Олег решил идти к родителям. Он потратил еще около часа, изнывая от жары и жажды, пока добрался до родительского дома. Олег поднялся на четвертый этаж и позвонил в незнакомую деревянную дверь с эффектными накладными украшениями. Куда девалась старая, обитая коричневым дерматином, он сообразить не успел: женщина лет сорока стояла на пороге. Олег сглотнул слюну и спросил:
- Мама дома? - он сам понял идиотский смысл своего вопроса и тут же поправился: - Я к Хорошевым.
- Мы Хорошевы, - ответил женщина, подозрительно глядя на Олега.
- Вы? - Олег искренне удивился. - А вы кто?
- Как кто? Хозяйка квартиры, Елизавета Павловна Хорошева.
- Погодите, погодите, здесь уже много лет живет Дмитрий Платонович Хорошев....
- Дмитрий! - крикнула женщина в комнату. - Тут какой-то странный молодой человек тебя спрашивает.
Глубокий старик вышел из комнаты. Он удивленно смотрел на Олега, непонимающе моргая глазами, а затем обнял его и заплакал:
- Олег, где же ты был все это время? Заходи, заходи, сынок.
- Папа, - Олег не верил своим глазам, - этого не может быть!
Он вошел в незнакомую комнату. Все здесь было другим.
- А где мама? - спросил Олег.
- Мама? - старик удивился еще больше. - Мама умерла. Давно уже. Но мы с ней вначале развелись, она перешла жить в твою квартиру, а я вот женился на Лизе, и живем мы здесь. А в твоей квартире живет наша дочка, ей уже двадцать два года.
Олег снял свитер и попросил воды. Он выпил три стакана прохладной газировки. Посмотрел на старика, который был его отцом, и на его жену Лизу, ровесницу его мамы, какой она была, по понятиям Олега, еще вчера.
- Где же ты был целых двадцать пять лет? - спросил отец. - И не изменился совсем, такой же восемнадцатилетний мальчик. И свитер тот же, твой, - он зачем-то помял в руках свитер.
- Что же мне теперь делать, папа? - спросил Олег.
- Будешь жить с нами, - сказал отец: - Куда же ты денешься?
Олег долго приходил в себя. Он не мог поверить, что целых двадцать пять лет провел в картине. Ведь он был там всего несколько часов.
В вечерних телевизионных новостях сообщили, что в особняке одного из крупных бизнесменов был совершен акт вандализма: уничтожена картина неизвестного художника четырнадцатого века, которая была приобретена владельцем около двадцати пяти лет тому назад. Как злоумышленник проник в помещение - неизвестно, мотивы варварского деяния неясны. Следствие ведется.
- А где бабушкина картина? - спросил Олег.
- Мама продала ее сразу же после твоего исчезновения, - ответил отец. - Я ее никогда не любил.
Олег даже не пытался объяснить свое отсутствие. На все вопросы отца, сотрудников паспортного стола, милиции он отвечал:
- Не знаю, не помню.
Его поместили в психиатрическую лечебницу для проведения обследования. Олег был признан вменяемым, ему выдали паспорт. Правда, без недоразумений здесь тоже не обошлось: согласно документу его владельцу было сорок два года, а с карточки смотрел восемнадцатилетний мальчик. Олег устроился на работу и поступил на заочное отделение института. На дневное его не приняли по возрасту и в армию не призвали по той же причине. Олегу часто снится Варя, их побег из картины, и тогда он думает, все ли сделал, чтоб спасти ее. И тут же приходит мысль: "А может, так лучше? Ведь Варя попала в картину около ста лет назад. Смогла бы она приспособиться к современной жизни?"
Олег подолгу стоит возле старых картин в художественном музее и пытается понять, живут ли эти полотна своей жизнью. Иногда он улавливает какое-то движение в некоторых картинах. Олег пытается наблюдать за этими полотнами, но ни одной, похожей на ту, в которой побывал, он до сих пор не нашел. Олег решил, что, вероятно, очень немногие произведения искусства, к счастью, могут жить своей жизнью. Ему интересно узнать, есть ли еще люди, которые испытали то же, что и он. Но имеющие подобный опыт хранят молчание. Им вовсе не хочется стать объектами насмешек или же пациентами психиатра. Каждый из этих немногих несет в себе то непонятное, с чем свела его судьба. И если бы люди относились к подобным аномальным явлениям с пониманием и желанием разобраться в происшедшем, сколько бы тайн природы было раскрыто, сколько бы новых законов открыли ученые. Но, видимо, это время еще не пришло, и природа ждет своих исследователей, лишь чуть-чуть приоткрывая покров над таинственным, жутким и потому еще более притягательным.
