Сфинкс на дверях академика Черноморова зашипел, намекая, что девушку сюда никто не приглашал. Жанна хотела уже щелкнуть древнюю кошку по носу, намекая в ответ, что она не права, как резные створки распахнулись сами собой. Сфинкс от неожиданности потерял равновесие и рухнул на пол, обретая объем. Некромагиня хихикнула.
– Здравствуй, Жанночка! – Сарданапал поднялся из-за стола, словно как раз готовился к приему. – Какими судьбами к нам? Хочешь стать преподавателем?
Хихиканье само собой перешло в кашель.
– Вы уверены, что мои знания о зельях стоят того, чтобы передавать их новому поколению?
– Вообще-то, нет, – академик строго посмотрел на все еще сидящего на полу сфинкса. Тот поспешил ретироваться обратно на дверь. – Думаю, ученикам будет лучше, если они никогда не узнают о некромагии. Но ты же наверняка по делу?
– Ну да, – Жанна опустила взгляд, неожиданно для себя засмущавшись. Что она может сказать? Что ей очень хочется к Глебу, пустите, добрый дяденька? После такой формулировки ее выставят за дверь.
– Не выставлю, – покачал головой Сарданапал. – Кто я такой, чтобы запрещать тебе хотеть?
Аббатикова поспешно отгородила сознание барьером.
– Так и мигрень недолго заработать, – директор поморщился. – Извини за этот маленький трюк с подзеркаливанием. Но мне показалось, что если тебя не подтолкнуть, ты так и будешь стоять там и мяться. Садись, – он кивнул ей на мягкое кресло напротив своего стола.
Подождав, пока некромагиня устроится, Сарданапал продолжил:
– Но кое в чем ты все-таки права. Я не могу остановить тебя, когда ты рвешься к своему, гм, другу, но точно так же не могу не обращать внимания на желания самого Глеба. Это он попросил меня отгородить его от вмешательств со стороны магического мира.
– Глеб попросил? – Жанна невольно подалась вперед.
– Да. Ты не хуже меня знаешь, а, может, и лучше, что он чувствовал, потеряв силу. Злость, обида, боль… Разумеется, он теперь не хочет контактировать с теми, кто может еще больше растравить нанесенную рану.
– Но я…
– У тебя нет таких намерений, разумеется! Только вот не в намерениях дело. Тебе будет казаться, что ты несешь добро, а ему… Слышала, что «благими намерениями вымощена дорога в ад»? Личный ад Глеба Бейбарсова. Подумай хорошенько, готова ли ты ради своей прихоти причинять боль любимому человеку?
– Эо не п-иоть! – мгновенно взвилась Аббатикова.
– В таком случае и нежелание Глеба видеть тебя имеет право на существование.
– Эо не п-авда… Геб не акой…
– Жанна, успокойся, пожалуйста. Мне незачем тебе лгать. Другое дело – я мог неправильно понять Глеба, – академик погладил усы, лукаво подмигивая некромагине.
Уткнувшись взглядом в свои руки, безвольно лежащие на коленях, девушка лихорадочно соображала. Бейбарсов попросил отгородить его от магов… Вполне в его духе, он же гордый, он же хотел начать жизнь заново. Но напрямую сказать, чтобы к нему не пускали его соучениц по землянке старухи… Нет. Он всегда относился к ним лучше, чем к кому-либо еще, они были его семьей! Маленькой, но очень дружной семьей… До тех пор, пока не появилась Таня, пока Глеб не воспользовался Зеркалом Тантала…
– А если я один раз к нему слетаю, посмотрю, все ли у него хорошо, и больше никогда не вернусь туда? – Жанна подняла глаза на Сарданапала.
– Девочка моя, ты сама веришь в то, что говоришь?
– Нет.
