– Это всё сон? То-то я…
– Это реальность! Первая и самая плохая, к счастью, тебя миновала. Этот вариант не состоялся. Ты видел его, как бы во сне, в поезде струнной дороги. Сейчас ты пережил свое возвращение в Россию, каким оно могло быть. Эта реальность самая лучшая, но она тоже утрачена, хотя кое с кем из нее ты встретишься. Теперь у тебя осталась только одна – обычный средний путь! А здесь… Это твой вечный дом, и можешь остаться в нем навсегда.
– А как же Джанет?
– В этом все дело. Именно поэтому и был создан ваш мир.
– Не понимаю, – устало говорит Варламов. – И зачем я тебе? Ты можешь тасовать реальности, как карты, а почему-то возишься со мной… Хотя понятно, тебе приказали выпытать секрет «черного света».
– Ты бываешь догадлив. Но мне никто не приказывает! – От ярости в голосе Рогны у Варламова ноют зубы. – Просто у меня есть свой народ, и я должна заботиться о нем.
– Я не должен был оказаться в этом ущелье, – вспоминает Варламов. – Никогда больше. Все-таки, ты нашла дорогу сюда.
– Секрет здесь, – кивает Рогна. – Но я не могу его раскрыть. Тут пусто, только скалы, ели и снег. Дорога закрыта даже для меня. Нужен…
Она медлит.
– Ты не так прост, как кажешься. Ты видел Владычицу. Я смотрела, как Она выпила вино с каплей твоей крови, и неважно, в какой это было реальности. Она выбирает место и время. И Рената правильно увидела твою судьбу… «Любовь… – передразнила она голосок Ренаты. – Старое слово, холодное слово, печальное слово». Но помни! – на этот раз заныли все кости. – Люди ошибаются, когда думают, что любовь это хрупкий цветок. Любовь – страшная сила, именно ею Всевышний творит миры. Ты отмечен Хозяйкой Сада, ты можешь открыть запретную дверь. Даже когда все будет рушится, ты можешь коснуться источника всеначальной энергии, и мир замрет над пропастью. Тебе надо лишь захотеть – всем сердцем и всею силою своей души…
Наваливается безмерная тяжесть, холод. Сердце едва трепыхается в груди. Перед глазами опускается темная завеса, комната с канделябром исчезает…
Волосы мягко касаются лица Варламова, прохладные пальцы трогают лоб, слышится тихий речитатив:
«Через душу мою молчаливо
Изливается неба поток,
Сохнут разума скорбные нивы,
И найти я дороги не смог,
Чтобы стать, как ребенок, счастливым»3
Волны укачивают его, унося в сумрак…
2. Хаос и цветок
Рабочий кабинет президента, точная копия оставшегося в Кремле. В кресле за столом сам президент: морщинистое лицо, холодные блеклые глаза. Перед столом на стульях сидят двое. С одного стула, повинуясь жесту президента, встает и направляется к выходу дознаватель Седов, на другом черным вороном нахохлилась Рогна.
Президент ждет, пока закроется дверь.
– Итак, нам необходимо быть в Москве? – скрипуче спрашивает он.
– На набережной у храма Христа Спасителя, – голос Рогны звучит как посвист метели. – Вместо него со временем будет храм Трехликого, но Трое уже являются туда. Один… одна из них поможет нам. Для нее нет завес.
– Я знаю, о ком ты. Но она капризна, если откажется?
– Тогда можете попросить вы, господин Президент, у главного из троих. Но это нужно сделать лично… изъявив почтение.
Молчание.
– Служба охраны организует поездку. Вас известят.
Сюда поздно приходила весна, из-за накопленной энтропии снег не таял до середины лета. Среди снежных гор человек жил совсем один. Много раз пытался уйти на лыжах, но невидимая ограда никуда не делась: он и не замечал, как менял направление, а скорее всего, этого не делал, но в сумерках снова видел за деревьями постройки института. Может, это и к лучшему: наверное, на сотни километров вокруг не осталось живой души.
Вот и сегодня после бесплодной прогулки он растопил печь и отогревал пальцы у огня. Редко включал спутниковый Интернет из боязни потратить остатки дизельного топлива, и только работа не давала сойти с ума.
Но сегодня к нему пришел гость.
