Занятия у них отменили. Учительница собрала учеников в классе и долго трагично рассказывала, какой замечательной девочкой была Ханна. Потом она заставила всех детей сказать о ней что-то хорошее. Элли не любила такую ложь, но ей пришлось выдавить из себя: "она была такой любознательной", замаскировав под этим "любопытной" и "вечно сующей нос, куда не следует". Дольше всех говорила Мина. Она явно старалась выиграть себе ещё пару очков в глазах учительницы. Мальчики мямлили что-то неуверенное, несколько девочек плакало. Они не были дружны с Ханной, но, видимо, считали, что это необходимо.
Потом их всех развезли по домам, родителей опять обзвонили, предупредив, что детей опасно выпускать гулять даже компанией. Полиция всё ещё разрабатывала версию несчастного случая, но в городке уже упорно ползли слухи о маньяке, охотящемся на детей. Никаких подтверждений этому не было. Бобби с Ханной связывала только общая школа, их дома располагались достаточно далеко друг от друга, дети не дружили и почти не общались. Нападения, если это, конечно, были нападения, тоже отличались друг от друга. Эти два случая совсем не были похожи один на другой.
Элли пришлось просидеть в доме одной до самого вечера. Мама не смогла отпроситься с работы, а младшеклассникам запретили выходить на улицу без взрослых. Снаружи опять кружили патрульные машины. Элли сделала все уроки, перемыла посуду и даже убралась в своей комнате. Девочке было ужасно скучно, и она с нетерпением ждала вечера.
Впрочем, Маргарет вернулась рано, они даже поиграли в настольную игру перед сном. В первый раз за очень долгое время. Элли почти сожалела, когда мама отправила её спать. Впрочем, когда она вошла в свою комнату, все сожаления рассеялись. Он ждал её, жаждал её компании, готов был слушать её и говорить с ней. И кроме Элли его совершенно никто не слышал и не интересовал.
Эйприл нашли в субботу, вполне живую, но плачущую без остановки. Что произошло, девочка сказать так и не смогла. Первые несколько часов после обнаружения она рыдала взахлёб и не отвечала на вопросы полиции. Эйприл давали много успокоительного, чтобы девочка могла хоть немного поспать, но говорить она отказывалась. Поиски Лиззи продолжались, но с каждым часом шансов найти её живой становилось всё меньше. Девочка словно провалилась под землю.
Все выходные было пасмурно. Маргарет не выпускала дочь из дома, но сама уходила почти на весь день. Элли всю субботу занималась уборкой и рисованием, а в воскресенье испекла сладкое ванильное печенье, делать которое их научили в школе. Часть она оставила маме, часть отнесла наверх. Элли решила проверить, умрёт ли кто-нибудь, если она покормит того, кто живёт под её кроватью. Теперь она ощущала его присутствие не только ночью и в сумерках, но и когда солнце только начинало садиться. Девочка знала, что он был там. А ещё знала, что чувствует его присутствие только она одна. И поэтому Элли не могла о нём никому рассказать. Ей никто бы просто не поверил. Оставалось только одно - подружиться, как и хотела мама. А что могло быть лучше для дружбы, чем печенье? Этой ночью Элли запомнила больше, а страх ушёл совсем. Они наконец-то стали настоящими друзьями. Он доверился ей, а она окончательно приняла его.
Утро понедельника началось с мелкого дождя и сплошной облачности. Дети в автобусе были непривычно молчаливыми. Жара немного спала, но бодрости это никому не прибавило. В их классе несколько человек, включая Мину, успели навестить Эйприл, хотя полицейские и были против. Родители девочки решили, что друзья могут помочь их дочери поправиться, но они ошиблись. Эйприл продолжала сидеть, забившись в угол, и скулить, периодически заходясь слезами. Все приглашённые психиатры и психотерапевты разводили руками - они не могли к ней пробиться. Девочка их просто не слышала, всё ещё погружённая в пережитой ужас.
По окнам автобуса ползали большие чёрные жуки. Их набилось около дюжины, но даже низкое, немелодичное жужжание их крыльев не могло привлечь внимание детей. Элли привычно смотрела на проносящиеся мимо пейзажи, полностью игнорируя одноклассников. Её не трогало их уныние, не заботили страхи и переживания. Те три девочки вполне заслуживали того, что с ними произошло. Они были гадкими и глупыми, а ещё очень заносчивыми и надоедилвыми. То, что остальные этого не видели, удивляло и злило Элли. Кроме того, сказать кому-нибудь, почему эти девочки пропали, она всё равно не могла. Взрослые точно назвали бы это глупыми фантазиями и отказались бы её слушать, ещё и наказали бы за бесчувственность, как будто она должна была сопереживать тем, кто над ней постоянно насмехался!
