я от охранника.
– Какое, нормально?! Откуда это чмо тут взялось?! – охранник показал на стоявшего за мной алкаша, улыбающегося и делающего странные жесты руками.
Услышав нелестный эпитет, адресованный ему усатым, Авалон перестал косить под дурачка.
– Ты чё, пидор усатый, попутал малость? – спросил одержимый, злобно глядя охраннику в глаза.
Голос алкаша резко изменился. Похоже, устами младенца теперь глаголила не истина, но почти сам дьявол, которому совершенно не понравилась нелестная характеристика. Пару секунд охранник стоял в ступоре, принимая решение аки Гамлет – бить или не бить. Пока цербер-тугодум решался, Авалон взмахнул рукой и хорошенько врезал ему прямо в челюсть – послышался хруст! Матерящийся усач выплюнул пару зубов, пытаясь удержаться на ногах. Молодой коллега ныне беззубого стража проходной непонятно с какого перепуга ударил меня в живот, надо сказать, довольно сильно. Быстро оправившись от тычка, я врезал ему прямо в морду, тут подлетела обиженная дама, оставшаяся без телефона… Чёрт его знает, чем бы все это закончилось, если бы не раздался резкий звук сирены – к проходной хлебо-кирпичного комбината подъезжал наряд полиции.
Двое полицейских вышли из машины и побежали разнимать нашу честную компанию. Взмахнув пару раз волшебными резиновыми палочками, словно феи, стражи порядка разрешили конфликт без лишних слов. Конечно, для острастки, не более. Хотя, по-хорошему, инициатор бури в стакане заслужил пару тумаков!
Нас погрузили в микроавтобус и повезли в отделение. Дядя Женя пел матерные частушки, подначивая меня в подпевалы, несмотря на недовольство полицейских. Водителю, похоже, понравилась бесовская самодеятельность – каждый раз, когда Авалон складывал рифму с нецензурной бранью особенно удачно, он едва сдерживался, пытаясь не засмеяться в голос.
– Чё, – обратился Авалон к водителю, – смеёмся, значит, нравится, значит? Давай про тебя спою!
Я водитель свиновоза,