На мгновение повисло молчание, во время которого раздавалось лишь шуршание пера Дамаска.
– Хорошо. А что делать с операцией: «месть Атонаху»? – как бы между прочим поинтересовался Бирм.
Прекратив писать, Белый бросил перо и откинулся на стуле. Он сам не знал, что делать со всей этой историей. Не так султан представлял уничтожение Атонаха. За месяц король Дна ни разу не подал вести, хотя, скорее всего, он знал, кто похитил его любимую дочурку. Но, похоже, он исчез из Керибюса. А его место занял Ветер.
«Может он вообще убил его?» – пронеслась ужасающая мысль. Тогда всё это похищение теряло смысл.
«Нет, об этом бы все Дно трубило на каждом углу» – тут же успокоил себя султан. – «Значит, Ветер замещает Атонаха и, скорее всего, держит с ним связь».
Дамаск устало протер глаза.
– Нужно отправить Ветру письмо с угрозой и прядь волос Риккарды.
– Думаешь, Ветер передаст письмо Атонаху? – с сомнением спросил Бирм. – Честно говоря, я уже решил, что Ветер порешил его, чтобы власть к рукам прибрать.
– Ветер слишком тупой, чтобы держать власть в своих руках. А он, говорят, уже год на «троне», – подтвердил Шах догадки Дамаска. – Незримый перст Атонаха указывает ему, куда идти и что делать.
– Я тоже так считаю, Шах, – поддакнул султан, затем резко переменил тему разговора. – Где Пикс?
– Там, куда ты его послал, – издевательски изломал бровь скорпус, расслабленно раскидывая руки по спинке дивана. – Контролирует контролеров на ардальской стройке порта.
– Тогда, Ганс, будь добр, – обратился Дамаск к младшему немому магу, скромно сидящему на диване, в углу кабинета, и листающему книгу. – Спустись, пожалуйста, к нашей узнице и отрежь у нее локон волос.
Зеленоглазый маг неохотно кивнул, скорчив недовольную мину.
– Смотри-ка, не только мне не нравится эта рыжая. Да, Ганс? Аж перекосило бедного, – довольно хохотнул Шах, после чего положил руку на грудь и сердечно добавил: – Прости, брат, я хотел бы тебя выручить и принять весь удар на себя, но у меня слишком много дел. Много, много, много дел.
Не обращая внимания на скорпуса, султан вновь обратился к младшему магу, продолжая неотрывно писать документы:
– Ганс, я буду тебе крайне признателен, если ты сделаешь это до вечера.
Немой мужчина лишь тяжко вздохнул, вызвав издевательский хохоток Шаха.
Беседа плавно сошла на нет. Четыре правителя Эссора наслаждались редкой тишиной и безмолвием. Никто не смел нарушать это волшебство безделья. Выдвинув ящик стола, Дамаск начал там шариться в поисках нового пера.
Щелкнула дверь.
– Ой, простите! – испуганно воскликнул знакомый девичий голос.
Дверь захлопнулась.
С замершим сердцем, Дамаск поднял голову, успев заметить лишь, как застывший на секунду Шах с ошарашенным лицом, уставившийся на дверь, неожиданно вскакивает с дивана и скрывается из поля зрения.
– Кардаш… – сквозь зубы выдохнул Белый, перепрыгивая через стол, понимая, что это была Энира.
Вылетев в коридор, Дамаск магически запечатал за собой дверь, чтобы Ганс и Бирм не вышли. Перед глазами предстала забавная сцена. Скорпус, нагнав лиру, схватил ее за руку, сдернул капюшон и тут же получил кулаком в свой горбатый нос. Энира огромными глазами перепугано смотрела на стоявшего перед собой мужчину, зажимавшего нос. Казалось, удар у нее получился помимо воли. Девушка начала медленно отходить спиной от скорпуса, но он как бешеный рвач вцепился ей в руку.
– Шах, отпусти ее! – приказал Дамаск в тот момент, когда лира со всего маху прыгнула на ногу своему преследователю.
Мозаичный коридор огласил душевный портовый мат.
С ужасом в глазах Энира посмотрела на султана.
– Дамаск! – облегченно воскликнула девушка, пытаясь высвободиться из мертвой хватки скорпуса.
Несмотря на боль, Шах так ее и не отпустил.
– А ну разожми клешни, злодей, – морщась, агрессивно выдала лира на эссорском (присутствие султана придало ей смелости).