На перемене после первого урока Элли столкнулась в коридоре с мисс Чейн. Та шла куда-то по своим делам, но увидев свою любимую ученицу, остановилась и махнула ей рукой. Девочка нехотя подошла, впервые ей неприятно было находиться рядом с учительницей рисования. И всё из-за тех её слов о рисунке дома. Мисс Чейн всегда видела больше, чем другие, раньше Элли это нравилось. Теперь же ей казалось, что учительница лезет, куда не следует.
- Элли, помнишь, на прошлой неделе мы рисовали пейзажи. Скажи, ты ведь не выкинула свой рисунок? - спросила девочку мисс Чейн. На её лице, как всегда, цвела мягкая тёплая улыбка. - Думаю, твоя мама должна была повесить его в рамочку!
- Её художества не интересуют. - Пожала плечами Элли. Мама всегда говорила, что такие упражнения бесполезны. Они не смогут принести доход, а на хобби много сил тратить не следует. Маргарет даже не разрешила ей поехать на выставку вместе с одним из рисунков два года назад. Сказала, что это лишняя трата денег, папа возразил, но тогда он уже возражал ей по любому поводу.
- Так рисунок всё ещё у тебя? - продолжала расспрашивать мисс Чейн. Она часто сталкивалась с таким отношением родителей к её предмету, но никогда не могла понять его. Рисунки были проявлением душ детей, их посланием миру. Через краски и линии они могли выразить то, на что не хватало слов. Как можно было так безответственно относиться к подобным вещам? Поэтому мисс Чейн всегда поощряла старания своих учеников, несмотря на то, что талант был далеко не у всех. - Я хотела бы отправить его на выставку. Он очень хороший и необычный.
- Простите, мисс Чейн, я отдала его другу, - потупилась Элли. Это не было ложью. Тот, кто жил под кроватью, забрал его себе. Он никогда прежде не видел дом снаружи.
- Вот как. Жаль. Тогда в другой раз. - Мисс Чейн выглядела расстроенной, но Элли это почему-то не тронуло. Конечно, учительница рисования видела больше, чем другие, но она всё равно была взрослой, а ни один взрослый не способен был увидеть то, во что не желал верить.
После перемены Элли вернулась в класс. Она была раздосадована случайной встречей и почему-то зла на мисс Чейн. Учительница похвалила её работу и оценила её очень высоко, но девочка не чувствовала удовлетворения, только непонятное раздражение, словно тот рисунок вообще не предназначался для чужих глаз.
Одноклассники Элли сидели за своими партами и листали учебники. Было удивительно тихо, только шелест бумаги и нестройное пыхтение заполняли классную комнату. Потом одна из девочек встала и направилась к ней, громко цокая каблучками модных туфелек по полу. Мина, звезда класса, грозно нависла над партой Элли.
- Ты что-то знаешь! - голос её был резче и тоньше, чем обычно, а глаза лихорадочно блестели. Элли медленно подняла голову и посмотрела на Мину немигающим взглядом. - Сначала Бобби, который тебя доставал, потом Ханна и Эйприл! Не смей отпираться!
- Причём тут я? - удивлённо спросила Элли. В этот раз солгать получилось легко. Взрослые всегда так делали, а ей мама говорила, что давно пора взрослеть.
- Ты их всех ненавидела! - бросила ей в лицо своё обвинение Мина. Элли с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться.
- Я ничего не знаю. Как я могла бы это сделать? Я же дома сидела весь день. Как и ты, наверное. - Пожала плечами Элли. Оправдываться она не стала, как и опровергать слова Мины. Да, она их всех ненавидела! Но разве она, худенькая второклашка, могла с ними хоть что-то сделать или как-то им навредить? Бобби был крупнее в полтора раза, и кто знает, во сколько сильнее!
Мина сжала кулаки и открыла рот, готовясь выкрикнуть ещё одно обвинение, но вместо этого развернулась и выбежала из класса, едва не сбив с ног учительницу. Та удивлённо посмотрела ей в след, но остановить не решилась, приняв такое поведение за реакцию на смерть одной подруги и болезнь другой. Вот только подругами они никогда не были, и с Бобби Мина не общалась, считая его выскочкой. Элли не сразу поняла причину такого бурного проявления чувств, которых у звезды их класса просто не могло быть. И только к середине урока ей открылась простая истина: Мина боялась за свою жизнь. Она ведь и сама доставала новенькую, как и все предыдущие пострадавшие дети. Мина всегда была умной девочкой и смогла сопоставить факты. Элли такой вывод понравился. Лишь одно портило ей настроение этим утром - занудный рассказ учительницы, без конца бубнившей давно знакомый девочке материал.
