Елена Георгиевна пристально взглянула на близнецов.
— Вы оба это делаете! – догадалась она. – Серёжа, ты – левой рукой, а ты, Герман – правой.
— А что, так нельзя было?
— Нет конечно! Давайте ещё раз, но по очереди.
— А как вы узнаете, что мы не жульничаем? – полюбопытствовал Сергей.
— Буду рассчитывать на вашу совесть. Начинай, Серёжа.
Но у него не вышло. Руки, которые обычно подчинялись ему одинаково хорошо, отказывались совершать разобщённые действия. А вот Герман справился. Зато когда перешли к рисованию двумя руками, Сергей лихо закрутил фрактальные узоры, похожие как зеркальные отражения друг друга, чем окончательно сбил Елену Георгиевну с толку.
— Зачем мы это делаем? – отложив карандаш, спросил Сергей.
— Пальчиковая гимнастика синхронизирует работу полушарий головного мозга. А в вашем случае…
— Это понятно. Но зачем? – допытывался он.
— Чтобы улучшить вашу крупную моторику. Чтобы вы не бились и не спотыкались обо всё подряд. Посмотрите на себя. Вы же все в синяках!
— Вы не поняли. Зачем нам это, ну, в дальней перспективе? Нам что, это как-то пригодится в жизни? Навряд ли. Рано или поздно мы попадём в дом инвалидов. А там уже не будет иметь никакого значения, что у нас с крупной моторикой.
Сергей напустил на себя такой вид, будто всё это его не колышет, но пока говорил, сильно разволновался.
— И вообще, мы пока ничего не решили. Я ещё не подписал документы, - заключил он. – Мне кажется, будет лучше, если мы уедем.
— Кому лучше? Вам? Я так не думаю.
Вмешался Герман:
— Вы не понимаете! Эти парни нам не компания. Они упиваются своими… своим… - Он запнулся и помолчал, выбирая слова. – Будешь курить – не вырастешь, сказали недавно Карлу, и ржали, а он смеялся вместе с ними! А Гену они называют Гидрой! Это нормально?! Я никогда не привыкну. Мы не такие, как все они!
— Все не такие, как все.
— Нет, мы другие, - безнадёжно сказал Герман.
Лицо Елены Георгиевны изменилось, будто отражение в подёрнутой рябью воде.
— Ты говорил, что научился выговаривать звук «р». Сам, без чьей-либо помощи, и правильно понимаю? – обратилась женщина к Герману, и тот нехотя кивнул. – И вы научились ходить без специалистов по ЛФК. Подумайте над этим, прежде чем уехать. Если вы, конечно, действительно хотите уехать, а не того, чтобы вас жалели и выделяли из всех.
Воцарилось молчание, такое ледяное и звенящее, что казалось, его можно разбить.
— Давайте ещё раз попробуем сделать «рожки-ножки», - сказал Сергей.
***
Графический диктант по клеточкам:
→1 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓1 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓3 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓1 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑2 ←1 ↓1 ←1 ↑1 ←1 ↓2 →1 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓1 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓2 →1 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →3 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →1 ↑2 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑1 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓1 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓2 →1 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →3 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →1 ↑2 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑1 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →1 ↑2 ←1 ↓1 ←1 ↑1 ←1 ↓2 →1 ↓1 ←2 ↑1 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑1 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑3 ←1 ↓1 ←2 ↑1 →1 ↑1 ←1 ↑1 →2 ↓1 →1 ↑1 →2 ↓1 ←1 ↓2 →1 ↑1 →1 ↓1 →1 ↑2 ←1 ↑1 →1
4.
Над мусорными баками, самодеятельно раскрашенными в цвета радиационной опасности, вился дым. Герман в растерянности остановился и поставил пакет с мусором на асфальт. Сергей прикинул, набирать ли ноль один.
С моря налетел порыв ветра и бросил в лицо запах помойки. А вот палёным не пахло, опровергая подозрения о пожаре.
— Давай выбрасывай, - поторопил Серёжа брата, - только близко не подходи, а то меня вырвет. Прямо отсюда кидай.
— Серёга! Погодите! – донёсся обеспокоенный голос.
Из-за мусорного контейнера выбрался Карл с сигаретой в зубах. Он щедрым жестом распахнул перед близнецами пачку «Мальборо», и Герман взял одну. Так они стали соучастниками.