– Вот что мне в вас с Леной нравится, так это то, что себе вы никогда не будете врать, – удовлетворенно кивнул Черноморов. – Я скажу тебе адрес Глеба, я дам тебе ключи от одной из подготовленной для выпускников квартиры – нечего слоняться по улицам. Но обещай, что как только ты поймешь, что Глебу от твоего присутствия только хуже, ты улетишь обратно в Магфорд. Я, не буду скрывать, боюсь, что он может встать на путь Мрака даже без некромагии. Он многое понял, когда лежал в железнодорожной будке с неизлечимой раной, но я не уверен, что он не сорвется обратно. Чужая душа – потемки, а особенно в случае с таким человеком, как Глеб. Магия пропала, но не исчезнет в один миг то, что вбивала вам в головы безумная старуха. Его гордость, его амбиции, его самомнение, его целеустремленность и его сила воли – все вместе, умножаясь на знания, дает такую смесь… – Сарданапал вдруг замолчал, с удивлением посмотрев на клетку с черномагическими книгами. Те, забыв ссоры и раздоры, прижимались к прутьям, жадно ловя каждое его слово. – Вот о чем я и говорю, Жанна, – он шепнул заклинание, выпустил яркую искру, накидывая на клетку покрывало. – Глеб все еще балансирует на грани, Мрак не отпускает никого просто так. Даже поступающему от Вани Свету не удалось полностью перебороть темную сущность Бейбарсова.
– А я?.. – Аббатикова закусила губу. – Я тоже темная?
– Мне кажется, в тебе преобладают светлые стороны. Крайне нетипично для некромага, но ни одно правило не существует без исключений.
– Спасибо, – искренне произнесла Жанна.
– Не за что, девочка, не за что, – вздохнул академик. – Ты не виновата в том, через что тебе пришлось пройти. Главное – ты с достоинством выдержала испытание.
Повисло молчание. Директор, о чем-то задумавшись, смотрел в окно, его усы, воспользовавшись относительно свободой, указывали на клетку под покрывалом, словно подбивая Жанну совершить что-то необдуманное. Впрочем, девушке было не до вредительских настроений усов, ей со своими бы мыслями разобраться… «Я не должна причинять вред Глебу. Но если я его люблю, как я могу ему навредить?..» – Аббатикова почувствовала, что окончательно запуталась.
– Ах, да, – внезапно встрепенулся Сарданапал. – Я настойчиво приглашаю тебя переночевать сегодня в замке, в путь отправишься завтра. Утро вечера мудренее, древние не зря так считали. Да и я вижу, что озадачил тебя. Мне Ягге голову оторвет, если узнает, что я отпустил тебя в таком состоянии.
– Я могу идти? – Жанна поднялась.
– Иди, конечно. Комнату займешь ту же, что и раньше, все равно в ней почему-то никто жить не хочет…
Не прощаясь, некромагиня вышла из кабинета, на ходу припоминая, какие же заклятия они с Леной развешивали, когда только заселялись. Сфинкс гордо мяукнул ей вслед, изображая, что ее уход – исключительно его заслуга.
Сразу в комнату девушка не пошла, она не настолько устала, чтобы упасть и проспать до следующего дня. Вместо этого она решила бесцельно послоняться по замку в надежде, что на ходу лучше думается.
Спускаясь по Лестнице Атлантов, она услышала какой-то шорох возле ступни одного из ее держателей. Понимание пришло почти мгновенно – скорее всего, опять нечисть шалит. Присев на ступеньку, Аббатикова поманила к себе нечистика. Тот сначала замолк, потом высунул оттопыренное ухо, недоверчиво прислушиваясь, и наконец показался из прорытого хода.
– Какой милый хмырь, – улыбнулась Жанна.
– Ты с-с-скоро с-с-с… – начал было хмырь, но осекся, взглянув некромагине в глаза.
– Вот так, маленький. Ну-ка, иди сюда, иди ко мне… – девушка заставила нечистика подойди совсем близко, усадила его и почесала за ушком.
Хмырь тут же задергал лапкой и прикрыл глазки, наслаждаясь прикосновениями ничуть не хуже откормленного домашнего кота. Не мурлыкал только и пах не слишком приятно, но Жанна не обращала на это внимание. Ей вспомнилось, как у старухи хмыри сами к ним приставали и просили погладить, а за это помогали с разными хозяйственными делами вроде похода за дровами. Свеколт так вообще умудрялась их целовать, но Аббатикова ни разу так и не решилась.
Оставив в покое ухо хмыря, девушка перешла на почесывание шейки. А вот Котик никогда не принимал ласк, просто не чувствовал их. Он умер лет за пять до появления в землянке учеников. Зачем старуха его подняла, они никогда так и не поняли – от одиночества и излишней сентиментальности та никогда не страдала.
– Ой, Жанна, а что ты тут делаешь? – раздался удивленный голос.
