— Мне жаль, — искренне сказала я, опустив глаза на тёмный старый ковёр.
— Мне тоже, — кивнул парень. — Но это вовсе не твоя вина. Кроме того, тебе досталось побольше моего — я хоть на корабле остался.
— Это пустило всё наперекосяк… А теперь ещё и проблемы с «Террой»… — вздохнула я, закрыв лицо ладонями. — Как думаешь, родители узнают о том, что я в розыске?
— С вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента — да, — прикинул брат.
— Отвратительно. Мне не нравится, — с досадой констатировала я.
— Но послушай, «Терра» вряд ли найдет нас. Во–первых, «Рассветный Путник» достаточно быстрый. Во–вторых, они ещё даже не в курсе, что вы здесь. А в третьих, мы летаем такими путями, которых никто больше не знает. Ну, кроме нашей компашки.
Мне пришлось признать, что доводы его несколько обнадёживали, хотя насовсем тревогу не убирали. Кроме того, ситуация с Лиумом и его паникой по поводу лицензии тоже не радовала.
— Сдалась ему та лицензия! — отмахнулся Корсак. — На неё даже не смотрит никто.
— Видимо, кроме Лиума и его родителей, — повела я плечами, и занялась созерцанием уже знакомых полок, заставленных разными бумагами, картами и измерительными приборами. Художественных книг здесь не было — возможно, потому, что они все остались в моей старой каюте. Или за работой у него попросту не хватало на это времени.
— А ты–то сама как?
— А? — переспросила я, отрываясь от этого увлекательного занятия.
— При них ты вряд ли расклеишься, потому что будешь стараться поддерживать боевой дух. Но я не верю, что тебе всё равно — как–никак, ты ради неё тоже отмотала в университете четыре года.
Задумавшись, я по привычке стала играть застёжкой от часов.
— Досадно, конечно, — призналась я. — Кроме того, мы всего пару месяцев не дотянули, понимаешь? Я ведь после этого могла числиться официальным пилотом, и работать в «Крылатой Почте» с закреплённым за мной аэростатом! А стоило бы захотеть, и с лёгкостью смогла бы устроиться на любой корабль — это же лицензия из самого ГПУ! — последнее я сказала с максимальным пафосом.
— А ты бы хотела устроиться на любой корабль? — изогнул бровь Корсак.
— Не цепляйся к словам, — буркнула я, искоса глянув на брата. — Это просто давало какие–то гарантии. И её можно было сунуть в лицо любому, кто сказал бы, что раз я девушка, то пилот из меня никудышний.
— Ну, знаешь ли, и без того есть корабль, где тебя точно будут рады видеть. Может, даже своего рулевого ради этого попрут…
— Да ну тебя, — ухмыльнулась я, толкнув парня в плечо.
— Да я правду говорю! — пожал плечами брюнет. — И вообще, знай: с лицензией или без, а в мире воздухоплавания для тебя всегда найдётся место, — заверил он, и от этого приятное тепло мигом разлилось по телу.
— Спасибо.
Капитан кивнул, и зарылся в карты и бумаги. Я некоторое время сидела в тишине, нарушаемой лишь скрежетом ручки о бумагу, и пыталась придумать, что делать со всем происходящим. Корсак про «Терру» знал не так и много. На мой вопрос, как же так, он ответил, что его знаний достаточно, чтобы понимать: с ними пересекаться не стоит.
Ну, прекрасно, но мы–то уже это сделали!
— Можем попытаться разузнать побольше в ближайшем порту, — бросил Корсак, не поднимая глаз.
— И скоро это будет?
— Дня через три–четыре, — без промедления ответил брат, записывая что–то в бумагах. — Сегодня можешь отдохнуть, если хочешь.
— Я бы лучше чем–то помогла, — призналась я. — Если не займу себя, то совсем раскисну.
Наконец оторвав взгляд от дел, Корсак посмотрел на меня и усмехнулся.
— Скажи: ты хотела бы научиться всему, что должен уметь капитан?
— Разумеется, — кивнула я, не совсем понимая, о чём он.
— Тогда готов открыть на этот полёт «курс молодого капитана» для моей сестрицы, — объявил брат.
— Ты серьёзно?! — подорвалась я с места.
— Конечно, — кивнул он, явно удовлетворённый эффектом. — И приступить можем прямо сейчас.