Сергею это не понравилось. Но Карл отличил его от брата по голосу, и это подкупало, так что он решил завести с человечком беседу.
— Слушай, ты же тут давно живёшь. Расскажи, откуда Грёз берёт деньги?
— Спонсоры платят за всё. За аренду хаты. За поддержку нашего здоровья. За сигареты, которыми я это здоровье похериваю. Сигареты в смету не входят, ясное дело. Только карманные деньги.
— Да я не том.
О чём же он? О том, что жена Косоглазого может себе позволить не работать и ездит на новой японской машине. Украшения у Елены Георгиевны бриллиантовые, одежда дизайнерская – ярлыки спороты, но Серёжа-то знает. А на холодильнике в рамке – фотография счастливого семейства на пляже, далёком от черноморского.
— Ну ты в следующий раз сформулируй, а потом спрашивай. Мне как-то не улыбается читать твои мысли, стоя у помойки.
Отошли так, что стало видно серо-голубую полосу пляжа. Там шумно фотографировались подростки неопределённого пола в стриптизёрской обуви: скрытая платформа толщиной с утюг и каблук, которым можно проломить голову. Ветер размазывал их крики по небу.
Пока Серёжа формулировал, Герман вдруг сказал:
— У меня тоже вопрос. Откуда взялась надпись у нас под кроватью? – Ветер обрывал его фразы на концах. – Написано на стене, почти у самого пола… Кровать стоит так, что не видно… «Я не умру никогда». Что это значит?
— Глеб, - ответил Карл, как выплюнул.
И замолчал, наклонив голову к плечу. Лицо приобрело угрюмое оборонительное выражение. Сергей понял, что тему лучше не развивать. А вот Герман не понял и забросал Карла вопросами:
— Кто это? Не хочешь говорить? Почему? Он что, умер? Подожди, я понял – он употреблял наркотики, и Грёз его за это выгнал…
Карл окинул близнецов оценивающим взглядом. И хотя ему пришлось задрать голову, Сергей не увидел в этом ничего смешного.
— Ну что ты так смотришь? – смешался брат. – Объясни по-человечески!
— Глеб, он… ушёл из дома.
— Ну и что? Разве это запрещено?
Карл скептически скособочился.
— Ты сам просил – по-человечески, вот я и пытаюсь. Он ушёл со скандалом, понятно? Наговорил гадостей. Видите ли, наш дом напоминает ему бомжатник. Море грязное, бар – притон, Андрей – сутенёр. – Карл сделал паузу, и Сергей услышал, как тяжело он дышит. – А мы, уроды, ему не компания. Запрещено ли так поступать? Не думаю. Как это объяснить по-человечески? Понятия не имею.
— Так бы и сказал, - виновато отозвался Герман.
— Я и сказал. По-твоему, мне приятно это вспоминать?
Сергей не сомневался, что неприятно было всем. Хотя предпочёл бы выслушать обе стороны, а уже потом делать выводы. Но вслух этого не сказал, потому что его не спрашивали.
Карл подобрал камешек, выглядевший в его ладони увесисто, и бросил в сторону моря. До воды не докинул, но подбил вкопанную в песок селфи-палку. Пригарцевали подростки, замельтешили беспорядочно и, конечно, растоптали опрокинутый телефон своими подошвами-утюгами.
— Вот вам, грёбаные андроиды, - захихикал Карл.
— Андрогины, - исправил Сергей.
— А, одна фигня. Валим, пока они не смотрят. За телефон вряд ли предъявят, но могут наябедничать, что мы курили.
Когда Серёжа снова вышел из дома, небо уже начинало выцветать с краёв.
Улицу патрулировала вывеска. Она поравнялась с близнецами и приветливо сыграла музыкальную тему из Super Mario Bros, заглушая шум пропеллеров. Вывеска напоминала пирамиду с отломанной верхушкой и россыпью линз, выпуклых и фонтанирующих светом подобно дискотечному шару.
Путь в «Кунсткамеру Грёз лежал через изъязвлённую до арматуры пристройку к зданию. Подойдя ближе, Сергей увидел, что кажущаяся ветхость – всего лишь стилизация. Решётка надёжно укрывала лестницу, ведущую в бар. Несколько вывесочных линз одновременно целились на дверь.
Сергей открыл её и спустился по ступенькам. Он нервничал. Вдруг близнецов прогонят или хуже того – станут снимать на телефон?
