Ворона замолк, сосредотачиваясь.
– Ну, слышишь или нет? – Спросил Казус.
– А, это? Это Шум, вода так шумит, реку перегородили плотиной, вот она падает и шумит. Мы Шумом называем. Скоро уже. Подъезжаем.
Звук падающей воды нарастал, по мере того, как лошадь подвозила их по дороге все ближе и ближе. И уже трава вокруг дороги покрылась мелкой водяной пылью, а сама дорога стала мокрая, как от дождя. Ветер сносил водяную пыль и брызги в сторону. Покрывая все вокруг водяною росой.
Вовка сразу за поворотом, увидел Академию. Вернее догадался, что это она. Ворона не обманул, они действительно подъезжали. Дорога прошла мимо реки с плотиной и упиралась в ворота Академии. Она действительно напоминала замок, замок из сказки. Такие замки рисовали в детских книжках. Достаточно высокие стены были выложены из дикого камня, правда, бойниц в стенах не было, как не было и рва перед стенами. Только большие деревянные ворота в стене, а рядом коновязь. Одна створка ворот была открыта, а на прибитой над воротами медной пластине, была вязью выкована надпись. Терсинская Сельхоз Академия. Лошадь сама подруливала к воротам и остановилась возле коновязи, видать не первый раз здесь была.
– Трр, стой, приехали. – Запоздало спохватился Ворона.
Они начали выбираться из телеги. Ехать было лучше, на земле ноги не совсем слушались, все качалось и вот-вот уйдет из-под ног. Вовка вцепился рукой в рыдван. Ворона копошился возле морды лошади, гремел удилами и повторял:
– Сейчас-сейчас, все будет. – Не понятно к кому обращаясь, то ли к лошади, то ли к Вовке.
Из ворот навстречу к ним шел такой же, как Ворона маленький человечек, только седой, голова и борода четко указывали на возраст человечка. В льняных штанах и рубахи, и в кожаных сандалиях на ногах он кого-то напомнил Вовке, кого-то знакомого и привычного.
« Седой старичок лесовичёк, – подумал Вовка присматриваясь, – лаптей да лукошка с грибами не хватает» Седой подходил ближе и Вовка рассмотрел, что седая борода расчесана и ухожена, и, не смотря на седину, была аккуратно подстрижена и делала лицо благородным, и даже немного молодила. Ворона еще на подходе старичка, поднял в приветствии руку и крикнул издали:
– Здорово были дядяша!
Седой промолчал, подошел ближе, остановился от них в двух метрах. Глянул на Вовку серыми проницательными глазами, перевел взгляд на Ворону и заговорил с ним.
– Явился, не запылился. Ты зачем его напоил? – Голос у седого гнома был ровный и хорошо поставлен. И самое главное без всякого акцента и без своеобразного говорка, старик не окал и не акал, а говорил чисто и ровно. Вовка это отметил сразу, на службе он наслушался разного говора.
– Тык мы чтоб быстрей доехать, и чтоб проняло быстрее. Сообщай вот магам, еще ж светло.
– Вижу, что проняло, советы давать начал.
– Мы спешили, чево ж здесь, это не совет. – Оправдывался Ворона.
– Молодцы успели, раз спешили, в окурат к ужину.
– Да мы…– Начал Ворона.
– Хорошо, хватит, – остановил старик Ворону, – завтра сообщу тоже мне советчик. Есть то будешь?
– Нет, не буду, разомнусь чуток и поеду лучше обрат. Лошадь тока напою.
– Хорошо, обожди, принесу воды лошади. – Седой пошел назад в открытые ворота, и скрылся в глубине двора.
– Это деда мово брат младший, – пояснил Вовке Ворона, – библиотекарем здесь. Умный иии, философ он, рассуждать любит.
– А живет где? – Вовка пытался поддержать разговор.
– Здесь, да прям вот здеся и живет, при академии. Одинокий он, мы его семья, я брат мой, да мама наша.
Старик философ вернулся довольно быстро, с ведром воды и с крынкой в другой руке. Поставил лошади воду, и протянул крынку Вороне. А на Вовку он не обращал внимания, будто не рад был. Казус хоть и пьяный, но в мозгу своем отметил, не интересен я ему, не замечает меня, и стоял около телеги, наблюдая за ними и слушая их разговор.
– На-ка, вот молока кислого попей, знаю-знаю, что аппетита нет, пей полезно для желудка в твоем состоянии.
Ворона начал пить, с перерывами, зная пока не выпьет, не уедет, а седой отчитывал его за пьянку.