No Лютина С., 2009
<p>
В С А Д Н И Ц А</p>
<p>
Рассказ</p>
Картина висела в доме всегда, то есть Олег помнил ее столько же, сколько себя, и, будучи ребенком, любил рассматривать. На картине была изображена молодая всадница в старинном наряде на фоне пейзажа: леса, речки с мостиком, домиков по другую сторону речки, замка вдалеке. Маленький Олежка представлял, как он идет по этому лесу через мостик. Придумывал, кто живет в домиках. Картина висела в комнате напротив дивана, на котором его укладывали спать днем. Мальчик подолгу смотрел на картину, пока глаза не начинали слипаться, и иногда ему снилось, что он гуляет по нарисованному лесу, купается в нарисованной речке и заходит в нарисованные домики. Однажды, Олегу уже было лет двенадцать, он спросил бабушку, откуда у них эта картина.
- Ее когда-то твой дедушка нашел. Мы только-только поженились. Слепили себе какую-никакую избушку, вот и пытались украсить ее как могли. Денег-то почти не было, а тут дедушка твой, ну, тогда ему всего двадцать лет было, приходит домой с картиной. Я гляжу, а картина-то вроде бы дорогая, нарисовано все так красиво, а он, Платоша мой, смеется и говорит, что нашел ее на пустыре. Вот мы ее и повесили в нашей халупе.
Олег с детства занимался греблей, к восемнадцати годам был мастером спорта и входил в сборную страны. На спортивной базе проходила вся его жизнь. Дома он бывал редко. Однажды мать позвонила на базу и просила передать, чтобы Олег срочно приехал домой: бабушка при смерти, нужно попрощаться.
Олег быстро собрался и помчался в город. Он никогда не задумывался, любит ли бабушку, а вот сейчас подумал, что провел с ней гораздо больше времени, чем с родителями. До школы вообще жил у нее, а в младших классах бабушка забирала его после уроков и привозила к себе. Когда родители возвращались с работы, бабушка везла Олега домой, а в выходные он часто оставался у нее. Тогда он очень любил бабушку, больше, чем родителей, которым было не до него. Бабушка ходила с ним на новогодние утренники, в парк, в кино. Покупала ему сладости и игрушки. Это теперь Олег понимал, какую дыру в ее бюджете делало каждое съеденное им пирожное. В средних классах он уже редко бывал у бабушки: серьезно занялся греблей, появились друзья во дворе. Иногда бабушка звонила по телефону и просила его прийти в гости. Олег забегал на несколько минут, на ходу съедал какой-нибудь пирожок или котлету и опять убегал в свою подростковую жизнь, не задумываясь над тем, что бабушка готовилась к его приходу, стряпала его любимые блюда, минуты считала до встречи с внуком.
Дома мать сказала Олегу, что бабушка лежала в больнице, но ее выписали домой.
- Умирать, - мать горько вздохнула и пояснила, увидев удивленный взгляд Олега: - У нее неоперабельная злокачественная опухоль. Рак по-простому. Вот и ждем со дня на день. Квартира ее на тебя переписана. Ты зайди к ней на пару минут, очень она тебя ждет.
- А кто с ней сейчас? - спросил Олег.
- А никто, - мать достала ключ. - Вот, возьми от входной двери. Я вечером захожу, отец утром.
- А как же она одна целый день? - спросил Олег.
- Ну, что мне с работы, что ли увольняться? Или отпуск брать сейчас, а потом летом, когда все отдыхают, в самую жару на работу лазить?
Олег взял ключ и поехал к бабушке. В квартире стоял затхлый запах непроветриваемого жилья. Бабушка лежала на диване. Увидев Олега, она вскрикнула, а потом тихо заплакала. Олег поцеловал бабушку и почувствовал неприятный запах, исходящий от нее. Он вспомнил, как когда-то, он был совсем маленьким, на лавочке возле подъезда иногда сидел старик с первого этажа. И когда Олег спросил бабушку, почему от этого деда так плохо пахнет, бабушка ответила:
- Он очень больной и старый. От него уже могилой пахнет.
Теперь так пахло от его бабушки. Олег открыл форточку, хотел покормить бабушку, но она уже ничего не ела.
- Ты надолго, Олеженька? - с надеждой в голосе спросила старушка.
У Олега ком застрял в горле. Он вспомнил, как бабушка, когда он болел и лежал с высокой температурой, ночью через весь город пошла под проливным дождем в дежурную аптеку. Олег сглотнул комок и сказал:
- Я буду с тобой, пока ты не поправишься.
- Спасибо тебе, родной, только правильнее сказать, пока не умру. Но тебе же тренироваться надо. Ты езжай, деточка.
- Нет, бабушка, у меня сейчас отпуск, - соврал Олег.
Через пару часов, когда бабушка спала, позвонила мать и спросила, когда Олег думает ехать домой.
- Я у бабушки останусь, - сказал он.
- Зачем? - удивилась мать. - Помочь ей ничем нельзя, чего зря время тратить?
Олег повесил трубку. Бабушка проснулась и очень обрадовалась, увидев Олега.
- Вот счастье мне перед смертью выпало, так счастье. Я уж и не ожидала тебя, маленький мой, увидеть.
Олег остался ночевать у бабушки. Старые напольные часы с боем пробили полночь.
- Иди спать, внучек, - сказала бабушка.