В дальнем углу, спиной ко входу, сидела молодая женщина: высокая причёска со шпильками, белая рубашка, крупные янтарные серьги. Она даже не обернулась, и Серёжа понял, что волновался зря. Всё-таки, это тематический бар, и сиамскими близнецами тут никого не удивишь.
Работал проектор, бросая на стену фотографии Хиросимы и Чернобыля. Музыка играла незатейливая – компиляция из саундтреков к восьмибитным играм.
Бармен безразлично кивнул близнецам. Его руки покоились на барной стойке, тяжёлые и двупалые, загнутые к запястьям, а за спиной теснились колбы и реторты с напитками.
Сергей не решился заговорить с барменом и вместо этого выбрал столик поближе к экрану проектора. Как будто хотел выдать себя за обычного посетителя. Как будто это было возможно.
— Видел его руки? – зашептал Герман, как только они сели.
— Ты сам-то на себя в зеркало давно смотрел?
— Но ты видел?..
Из полумрака на близнецов надвигался светлый силуэт. Бейдж на отвороте форменного платья гласил: «Альбина».
— Официантка идёт. Заткнись.
У неё оказались белые волосы и почти прозрачная кожа, через которую проступали сосудистые звёздочки. А когда Альбина перестала щуриться (она пришла из соседнего, вероятно, хорошо освещённого помещения), Сергей увидел, что глаза у неё – цвета открытой раны.
— Привет. Это же вас Андрей привёз недавно?
— Что, вы девушка. Мы тут проездом. Мы видеоблогеры, - сказал Герман и навёл на неё телефон. – Ведём подкаст о путешествиях. Что рекомендуете посетить в вашем городе?
— Закажете что-нибудь – расскажу, - подыграла Альбина.
— Надеюсь, для нас тут всё бесплатно? Ведь хозяин здесь Андрей Грёз, а он нам всё равно что родной папа.
— За счёт заведения могу предложить чай или кофе.
— Тогда мне кофе, - сказал Сергей. – Латте, если можно.
Герман выбрал чай. Альбина принесла поднос с двумя чашками и поставила на стол, чтобы близнецы сами взяли то, что выбрали. Она была не Елена Георгиевна, которая с первого взгляда сделала между ними различие. Не психолог, не логопед. Официантка.
Кажется, Серёжа что-то сказал по этому поводу вслух, потому что Альбина ответила с нервным смешком, за которым, наверное, скрывалась обида:
— Когда-то я мечтала стать моделью. Ну и кто из меня мог ещё выйти с такой чепухой в голове? Хорошо хоть не пришлось идти работать кассиршей в «Ленту».
— Моделью? – оживился Сергей.
Он окинул Альбину взглядом, отметив ноги (практично обутые в сандалии на плоской подошве), рост, выпирающие ключицы.
— У тебя для этого есть все данные. Так и вижу тебя в чём-то лёгком, летящем, под цвет глаз.
— Вижу, говорит, - засмеялась Альбина, - экстрасенс, что ли?
— Дай карандаш.
Она протянула ему карандашик, которым записывала заказы, и Сергей набросал на салфетке платье прямоугольного кроя без рукавов. Он так увлёкся, что ему казалось, будто от рисунка веет летним ветром.
— Шифоновое, - объяснял Сергей. – Цвет пепел розы, знаешь такой? Сможешь отличить от серого?
И протянул салфетку девушке. Она взяла её двумя пальцами, как бабочку за крылья, и взглянула на Серёжу так, как никто до этого не смотрел. Он ещё не знал, что это уважение, но ему понравилось.
— Посиди с нами, - довольно предложил он.
Единственная посетительница бара сидела, уставившись в телефон, и свет экрана заливал её плечи. Альбина неуверенно посмотрела на неё и что-то произнесла одними губами. Ругательство. Но всё-таки опустилась напротив близнецов и поднесла зажигалку к сигарете с золотистым фильтром. Удушливо запахло мёдом и табаком.
— Как тебе Грёз? – спросил Сергей.
— Он классный, - искренне сказала Альбина. – Растил меня с тех пор, как мне исполнилось девять. Я всегда знала, что могу на него положиться. Он добр ко мне.
— Ещё бы. Надо же кому-то здесь работать.
— Он меня не заставлял. Он никого не заставлял.
— И всё-таки ты тут.
Альбина подняла то место, где у неё предположительно находилась бровь. Сергей видел, что девушка не сердится. Что она просто не принимает его всерьёз.