На этот раз изувеченный мужчина внял «просьбе». Маленькая фигурка тут же скользнула за спину Дамаска, прячась от обидчика.
– Это Светлая, Дамаск! – с изумлением и яростью крикнул Шах, неприлично ткнув в выглядывающую из-за плеча султана девушку.
– Я в курсе, – спокойно отпарировал Белый, внутренне готовясь к обороне (словесная баталия с Шахом будет далеко не такой легкой как с визирем).
– Ах, ты в курсе!? Так, походу, еще кое-кто об этом знает. Ардал, видать, тоже в курсе, брат? Делегация прибудет, не по этому ли поводу?
– Ардал?.. – раздался за спиной шепот ужаса.
– Успокойся, Эни, тебя никто им не отдаст, – обнадеживающе произнес султан, обернувшись на трясущуюся лиру.
– Да я собственноручно сдам ее сегодня послу! – скорпус брызгал слюной, попутно вытирая капающую из носа кровь. – Ты хоть отдаешь себе отчет, что может произойти? Ардал сотрет нас с лица Эвы! Уничтожит всё, что мы так долго создавали! Ты хочешь похоронить нас всех, Белый? Ее нужно отдать Ардалу!
– Если ты ее тронешь, будешь иметь дело со мной, Шах, – ровным тоном ответил султан. – Со мной – как с магом. Девочка под моей личной защитой.
Скорпус зло сплюнул.
– Ты всех нас убьешь, Белый…
– Ты меня услышал, Шах.
Совесть была спокойна. Значит, Дамаск всё сделал правильно. Развернувшись к Энире, похожую сейчас на испуганную лань, султан натянул на нее капюшон. Молча положив ладонь между лопатками лиры, Белый легонько ее подтолкнул, призывая к движению. Пенящийся от гнева Шах провожал их взглядом, пока они не скрылись за поворотом.
Долго маг и девушка шли молча, но когда они уже заходили в библиотеку, Энира вдруг затараторила:
– Дамаск, прости. Я не знала, что ты в кабинете не один. Я бы вообще не стала тебя беспокоить, но мне никак не удавалось вспомнить, как добраться до библиотеки. Мне так стыдно! Я же знала, что нельзя никому показываться… Ты не сдашь меня Ардалу?
В ее глазах плескался океан беспокойства и ровно столько же доверия.
– Конечно, нет, Эни. Мужчину, которого ты слегка «приукрасила», зовут Шах. Он входит в мой правящий круг. Так что не переживай, кто-кто, а он против меня не пойдет, – с грустной улыбкой, успокоил Дамаск. – Занимайся. Скоро придут твои друзья. Они уже заходили, когда ты спала.
– Хорошо, – благодарно улыбнулась лира, направившись к одной ей ведомой горе книг.
– Вечером я зайду тебя проведать.
– Хорошо, – уже более отстраненно ответила девушка, закапываясь в кучу пергаментов, что-то разыскивая.
Закрыв двери библиотеки, Дамаск направился обратно в кабинет. Очередная головная боль свалилась на него нежданно, негаданно. Несмотря на свои собственные слова утешения для Эниры, Белый не был так уверен в скорпусе. Шах может не внять угрозе. Надо будет придумать, как защитить Эниру, пока он будет убеждать друга принять его сторону.
Глава 7.
Немой обманщик
Восточный султанат
Эссор, столица
3038 г.
От словосочетаний букв, слов и предложений уже тошнило. С раздражением думая, что пересмотрела полбиблиотеки (а она была огромной – широченные стеллажи достигали пяти метров, и было их здесь аж сорок семь штук!), Энира обреченно посмотрела в окно. Высота завораживала. Вдалеке, у самого горизонта, виднелась кромка пустыни Фаджар. Очень экзотичные переход. Сотни нестройных рядов с красными крышами обрывались зелеными фруктовыми садами, укутывающие землю хризолитовой зеленью, которая резко заканчивалась песком, словно кто-то просыпал бело-желтые песчинки из огромной лопатки.
Лира уперлась лбом в стекло окна, облокотившись о проем. Правая рука безжизненной плеточкой повисла, удерживая тонкую книгу под названием: «Захватывающие путешествия Аргона V по самым темным уголкам Эвы». Мало того, что путешествия оказались далеко не захватывающие, так еще и про Запретные Леса ни слова сказано не было.