— Ты чудо! — воскликнула я и крепко обняла брата.
По пути я чуть не смела все бумаги, но главное тут — слово «чуть».
Но на этом приятности не закончились, ведь капитан достал с полки треуголку и нахлобучил её мне на голову. Улыбка расплылась от уха до уха.
Я позабыла и о розыске, с которым всё равно сейчас ничего не могла поделать, и о «Терре», и тут же приступила к учёбе.
Так мы просидели до позднего вечера. Все остальные дела ушли на второй план, а я понимала, что уже давно не чувствовала себя такой воодушевлённой.
Парень объяснял мне все тонкости работы главой судна, а я старалась запоминать и не упускать ни одного нюанса. Прежде всего, это была большая ответственность — от капитана зависела судьба целого судна и команды. И порой, решения приходилось принимать быстро и в экстремальных условиях. А уж убегать от воздушных пиратов и выводить корабль из аномальной бури и вовсе задача не из лёгких.
Конечно, для этого нужно было немало поработать и набраться опыта. Когда–то все хорошие капитаны драили палубы и были у кого–то на побегушках. Что ж, подобный путь мне уже пришлось пройти, так что нужно лишь довести его до победного конца.
Выходя из кабинета капитана, я подумала, что было бы неплохо поговорить с Лиумом, если он ещё не спит. По просьбе Корсака, обед и ужин принесли прямо в кабинет, чтобы мы не отвлекались. Так что я не видела друзей часов с одиннадцати утра.
Флейм не выглядела слишком озабоченной ситуацией, и когда я вошла, она перебирала вещи в поисках какой–то детали. На мой вопрос, всё ли в порядке, подруга даже не сразу поняла, о чём речь.
Кажется, ей до розыска дела было даже меньше, чем мне.
Постучав в двери каюты друга, я не получила ответ, и отправилась на палубу — не то со слабой надеждой найти его там, не то с желанием немного освежиться.
Можно сказать, что мне повезло кинуть два письма в один ящик.
Как только я вышла на свежий воздух, в свете фонаря показался знакомый силуэт.
Он сидел на смотанных канатах и смотрел на рассыпавшиеся бусины звёзд.
Сложно было не заметить, что настроение у него не самое лучшее. Но я всё же надеялась, что за день ему хоть немного полегчало.
Набравшись духу, я подошла ближе и попросила разрешения сесть. Парень кивнул.
— Как ты?
Лиум окинул меня равнодушным взглядом, и снова посмотрел вдаль.
— Плохо.
Причина была столь очевидной, что и спрашивать некрасиво. Но мы с красотой поведения временами расходились по разным углам.
— Из–за розыска?
— Угу.
— Слушай, я знаю, сколько усилий ты вложил в учёбу и понимаю, что тебе сейчас непросто. Но это ведь не конец жизни, и мы сможем что–то придумать.
— Как же, — фыркнул друг. — Но беда в том, что я не хочу ничего делать. Доделался. Столько лет усилий и всё побоку. И теперь есть лишь пустота — заполняющая, всеобъемлющая. Она съедает меня изнутри, а я не хочу сопротивляться.
Я малость удивлённо посмотрела на него. Неужели, это объявление так повлияло? Конечно, это плохие новости для всех нас, но не настолько же, чтобы терять смысл жизни. Пройдёт время, и он сможет навестить родных и сказать им, что всё в порядке. Впрочем, я как–то не замечала, чтобы они рьяно следили за новостями, так что и тревожные вести о нас могут обойти их стороной. Разве что к ним лично заявятся в ходе поисков. Но что–то мне подсказывало, что не это причина его переживаний.
— Это началось уже давно, — сказал парень, отвечая на мой не озвученный вопрос. — Я чувствовал, что мне постепенно становится плевать на жизнь и я больше играю, чем правда испытываю эмоции. Я не получал удовольствия от празднования дня рождения и других событий. Хоть и показывал, будто это не так.
Его слова отозвались болью у меня в груди. Мы с Флейм всегда так старались порадовать его по праздникам. Да и не только. Столько времени, проведённого вместе… Для меня оно всегда было ярким и наполненным эмоциями. Неужели, это всегда касалось только меня?..
— Но почему? — глухо спросила я.