- Элли, ты опять в своих фантазиях витаешь! - возмущённо сказала учительница, когда урок уже подходил к концу. - Повтори, что я сейчас сказала!
Элли повторила почти дословно. Она специально вчера несколько раз перечитала эту главу, что иметь возможность ответить. Слушать учительницу девочке совсем не хотелось. Она всё это уже знала, а с ней обращались как с недоразвитой! Эта школа вообще была слабее, чем её прежняя, вот только мама этого не понимала. Она просто отправила её в первую попавшуюся, ближайшую к их новому дому.
Учительнице пришлось признать победу ученицы и продолжить объяснять тему. Что всегда удивляло и восхищало в ней Элли, так это умение вот так невозмутимо возвращаться к прерванному занятию. Что бы ни происходило, учительница справлялась с помехой и продолжала вести урок в своей обычной заносчивой и высокомерной манере с того самого места, на котором её прервали.
Остаток дня прошёл на удивление тихо. Маргарет пришла домой поздно, когда Элли уже сделала уроки, поужинала разогретой пастой с сыром и собиралась идти спать. В этот раз женщина задержалась на работе из-за директора. Он потратил почти полтора часа на выяснение всех деталей нового проекта, хотя от него требовалось всего лишь поставить свою подпись. Раньше такой дотошности за ним не наблюдалось, хотя, с другой стороны, это был самый перспективный проект их фирмы за последние несколько лет. Маргарет надеялась, что участие в нём приблизит её повышение. Но до этого было ещё далеко, а пока ей оставалось лишь пожелать дочери спокойной ночи и извиниться. Элли тоже пожелала матери приятных снов и поднялась наверх. Было уже поздно, а значит, её давно ждали.
На следующий день Мина в школу не пришла, а занятия вёл другой, незнакомый учитель. Он объяснял интереснее, но требовал больше внимания и спрашивал более строго. Детям это, конечно, сразу не понравилось, но Элли была довольна. Впервые с самого перевода в эту школу она слушала урок с удовольствием. Новый учитель был намного лучше, чем их обычная зануда. И почерк у него был чётче. На первой же перемене ученики подошли к нему, чтобы узнать, что случилось с их учительницей. Элли только раздражённо подумала, что той лучше было вообще не возвращаться.
- У неё сильное пищевое отравление, - ответил новый учитель и мягко улыбнулся детям, стараясь скрыть неловкость.
В этот момент большая туча, ещё утром появившаяся на небосклоне, задела краем солнце, бросив густую тень на парты и лица людей в классе. В наступившей внезапно тишине слышен был лишь шорох крыльев ползшего по подоконнику жука. Этой весной их было особенно много.
Дети загомонили, кто-то сочувствовал учительнице, кто-то желал выздоровления. Элли решила, что они поступают мерзко. Новый учитель был лучше, а они выставляли всё так, будто он ничего не умеет и ни на что не годится. Девочка подумала, что ей могло быть стыдно за них, но ей было просто противно.
На урок рисования Элли шла со спокойным сердцем. Их новый учитель всё время мялся и отводил глаза, когда ученики расспрашивали его об отравлении, значит, оно было действительно серьёзным. Им ещё долго не придётся выслушивать длинные и занудные лекции. Если вообще придётся.
Класс рисования был залит солнечным светом, но этот свет был тяжёлым, полным теней и духоты. Так всегда бывает перед грозой, когда солнце уже окружено свинцовыми тучами, но ещё не сдалось и продолжает изливать свои лучи как насмешку над грядущим мраком. Когда Элли зашла в класс, по полу пролегла тень от набежавшего облака, сделавшая освещение призрачным и противоестественным. За окном громко перекликались птицы, но в густом воздухе их трели звучали слишком грубо и резко.
- Сегодня у нас свободная тема! Давайте нарисуем что-нибудь радостное и приятное! - Мисс Чейн хлопнула в ладоши, с восторгом глядя на своих учеников. Ей безумно нравилось всё, что они делали.
Элли достала свой мольберт и прикрепила к нему чистый лист бумаги. Она никак не могла решить, что ей нарисовать. Мисс Чейн хотела подбодрить учеников, позволив им погрузиться в мечты, но Элли не нуждалась в этом. Ей и так было хорошо. Поразмышляв некоторое время, девочка взялась за карандаш и краски. Она всегда хорошо рисовала, но сегодня ей предстояло превзойти саму себя.
В конце сдвоенного урока мисс Чейн как всегда обходила учеников, рассматривая их рисунки и хваля работу. У неё находились тёплые слова для каждого, даже для Криса, который рисовал просто ужасно. Многие пятилетки рисовали лучше него!