Шли минуты, сложились они в полчаса уже, и королева эльфов прервала обсуждение, взмахнув рукой, в которой блеснул зеленоватый огонь.
– Это произошло вчера. – Сказала она.
Штык улыбнулся – вчера он отдыхал исключительно с марочным коньяком и лучшей проституткой города, которая получила за свои труды тройную плату. Не только за длительность оказанных услуг, но и за их специфику – девушке он сразу объяснил, кто он и добавил два важных момента к заказу. Во-первых, после секса, а точнее между новыми подходами в этом интересном деле, он точно будет пить её кровь, но понемножку. А во-вторых, с того момента как он показал ей свои клыки, отказаться от работы, бедняжка уже не могла. Как минимум, ей он так сказал и оснований в это не поверить, у девушки не было. Хорошая была ночь. И первая, и вторая и третья. Вся неделя хорошая была – не сказать, что девушке понравилось, а сутенеру её точно уж нет. Несчастный, решил почему-то, что клиент в конец обнаглел. Пришёл к нему в гости и почти сразу был послан очень далеко, да ещё с обещанием ещё и самого сутенёра с той же целью попользовать, что и девушку. После такого сомнений у сутенёра не осталось ровным счётом никаких – клиент не просто обнаглел, он конкретно оборзел. А сутенёр человек был серьёзный и такого ужасного поведения терпеть естественно не собирался. Клиента нужно было лечить, чем он и занялся немедленно, в присутствии своей обворожительной работницы, не платившей налогов и не имевшей профсоюзной карточки.
Труп бедняги увозил Зверь – больше никому дозвониться не смог. А может, они просто не брали трубку. Тут Штык не знал точно, да и не интересно ему было.
Хорошая, в общем, была неделя, приятная и насыщенная.
И он был абсолютно уверен, что запомнил её всю от и до, уверен, что ни разу не сорвался.
Увы и ах…
В разрыве колдовском, Штык увидел себя. Дымя косяком с травкой – тут он не ошибся, просто сердцем чуял, что травка там. Тем самым дымя, зашёл он в магазин. Взял водки, закуски, ущипнул продавщицу за грудь, хлопнул по заднице молодую девочку у кассы и пошёл на выход. Путь ему преградил охранник. Ухватил его мозолистым кулаком за шиворот и…
Клыки пробили шею, а когда обескровленное тело рухнуло на пороге, Штык повернул окровавленное лицо к камере и глухо рассмеялся, демонстрируя длинные вампирские клыки.
Короли молчали довольно долго.
– Мы решили вопрос с памятью людей. – Произнесла, наконец, королева эльфов. – Охранник исчез из памяти всех, кто его знал, даже мать его забыла. Его как будто никогда не было. Запись стёрта, память людей из магазина тоже. Инцидент не станет опасен для нас и не раскроет вампиров людям. Но вы понимаете, что это уже выходит за всякие рамки. Он ведёт себя так регулярно и не первый год. Король вампиров ведёт себя омерзительно и непростительно.
– К смерти мы его приговорить не можем. – Проговорил Носферату. Ухмыльнулся как-то злобно и, посмотрев вверх, в темноту этого места, сказал. – Или можем? Нортумес, мы можем это сделать?
Тьма, окружавшая их, не ответила. А Штык ощутил, как по спине бежит холодок, вместе с каплей пота. Он вдруг понял, что это всё может приобрести довольно печальный финал.
– Это точно слишком. Мы не должны идти таким путём. – Заявил ифрит, сверкая красными своими глазами. По его тёмной коже, испещрённой красными прожилками, в коих текла чистая Сила, сейчас пробежала волна мелкой дрожи. Казалось, слова короля Носферату, по-настоящему напугали его.
– Послушайте. – Эльфийка взмахнула рукой, призывая обратить внимание на неё. Ей и двигаться не было нужды – её голос очаровывал сам по себе, достаточно было лишь сказать. – Не нужно столь суровых мер, не нужно впадать в варварство. Мы можем решить вопрос так, что бы этого больше не повторилось, так, что бы все наши неприятности, а так же оскорбительное непонимание короля вампиров элементарных правил и его абсолютное презрение к ним, были возмещены.
– И что же может стереть столь отвратительное хамство, заставив нас забыть, что творит этот…, я даже не знаю, как лучше сказать. – Сказал Носферату, с максимально возможным призрением, какое только могли выразить его лицо и голос.
