Да. На следующий день после гибели паучьей твари от крохкого панциря не осталось и следа.
— Всерьез изучением магических порождений занялись, когда Пифон Хоа открыл способ сохранять тела после смерти, — почти виновато поясняет Айяка. Продолжает, но я не слушаю, поглощенная воспоминанием: многоногая тварь. Высшая.
Не испугалась печати Плутона. Была сильнее моей твари.
Но легко проиграла трем мальчишкам.
— Они все медленно угасают, а хотят сгореть, — сказал однажды Наас. Мне становится холодно. Касаюсь Плутона. Под шершавым мехом перекатываются мускулы, ходят острые лопатки. Такая живая.
Мертвее мертвого.
Запрокидывает рогатую голову к первым звездам. Не разобрать выражения на узком лице: тварь — вырезанная из мрака фигурка, точь-в-точь рисунок в архиве. Призрачный Илай перехватывает мой взгляд. За его плечом плещется тьма. Выдыхает, сжимая кулаки:
— Он здесь, — Сирас.
Твари проступают из ночных теней. Сбиваемся в круг. Вооруженные перчатками образуют периметр. Илай отталкивает меня в центр. Поднимаю пистолет и направляю на крылатый сгусток перед ним.
— Две, пять, — срывающимся шепотом считает Айяка.
— Семь, — говорю я. Вместе с Плутоном — восемь. Слежу за Энид: часто дышит, темные глаза широко распахнуты, а жесткая форма надулась от ветра.
— Ты умрешь одна или прикончив всех нас, — предупреждаю тихо. Девушка вздрагивает, ненавидяще смотрит несколько бесконечных секунд. Рядом, лихорадочно дергая застрявшую змейку, стонет Янни. В звонкой тишине шуршание куртки оглушает. Накрываю нервные пальцы:
— Все хорошо. Они тебя не обидят, — но его природа сейчас вопит другое.
— Я знаю, что вам очень страшно, — сколько раз я просыпалась под торшером от сухого хлопка лампочки, от града осколков, чтобы увидеть, как кто-то ползет из темноты? — Бояться — нормально. Не сопротивляйтесь. Позвольте страху победить. Он — часть вас самих, и не причинит вреда. Он тоже хочет жить… Энид. Пожалуйста. Попробуй довериться… себе, если не нам.
Волшебница зажмуривается. Закусывает губу. Медленно отпускает волнующиеся чары.
Твари кружат, перетекая и смешиваясь. Тонкие рога Плутона то проявляются сколами пространства, то исчезают — стоит моргнуть. Дикие формы путаются в сознании, а образы разложения и смерти едва успевают отпечататься на сетчатке прежде, чем исчезнуть навсегда.
— Ни хрена себе, — голос Нааса нарушает странный танец.
— Мой, — клекочет гривистое дымное создание с изогнутым телом, скребет асфальт мощными лапами. Наас давится воздухом:
— Еще чего!
— Мой, — настаивает тварь. Непрерывно колеблется, вспухает белесыми нарывами, опадает коростой. Разрушается: ее время заканчивается.
— Она умирает, — Наас или Илай должны остановить это. Но Илай опускает затянутую в сетку заклинаний руку и шагает к иной, угрожающе распушившей перья на локтях. Почти человеческое лицо влажно переплетается голыми мышцами, которые обнажают и скрадывают кости и пустые глазницы черепа. Скелетообразное тело с вывернутыми назад коленями трясется, гремят металлом длинные суставчатые пальцы.
— Ты, — говорит Илай.
— Мооой, — скрипит, съеживаясь от налетевшего ветра, умирающая. Наас заправляет за уши порхающие прядки, цедит:
— Твою мать.
— Янни, почему они не выберут Янни? — Айяка обхватывает себя руками, даже не пытаясь достать оружие.
— Он нестабилен, — глухо отвечает Эйса.
— Ему конец, — бросает Хикан.
— Не говорите так при нем! — рявкает девушка. — И Наас тоже нестабилен!
— Природно, психически он в норме. Это важнее.
— Выбор сделан, — свистящий шелест проникает под кожу. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не закричать. Невидимая тварь скользит мимо, заставляя колени подгибаться. Боже мой, невыносимо яркая! Прямо в моей крови: падение и плавленое стекло. Шрам наливается тяжестью, в висках стучит, когда я зову:
— Плутон! — Янни оседает на землю. Кажется, потерял сознание. Круг рассыпается. Кто-то переворачивает мальчишку на спину, кто-то подхватывает меня и встряхивает до хруста в шее.
— Слишком, — язык еле ворочается во рту.
— Слабые, — эхом бьется в груди. — Даже девчонка.
