– С чего ты это взял? – хотела отвертеться от ответа я.
– Мам, не надо, я слышал ваш разговор. Я не маленький, я всё понимаю, – сказал сын, глядя на меня пронзительными серыми глазами.
– Я не знаю, Славик. Ты же сам видишь, что я об этом месте ничего не знаю, собираю крохи знаний из слов дракона. Но мне очень хочется верить, что сюда мы попали по ошибке и у нас будет возможность вернуться домой.
– Уже не считаешь всё происходящее сном? – с чувством собственного превосходства поинтересовался он.
– Нет, все сомнения развеялись тем же самым драконом, и угораздило его свалиться именно нам на головы, будто других мест в этом мире нет.
– Это всё не случайно, кто-то хотел, чтобы мы встретились.
– Знакомая теория. Я тоже думаю, что случайных случайностей не бывает.
– Что мы теперь будем делать?
– Будем жить, с другой стороны у нас теперь есть защитник, пока он не выполнит свою клятву, будет нас защищать и сопровождать. Трудно сказать, что бы нас ожидало, встреть мы сначала этих самых халтов. Дракон о них не очень лестно отзывается, скорее даже совсем не лестно.
– Наверняка они это заслужили. Вот если бы тебя пытались убить, ты бы как отзывалась о своих врагах?
– Ты считаешь, что это халты так уделали дракона?
– А кто ещё? Он же сам сказал, что в этом мире две разумные расы – драко и халты, драко явно не используют стрелы, такими как у Дехаса лапами это просто невозможно сделать, остаются только халты.
– Эх ты, специалист по оружию! – ласково потрепала я сына по голове.
– Ты сама бы прошла столько игр, сколько я! Я даже драконами играл, и основным их оружием был либо огонь, либо ветер, либо вода, но никак не что-то самодельное.
– Уволь меня от подробностей, – отрицательно замахала руками я, – я не люблю стрелялки, убийства и ужасы. Это вам, мальчишкам такое нравится.
– А девочки любят феечек, принцесс и единорогов?
– Почти так, это лучше, чем войнушки.
– Войнушки – это реальное положение вещей, а вот феи, единороги и прочее всего лишь выдумки.
– Ай! – вдруг вскрикнул сын и схватился рукой за правую щёку.
– Что случилось? – забеспокоилась я.
– Меня кто-то ударил! – заявил Славик.
– Но тут ровным счетом никого нет, – развела руками я, хорошенько оглядевшись.
– Феи существуют! – тонким голоском заявило миниатюрное создание с яркими красными крыльями, в точности как у бабочек, – у нас, на минуточку, есть целый свой собственный мир. А вы просто невежи раз такого не знаете! – ругалась красноволосая девушка, росточком не больше тридцати сантиметров.
Она зависла в воздухе, взмахивая своими яркими крыльями и с негодованием сжимая крохотные кулачки. Я слушала её по стольку поскольку, меня больше интересовала она сама. Я завороженно рассматривала её алое, длиной чуть ниже колен платье с разрезами по бокам до середины бедра. Её кукольное личико не несло на себе ни намека на морщинки, фигурка – просто мечта любой женщины. Я всё больше убеждалась, что это фея и что она совершено настоящая, я даже протянула в её сторону руку, намереваясь потрогать, но она исчезла так же внезапно, как и появилась. Не улетела, не отпрыгнула в сторону, а именно растворилась в воздухе, будто её никогда не было и в помине.
Славик сидел с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами, уставившись в то место, где ещё несколько секунд красовалась феечка.
– Настоящее чудо! – восхитилась я, – никогда не думала, что они на самом деле не выдумка. Малюсенькие, прямо как фея Динь-Динь из мультфильма «Питер Пэн».
– Ты разве не слышала, что она сказала?
– Да я почти ничего не слышала, настолько была поражена её внезапным появлением.
– Зря, оказывается они ростом обычно такие же, как и мы, но для экономии времени и волшебной пыльцы они уменьшают свой размер, когда нужно совершить длительные перелёты.
– Неужели за какую-то короткую минуту она успела тебе об этом рассказать?
– Ага, – улыбнулся сын, – она ругалась, думая, что если она маленького роста, то её слова никто не хочет воспринимать всерьёз.
– Она случайно не сказала, как она может появляться прямо из воздуха и так же в нём растворяться?
– Нет, не успела или не захотела.