– Мы получим то, что нужно нам. Каждый из нас получит то, что ему нужно – получит от расы вампиров.
После минутного молчания, королева эльфов, добавила.
– Вампиры покинут Токио на двести лет. Все их дела в Токио будут оставлены, они покинут город и окрестности, исключат все свои финансовые интересы. Ни один клан, в течение двухсот лет, не должен ступить в этот город, ни физически, ни ментально, ни даже через третьих лиц.
Тишина длилась ещё минуту – короли обдумывали услышанное.
Первым эту тишину нарушил король гномов.
– Вампиры должны покинуть алмазные прииски в Нигерии. Навсегда. Горный массив Кресс, становится заповедным для вампиров любого клана.
– Они не должны охотиться в Сирии. – Проговорил Ифрит. – Мы не требуем от них полного ухода из Сирии, но больше никакой охоты. Ни один человек на территории Сирии не может быть съеден вампиром, исключая случаи, когда это необходимо для выживания вампира, но только если случилось нечто непредвиденное. В остальных случаях вампиры в Сирии должны позаботиться о том, что бы находить пропитании в рядом лежащих странах. В случае нарушения этого правила, вампир будет осужден одним из нас – ближайшим к месту трагедии Живущим в Огне.
Штык слушал и смотрел, и смотрел и слушал.
А перед глазами всё стояло лицо Лены.
Зло хмурящееся лицо, с глазами, пылавшими глубокой ненавистью.
– Единогласно. – Сказала эльфийка, когда голосование закончилось. – Королю вампиров, если бы он был адекватным и разумным существом, следовало бы известить кланы о решении Нортумеса, но понимания обстоятельства, мы всё сделаем сами. – Она поднялась на ноги и добавила к своей речи. – Последнее наше решение на этот раз – король вампиров, будет лишён права голоса ещё на десять лет. Прошу высказаться или проголосовать.
Высказываться не стали. Все кивают одобрительно.
Только Илад, Носферату король, позволил себе реплику.
– На мой взгляд, лучше бы вовсе отрезать ему язык и на том закончить.
Это предложение короли предпочли не услышать, а спустя мгновение они начали исчезать один за другим. Тронный зал Нортумеса, его единственный зал в бесконечной темноте, стремительно пустел. Вскоре там остался только один король – Штык.
Способность двигаться и говорить, к нему тут же вернулись.
– Да и пошли вы все на хуй. – Уныло проговорил он и усилием воли, пожелал вернуться домой.
Мир закрутился в спираль, слегка подташнивать начало, а потом раз, и всё изменилось.
Вокруг него родные стены, родной квартиры. Пахнет табачным дымом и пивом. Пола почти не видно – сантиметров на десять там шприцы, бутылки, пустые упаковки и прочий хлам. К уборке у него таланта как-то не образовалось.
– Какой срач. – Пробормотал он, сев на край кровати. Тяжко вздохнул. Подобрал из груды бутылок непочатую, свернул крышку и снова вздохнув, хотел было глотнуть.
Хлопнула дверь, а спустя мгновение вокруг замелькали тени, подул ветер – войти в вампирский форсаж даже не успел. Моргнул только пару раз, на руку глянул, а бутылки там уже и нет.
И на полу ни бутылок, ни шприцов, вообще ничего там невидно кроме мебели и паркета.
Квартира теперь девственно пуста, если не считать дивана, кровати и телевизора с давно забытой и пылью покрывшейся игровой приставкой.
А ещё, стоит там Лена. Волосы взлахмочены, лицо красное от гнева. На него смотрит. Видать, знает она уже, что натворил он чего-то и без последствий оно не останется.
– Ну…, как бы. Того оно. Всё как бы.
– Что на этот раз?! – Буквально прорычала Мудрость Клана.
– Это…, десять лет короче дали, без УДО даже. Пиздец они там жёсткие Лен…
– Что решил совет?! – Рявкнула она, да злобно так, прям аж не по себе.
– Ну, слова типа лишили. Да пидорасы Лен, ваще они опухли. Я ж ничего, ну, как бы…
Он замолчал, красный весь – за прошедшие годы, от его художеств, большую часть коих он даже и не помнил, вампирские кланы потеряли столько, что…, в общем, если коротко:
– Они Лен, ну, короче такая херня – опустили они нас вообще реально. Пидоры Лен, тут к бабке не ходи. Ваще ни за что. Сучьё позорное. Отвечаю.