— Не знаю, — пожал плечами парень. — Эмоции — это то, что мешало учёбе. А родители хотели обеспечить меня хорошим образованием и всем необходимым. Я не имел права их подвести. Да и сам видел мало смысла во всех этих чувствах. И… Мы в семье никогда не могли нормально поговорить, знаешь.
— Если не получалось говорить с родителями, почему ты не делал этого с друзьями? — аккуратно уточнила я.
— Это не то, — отрезал брюнет. — И теперь я знаю, что подвёл их.
— Ты же не виноват, что обстоятельства так сложились.
— Какая разница? Всё это время я собирал остатки энтузиазма ради достижения цели: получить лицензию с отличием, а вместе с ней и хорошую работу. А теперь что? Мы больше не можем рассчитывать ни на то, ни на другое. А значит, всё было зря. И теперь пустоту нечем останавливать, да и незачем.
— Хорошая работа не всегда зависит от наличия лицензии, — осмелилась сказать я.
— Но не в самой престижной почтовой компании.
Тут крыть было нечем.
— И кроме неё будет, где заработать.
— Заработать — да, но не оправдать надежды семьи, — твёрдо сказал он, и поднялся. — Спокойной ночи, Элл. Отдыхай уже, у тебя и так забот хватает.
— Это не значит, будто мне неважно, что происходит с моими друзьями, — возразила я, серьёзно глядя на него снизу вверх.
— А зря, — бросил он, и удалился прежде, чем я успела что–либо ответить.
Уронив голову в руки, я вздохнула и провела ими по лицу.
Вот и поговорили.
Глава 10. В компании брата
За завтраком Лиум общительнее не стал. Утро вечера мудренее, да? Ну–ну.
Я могла бы ещё долго ломать голову над тем, что с этим делать, но Корсак забрал меня в кабинет сразу после завтрака. Там скучать не приходилось. Сначала мы взялись за насущные дела, в курс которых брат успел меня ввести. Зашедший с вопросом Филс мог бы стать иллюстрацией к слову «недоумение» в толковом словаре. Впрочем, когда Корсак объяснил ему, что я теперь его ученица, квартирмейстер сумел выглядеть ещё раз в десять более удивлённым. Я еле сдерживала смешок. Да, ему будет непросто с этим смириться…
В процессе работы мы часто шутили, и я чувствовала себя так, словно вернулась во времена, когда была здесь квартирмейстером. Будто и не было той злополучной ночи и пяти лет в университете.
В перерывах на еду и чай мы говорили как раз о том, как у кого прошли эти годы. Он в красках рассказал о воздушных приключениях, что ему довелось пережить, а я вкратце поведала о жизни в столице. И лишь только получив шанс, жадно выспрашивала всё о наших общих друзьях и знакомых.
Следующий день прошёл у нас точно также — за работой и учёбой. А ещё я обнаружила, что брат не изменил своей привычке пить мой чай, если только выпадала возможность. Но точно также не могла игнорировать тот факт, что он изменился. Повзрослел. Стал более проницательным и принимал важные решения. Я будто заново знакомилась со своим братом, и узнавала о нём много нового.
И вот уже третий день как мы снова засиделись до позднего вечера. Закончив с порученными мне заданиями, я ждала, пока Корсак просмотрит и оценит их. Мне повезло отхватить плед с дивана и устроиться на подоконнике, чтобы теперь смотреть на звёзды.
Здесь, вдали от города и на такой высоте, они смотрелись просто волшебно. Говорят, когда–то люди могли летать к ним и даже высадились на Луну… Сейчас это звучит как фантастика. Но, быть может, наступит день, когда человек опять сможет вырваться в космос. Не зря же об этом столько книг написано…
Приглушённого света лампы на столе хватало ровно на то, чтобы работать с бумагами, и он не мешал созерцать ночное небо.
За этим занятием я и не заметила, как стала по привычке играть ключом на часах. Мы сидели в полной тишине, так что я даже вздрогнула от следующей реплики брата:
— Да оставь ты их уже в покое.
Удивлённо изогнув бровь, я вопросительно взглянула на Корсака.
— Наручные часы, — пояснил он. — Постоянно ими играешь, особенно когда задумываешься о чём–то. Ещё и сегодня после обеда весь корабль чуть вверх дном летать не заставила!