– Что за праздник у тебя, а? С чего пьешь то? Женился хотя бы поскорей, может, успею на свадьбе погулять. Не надумал еще жениться то?
– Да нет еще. Малость похолостякую. Успеется еще. – Сказал Ворона.
– Успеется ему. Когда ты уже нагуляешься вволю, гулена. Допивай молоко-то, да езжай. Размял уже кости то свои?
– Да, еду, – Ворона допил молоко, вытер рот тыльной стороной ладони и протянул седому пустую крынку, – спасибо, хорошая вещь.
Старик взял крынку и нормальным тоном сказал:
– На здоровье, не пей только сегодня больше.
– Ладно, не буду.
Седой посмотрел на Вовку и сказал:
– Вот ожидал я сегодня событий, и не прогадал. Второй Баталаз сегодня.
– Иди ты. – Удивился Ворона.
– Да второй. Маркел Беспалый привел утром девку с Дуплышка. Вот оно как. А ты давай Ворона езжай, у нас еще дел немереное количество.
Ворона взобрался в рыдван, – но, поворачивай, давай, – Ворона потянул вожжу.
– Ты матери поклон передавай и скажи, что я заеду, как ни будь. И сам давай об женитьбе думай. На свадьбе хочу погулять. Слышишь, чего говорю то?
– Слышу, – Ворона протянул Вовке руку, – бывай братка, счастливо оставаться.
Вовка пожал крепкую натруженную ладонь.
– Пока брат.
Старик с интересом смотрел на братьев. Казалось, вот-вот хмыкнет и скажет, тоже мне братья. Но седой гном промолчал.
– Ноо Серко, трогай, – сказал Ворона, и дернул вожжи, – пока дядь Кузь.
Старик махнул рукой. И обращаясь к Вовке, сказал:
– Ну что, попрощались братья алкоголики, пойдем, умоешься, в чувства приводить тебя буду. И ужинать скоро.
Старик взял ведро и пошел во двор Академии, Вовка шел следом за седым нетвердым шагом.
– Кузьмой Иванычем меня называй. – Назвался старик.
– Ага, хорошо. А я Вовка. – Тоже представился Вовка.
– Вовка так Вовка. – Сказал Кузьма Иваныч, они подошли к колодцу, расположенному на середине двора. – Давай-ка снимай рубаху, полью тебе на спину. Умоешься.
Колодец был открытого типа, скорее всего, в этом месте, из земли бил родник. Круглый колодец был выложен камнем, поросшим зеленым мохом. Видно было, что лет ему не мало. А само место вокруг было замощено и облагорожено. Стояли скамейки и рядом столб, приспособленный под вешалку, и у колодца на цепи висело старое ведро. «Ну, точно все как у нас, – подумал Вовка, – похожее все, ну не все допустим, а очень многое»
Кузьма зачерпнул ведро воды:
– Сними рубаху и сгибайся.
Вовка встал, пошире расставил ноги и сложил ладони ковшиком. Приготовился умываться. Старик его приготовления проигнорировал, он поднял ведро и медленно начал лить воду, на шею, на голову. Вовка опешил, он даже крикнуть не смог, вода была настолько холодная, дыхание сразу перехватило, казалось, что сердце вообще остановилось.
– Ооо… – Вовка хотел вывернуться из-под струи, дернулся. Но старик схватил его за шею другой рукой, не давая ему, разогнутся и, продолжая поливать.
– Стой-стой. Конь ретивый, не брыкайся. – Хватка у философа была такая, Вовка сразу оценил силу, хотя ему было и не до этого, будто шею в тиски зажало. Кузьма держал его и поливал, черпая второе ведро. Вода холодом сковала голову, спину и холодной рекой затекала в штаны.
– Я в тебя её не заливал, водку то. А пьяные мне не к чему. Не приведи бог пожар, а у меня библиотека. Да и мало ли чего вообще. Ну и на будущее тебе как урок, не вздумай чудить здесь, не смотри что я маленький, а ты большой, рога мне не включай. Ясно? Я обломаю их на раз. – И тряхнул Вовку как щенка мокрого, аж брызги в стороны полетели.
Вовка молчал, только трясся.
– Понял, ай нет? – Кузьма Иваныч зачерпнул еще ведро и вылил сверху на голову. Вода потекла в штаны мокрой змеей.
Вовка стоял, стучал зубами и дрожал всем телом.
