— Поедем в кузове, — мигом согласились мы, забираясь в грузовой отдел. Там громоздились массивные коробки, но место на нас троих тоже нашлось.
— Только заедем с заднего входа — у меня тут тоже две срочные посылки на соседнюю улицу, — добавил он.
— Езжай нужным маршрутом, — согласилась я. — А мы пока отдохнём тут.
Конечно, отдыхом там и не пахло, но если он будет ехать своей дорогой, а нас не хватились, то машину не остановят, и мы сможем неплохо оторваться.
Мы нашли по небольшой дырке в обшивке, через которые наблюдали за тем, как выезжаем с территории почты и оставляем позади ту самую чёрную машину с её водителем.
Как только мы оторвались, Флейм тихо сказала:
— И что здесь вообще происходит?..
— Если бы мы знали, — с досадой вздохнул Лиум.
— Что такого важного может быть в письме Палеасу, чтобы все так над ним тряслись? — задумчиво вопросила я, проверяя его наличие у себя в потайном кармане сумки.
— Не знаю, но, если не выйдет доставить его Фраксису, мы сами должны прочитать его, — ответил Лиум.
— И навлечь на наши головы ещё больше проблем? — спросила Флейм, и её наполненный скепсисом голос был так выразителен, что я словно видела её приподнятую бровь и выражение глаз.
— Мне хотелось бы знать, за что на нашу голову свалились уже имеющиеся, — ответил тот в свою защиту.
— Я согласна с вами обоими, — вздохнула я, примиряя друзей. — Если мы не доставим письмо, я хочу его прочесть и разобраться во всём, но подозреваю, что это сулит нам большими проблемами. Во всяком случае, пока что будем надеяться, что профессор Фраксис окажется на месте.
— И что до него ещё не добрались, — добавила Флейм.
— Подумать только, а ведь ещё недавно мы продумывали, как сбежать от него, — усмехнулась я.
— Это до сих пор не исключено, — заметил Лиум.
— Да уж, и тогда мы останемся одни посреди двух огней.
— Тогда мы просто отдадим письмо, и пускай воюют между собой, сколько влезет, — резонно заметила Флейм.
— Даже возражать не буду, — ответила я, безучастно глядя на ящики перед собой.
Слыша, как грузовик остановился, мы умолкли. Водитель отдал первую посылку и машина снова двинулась в путь. Спустя буквально пару минут, была вторая остановка.
— Следующая — ваша, — крикнул водитель, отъехав от предыдущего дома.
— Спасибо, — ответила я, и мы собрались оперативно выходить наружу.
Мы проезжали стройные небольшие улочки и широкие бульвары, слышали крики торговцев и краем глаза замечали красоту местных строений. Но любоваться городом было попросту некогда, и мы, в основном, следили, нет ли за нами хвоста.
Когда машина снова остановилась и мы вышли наружу, сложно было поверить, что мы на месте. Трёхэтажный белый дом в форме полукольца окружал скромный сад, отделённый от улицы высокой кованной оградой, выкрашенной в чёрный.
— Кингсбери роуд, 17. Дом профессора Фраксиса, — объявил нам водитель. — Простите, но вынужден откланяться — у меня ещё много дел, — добавил он, извиняясь.
— Да, конечно, — немного растерянно кивнула я. — Спасибо большое!
— Всегда пожалуйста, коллеги, — улыбнулся он, и скрылся в кабине автомобиля, который вскоре скрылся за ближайшим поворотом. Надеюсь, у него не будет из–за нас проблем.
Впрочем, наше внимание тут же было всецело обращено на белый дом. Дёрнув за ручку, Лиум обнаружил, что она закрыта. Ну, как же иначе. И никого поблизости…
Он уже хотел было достать отмычки, когда Флейм заметила небольшую кнопку звонка и нажала. Мне кажется, парень даже немного огорчился, что упустил такую возможность, но с таким развитием событий я уверена, что у него ещё будет шанс.
Спустя мгновение, послышался характерный щелчок, и мы беспрепятственно вошли внутрь, шагая по выложенной гравием дорожке.
Надо было торопиться, но мы остерегались не только тех, кто остался снаружи, но и того, что могло ждать нас внутри, а потому шли размеренным шагом — не медленно, но и не особо быстро, и пытались рассмотреть двор и дом заранее.