– Да и ладно, всё равно, она своим появлением разбавила мрачную и тоскливую обстановку.
– Беру свои слова обратно, феечки – это круто, а злые феечки – это высший класс!
– Да уж, – рассмеялась я, – быстро ты меняешь своё мнение.
– Мой мозг пластичен и подвижен, я всегда открыт новому!
– И где только ты таких слов нахватался, – закатила глаза я.
– Где-где, в интернете, всё оттуда.
– Может и мне стоит там постоянно сидеть, как делаешь ты, тогда и я буду супер умной?
– Неа, ещё нужен талант! – назидательно поднял вверх указательный палец Славик.
– Ты хочешь сказать, что я бездарна?
– Нет, просто, у тебя другие таланты.
– Утешил, – хмыкнула я.
Я хочу пить и в кустики, – пожаловался Славик, да я и сама была не прочь посетить вышеупомянутое место.
– Поехали тогда, что сначала: пить или кустики?
– Пить.
– Едем пить.
После завершения всех необходимых процедур мы с сыном устроились на берегу ручья.
– Я с тобой так силачкой стану, – похвасталась я.
– Почему?
– Да я тебя так часто на руках давненько не таскала, наверное, со времён, когда ты был совсем малышом.
– Я совершенно ничего не помню из того времени.
– Об этом редко кто что-то помнит. Вот я своего раннего детства тоже не помню, тем интереснее слушать о былом. Только мне уже некому рассказать смешные истории, – взгрустнула я, вспомнив о маме.
– Не раскисай! Если это и есть тот самый Рай, то мы должны тут встретить и папу, и бабушку, и даже деда.
– Ты думаешь?
– Знаю, – уверенно отозвался сын.
– А может, тогда ты знаешь, где их искать?
– Чего не знаю, того не знаю, врать не буду.
– Как будто я тебя заставляю врать!
– Нет, но ты хочешь обрести прочную надежду, а я не могу тебе этого дать.
– Сынок, это я должна тебя подбадривать и давать надежду, ведь я твоя мама.
– Да, но я в семье единственный мужчина и именно я в ответе за нас.
– Как я счастлива, что ты у меня есть, – встав на колени, я обняла сидящего в коляске сына.
– Ты самая лучшая мама на свете, и что бы не случилось, знай, я никогда не хотел бы иметь другую.
Если бы у меня были слёзы, я бы заплакала, но слёзы у меня кончились давно, душа трепетала и беззвучно рыдала, а я не могла выдавить из себя ни одной слезинки. Глаза оставались сухими, запечатывая в груди чувства, не давая им вырваться наружу и облегчить мои страдания. Вид плачущего человека вызывает сострадание, печаль, грусть, но самому человеку после слёз становится легче, будто это не простая солёная вода, а волшебный эликсир, в своём составе имеющий обезболивающее средство для души. Как и почему произошло, что я перестала плакать – без понятия, я не искала этому феномену научное объяснение, оно мне было ни к чему. Первое время я радовалась, что перестала ходить с заплывшими от постоянных слёз глазами и опухшим красным носом, но со временем пришла к выводу, что я больше не могу достичь хотя бы временного облегчения, какое давали мне слёзы.
– Что мы будем делать дальше? – поинтересовался сын, когда я от него смогла отстраниться и сесть рядом.
– Пока будем ждать дракона, пока что он единственное существо в округе, вносящее хоть какую-то ясность в происходящее.
– А мне он понравился, – мечтательно произнёс сын.
– Ещё бы! Он всё-таки настоящий дракон, а не какая-то ящерица, – передразнила я манеру разговора Дехаса.
– И смешной, – улыбнулся своим воспоминаниям Славик.
– Как по мне, так ничего смешного я в нём не вижу, наоборот он меня временами пугает резкой сменой своего настроения.
– А разве не зубами? – хитро прищурил глаза сын.
– Всё-то ты заметишь! Согласись, они у дракона внушительные.
– Да, но он милый и похоже добрый.
– Не понимаю, как эту огромную зверюгу можно назвать милым?
– А как тигров и жирафов называют милыми?
– Не знаю, – сдалась я, – я восхищаюсь этими животными, уважая их силу, мощь, грацию и звериную красоту.
– Но на дракона почему-то ты так же не смотришь.