– Вот и все, продрогнешь и порядок. По трезвее то оно по лучше будет, чем во хмелю, глядишь и ночь пройдет без буянства.
– Я яяя нее ббууя ню, – заикаясь от холода, пытался ответить Вова.
– Иди, знай, буйный ты или нет. Я ваш пьяный людской менталитет изучил. Там логики отродясь не было, как и всего прочего, раньше не буянил, а сегодня начнешь. А может, и нет. И здесь нет уверенности не да не нет сказать точно нельзя. Пьяный человек сам собой не руководит, и о себе не скажет точно какой он во хмелю. И значит, с уверенностью сказать не может, что буянить не будет. Нет у него этой уверенности, а есть сто процентная возможность. А мы ее исключили. «Вот, развел философию. – Думал, дрожа Вовка. – Любит поговорить. О, закончил, кажись»
– Пойдем, дам тебе сухую одёжу. – Философ зашагал к постройке в глубине двора, не забыв прихватить ведро. – Рубашку не забудь.
Они пришли в здание по строению и расположению в нем комнат напоминавшее общежитие. Трех этажное строение с длинными коридорами и комнатами по бокам очень подходило под студенческую общагу. А когда они зашли в одну из комнат сомнения Вовкины отпали сами собой. В просторной комнате было все только необходимое. Кровать, стол, шкаф одежный, стул у окна и книжная полка.
– Здесь переспишь до утра, тут у нас ученики живут во время учебы. Снимай с себя мокрое, я сейчас сменную одежду принесу, переоденешься.
Кузьма вышел, и быстро вернулся с такой же одеждой, как и на себе. Вовка ждал его в одних трусах стоя посреди комнаты и рассматривая шар, висящий в воздухе под самым потолком.
– Шар это световой, – заметив Вовкин взгляд, объяснил старик, – ты все, все снимай мокрое. До утра высохнет.
– Ага, – Вовка с удовольствием переоделся в сухую одежду. Одежда была в пору, не много мешковатая, но удобная. И сандалии подошли в размер. ( Как у них здесь все отлажено, любой размер присутствует.) Подумал он.
– Порядок? – спросил Кузьма.
– Да. Я готов.
– Это хорошо. Одиннадцатый номер твой, у комнаты. Не заблудись. Двое вас ныне здесь будет. Не единственный ты сегодня Баталаз, еще есть один, вернее одна. – На немой Вовкин вопрос пояснил седой.
Вовка кивнул в ответ головой, понял, мол, все. Хотя ни чего не понял, хоть и протрезвел малость после купания, а с получением все больше новой информации запутывался все дальше.
– А сейчас пойдем, посмотрим, как обстоят дела с ужином. Может помочь, чем надо, – он окинул Вовку взглядом. – Пришел в норму то? Вижу вроде, да, так вот если что, в общем, поможешь Наташе с ужином. – Кузьма Иваныч направился к выходу Вовка за ним.
Они вышли из жилых ученических помещений. И пошли вглубь двора. Налево от ворот к одноэтажным, хозяйственным постройкам, которые располагались в другом конце двора. Кузьма впереди, Вовка за ним следом.
« Натаха еще, какая-то появилась, с чего бы вдруг? А? – Размышлял он. – Где здесь начало, и начало чего? Стоп. С какого момента все это началось? Вспоминай, дембель. С лошади я упал? Упал. Это факт. Так может у меня контузия. Я же не знаю, какая она. А что, стряхнул себе лампочку и все. Вон как я грохнулся. Наверно все стекла на набережной зазвенели. Так что контузия, это вполне вероятно. Напридумывалось все это мне, вся эта бредятина. Гноме, параллели всякие. Но я же себе верю, хотя бы глазам своим, вот это же все есть вокруг? Да есть, я же вижу, и руками трогаю все это. Если я все придумал или мне это показалось, а я об этом думаю. То почему все это продолжает казаться? Когда же конец? Так, пришли куда-то. Ладно, буду ждать утра. Утро вечера мудренее»
Они поднялись на невысокое крыльцо и вошли внутрь помещения, Кузьма, а за ним Вовка.
– А вот и мы, встречайте, – сказал Кузьма.