— В таком большом доме несложно найти тёмное помещение для пленников, — задумчиво сказал Лиум.
— Спасибо за оптимизм, — буркнула я.
— Да пожалуйста, — пожал плечами парень. — Я просто предполагаю.
Поднявшись на крыльцо, мы не успели постучать в двери, как их открыл худощавый дворецкий с сединой в волосах.
— Проходите, профессор Фраксис уже ждёт вас, — только и сказал он.
Мы недоуменно переглянулись, пока он закрывал двери, и последовали за ним по коридору, обставленному разными механизмами и редкими растениями. На стенах, обклеенных темно–зелеными обоями с мелкими золотистыми цветами, то и дело виднелись разные чертежи и схемы неизвестных механизмов и зарисовки из мира природы. Среди них было немало изображений давно вымерших животных, само воспоминание о которых уже было искажено.
Нас завели в довольно большой кабинет, буквально заваленный разными книгами и механизмами. Сразу за большим окном расположился широкий стол, на котором ворохом лежало множество бумаг, а справа виднелась дверь в лабораторию. Вдоль стен расположились книжные шкафы, а по углам и возле стола — ещё больше разнообразных растений.
За рабочим столом сидел сам профессор Фраксис — пожилой мужчина с короткой белой бородой и седыми волосами, обрамлявшими расползающуюся лысину. Белый халат он накинул поверх рубашки с чёрным жилетом, а на глаза нацепил округлые очки. Телосложение у него было среднее — быть может, он и любил вкусно поесть, но за этим явно следовали бессонные ночи и дни, под завязь забитые изучением чего–то нового, так что всё съеденное тут же расходовалось.
Когда мы вошли, он увлечённо писал что–то в лежащей на столе тетради, а затем поднял на нас взгляд и оставил своё занятие.
— О, почтальоны «Крылатой Почты»! — обрадовался он, но из–за стола не встал. — Элла, Флейм и Лиум, полагаю?
— Да, — кивнула я. — Вот ваше письмо, в которым вы просили нас приехать.
— Да, прекрасно, — кивнул он, взяв бумагу в руки. Он лишь мельком просмотрел его, после чего обратился к дворецкому. — Джеймс, пожалуйста, накройте нам стол к чаю. Я ужасно голоден, да и, полагаю, наши гости тоже.
Мы хотели было отказаться, но наши животы, оставшиеся без завтрака, предательски заурчали. Все трое раскраснелись, но хозяина дома это ничуть не смутило.
— Вот и подтверждение моим словам! — улыбнулся он, и, как только Джеймс вышел, продолжил — Ладно, перейдём сразу к делу, ведь вы преодолели такой путь не для того, чтобы распивать чаи со старым заучкой. Мне очень жаль, что пришлось доставить вам столько неудобств, но, боюсь, иначе я не мог. Похоже, что предыдущие письма от Йонатана Палеаса просто–напросто перехватывали. Думаю, что и мои тоже. Поэтому, я не мог сообщить его новый адрес в письме — это значило бы натравить на него всех собак.
— Почему же не написали последнее письмо и не отправили сразу на новый адрес? — вопросила Флейм.
— Раз уж эти стервятники вышли на его след, то непременно перехватят и это письмо, и адрес на нём будет для них прямым ориентиром, — пояснил профессор. — И, кроме того, мне кажется, что в местном отделении у них есть свои люди.
— Мы заметили, — вырвалось у меня.
Профессор вопросительно поднял брови, и тогда мы вкратце пересказали ему сегодняшнее утро. Он не перебивал, только всё больше хмурился с каждым словом.
— Значит, всё ещё хуже, чем я ожидал, — подытожил он. — Они не только приставили своих людей, но уже готовы охотиться и на вас.
Мы сглотнули. Быть объектами охоты нам хотелось меньше всего.
— Но кто это — они? — спросил Лиум.
Профессор тяжко вздохнул.
— Это сложно. Мне кажется, мы имеем дело с самой корпорацией «Терра».