Человек отвык от этого зрелища: раздался тихий звон, словно осыпались ледяные кристаллы, и посреди комнаты полыхнуло синее пламя. Вскоре оно сгустилось в прямые линии, обозначив дверной проем.
В нем появился некто в темном одеянии, зеленые брызги загорелись на ножнах меча.
– Привет, Роман! – сказал он и, не глянув на стулья, сел на пол. По углам сгустились тени, и комната будто съежилась.
– Привет! – хмуро ответил тот, кого назвали Романом. – Давненько ты меня не навещал.
– Тридцать лет, – небрежно отозвался гость. – Но ты почти не изменился. Ведь ты теперь один из нас.
– Это только слова, – кисло сказал Роман. – Сижу взаперти. А ведь обещал путешествия. Я тоже хочу вот так… – Он указал в сторону пламенеющего проема, но тот исчез, и человек разочарованно опустил руку.
Собеседник пожал плечами:
– Ты ведь не захотел поделиться секретом. Почему я должен открывать для тебя Темный коридор?
Роман хмыкнул:
– А ты бы оставил меня в живых? И вообще я думал, что исчадия ада знают все.
– Не совсем, – угрюмо ответил гость, и огонь в печи померк. – Люди в своем маленьком мире порою измыслят такое, что трудно придумать привыкшему к иному масштабу разуму Владык… Но сейчас речь не об этом, под вопросом твоя жизнь. Как и жизнь всех людей на Земле.
Роман хрипло рассмеялся.
– Опять? В результате прошлой войны погиб миллиард, и в основном по моей вине. Я самый массовый убийца в истории человечества.
– Не преувеличивай, – сухо сказал гость. – После тебя над оружием работал целый институт. И тогда никто не знал, что это можно использовать как оружие.
В наступившем молчании потрескивал огонь в печи.
– Ладно, – на щеках человека по имени Роман вздрагивали красные отсветы. – И что на этот раз?
В надменном тоне его собеседника впервые скользнуло раздражение.
– План изменен! Всего столетие или два осталось до Великой битвы, но похоже, ее не будет. Вы даже не знаете, какой мощью обладаете. Слишком сильное излучение боли и страданий исходит от Земли, и равновесие нарушено. Решено не дожидаться Армагеддона, а тихо рассортировать человечество по разным уголкам вашего планетарного космоса. Люди будут просто просыпаться в другом мире. Не пройдет и нескольких лет, как Земля опустеет.
Роман с минуту молчал. Потом криво усмехнулся:
– И вам, воплощениям тьмы, нечего будет делать? Какое горе.
Он наклонился и достал из тумбочки бутылку и два стакана.
– Обыкновенный самогон, – грустно сказал он. – Мог бы занести бутылочку хорошего вина. Правильно говорят – исчадия ада обещают много, но мало дают.
Темная фигура шелохнулась. Показалось – сейчас вскочит и выхватит меч. Но лишь улыбнулась, на миг показав красноватые зубы.
– Перестань называть меня исчадием ада. Я просто дольше живу, и приобрел кое-какую мощь. А что до света и тьмы, так это субъективное деление. Кто-то считает себя в лагере света, кто-то тьмы, но настоящий враг у тех и других один – хаос.
Роман пожал плечами и подал ему стакан.
– Выпьем за человечество. Оно много страдало и на многое надеялось. А теперь, значит, всему приходит конец. Но это не такое большое изменение плана. Что в конце собираются отделить овец от козлищ, об этом есть в Апокалипсисе.
Гость взял стакан тонкими белыми пальцами:
– Читал Библию? – усмехнулся он. – Ну да, у тебя же есть время.
Он сделал глоток и поперхнулся.
– Ну и дрянь. Мог бы сделать систему очистки получше.
– Не до этого, – тускло улыбнулся Роман и стал жевать галету (из запасов на случай ядерной войны, и хотя война оказалась в основном не ядерной, все равно пригодились). – А что будет с Землей? Неужели и ее уничтожат?
Его собеседник не стал закусывать, поставил стакан на пол.
– По слухам, – осторожно сказал он, – отведут под животный мир. Собственно, так и планировалось когда-то. В океанах будут плескаться дельфины, а на суше процветать сообщества животных. Может быть, их даже наделят разумом. Конечно, не в такой степени, как человечество. Не хотят повторения ошибок.