– Был бы он простым животным, воспринимала бы как бегемота или носорога, но он разумный. Мне трудно соотнести звериную внешность Дехаса с человеческим разумом. Не привыкла я к говорящим животным, хоть и «Хроники Нарнии» смотрела не на один раз. Вот и получается, что я к нему отношусь, то как к животному, то как к человеку, в зависимости от того, говорит он или молчит.
– Любопытное у тебя восприятие. Я отношусь проще, воспринимаю его как равного, для меня совсем неважно какая у него внешность – человеческая или звериная. Разум на то и разум, чтобы стирать границы предубеждений.
– Ничего себе ты завернул! Не буду даже спрашивать, где ты таких выражений набрался.
– И не стоит спрашивать, ответ ты и так знаешь.
От разговора нас отвлёк знакомый треск ломаемых веток. И в этой ситуации я не решусь определить, кому приходится сложнее: деревьям и кустам или же самому дракону. Хруст веток усиливался и приближался, мы со Славиком повернули головы на звук в ожидании, когда уже меж зелёных зарослей мелькнет золотая с изумрудными разводами чешуя. Долго ждать не пришлось, массивная фигура всё чаще мелькала в глубине леса, довольно быстро приближаясь. Наконец и знакомая морда появилась из-за ближайших деревьев, в то время как тело доламывало мешающие ему выбраться к нам кусты. В зубах он нёс что-то пернатое рыже-коричневого окраса. Добравшись до нас, дракон шумно выплюнул мне под ноги свою добычу.
– Дехас! – вскричала я, отпрыгивая в сторону, – что это?
– Что-что, – возмутился дракон, – еда, разумеется! На ягодах вы долго не протянете.
– Мам, это обычная курица, – сказал Славик, бесстрашно разглядывая тушку.
– Но откуда в лесу обычные курицы? Не припомню, чтобы они свободно разгуливали по лесам.
– Ха! Конечно, не разгуливают, я их у халтов позаимствовал.
– Их?
– Ну да, я сам должен был позавтракать или нет? – плюхнулся на попу дракон, обвив свои лапы, как делают кошки, мощным толстым хвостом.
– Иди уже разделывай, – распорядился он, как зубочисткой выковыривая когтём передней лапы мелкие кусочки плоти и перьев из своих зубов.
Я стояла, не двигаясь с неким отвращением уставившись на убитую драконом курицу. Я ни разу в жизни не разделывала туши и вообще не знаю, с какой стороны к ней подойти. Мне случалось видеть на улице дохлых птичек и раздавленных машинами голубей, но притрагиваться к ним у меня и мысли не возникало, а сейчас получается, что я должна брать мертвую курицу руками и копаться в её внутренностях. От этого меня просто передёрнуло, я не деревенская баба, умеющая собственноручно курам головы откручивать, мне их, в конце концов, даже жалко.
– Что стоим? Кого ждём? – спросил дракон с такой интонацией, что у меня тело покрылось мурашками.
Именно так частенько говорил мой муж, это была одна из его любимых фраз. Я не нашлась, что ему на это ответить, поглощённая разом нахлынувшими воспоминаниями и образами из прошлой жизни.
– Эх, женщины! – страдальчески закатил глаза Дехас, подцепляя лапой тельце бедной курицы и подтаскивая к себе поближе.
Глава 7
Я сильно не пыталась разглядеть, как Дехас разделывает курицу, только заметила, что он действует чёткими отлаженными движениями, будто мясник на рынке.
– На, иди, помой мясо, а я его пожарю. Сырое вы ведь есть не станете? – сказал дракон, указывая мордой направление.
– Сырое мы точно не едим, – ответил вместо меня Славик, – а как ты его будешь жарить?
Я со вздохом, нехотя поплелась к указанному драконам месту за мясом, параллельно прислушиваясь к разговору.
– На огне буду жарить, как ещё-то? – несколько растерялся Дехас, явно не ожидая подобного вопроса.
– А огонь где возьмёшь?
Я уже доковыляла к воде с разделанной и вываленной в траве куриной тушкой, восхищаясь мастерством такого огромного и, казалось бы, неуклюжего дракона. Он умудрился своими, мало приспособленными к ювелирной работе лапами, аккуратно снять с курицы кожу, предполагаю, что вместе с перьями сразу.
– Вот чем ты слушаешь? – притворно возмущался за моей спиной дракон, – я же говорил, что я огненный дракон, огонь – моя стихия, и я владею ей в совершенстве.
– Так уж и в совершенстве? – с немалой долей сомнения переспросил сын.