Вовка смотрел поверх головы седого в комнату, свет в помещении был ярче, чем в комнате, где он переодевался, и можно было все рассмотреть. Судя по всему, это была столовая или кухня, или то и другое. В комнате была печь-плита и стол, и главное там были, по меньшей мере, двое её обитателей. Вовки было видно двоих. Там, в комнате, в такой же одежде, как у Вовки и Кузьмы, у стола суетилась молодая девушка, совсем не похожая на Кузьму и его соплеменников. Она была черноволосая, стриженная под мальчишку, рослая со стройной фигурой, с тонкими чертами лица. В ней сразу чувствовалась порода. А у плиты на корточках перед открытой дверкой сидел бородач и подбрасывал внутрь поленья. Возраст его было не определить, да Вовка и не пытался, лишь отметил, что гном. Они с интересом и любопытством, смотрели на Кузьму с Вовкой.
– Добрый вечер.– Сказал Вовка, он подумал, что надо поздороваться, будто в гости пришел. Девушка с печником, как он его окрестил, молча, кивнули и продолжали разглядывать.
– Вот знакомьтесь, – Кузьма Иваныч отступил в сторону, представляя Вовку и давая ему дорогу, бородатый у печки и девушка уставились на него, изучая. – Проходи Вова.
Вовка стоял, не двигаясь с места. Седой посмотрел на него, и продолжал как ни в чем не бывало.
– Это Наталья, соплеменница твоя, с утра уже здесь. Помогает нам со стряпней, и сейчас вот, – показал рукой на стол, – кухарка у нас, ужин всем готовит. Она молодец, все сразу поняла, в истерике не билась, настоящий Баталаз. Да Наташ?
Наталья промолчала. А философ продолжал:
– А это, – Кузьма указал рукой на бородатого мужичка, сидевшего возле печки, – сторож наш, Елхач.
А потом посмотрел на Вовку и представил его:
– А это Вова, тоже Баталаз как Наталья, его недавно подвезли. Меня вы все знаете, на столько, на сколько это надо, а я вас. – Под итожил гном. – Что надо спрашивайте. Вот так. До утра мы все вместе, а дальше день покажет, как все сложится.
Кузьма замолчал, и повисла тишина.
– Есть вопросы? – Продолжал он. – Задавайте. Вижу, что нет. А раз нет, ну и хорошо.
Вовка сделал шаг к столу.
– Смелее-смелее, – подтолкнул в спину Кузьма, – вот тебе помощник Наташ, привлекай куда надо.
– Хорошо, – ответила девушка.
– Разберетесь, – сказал Кузьма, и кивнул сторожу, – пойдем Елхач, ворота закроем.
Гномы вышли. Люди остались один на один. «Что дальше? – Ждал Вовка»
Девушка посмотрела на Вову и сказала:
– Я Натали Сезанн, можно Наташа. – Назвалась она.
«Армянка што ли, – подумал Вовка, – с акцентом говорит»
– Вова, Вовка Кузовов, друзья еще Вованом зовут, называй как тебе удобней, я привык.
Девушка вскинула брови и кивнула головой, типа приняла к сведению.
– Как тебе все это, – продолжал Вован, – верится или нет?
– А ты не веришь? – Вопросом на вопрос ответила Наташа. – Или тебе лучше верить в то, что ты сошел с ума?
« что за акцент у неё? – Вовка сел на скамейку у стола»
– Нет, конечно, мне лучше в гномов верить, – улыбнулся он, – а ты откуда?
– Я из Парижа. – Ответила она просто.
– О-па, – все, что мог сказать на это Вовка, а про себя подумал «продолжение следует» И решил под играть, если это игра.
– Из Парижа? Русская? Живешь там?– Сыпал Вован вопросами.
– Француженка, и живу там, конечно, – Она повернулась к плите, сняла крышку с чугунка, наклонилась над ним, и что-то помешала в нем ложкой, – не похожа, много француженок видел?
Вовка с интересом смотрел ей в спину, и ниже спины, разглядывал. « Вот бля…А? Ничего. Даже очень, не об этом ли ты мечтал, дембель. Смотри и радуйся»
– А русский, ты откуда знаешь?
Наталья повернулась, оперлась в стол руками, и, глядя на Вовку прямо в глаза, сказала:
– Дед научил, предки по отцовской линии были русские.
Вовка выдержал взгляд и ответил.
– Ну да все так просто. Теперь мне многое ясно. Поверю. – С иронией, как будто услышал что-то не реальное. – Сказал Вова.
– Да не сложно. – Подтвердила Натали и села за стол.
31 марта 1814 года русская армия Александра первого под командованием Барклая де Толли с союзниками заняла Париж. Город с полумиллионным населением почти что удвоился, везде были расквартированы войска. Париж раздулся от многолюдства, и закипел событиями, приспосабливаясь к новой незнакомой оккупационной жизни.