– Что ты опять натворил баран? – Шипит девушка, как будто не знает – видно по глазам, знает она, но хочет это от него услышать зачем-то.
Штык вздохнул печально и рассказал. Лена молчит, смотрит, как будто ждёт, что он сейчас что-то ещё скажет. Ну, там, покается весь, волосы на голове рвать начнёт. Кто её там знает, чего ей надо и чего она так на него вылупилась. А может, просто так смотрит, всяко ведь оно бывает …
Спустя пару мгновений, девушка зашипела в гневе, линзы с её глаз вылетели нафиг, а зрачки там красные, как у всех, да горят ни как у всех, а вот, как будто изнутри подсветка есть. Клыки вылезли, кулаки до хруста сжались – ему сейчас даже чуточку страшно стало.
– Короче! – Взяв себя в руки, заявила Лена. – Ты больше не пьёшь. Никогда. Понял?
– Но…
– Никаких блять но!!! И никакой наркоты! Ещё раз, ещё только раз – я тебя сама убью!!!
Лена исчезла, дверь хлопнула так, что штукатурка с потолка посыпалась. Штык остался совсем один, в пустой и чистой квартире – видать, она приходила ни одна, ещё кто-то был…, Штык прищурился. Возле игровой приставки, появились предметы, коих там раньше не было. Он поднялся, туда подошёл. Так и есть, целая гора новых картриджей. И записка.
«Сорян братан, но ты сам понимаешь – Лена пацан реальный, я сливаюсь по этой теме, сами решайте свои тёрки. Подгон тебе – вместо бухача».
На столе целая гора картриджей.
– Чё я обсос мелкий что ли, что б в игрушки дрючиться. – Буркнул Штык.
Сел на кровать обратно, грустно вздохнул – вспомнил девочек из другого мира, откуда его выдернули, не пойми за что и почему. По щеке скатилась скупая мужская слеза.
Был Спаситель, стал обычный грёбанный король, эх…
Взгляд сам собой скосился на приставку.
Пожав плечами, Штык подошёл к телевизору. Нащупал картридж с мортал комбат 3.
– Да похуй. Шао Кану щас ебало набью, хоть какой-то кайф.
Тяжко вздохнув, он включил приставку.
2.
Звонок застал её на рынке.
Лена почти закончила с покупками, но заметив краем глаза, прилавок с необычными фруктами, свернула в проход между торговыми рядами и двинулась туда.
– Дэвушка! Дёшево, мамой клянусь – дешевле только даром! – Заявил продавец, не совсем славянской внешности.
– А что это вообще? Ананасы?
– Какой ананасы? Нэт! Это… – Тут телефон и зазвенел пронзительно. А у продавца язык отнялся. Хрупкая девушка, с двумя полными сумками в руках, задумчиво разглядывавшая прилавок, всё так же задумчиво и без каких-либо усилий подняла сумку перед собой и ухватила её за лямки другой рукой. Отчётливо видно было, что пару секунд, она без труда удерживала обе сумки на весу. И так же без всякого труда она опустила руку с двумя этими сумками, удерживая их столь же легко, как и буханку хлеба.
– Я спортом увлекаюсь. – Досадливо хмурясь, заявила Лена.
– Аааа…, понятно тогда, да… – Проговорил продавец, как-то заметно потеряв в энтузиазме.
– До машины дойду, сумки положу и вернусь к вам. А то очень тяжело такие сумки таскать.
Продавец кивнул согласно, делая вид, что поверил сразу и полностью.
Мысленно ругнувшись, Лена направилась к выходу с рынка, на ходу поднимая телефон к уху.
В голове вертелись спокойные, безмятежные мысли. Несмотря на все дрязги последних лет, несмотря на тот осадок, что до сих пор остался в её душе с давно минувшей войны вампиров, несмотря ни на что, она не унывала. Ей просто нельзя, ведь она – Мудрость своего клана. Даже больше того – она душа и разум клана. Вместе со своим Носферусом, Мудрость клана, это тот фундамент, на котором держится благополучие и будущее всего клана и каждого его члена в отдельности. И горе тому клану, где Мудрость мертва – им будет намного сложнее устроиться в этом сложном мире. Такое, увы, не редкость. Кланов множество, но Мудростей осталось немного.
А вот с ситуацией, когда в клане есть Мудрость, но, по сути, нет Носферуса, кланы ещё не сталкивались никогда.