Роман хмуро посмотрел в окно. Из темноты густо полетели снежинки, словно рой белых ос.
– А при чем здесь я? Если Высший разум решил, то так и будет.
Пришелец вдруг выпрямился, словно темная пружина, и оказался у окна. Стал вглядываться во тьму, а пальцы легли на рукоять меча.
– Не обязательно, – сказал он, не оборачиваясь. – Ты невнимательно читал Библию. Иногда Он менял решение из-за людей. Ты у нас умный, потому и стал избранным. Вот и придумай что-нибудь.
– Но… – начал Роман.
И осекся. Гость приложил палец к губам, ступил ногой на подоконник, как-то странно изогнулся и исчез прямо сквозь стекло. Белый рой устремился вслед.
Огонь в печи затрещал и рассыпался, осталась только россыпь красных углей в темноте…
Роман идет по коридорам, и в желтом свете редких лампочек его тень то грозно вытягивается вперед, то жалко съеживается у ног. Он рискнул включить аварийный генератор. Вот и знакомая дверь. За тридцать лет лаборатория стала домом, часто ночевал тут.
Конечно, оборудование примитивное, сейчас заказал бы получше, только где? Но и его хватило, чтобы вызвать на Землю мощь, от которой даже днем померк свет. Интересно, как человечество использовало бы ее, если не война?.. Только это праздный вопрос: физика нужна людям лишь для создания оружия. Так стоит ли действительно человечеству существовать дальше?
Но этот философский вопрос пока оставим. А вот слова о хаосе любопытны. Ведь если темную энергию можно сконцентрировать плазменной линзой, то можно запустить и обратный процесс. А уменьшение плотности энергии должно по идее привести к разрушению глюонной структуры. Хотя процесс пойдет медленнее из-за отсутствия энергетической подпитки из поясов Ван Алена, но пусть не все мироздание, а часть его рассыплется в прах. Так что если изменить конфигурацию магнитного поля…
Роман садится за компьютер. В темном окне мелькает снег, а по лицу человека бегут цветные тени – словно в электронном мире наступило лето, и бабочки порхают по экрану монитора. Но это только трехмерные графики, и все гуще осыпается черный пепел цифр.
Вот и все!
Роман откидывается на спинку стула, и губы кривятся в усмешке. Похоже, человечество наконец сравнялось с Всевышним, по крайней мере, в способности к абсолютному уничтожению. Надо же, раньше и в голову не приходило. Ладно, сейчас он пойдет к экспериментальной установке. Пусть мощность невелика, но процессу стоит только начаться… Так значит, по прекрасной и безлюдной Земле будут бродить животные, а дельфины резвиться в морях?
Это мы еще посмотрим…
Варламов не знал, сколько проспал. Очнулся в обычной камере, принесли неплохой завтрак. Но голова по-прежнему болела, а на душе будто кот нагадил.
Со скрежетом открылась дверь, и вошел майор Седов.
– Собирайтесь, – сухо приказал он.
– Нечего собирать, – неприязненно ответил Варламов. – Только куртку надену.
Снова сумрачные коридоры, замкнутый двор, автофургон. Ехали минут десять, под конец почему-то вниз. Когда дверь открылась, вышли… на перрон.
Серые бетонные стены, рельсы внизу. Как в метро.
И в самом деле оказалось метро: подкатил поезд из нескольких вагонов с зеркальными окнами. Двери второго вагона открылись, и дознаватель легонько подтолкнул Варламова внутрь. Изнутри окна, как темные зеркала. Двери закрылись, но слышно было, как открываются и закрываются в других вагонах. Снова легкое шипение, и в открывшемся проеме появилась… Рогна. Она мельком глянула на Варламова и села поодаль. Майор Седов устроился напротив. Тронулись.
Странно, откуда в небольшом городе (географию Московской автономии учил еще в школе) взялось метро? Но пол вагона слегка накренился: похоже, поднимались на поверхность. В окнах все равно ничего не появилось. Дальше поехали как будто по обычной железной дороге, хотя остановок не было. Перестук колес навевал дремоту…
Он проснулся от скрежета колес, поезд стал. Шея затекла, и Варламов покрутил головой. Двери открылись.