Отвлекшись от хмыря, Аббатикова обнаружила, что несколькими ступеньками ниже стоит не кто иная как Гроттер. Все такая же рыжая и кудрявая, в разношенных джинсах и свитере, разве что несколько округлившаяся.
– С живностью общаюсь, – пожала плечами некромагиня, указывая на хмыря.
– Фу, они же склизкие, – Таня наморщила нос.
– Потом руки помою, что тут такого… – Жанна внимательно вглядывалась в фигуру бывшей соперницы и никак не могла понять, что же не так.
– С-с-сдохнешь! – вдруг очнулся хмырь. – И ты, и твой отпрыс-с-ск!
Гроттер вскинула перстень и уже хотела произнести заклинание, но Аббатикова ее опередила, шуганув нечистика потоком силы.
– Извини, забыла, что на вас они по-другому реагируют, – Жанне было действительно совестно. – Ты беременна?!
– А уже так заметно? – Таня немного покраснела. – У меня всего третий месяц…
– Нет, что ты, ни за что бы не догадалась, если бы не этот… Слушай, это здорово! А уже знаешь, кто? Девочка?
– Мальчик, – Гроттер мечтательно улыбнулась. – Назовем Максимом. Максим Гроттер – красиво же?
– Звучит, – согласилась Аббатикова. – Стоп. А почему Гроттер-то?
– Потому что Ванька решил взять мою фамилию. Сказал, что надо продолжать мой род…
– Неожиданно, – некромагиня не удержалась от того, чтобы мысленно примерить фамилию Глеба. «Жанна Бейбарсова. Хм, а неплохо…»
На этом разговор как-то сам собой угас. Таня рассматривала стену. Жанна же, к своему удивлению, вдруг поняла, что нет того чувства ревности, которое обычно вызывала у нее Гроттер. «Она счастлива со своим Ванькой и ей ровным счетом ничего не надо от Глеба, она же даже ничего о нем не спросила…» – подумала Аббатикова.
– Я пойду, наверное, – произнесла Таня чуть виновато.
– Подожди, – некромагине в голову пришла неожиданная мысль. – А можно я тебя кое о чем спрошу?
– Конечно, – легко согласилась Гроттер.
– Скажи, а каково… Жить с лопухоидом? – Жанна сказала это очень тихо.
Грозная русская Гротти сначала недоуменно посмотрела на собеседницу, а потом совершенно искренне расхохоталась.
– Ну ты даешь, – фыркнула она, отсмеявшись и присаживаясь рядом на ступеньку. – Так же, как с любимым волшебником. Хорошо, уютно, радостно от того, что он – твой единственный – рядом… Магия не играет никакой роли, ведь есть любовь, а она превыше всего. Ты же из-за Глеба спрашиваешь, да?
– Да, – почти что одними губами ответила некромагиня.
– Не забивай себе голову глупостями. Если вы любите друг друга, то и у вас все сложится. Хотя я, пока не улетела с Ванькой в его домик на Иртыше, тоже не верила, что все так просто… К счастью, ошибалась. Конечно, приходится иногда пользоваться магией, помогая мужу, но это так редко случается… В общем, не сомневайся! Ни в себе, ни в Бейбарсове. Взаимное доверие и любовь – вот что составляет основу счастливой жизни.
После разговора с Таней Гроттер настроение Жанны явно улучшилось. Они поболтали еще около получаса о какой-то совершенной ерунде, Таня объяснила, что прилетела в Тибидохс, чтобы Ягге посмотрела, как протекает ее беременность, Аббатикова в ответ призналась, что наведалась выяснить, где же живет Глеб, после чего они разошлись, полностью довольные друг другом. После этого некромагиня погуляла по Буяну, вспоминая проведенные на нем месяцы. Навестила Запретную Рощу, заглянула на драконбольное поле, прошлась по побережью, разве что Серый камень обошла стороной, посидела на бортике того полуразрушенного фонтана, где ученики любили назначать встречи. Наконец, уже под вечер, она добралась до своей комнаты, обошла все собственноручно расставленные ловушки и все-таки занялась своей внешностью.
Безжалостно отрезав волосы, так что теперь они оставляли открытой шею, она достала из сумки зелье, смешанное для нее Леной. Не доверяя рекламным проспектам с Лысой Горы и обоснованно опасаясь позволять Жанне пользоваться их средствами, Свеколт сама изобрела красящий состав. Испытания показали, что цвет держится полгода, что весьма подходило Аббатиковой. Единственным минусом зелья было то, что невозможно было предсказать, какого оттенка рыжего будут волосы в итоге.