- Я еще не хочу, - Олег сидел у нее в ногах, привалившись к спинке дивана. - Расскажи мне что-нибудь, если хочешь.
- Да что рассказывать? Что в моей жизни интересного было? Все детство прошло в голоде и холоде. Я ведь сразу после революции родилась. Закончила семь классов и на завод пошла. Сначала подсобницей была: стружку, мусор выметала, а потом к станку поставили. Но я недолго поработала. Замуж выскочила за Платошу. Мы сначала в общежитии жили, а потом домишко слепили себе. Сынок родился, папа твой, а потом война началась, ушел Платон Гаврилович и не вернулся. Без вести пропал, но не на фронте, а очень странно все получилось. А я пошла работать в школу, в которую Митеньку записали, уборщицей. Как переменка, я Митеньку подзову и что-нибудь ему вкусненькое дам. Подрос он и стал стесняться меня. Ушла я из школы. На почте стала работать почтальоном. Митенька восемь классов окончил, в техникум поступил. Потом уехал в другой город по распределению. Далеко, аж в Улан-Удэ. Мне по карте соседский мальчик показал, где это. Очень далеко. Там он и институт заочно окончил. А мне вот эту комнату дали, потому что избушка наша над самой балкой висела, а балка расширялась помаленьку, и в один прекрасный день упал наш домишко в нее. Я заранее все вещи вывезла. Да и сколько их у меня было-то. Так мне дали однокомнатную квартиру. Вот теперь тебе она останется.
Олег сидел на диване и смотрел на картину. Бабушка тоже повернула голову.
- Знаешь, не люблю я эту картину. Всю жизнь не люблю, а выбросить рука не поднимается.
- А почему ты ее не любишь? - сонным голосом спросил Олег.
- Я тебе скажу, но ты не смейся надо мной, - бабушка вздохнула. - Как у нас эта картина появилась, так вскорости и охладел ко мне Платоша. Сядет, бывало, против картины и все на эту женщину смотрит. Часами мог сидеть. Если меня в комнате не было, он с ней разговаривал. Я тихонько за дверью или летом под окном раскрытым стану и слышу: он ей то в любви объясняется, то жалуется на жизнь. А со мной за целый день слова не скажет. С работы домой идет, нигде не задерживается, но не ко мне, не к ребенку, а к картине этой. Однажды, его дома не было, я села и стала на картину смотреть. Долго смотрела, и показалось мне, что женщина эта то брови нахмурит, то губы приоткроет. Знаешь, такое бывает, когда долго в одну точку смотришь. Но мне жутко так стало, я взяла картину и отнесла в бурьян возле балки. Думаю, не зря ее выкинул прежний хозяин. Платон как пришел, как увидел, что картины нет, боже, что он мне устроил. Как он на меня кричал! Я сначала сказала, что продала картину, он готов был бежать за ней и платить любые деньги, лишь бы вернуть назад. Мне бы тогда смолчать, может, и забыл бы он об этой картине, а я, глядя, как он убивается, возьми да сажи, где она. Платон бегом побежал, принес картину, повесил на место и рад радешенек. Через два года война началась. Уходил Платон на фронт и мне строго-настрого наказывал не сына беречь, а картину. В самом начале войны подбил дед твой в бою три немецких танка, фронт от нас еще далеченько был, дали Платону отпуск. Приехал он на четверо суток. И опять на меня без внимания, а все около картины сидит. Утром на четвертый день я с базара вернулась, а Платона нет. Шинель его, мешок вещевой на месте, а самого нет. Я вначале думала, что вышел куда, но он так и не нашелся. Папа твой еще маленький был, ничего сказать не мог, да и спал он, когда я с базара вернулась. Приходили ко мне из военкомата, еще какие-то люди в форме, допытывались, куда я мужа спрятала, но вскоре фронт подошел к нашему городу, и не до Платона стало военкомату. Город был два года в оккупации, но наш домишко стоял в таком месте, что немцы ни разу сюда не наведались. Я тоже дальше клинчика - так наш местный базарчик назывался - да магазина местного никуда не ходила. А в войну перебивалась тем, что было у меня рукомесло: шить да вязать сызмальства умела. Оно война то война, а голым ходить не будешь. Новое взять негде, вот бабы местные и несли ко мне мужнины костюмы да рубахи, а я вещички эти на их детишек перешивала или им самим из брюк юбку делала, из пиджака жакет. Платили мне продуктами, у кого что было, так мы с Митенькой и пережили это время. Летом еще огородик выручал. После войны о Платоне уже не вспоминали, а я не напоминала. Не ходила просить уголь да дрова как жена фронтовика. Так я и не знаю, где Платон делся, но вот вчера ночью сон мне странный приснился. Вроде бы Платон такой, каким я его помню, прощение у меня просит, а я его спрашиваю: "Где же ты живешь?", он мне и отвечает: "За рекой, в крайнем домишке, его почти и не видно, только край крыши". Я уже и встать не могу, а картину эту никогда подробно не рассматривала. Посмотри, Олежек, есть там край крыши или мне все померещилось?