— Что с ними?! — золотые глаза Хикана горят лунами.
Что с тобой — собираюсь спросить я, разве ты не чувствуешь? Но крыша рушится, а белое летнее солнце пляшет в небе под громоподобное пение птиц. В горло набивается запах земли и вяжущая пыль. Сладкий цветочный вкус оборачивается гнилью просевших трупов, далекими звездами. Холод смыкается над головой наждачным смехом:
— Неужели тебе этого достаточно?
Я не слышу, что отвечает Плутон, потому что выдыхаю:
— Да.
***
— Вам придется снять барьер, — доносится издалека, — если вы собираетесь отметить нас.
Сойт Роэн.
В интонациях путаются напряжение и насмешка. Последние дни его голос неизменно будил меня на рассвете, завершая хрупкие сны, полные птиц и красных цветов.
Каждый вечер, приведя Янни к брату, я обходила защитный контур, пока мальчишка сбивчиво рассказывал о прожитых сутках. Отвечала на вопросы растерявшего кусочки воспоминаний огненного мага и игнорировала бывшего полицейского:
— Каков ваш план? Запереть знак, окружить тварями? Прекрасное начало диалога. Все сойдут с ума от одного их присутствия. Ты забыла, как переносят тьму другие люди?
— Что вы скажете?
— Что сделаете, если вас не станут слушать? Снимете барьер и позволите тварям… проредить толпу?
— Как представляете свое будущее после принятия пакта? Думаешь, сможете без проблем продолжить обучение? Ха! Вы станете темными созданиями, а им не место в Университете. Разве что в Заповеднике. Создадите свой магический орден изгоев? — я моргнула. Сойт Роэн ухмыльнулся. — Угадал? Значит, новый Университет… Допустим. Как он будет функционировать? Как вы используете свою силу и поверхностные знания? Да половина из вас даже не прошла инициацию. Вы едва ли понимаете магию.
— Полагаешь, мир защитит тебя и твоих друзей от несчастного случая? А ваши семьи? Твоя, допустим, не в счет, я все про вас знаю, но остальные?
— Считаешь, никто не будет винить вас в смерти охотников, что уже погибли здесь, — и тех, кому только предстоит умереть?
— Кто убил их? Дай угадаю: ты и Наас. Простой вывод, всякий его сделает. Для большинства волшебников огненные маги и твари едва отличимы. Мало кто в курсе, что ритуалы Хайме являются причиной вашего безумия, а не излишек огня и тьмы в разуме. Как вы докажете… свою человечность, если хотите отказаться от нее?
— Чего ты хочешь достичь?
— Почему не отвечаешь мне? Боишься? Или нечего сказать?
— Боииится, — протянула Сано, следуя за мной по пятам за пламенной завесой. В подвале было жарко и тяжело дышать, дым оседал на коже. Женщина двигалась плавно, словно в медленном танце — шуршало ультрамариновое платье, звякали медные браслеты на запястьях и щиколотках. На щеках — траурные полумесяцы осыпавшейся туши. — Они все боятся. Это их природа. Вы — загнанные в угол крысы, а кто всерьез воспримет крыс? Вон пацан из того же теста, и чего он достиг? Носит бумажки за Максом и ноет о мертвой младшей твари. Забирай его с собой, только раздражает.
Покрасневший Рики сверкнул глазами из-под спутанной челки. Сойт Роэн отстранил Свидетеля:
— Подожди.
Я остановилась. Мужчина напротив потер покрытый щетиной подбородок. Черные от праха руки оставили разводы на потной загорелой коже. Жестом
отослал волшебницу прочь. Сано надула губы, дернула голым плечом, но подчинилась. Сойт Роэн рассматривал мои шрамы. Я впилась ногтями в самый важный — тот, что он был не в силах увидеть.
— Идея пакта неплоха, — он заговорил тихо, но в гулком подвале слова разлетелись до скрытых во мраке углов. — Подумай хорошенько. Вы все должны верно расставить приоритеты. Чего ты хочешь. Чего хотят твои друзья. Чего хотят твари. Не догадки. Правда. Сано кое-что поняла про это место, и тебе стоит: Отрезок появился из-за гордыни. Люди решили, что могут повелевать демоном. Прямо как вы сейчас.
— Они принесли ложную жертву, — напомнила я. Мы же достаточно заплатили.
— Цена неважна. Нельзя купить верность. Демон преподал им этот урок, — внимательный взгляд задержался на моей сжатой в кулак левой руке. — Поэтому, повторюсь: подумай. Чему и кого хотят научить твари?