«Пещера с диким вепрем далеко не самый темный уголок Эвы» – зло подумала Энира, понимая, что потратила еще один драгоценный час впустую. Откинув в огромную кучу уже отсмотренных книг этот дурацкий опус, лира повернулась ко второй горе еще непрочитанных.
У самой двери стояло красно-розовое полосатое кресло с золотыми ножками. Боковое зрение поймало темную фигуру, сидящую в нем. Она обернулась и застыла. На нее смотрели уже знакомые зеленые глаза. Те самые глаза сумасшедшего на диком пляже.
Сердце бешено заколотилось.
«Как он смог меня здесь найти?.. Как вообще пробрался во дворец?» – заметались лихорадочные вопросы в голове.
Рядом с окном трещал магическим холодным огнем камин. Пламя хоть и было ненастоящее, но вот кочерга рядом была вполне натуральная. Лира медленно стала отходить к ней, не сводя глаз с маньяка. Как только он резко поднялся с кресла, Энира в два прыжка добралась до камина и схватила кочергу.
– Я не трону тебя, поверь, – подходя ближе, негромко произнес сумасшедшей, добродушно улыбнувшись. – Я так боялся, что больше не увижу тебя.
Перехватив кочергу покрепче двумя руками, лира предупреждающе ее подняла. Однако это нисколько не смутило зеленоглазого мужчину. Он дошел до дивана и, аккуратно присев, восхищенно воззрился на девушку.
Разрываясь от желания позвать на помощь и понимания, что еще одного скандала с ее участием допускать категорически нельзя, Энира бросила быстрый взгляд на двери, а после вновь на незнакомца.
– Пожалуйста, не злись, что я подсматривал за тобой. Это вышло случайно. Я с детства хожу к океану. Никто никогда в жизни не потревожил меня там. И тут появилась ты…
Морские брызги рассыпались светом.
Громады скал обняли океан,
Он тихо пел дыханьем ветра,
Он раскрывал любой обман.
Обман, хранимый тайно в сердце.
О той мечте, что в нем живет –
Любить одну до самой смерти.
Я верил, что любовь придет.
И ты пришла…
Пришла из сказки.
Прозрачна, облачна, тонка.
Твой лик вобрал Илара краски,
А тело красоту стекла.
Ты мою душу пробудила,
Ты мое сердце забрала,
И разум мой ты победила,
Ты смысл жизни придала.
Позволь тобой мне любоваться,
Узнать на вкус твои уста.
Ты разреши тебя касаться.
Поверь, любовь моя чиста…
Непонимающе хлопая глазами, Энира внимательней осмотрела мужчину. Темно-зеленая жаккардовая рубашка, вышитая золотыми витиеватыми узорами на воротнике и рукавах; светлые габардиновые свободные брюки с изумрудной головой змеи на правой ноге, от бедра до самой щиколотки; замшевые мокасины цвета слоновой кости; указательный палец левой руки венчал золотой перстень с огромным рубином – символ человека, входящего в правящий круг.
Не отрывая взгляда от кольца, Энира опустила кочергу.
– Кто ты такой? – с изрядной долей недоумения спросила она, оставшись равнодушной к стихам (еще в Квихле, Фихад Хлотар обесценил для нее любовную поэзию).
Зеленоглазый поднялся с дивана и сделал шаг в сторону лиры. Девушка тут же предупреждающе вытянула железную палку.
– Не подходи! – воскликнула Энира, злясь про себя на Кифа и Юхана (куда они запропастились?).
Подняв руки кверху, мужчина остановился и мило улыбнулся, обнажив ровные белоснежные зубы. Вообще он был очень красив. Даже, если быть точнее, совершенен. Идеальный разрез глаз, густые пушистые ресницы, за которые убила бы любая женщина, коротко стриженные темные волосы, торчащие небрежным ежиком, полные губы, обрамленные идеальной формы коротенькой бородой, притом видно было, что специально ее не выравнивали, она сама по себе была безукоризненна – волосок к волоску. Сложен он был тоже неплохо. Ни толст, ни сух, ни жилист, ни коряв. На стройном теле имелся неплохой запас мышц, не такой, конечно, как у квихельмов, но для обычного дворянина очень даже неплохо. Однако от всей этой красоты у Эниры было слишком сладко во рту. На зеленоглазого было приятно смотреть, как на картину, но прикасаться к нему лира не хотела.