Спустя полчаса девушка стояла у зеркала и недоверчиво разглядывала новый цвет своих волос. Он не был рыжим, не был огненным, не был даже морковным. Больше всего он напоминал цвет лопухоидного ярко-оранжевого маркера…
– Самое оно для путешествия в Нижний Новгород, – вздохнула Жанна. – Легко затеряюсь в толпе, угу…
Но делать было уже нечего, Лена готовила слишком качественные зелья для того, чтобы можно было вот так запросто отменить их действие.
Утром Сарданапал, как и обещал, выдал Жанне ключи от квартиры, в которой она должна была поселиться, и сообщил точный адрес Глеба. Скомкано попрощавшись с академиком, Аббатикова покинула Тибидохс.
Во время полета некромагиня успела пополнить запасы слюны и крови гарпий, когда одна из неразумных древних птичек попыталась напасть на нее. За исключением этого события, больше никаких препятствий не встало на ее пути.
Осмотревшись в предоставленном ей жилище, Жанна пришла к выводу, что все не так плохо, как могло бы быть. Обычная лопухоидная однокомнатная квартира на втором этаже старого дома на окраине города. Кухня была очень маленькой, заставленной настолько, что развернуться там мог только один человек – но Аббатикова все равно не собиралась устраивать приемы. В комнате стоял старый диван, который, как выяснила девушка, немилосердно скрипел при любом неосторожном движении, два шкафа с книгами, явно оставшимися от предыдущего владельца, и небольшая тумбочка с настольной лампой на ней и подозрительными пятнами на некогда лакированной поверхности. Самым удивившим фактом было количество ковров. Мало того, что они лежали на полу по всей квартире, так еще и висели на каждой стене.
Хмыкнув странной лопухоидной мании, Жанна оставила в квартире все лишнее, взяв с собой только сумку с набором некромагических средств, и телепортировала к дому Глеба.
Несколько дней она только наблюдала, прикрывшись заклинанием отвода глаз. Бейбарсов рано утром уходил в институт, после учебы бесцельно бродил по улицам, то и дело что-то зарисовывая в блокноте, ближе к ужину возвращался домой и занимался до полуночи, после чего ложился спать. Это было настолько на него не похоже, что Жанна сначала не поверила своим глазам. В институте вокруг него вились шестеро разномастных девиц, причем их внимание Глеб принимал довольно-таки благосклонно, не считая кратковременных вспышек раздражения, что заставило Аббатикову ощутить укол ревности. «Ему и без меня хорошо… Вон как смотрит иногда на рыжую, с какой улыбкой. Или на эту русую. Или на блондинку… Она вполне может сунуть нос в его рисунки, а он это терпит и даже слушает ее советы!» – с горечью думала некромагиня.
Но отступить она уже не могла. Собравшись с духом, в один из вечеров она сняла заклятие и устроилась на качелях перед домом Глеба, ожидая его возвращения с очередной прогулки.
Его приближение она почувствовала кожей. Не было смысла подзеркаливать, не было необходимости раскидывать сети магии. Просто что-то заставило Жанну поднять голову, отрываясь от рисунков на песке, и улыбнуться, увидев его напротив себя.
Что Глеб ей не очень-то и рад, девушка поняла сразу, даже до того, как с ее губ сорвалось легкомысленное приветствие. Это других мог обмануть его спокойный и уверенный внешний вид, но Аббатикова и Свеколт провели с ним шесть лет и научились читать по его глазам, по его лицу, знали, что даже его поза может выдать его мысли.
Когда Глеб жестко сказал, что он лопухоид, некромагиня почему-то разозлилась. Она считала, что и он не сдался, а оказалось – он смирился… С трудом сдерживая злые слезы, она отвернулась, молясь, чтобы любимый понял ее правильно… Однако этого не случилось. Он явно решил, что она расстроена из-за того, что он грубо ей отвечал, и в качестве извинения позвал в кафе.
Подавив желание отвесить ему пощечину и высказать все как на духу, Жанна согласилась. Бейбарсов спросил про ступу, и пришлось врать, что она оставила ее на крыше, хотя ступа уже почти неделю стояла в кухне ее квартиры. Больше ее было некуда засунуть.