– Выходим! – приказал Седов. В голосе слышалось напряжение.
Варламов и Рогна вышли, следом дознаватель. Из заднего вагона тоже появились двое в форме и с автоматами. Держались поодаль – видимо, охрана. Седов показал, в какую сторону идти.
Станция больше и роскошнее. Колонны из мрамора, сводчатый потолок тонет в полумраке. Варламов и Рогна идут рядом, следом Седов с охраной. Какое-то движение у поезда…
– Не оборачиваться!
В конце станции поднимаются по широкой лестнице. Вестибюль с несколькими выходами.
– Прямо! – командует Седов.
В переходе пол из красного гранита с серыми полосами. Сзади слышны гулкие шаги.
Неожиданно выходят в обширный каземат без признаков недавнего великолепия. Желтоватый свет, серые стены, две громоздкие машины на бетонном полу. Одна – лимузин с тонированными стеклами. Другая – БТР на четырех массивных колесах: хищно заостренный нос, торчат стволы пулеметов.
Сзади нагоняют двое, склоняются у какого-то агрегата возле стены. Тот чихает и начинает тарахтеть как трактор. Генератор для зарядки электропоезда?
– В машину! – командует Седов. Даже предупредительно открывает среднюю дверцу. Варламов с Рогной забираются внутрь: комфортабельно, хотя и тесно. Сзади глухая перегородка – наверное, отделение для важных персон.
Двое охранников встают по бокам машины, не давая увидеть, кто садится сзади. Слабо чмокают дверцы. Спереди усаживается водитель, рядом майор Седов. Скрежещут, поднимаясь, ворота. Поехали.
Снаружи сумрачно, в окнах зданий красновато отсвечивает солнце. Лимузин поворачивает налево, и видно, что следом катится БМП. А еще вдали маячат силуэты небоскребов. Так это Москва! Значит, ехали по обычной железной дороге, а в город въехали по туннелю метро. Чтобы безопаснее проникать в Темную зону.
Не чувствуется обычного покалывания иголок по коже: видимо, лимузин хорошо защищен. Только сумерки навечно сгустились в ущельях улиц. «Черный свет», когда-то упавший на мир, все еще медлил здесь.
Впереди торчат обугленные остовы – видимо, одно из мест, по которым был нанесен ядерный удар. Справа открывается широкая панорама: за стеной из колючего черного кустарника (как это памятно по Америке!) высится златоглавый собор – в центре большой купол, по сторонам поменьше. Смутно знакомо… Да это же храм Христа Спасителя, когда-то виденный в странном сне по дороге в Канаду!
Неприятный холодок по спине…
Храм уплывает назад.
– Поверните направо, – голос Рогны напоминает шипение змеи. – Мы должны огибать его посолонь. Так… Остановите.
Она слегка поворачивается к перегородке: – Нужно пройти хотя бы часть пути пешком. Трое ценят почтение.
Лимузин останавливается. Седов сует Варламову и Рогне по увесистой коробке с ремешком.
– Пристегните к поясу. Это защитит от излучения.
Коробка слегка жужжит и теплая при касании. Знакомо, такие устройства создают энергетическое поле вокруг человека и позволяют несколько часов находиться в Темной зоне. Очень дорогие, вряд ли такие выдают каторжникам, которые строят струнные дороги Московской автономии.
Затем Седов выходит и открывает дверцу для Варламова с Рогной. Жестом приказывает отойти в сторону. Неприятный холодок на лице, легкий озноб пробегает по телу. Но с устройством относительно безопасно…
Открываются дверцы сзади. Справа выходит охранник и слева выходит охранник. Появляется низкорослый человек с морщинистым лицом. Блеклые глаза, взгляд исподлобья. Не говорит ни слова.
Да это же президент Московской автономии!
– Здравствуйте, – вежливо говорит Варламов.
Президент не реагирует. Только тычет рукой вдоль улицы – там на некотором расстоянии видна река.
– Идемте! – приказывает Седов.
Варламов и Рогна идут впереди. За черными кустарниками высятся стены и купола собора, округлой белизной выступает из сумрака его апсида. Внутри в темноте скрывается страдающий лик Христа, но вряд ли его озаряют огоньки свечей.