Я смущенно опустила глаза. Днём, чтобы освежиться, я сняла часы, закатала рукава по локоть и хорошенько умылась. Они в это время соскользнули с раковины и завалились в угол между ней и стеной… Словом, я чуть не заставила Торна разобрать слив, когда мы наконец увидели, куда именно делся браслет.
— Всё–таки услышал, да?
— Тут и глухой бы услышал, — заверил брат. — Ты явно ими дорожишь.
— Это он подарил их, — с тёплой улыбкой призналась я.
— Ааа, — понимающе протянул он, не забыв хитрую ухмылочку.
В ответ на это я тут же закатила глаза к темнеющему потолку.
— Корсак!
— Что? Я даже ничего не сказал! — начал защищаться капитан.
— По твоему лицу и так всё понятно, — хмыкнула я.
— Как и по твоему, когда речь заходит о нашем общем друге, — ухмыльнулся парень. — Теперь понятно, почему ты постоянно так тянешься к ним.
— Они напоминают про его веру в меня. И порой мне кажется, что вместо них моё запястье обхватывает его рука в знак поддержки, — всё же призналась я, разглядывая уже хорошо знакомый циферблат. — Тогда становится немного легче. Хотя это звучит как–то слишком смазливо, — смущённо добавила я.
— Вам нужно встретиться, — твёрдо сказал Корсак, проигнорировав мои последние слова.
— Не ранее, чем всё это закончится, — качнула я головой, и глянула в окно. Тоска отозвалась уколом в груди, а пальцы крепко сжали браслет.
Брат возвёл глаза к небу.
— Это неправильно.
— Я уже не знаю, что правильно, а что — нет, — вздохнула я. — Но решения своего не поменяю.
— Ох уж эта Лисица… Долг превыше всего, а? — ухмыльнулся он, подперев голову кулаком.
Я опустила глаза и вздохнула.
— Не хочу впутывать его в неприятности.
— Зато меня — за милую душу!
— У меня не было выбора, — извиняющимся тоном пояснила я. — Прости за это.
— Я‑то прощу, — легко согласился он. — Но лучше подумай вот о чём: если бы это был полёт в один конец…
— Но это не так, — тут же возразила я.
— Просто предположим, — согласился парень. — Если бы это было так, ты бы простила себе, что так и не встретишься с ним?
— Если бы это было полётом в один конец, — медленно повторила я, — то я бы не простила себе, что и его втянула в это, — добавила я, глядя в глаза брату. — А узнай он обо всём, точно рано или поздно пошёл бы за нами.
— Разумеется! — хмыкнул Корсак. — Но ведь и ты сама поступила бы так же.
— В этом мы с ним похожи, — пожала я плечами, и осмелилась узнать — Скажи… Он спрашивал обо мне?
— Раз по двести за встречу, — легко ответил капитан. — Примерно столько же, сколько и ты сегодня о нём.
Я смущённо опустила глаза, не в силах сдержать улыбку.
— Ты бы хоть разок написала ему.
— Не могу, — вздохнула я. — Мне по–прежнему страшно, что я могу подвергнуть их опасности. А теперь так тем более… И так уже много народу в этой передряге.
— Кажется мне, что твои новые друзья не остались бы в стороне, даже имея выбор, — усмехнулся парень.
— Лиум и Флейм? — переспросила я. — Пожалуй, да, — признала я с улыбкой. — Если бы не они, я бы не выдержала столько лет на земле. Знаешь, это ведь так классно, когда сидишь до глухой ночи, учишь экзамен, а потом начинаешь сходить с ума, и отправляешь письмо по пневмопочте. Пишешь, как тебя это достало, мозги вскипают, и больше не выдерживаешь. А в ответ получаешь ровно то же самое: признание, как всё достало и как это невозможно запомнить. И чувствуешь такую… Общность. Что ты не один, что вам обоим сложно. И от этого почему–то становится проще. Или, вот случится какая–то запара, и всё, хочется улететь в закат. А потом просто идёшь на чашку кофе с Флейм, и болтаешь до самого вечера. О важном и не очень. И всё становится на свои места. А бывало, что на неё накатывало, и тогда уже я вела её куда–то, и мы точно так же говорили. Ей полегчает — и самой на душе тепло и радостно. И чувствуешь себя нужной. Важной. А их перепалки… Это же отдельное произведение искусства!