Сейчас Сойт Роэн будто продолжает начатый тогда разговор, повторяя излюбленный вопрос:
— Чего вы хотите?
— Безопасности, — отвечает Наас. Голос крошится от горечи. В лицо ударяет жаром. Поднимаю свинцовые веки, чтобы увидеть, как стена огня вокруг знака лижет закопченный потолок и опадает к ногам создателя, мелькнув прощальной вспышкой в золотых волосах. — Право выбирать.
— Тебе понравился выбор, что ты сделал сегодня? — почти поет Сано. — Клятва связала тебя с тварью до конца жизни… а может, и дольше.
Два луча продырявливают темноту: вновь облачившиеся в форму охотники зажгли фонари. Сколько же я была без сознания? За спиной Свидетеля тревожно застыли Мария и Рики, мелькает дымная тьма.
Тварь Нааса.
— Вполне, — роняет маг. Различаю злую усмешку. За ней последует ветер. Вот — холодит шею, пробирается под рубашку. Над ухом кто-то вздыхает… Айя. Сажусь, сотрясаясь от дрожи. В голове не рассеивается обморочная легкость. Сзади на лестнице гремят шаги. Порывистый воздух приносит морозный запах крови. Горячие руки ложатся на плечи:
— Как ты? — тень Илая живет собственной жизнью.
Моей нет рядом.
— В порядке. Помоги мне встать, — с картона от коробок, на котором лежит и Янни. Касаюсь бледного, в испарине, лба. Ледяной. Айяка расстегивает врезавшуюся мальчишке в подбородок змейку:
— Он спит, Энид наколдовала, — даже насланный сон не разгладил морщинки на детском лице. Илай поднимает меня и долго не отпускает, высматривая что-то в глазах. Возвращаю вопрос:
— Как ты? — касаюсь искусанных до ран губ. Снова волновался. Слизывает кровь и стирает влагу с моих ресниц. Шепчет:
— Все будет хорошо.
Наас говорил то же самое: первая ночь в Университете.
Он чудовищно ошибся.
Пережидая волну тошноты, опираюсь на Илая. Левая нога опухла и болит. Сойт Роэн мучает рыжеволосого мага старыми вопросами, на которые нет правильных или простых ответов.
Морщусь: сколько можно? Но потом слышу — кое-что изменилось:
— Как мы обретем безопасность в Университете или вне его, если подвергнем риску жизни магов?
Мы. Мы. Он уже принял решение.
Закашливаюсь, нахожу незаживший порез на горле.
Подарок Илая. Сказал тогда, маги огня навсегда застряли на границе двух миров: между людьми и чудовищами. Прошу:
— Пойдем к ним, — ноги не слушаются. Если бы не Илай, я бы упала.
Если бы не его выбор три дня назад, я бы умерла.
Наас говорит о клятвах, тварях, охотниках и печатях, но Сойт Роэн перебивает:
— Забудь о логике и выгоде. Они услышат вас, но не послушают. Самое главное — показать людям, что вам и тварям можно доверять. Как…
— Легко, — слова вырываются с хрипом раньше, чем успеваю обдумать неясную идею. — Мы позволим им напасть.
— Что? — оборачивается Наас, дергается Энид. Хикан и Эйса хмурятся, лишь Сойт Роэн спокоен под прицелом белых лучей.
— Позволим прийти сюда. Оставим барьер проницаемым к атакам.
— И что это изменит? — кривится Сано.
Я смеюсь: как просто.
Все. Это изменит все.
— Уравняет шансы выжить, — Мария и Рики подходят ближе. Оставив Янни, присоединяется Айяка. Сойт Роэн убирает ладонь с пояса — от пистолета. — Поставим еще один барьер чуть шире. Прямо за нами. От тварей. Мы окажемся посередине.
Как всегда были. Как всегда будем.
Не люди, не чудовища.
Застряли в месте, где сходятся свет и тьма.
— Если они нападут первыми, — подхватывает Хикан, — если убьют нас — чары падут, и им конец. Но и нам тоже.
— Не вижу разницы, — фыркает Свидетель.
— Мы требуем защиты для всех, — голос Айяки дрожит. Девушка обхватывает себя за плечи, грязная юбка надувается колоколом. — Неприкосновенности жизни — любой. Равенства. Его нельзя добиваться в неравном противостоянии. Просто нечестно.
— Мир или смерть, — будто взвешивает слова Сойт Роэн.
— Но твари выживут, — Сано ловит шелестящий подол. Выкрикивает:
— Да прекратите! Ветер! Кто психует?!
Наас кривится:
— Ничего не могу поделать. Я только с огнем нормально управляюсь.