Я переглянулась с ребятами и прочитала в их глазах ту же растерянность, которую чувствовала сама. Но профессор не обращал на нас внимания, и продолжал:
— Насколько я понимаю, они собираются разыскать почти мифический объект под названием «Ковчег», чтобы захватить монополию на животных. Кроме прочего, они производят механических питомцев, и им не нужна конкуренция. Так что, думаю, они либо уничтожат их, либо станут разводить для элиты. Либо использовать для опытов. Впрочем, это только моё мнение.
— Разве «Ковчег» — не очередной миф? — возразила Флейм.
— Из писем Палеаса следует, что нет, — серьёзно ответил профессор. — Он нашёл дневник одного из исследователей, который участвовал в проекте «Ковчег», а также некоторые наработки, которые помогут завершить изначальную миссию «Ковчега». Но его могут перехватить.
— Но ведь это не плохо, если они будут восстанавливать животных. Разве нет? — вновь спросила моя подруга.
— Сложно сказать наверняка. Но до меня доходили слухи, что они собираются производить их только в ограниченном тираже. Сами животные, насколько я знаю, будут не способны к размножению — конечно же, чтобы сохранить монополию — и будут стоить огромных денег. Я также слышал, что они скупают большие площади особо загрязненных территорий с целью сделать охотничьи угодья. То есть, мечта основателей «Ковчега» дать человечеству второй шанс жизни на планете с животными будет обречена на провал.
— Неужели, столько лет жизни без животных ничему не научили людей?.. — задалась я вопросом. — Ведь это должно быть прекрасно — иметь возможность видеть всех тех существ, описанных в книгах, взаимодействовать с ними и даже… дружить.
— Прекрасно, — согласился профессор. — Корпорация это осознаёт, и именно на этом собирается заработать. Да и желание похвастаться чем–то эксклюзивным никуда не денется. Они уже чувствуют дикий спрос среди богачей на подобные диковинки. И готовы предоставить им таковых, — просто ответил профессор. — Вряд ли они будут интересоваться восстановлением популяций.
Подумать только. Около сотни лет тому назад, когда катастрофа стала причиной вымирания почти всего живого на поверхности земли, вряд ли кому–то было дело до животных. Люди спасались, как могли, оставаясь в подземных бункерах и катакомбах, пока не миновал риск. И лишь одна небольшая группа учёных, готовивших проект по занесению большого количества видов в генофонд будущего, по слухам, сумела сохранить генетический материал для их восстановления где–то в самой глуши, куда ни один здравомыслящий человек не сунется.
Да и некогда было этим людям уходить на поиски «Ковчега» — по сути, все забыли о нём, занятые попытками выжить и приспособиться к новому миру. Сначала, когда приборы стали показывать что–то ближе к норме, им даже не сразу верили, а потому по несколько раз перепроверяли. Но запасы еды и терпения иссякают быстрее, чем хотелось бы, и люди стали выбираться на вылазки — сначала, по ночам, а потом, когда уверились в безопасности задуманного, и днём.
Сложно поверить, что всё это время кто–то мог посвятить сохранению животных. А уж с учётом того, что последние полвека лет никто о них даже не слышал, то рассказы о «Ковчеге» стали считать не более, чем небылицами.
И вот, уважаемый профессор Деклаимионского университета природоведения и биоресурсов уверяет нас в том, что «Ковчег» не просто существует, а ещё и может весьма удачно исполнять свою функцию с помощью Йонатана Палеаса и найденных им записей. Потрясающе.
Восстановить животных казалось несбыточной мечтой. Когда люди жили без них годами, она стала казаться ещё и бессмысленной. Но теперь…
— Как он это сделал? — глухо спросила Флейм.
— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — развёл руками профессор, виновато улыбаясь. — Он делился со мной некоторыми соображениями, а я отправлял ему свои доработки. В частности, последнее письмо содержит то, что, как мне кажется, в сумме с его усилиями, может стать ключом к завершению проекта «Ковчег» и возрождению утерянных видов. Но если эта информация попадёт не в те руки, надежда восстановить животных для обитания в естественной среде пропадёт навеки, — пояснил он. — И нам останется только помнить…
Я хотела что–то сказать, но дверь открылась и в комнату закатили тележку с чаем и несколькими блюдами — одно с огуречными сэндвичами, другое — с пирожными и фруктами.
— О, Джеймс, благодарю! — улыбнулся хозяин дома. — Угощайтесь, не теряйте времени на церемонии, — это уже нам.