— На что это ты намекаешь?
Бар погрузился в темноту. Раздался щелчок, и снова полился рассеянный свет. Сохраняя невозмутимое выражение лица, бармен подставил руки под луч проектора. На стену упала тень гигантского краба.
— Хочешь сказать, будто всё это, - Сергей жестом обвёл зал, - возникло случайно? Что он брал таких, как мы, под опеку и ни разу не задумался, как на этом заработать?
— Он на это не способен.
— На поиск выгоды?
— На то, чтобы заглянуть так далеко и всё распланировать. Ты его не знаешь.
Посетительница встала и направилась к выходу, стуча каблуками. Капли янтаря, по две на каждой серьге, раскачивались и ударялись друг о друга в такт шагам. На плечах лежал шарф – цвета пожара, сшитый лентой Мёбиуса.
Герман спросил у Альбины:
— Кто эта девушка?
— Сумасшедшая.
Пробираясь в спальню, Сергей оступился в сумерках и чуть не упал. Из-под ног выскочил резиновый мячик-попрыгунчик. Он ударился о стену и запульсировал нутряным огнём, осветив пустые постели и человека на подоконнике. Это был Косоглазый.
— Чего ты в темноте сидишь? Включил бы свет, - сказал Герман.
— Зачем? - пожал плечами мужчина. – И так всё видно. Каждый огонёк на той стороне бухты.
Герман без предупреждения перенял тело и подошёл ближе – так, что они с Косоглазым почти касались друг друга. Какое-то время они смотрели в окно и молчали. Сергею стало скучно.
— А что это? – показал пальцем Герман. – Вон там!
— Да это же дельфины!
В окне отражались восторженные лица. Сергей недоумевал. Огни на другом берегу расплывались, как испорченная акварель.
— Серёга, ты же не видишь! – догадался Грёз. – Вот что, мы возьмём бинокль и пойдём к морю, чтобы ты тоже посмотрел.
— Не надо, - пробормотал Сергей.
— Ну правда, - подхватил Герман, - не будь таким занудой.
— Да не хочу я!
— А у меня ты спросил? Может, я хочу!
Так, за препирательствами, они переместились в прихожую и протиснулись вслед за Грёзом в гардеробную. Распахнув антресоли, Грёз воодушевлённо разгребал роликовые коньки, обёрнутые пергаментом и набитые сухими лавандовыми листьями. Под роликами лежал бумажный самолёт со скошенным носом.
Грёз смял самолётик в кулаке. Глаза стали злыми и отсутствующими. Эта перемена явно не предназначалась для постороннего взгляда. Серёжа вдруг ощутил тревогу. Он сделал шаг назад и упёрся спиной в решётку.
В следующую секунду мужчина воскликнул «Есть!» - и достал бинокль с соседней полки, но теплившаяся у Сергея внутри искра уже потухла.
Море оказалось громче, чем он думал. Оно не имело ничего общего с шумом, который раздаётся, если прислонить к уху ракушку. Море шипело, как рвущаяся из-под крышки газировка, и выплёвывало пену на камни.
На ходу скинув обувь, Грёз зашёл в море и помахал близнецам.
— Идите сюда! Только штанины закатайте.
Сам он был в выгоревших досветла джинсах, обрезанных до колен. Волосы у него на ногах шевелились в воде подобно водорослям.
Сергей разулся и вошёл в воду. Он направил бинокль на горизонт и едва не отскочил, потому что дельфины прыгнули ему прямо в глаза. Они были чернолаковые, с косами на спинах, а один совсем маленький. Герман тоже его заметил:
— А с ними детёныш.
— Наверное, заблудился, - ответил Грёз, - а остальные его искали. Обычно они в бухту не заплывают.
Вода остывала, и совсем остыло солнце. Когда от дельфинов остались одни тени, и тех было уже не разглядеть, Сергей с сожалением вернул бинокль.
На берегу над их обувью сгорбился какой-то подозрительный силуэт.
— Эй! – окликнул его Грёз, скорее, с удивлением, чем с угрозой.
Неведомый вор настороженно вскинул голову – и бросился прочь. Выйдя из воды, Сергей подобрал кеды и расхохотался. Он смеялся и никак не мог успокоиться.
— Он спёр у нас шнурки! – выдавил он и помахал кедами в подтверждение. – Прикиньте! Шнурки!.. Надеюсь, он обделался, когда увидел нас с Германом.