— Ты маг воздуха! — рявкает женщина. — Соберись и вспомни, чему тебя учили весь сраный год!
— Не могу! Сама… — Наас осекается, когда Айяка берет его за руки. Что-то шепчет на ухо, касается скул, век — заставляет закрыть глаза.
Заслышав шуршание, оборачиваюсь. Янни смотрит прямо на меня:
— Фонтан.
— Что?
Одновременно вскрикивает Мария:
— Алек!
— Фонтан, — с нажимом повторяет маг огня. — Ось Отрезка. Дорога назад. Драконий портал…
— Невозможен, — заканчиваю я. Черт. — Пакт пактом, а открывать магам путь в Отрезок нельзя. Мы не сможем вернуться: нам не хватит сил.
Кивает, опадают сведенные плечи:
— Нужен новый знак. Центр — главная ось, фонтан. В нем сойдутся все линии. Мы замкнем кольцо. Используем след демона. Смерть каждого человека и твари. Чары. Я дал тебе.
Чары. Точно. Достаю и показываю бумажку:
— Вот.
— Дай сюда, — Хикан подскакивает и отбирает листок. Щурится, разбирая узор. Вокруг нас опадает ветер, Айяка и Наас замерли: лоб ко лбу, переплетенные пальцы. Стихия в последний раз проносится между колонн и затихает.
— Стабилизатор, — озвучивает техник. — По типу формулы в драконьем портале, но завязан на тьму. Демон? — Янни пожимает плечами. Отворачивается, потеряв интерес. — Я никогда не видел ничего подобного. Это… кажется, направит притяжение Отрезка по любому заданному вектору!
— Или переместит нас к демонам, — говорит Сано.
— Нет, — Хикан смотрит на Янни. Звериные глаза высветляются до огненных точек. — Нет. Направляющими перехода останутся Зарин, Илай. Наас. Янни вряд ли. Совет использует Мантикору для открытия. И мы тоже, для шага назад: закрепим связь энергией оси. Портал останется активным, пока этот орган включен, — парень поднимает рисунок. — Стоит отсечь его и дать импульс — нас вытолкнет отсюда! Даже выкинет, жестко, вместе с полюсом… то есть, со всеми огненными магами! Освободившись, сила демона разорвет знак, путь в Отрезок исчезнет. Идеальная схема! Я должен посчитать… время, силу… коэффициент Мантикоры. Он может не выдержать…
— Янни, иди сюда, — зовет брата Мария Хектор, ловит мальчишку лучом. Но тот, едва поднявшись, исчезает среди сгустившихся теней. Хрустит трещинами колба на груди у Свидетеля: твари прибывают.
Господи. Если та невозможно острая снова окажется рядом, я умру, взорвусь.
— Меня устраивает, — вдруг говорит Сойт Роэн. Моргаю. — План несовершенен, но идея… идея хороша. За такую можно умереть.
— Ты с ума сошел?! — взвивается Свидетель.
— Нет. Просто он тоже изгой в Университете, — смеюсь: вот, к чему его вопросы. Сойт Роен тоже жаждет свободы, но боится стоящей за ней неизвестности. — Пустой среди магов, но выбился в искатели. Достиг потолка возможностей и теперь хочет большего.
Мужчина невесело хмыкает:
— Почему бы и нет?
— И ты ведь особенная, Сано, — склоняет голову набок Айяка. — Разве тебе нравится, как тобой пользуются? Разве ты хотела оказаться здесь? Пошла бы в Отрезок по собственной воле?
— Нет, — говорит вместо женщины Сойт Роэн. — Но, в отличие от нас, ей есть, кого терять. Только я уверен, Ульрих окажется среди охотников, которых Совет выберет для своей защиты. Тварь может отметить и его — после заключения пакта. Тебе больше не придется рисковать жизнью ради прихотей ученых, а ему не
понадобятся обереги. Сколько Ульрих не покидал периметра? С прахом сейчас туго.
— Или Совет откажется подписывать мир! Что тогда? Вы правда убьете всех? Своих друзей?! Вы действительно это сделаете?! — Сано вцепляется в разрушающийся оберег. Вертится, заметив…
— Хватит. Пора решить. Мир или смерть? — рокочет Плутон близко и далеко. Барьер у знака искрит, вспенивается каменной крошкой. Женщина взвизгивает и закрывает лицо, Рики отпрыгивает к центру, Мария и Сойт Роэн выскакивают за разорванную линию: первый озирается и кричит имя брата, второй вскидывает пистолет. Иллюзорные твари пляшут среди бьющихся в припадке лучей. Кто-то влажно отирается о мои ноги и щелкает зубами у щиколотки. Илай обнимает крепче.