Повторять приглашение нужды не было — мы со вчерашнего дня не ели и были жутко голодны. Только Лиум сначала колебался — видимо, размышляя, не могут ли сендвичи быть «с сюрпризом», но потом тоже взял себе один. Должна заметить, они были на удивление вкусными.
Слуга подал чашку и тарелку с едой профессору. Мы с ребятами незаметно переглянулись: тут от стола пройти всего шаг. Впрочем, причуды богатых — не наше дело.
Как только Джеймс удалился, мы возобновили разговор.
— Но если им нужно письмо, как так случилось, что на местном отделении его не перехватили? — задумался Лиум.
— Я передал его через знакомого, который выезжал из города. Он запамятовал зайти на почту перед отъездом, и потому воспользовался провинциальной. А туда они не думали присылать своих людей, — пояснил хозяин дома.
— Что ж, это многое объясняет, — ответил Лиум.
— Значит, мы должны будем лично доставить письмо профессору Палеасу на его новый адрес, следя за тем, чтобы никто больше об этом не узнал? — уточнила я.
— Да, — кивнул мужчина, и, написав на листке бумаги координаты, передал их нам. — Советую запомнить и не потерять.
— Но если это так важно, почему вы лично не отправитесь к Палеасу? — спросила Флейм. — Ведь тогда вы могли бы объединить усилия в работе.
Профессор виновато улыбнулся.
— Я бы с удовольствием, но, боюсь, что такие путешествия не осилю.
— А что не так? — уточнила девушка.
Ответ был прост и лежал прямо на поверхности, но, конечно, никто его не замечал. Может, дело было в том, что спинка кресла выглядела слишком изящно, чтобы вызвать подозрение, а может, в том, что мы внимательнее относились к словам профессора, чем к его внешнему виду. Но когда он двинулся из–за стола, мы увидели навороченное, с множеством дополнений, но всё же — инвалидное кресло, в котором и сидел Фраксис. На ногах лежал клетчатый плед, прикрывая безвольные ноги.
Мы несколько сконфузились, не зная, что и сказать. Уместны ли слова сочувствия, если это нечто, не привлекающее его внимание? И смысл тогда заострять на этом?
— Простите, я не знала, — только и сказала Флейм.
— Ох, ничего страшного! — отмахнулся профессор, словно дедушка, легко прощающий ошибки внучат. — Я в своё время и набегался, и напрыгался, а для работы в лаборатории так даже удобнее, — по–доброму улыбнулся он.
— Мы вас поняли и постараемся исполнить поручение, — пообещала я.
— Благодарю, — кивнул он, возвращаясь к столу. Достав лист бумаги, мужчина начал писать письмо, попутно объясняя — Когда вы прилетите к Палеасу, ему лучше знать, что он может вам довериться. Так что доставите ему оба письма вместе.
— Но есть одна проблема: в местном отделении почты по–прежнему находятся люди, пытающиеся перехватить письмо, — напомнил Лиум.
— В таком случае, придётся искать для вас другой транспорт, — нахмурился профессор, продолжая писать. Когда он закончил с этим, залез в один из ящиков и достал чековую книжку. — Поскольку нам нельзя привлекать лишнее внимание, вам придётся путешествовать на пассажирских правах, — сказав это, профессор выписал несколько чеков и протянул нам вместе с письмом. — Полагаю, этого должно хватить на оплату полёта на воздушном судне. Правда, я так давно не летал, что не могу точно сказать, летает ли кто–то сейчас в том направлении…
Профессора прервал настойчивый стук в дверь.
— Войдите!
В комнате появился Джеймс с по–прежнему спокойным лицом, отчего его слова звучали ещё тревожнее.
— Сэр, у выезда припарковался чёрный автомобиль, а его водитель стучит в ворота и не оставляет в покое звонок. Смею предположить, он не намерен должно ждать.
Профессор посмотрел на нас.
— Судя по описанию, похоже на вашего преследователя. Можете посмотреть в окно?
Я аккуратно подвинула штору, выглянув из–за почти прозрачной тюли. Это был он, никаких сомнений. И выглядел он отнюдь не добрым другом профессора, пришедшим на чашечку чая.
— Это он, — подтвердила я, вернувшись к профессору.