– У тебя очень приятный голос, – счастливо произнес сумасшедший незнакомец. – Я часто представлял, какой он у тебя. Пытался нарисовать в воображении твою улыбку…
«Это какой-то кошмар!» – подумала про себя Энира, чувствуя перед этим мужчиной страх. Но далеко не страх смерти или членовредительства, а липкий, скользкий страх женщины перед мужчиной. Она не знала кто он, на что способен, что творится в красивой голове. А вот страстные речи зеленоглазого мага недвусмысленно намекали на его намеренья.
Мужчина полез рукой под рубашку. И тут же натянутые нервы лиры дали о себе знать.
– Фирмут!.. – выкрикнула она, ощутив резкую боль во лбу от активировавшегося медальона, и замолкла, увидев, что достал из-за пазухи ненормальный.
Это были наброски углем. Портреты. Ее портреты!
Образовавшийся вокруг щит и боль внутри черепа мешали рассмотреть внимательней.
– Тумриф.
Защита и неприятные ощущения исчезли.
Очень осторожно, словно раскладывая куски мяса перед диким зверем, мужчина разложил рисунки на полу.
Страх никуда не исчез, он даже слегка усилился, но интерес перевесил. Энира опасливо шагнула вперед, с любопытством разглядывая себя. С одного рисунка она заглядывала прямо в душу, на другом был ее профиль, на третьем, сидела спиной, а ковер волос, словно живой, развевался на невидимом ветру. Таких портретов лира насчитала тридцать штук. Там она и улыбалась, и купалась в океане, и просто лежала на камнях, даже ее нагое тело запечатлел художник. И всё было настолько талантливо и живо, что Энира зарделась от восхищения, стыда и ужаса.
Лира попеременно смотрела то на рисунки, то на художника, пытаясь оценить степень опасности. Мужчина сидел в отдаление, на полу, со счастливой улыбкой наблюдая за Энирой.
– Чего ты хочешь от меня? – посчитав, что этот блаженный, в принципе, угрозы не несет, спросила девушка.
– Я хочу смотреть на тебя, – показав на лиру двумя руками, просто ответил он.
– Ты хоть понимаешь, насколько жутко это звучит, учитывая то, что мы даже незнакомы.
– Меня зовут Ганс, Энира, – словно спеша познакомиться, выпалил Ганс.
Брови девушки удивленно поползли вверх.
– Дамаск назвал твое имя, когда пытался успокоить Шаха.
– И кем же ты им приходишься?
– Другом. Я считаюсь одним из магов Триады, но моя роль там неоднозначна.
– Отчего же? – с интересом спросила Энира, уже наслышанная о знаменитой Триаде.
– Триада – это символ справедливости, но в нашем мире справедливость является спутницей насилия, а я не приемлю насилия ни в каком виде, – пояснил Ганс, не отрывая взгляда от глаз Эниры. – Поэтому мое место по праву занимает Шах, а я лишь нужен для количественного состава магов.
После этих слов лира облегченно выдохнула. Тут, оказывается, святой человек перед ней сидел!
– Но ты же маг? – с утвердительной интонацией спросила Энира, наблюдая ауру Ганса, которая сейчас начала сверкать золотом, пряча под собой фиолетовую дымку.
Вместо ответа, мужчина раскрыл ладонь, выпуская на волю крошечных разноцветных бабочек, которые полетели к лире, оставляя за собой серебристые дорожки блесток. К волшебству Энира не смогла отнестись равнодушно. Наблюдая за прекрасными созданиями, кружащимися вокруг нее, девушка восхищенно заулыбалась. Ганс тут же расцвел весенней розой.
– Так ты используешь магию? – заметив выражение лица мужчины, лира вмиг стала серьезней.
– Нет.
– Почему? – искренне недоумевала Энира.
– Потому что мои друзья никогда не смогут понять меня, – грустно ответил Ганс, впервые отведя взгляд от лиры и с горечью посмотрев на рубиновый перстень. – Люди слишком порочны, чтобы идти путем созидания. Дамаск, Бирм, Пикс и Шах не являются исключением. Если бы они знали, что я способен колдовать, они превратили бы мою магию в оружие.
«Надо же какой правильный!» – про себя подумала Энира, глубокомысленно воззрившись на мужчину. Она даже почувствовала к нему нечто очень похожее на уважение.