Штык, Носферус, глава их бессменный и законный – он что есть, что его нет, толку как с козла молока, за то вреда от него…
– Лен, я это…, Виктор я…
– Кто? – Перебила она, размышляя о том, что бросив сумки в багажник, вернётся сюда опять и что-нибудь ещё купит. Сумок в машине уже шесть, но это ничего – главное тут не покупки, главное тут процесс. Этот рынок людное место, сюда многие горожане приходят, потому что дёшево, потому что денег у народа нет. Когда-то и она приходила сюда раз или два в месяц, со своими жалкими копейками, что бы купить подешевле немного мяса или колбасы. Тогда этот рынок был средством выжить, теперь такой заботы у неё нет. У клана полно денег, в чём её заслуга более чем полностью – Носферус проявил талант только в том, как эти деньги тратить. Правда, идеи и общий смысл возможных путей заработать, он высказывал разумные и достаточно интересные. Но вот заставить его лично их воплощать, тут, пожалуй, без кувалды и не обойтись.
Ей нравилось приходить сюда, в это шумное место. Раньше оно позволяло выжить в грустном российском мире. Теперь, ностальгия и простые действия, такие человеческие действия, успокаивали её. Когда проблемы сыпались как из поганого мешка, здесь она находила покой.
Как ни странно, но средь шумной толпы и чудовищной смеси самых разных запахов – слева мясо на прилавках, оно пахнет кровью, справа фрукты и консервы, они пахнут…
– Мент это. – Раздалось из трубки несколько сердито. – Тут Лен такое вот случилось. Вот, ага.
– Что опять? – Она выскользнула в двери только что настежь открытые местным грузчиком и двинулась по левой полосе торговых рядов, ловко маневрируя среди людского потока. Здесь, на улице, торговых рядов куда больше чем в павильоне, но едой тут не торговали, здесь капитализм расцветал товарами иного рода – одеждой, да безделушками разными.
– Тут это. Командир наш.
– Ваш?
– Наш. Ну, всех наш…, в смысле, нас всех. Вот. Штык короче. Он…
– Ууууу… – Произнесла Лена в трубку, протяжно и гулко.
– Вот, я о том, как раз. Опять он значит…
– Где? Где эта падла наследила опять? – Прошипела она в трубку, широким шагом двигаясь к машине и уже не пытаясь изображать, что сумки огромные, да в одной руке ей нести тяжело – к чёрту. Долбанный Носферус все нервы уже вымотал. И Лена чувствовала, что вот окажись он прямо тут перед ней и сейчас, несмотря на народ в округе, несмотря ни на что, она бы взяла и оторвала ему башку. Да пинком отправила бы куда-нибудь на проезжую часть, что б её там камаз раздавил к чертям собачьим, легко получится – всё равно в башке той только пустоты, да кости между ними…
Они стояли в ряд. Как вот прибыли на место, подошли, собственно к месту, в ряд встали, да так и застыли на несколько долгих минут. Лена в центре, слева Соня, круглыми глазами изучая окружающую действительность, справа начальник милицейский Виктор Николаевич, более известный членам клана, как Мент, иногда Ментяра. Он смущённо переминался с ноги на ногу.
– Почему их не убирают? – Хмуро произнесла Лена.
– Так час уже как вызвали. – Поспешно отозвался Мент. – И скорую и труповозку, вот, ждём.
Лена кивнула, вновь обратив свой взор на пост гаи, размещённый на окраине города. Тут люди ходили, стояли, курили, больше ничем особо и не занимались. Шлагбаум открыт, на медленно проезжавшие мимо машины с испуганными водителями внутри, всем сейчас наплевать. А водители те, прилипали к окнам и смотрели во все глаза на тот самый пост, да ехали медленно-медленно.
Крутилась поблизости съёмочная группа с местного канала – на них тоже всем было плевать.
Но по-настоящему шокированными среди всех этих людей, выглядели, пожалуй, только водители случайных машин, да Соня. Оперативники привыкли – не те это, что карманные кражи вешают на наркоманов и не те, что с проституток берут налоги. Сегодня сюда прибыли оперативники немного иной специализации, а они к подобным зрелищам привыкли, некоторые даже улыбаются. Вон, стоят курят, иногда и похохатывают – шутку они поняли, даже оценить сумели, хотя и непонятно, почему их такое веселит и как в принципе такое веселить кого-то может.