– Разве я давал повод для подобных сомнений? – вопросом на вопрос ответил Дехас.
– Не давал, но и не показывал свои совершенные умения в части владения огнём, – не сдавался сын.
Я обмывала в ручье мясо и боковым зрением следила за спорщиками, Дехас сейчас был больше похож на взлохмаченного петуха в боевой стойке, он поднял свои чешуйки на спине и шее всем своим видом желая показать свою важность и значимость. Только вот на Славика такая демонстрация не особо производила впечатление.
– Что за молодёжь нынче пошла? Ничему не верят! Почему я, представитель древнего рода драко должен доказывать мальцу свои умения? – разорялся дракон.
– Наверно, потому что тебе этого самому хочется, – встала я на защиту сына, – наверно не часто приходится удивлять людей.
– Людей вообще не приходилось, – сделав задумчивый вид, стал рассуждать Дехас, – халтов удивить не успеешь, они либо нападают, либо разбегаются, дрожа от страха, а драко все привыкли к магической силе.
– Ты сам ответил на свой вопрос, – подавив довольную улыбку, сказала я, – курицу помыла, можно жарить.
– Неси сюда, как раз покажу чудеса мальцу и приготовлю вам завтрак.
Я с нехорошим подозрением отдала Дехасу тушку, в уме не представляя как на открытом огне можно приготовить мясо и при этом его не спалить. Дракон же надел курицу на собственные длинные когти, как на вертел, покрутился вокруг, подыскивая место. Почти утоптав всю небольшую полянку, смог наконец-то определиться и со всего маху хлопнулся на попу.
– Я смотрю, он не заморачивается аккуратностью, – шепнула я на ухо сыну.
Славик хихикнул, но отвечать не стал, улавливая каждое движение дракона. А Дехас играл на публику, будто укротитель огня под куполом цирка и перед огромной толпой народа. С умным выражением он поднял повыше лапу с нанизанной курицей, осмотрел с деловым видом её со всех сторон, отстранился, дыхнул носом две струи дыма, потом несколько секунд пускал дымовые кольца, будто заядлый курильщик. Проделав всё это, он решил снова вернуться к мясу и уже из пасти выдувал на него явно горячий, иногда с точками искр, воздух, лениво поворачивая курицу разными сторонами.
Славик огорчился, он приготовился к незабываемому зрелищу, а тут уже минут десять дракон однообразно поджаривает мясо.
– Не переживай, – опять шепнула я сыну, – наверняка будет после ещё что-нибудь интересное.
Ещё минут через двадцать дракон сменил тактику, увеличив в своём дыхании количество искр, они словно живые звёздочки хаотично вылетали из пасти дракона и гасли, не успев коснуться мяса или же земли. Курица стала заметно подрумяниваться, покрываясь аппетитной корочкой и посылая к нашим носам свой умопомрачительный аромат. Не думала, что прожив, всего лишь сутки на ягодах, так сильно начнёшь любить мясо. Дехас любовно продолжал жарить курицу, не обращая на нас ровно никакого внимания. Мой рот быстро наполнялся слюной, так что я не успевала сглатывать. Казалось бы, ну чего дракон так долго тянет? Видно же, что мясо готово, а он продолжает выискивать в нём какие-то не равномерно поджаренные места и продлевает тем самым нашу со Славиком пытку.
– Вроде всё, – довольно кивнул сам себе дракон, – пусть остывает, а я ещё потешу мальца, а то гляжу ему этого мало.
– Угу, – согласился с ним сын, по-моему, даже забыв на время о курице.
Я о курице, конечно же, помнила, но держала себя в рамках приличия. Прижимая руки к животу, я пыталась сдержать явственные подвывания желудка, потревоженного запахами близкой еды. Славик же во все глаза смотрел на дракона, выпрямив спину и замерев в положении натянутой струны. Его белые тонкие руки обхватывали подлокотники кресла, поддерживая наклонённое вперёд тело. Его лицо выражало сосредоточенность и некоторую нетерпеливость. Я больше смотрела на сына, чем на дракона, мне интересней было наблюдать за эмоциями ребенка, чем за представлением Дехаса. Сам собой в моей голове возник вопрос о том, что ожидание чуда в моей душе уже умерло, а я даже этого не заметила. Складывалось впечатление, что в какой-то момент я переключилась на сына, и получала радость только через его эмоции. Радостно сыну – радостно и мне, печально ему – печальней мне, причём в несколько раз больше.