Чему они хотят научить нас?
— Мир или смерть?
Рогатый силуэт рождается из дыма в полуметре от мужчины. Он не успевает прицелиться, когда Плутон осыпается в пепел. Дразнит.
— Выбирайте сейчас, — знакомый клекот. Тварь Нааса.
— Каждый, — обдувает поясницу: еще одна. Тонко вскрикивает Энид.
— Выберете смерть, — звучит прямо в мозгу.
— И станете пленниками нового заклинания, — слышится в скрипе под потолком.
— Сможете заново ответить на этот вопрос вместе с Советом, — на долю секунды ощетинивается иглами человекоподобное создание. Сплав света и зыбких фигур стеклянно лопается, ночь закупоривает подвал.
— Кому вы готовы вручить свою жизнь?
— Теперь, когда отмечены, — дрожащее пламя выхватывает Нааса с Айей и сверкающий металлом дым. Гаснет. Надсадный кашель и проклятия Свидетеля бьются о стены, многократно усиливаясь эхом.
— Але… ек! — давится Мария.
— Мир, — говорю я, шепчет Илай. Выкрикивают другие: Наас, Айяка, Хикан — желтые точки глаз в кромешной тьме. Эйсандей Ветта, сын главного врага вопрошающих монстров. Рики нервно комкает: миг, миг! Мария — отзывается, заслышав звонкий голос брата. Хрипит так и не выстреливший Сойт Роэн.
Спустя вечность молчания выдыхает заветное слово Сано, за ней сипит Энид. Вокруг движется воздух. Обжигающе-горячий Илай — спасательным кругом, единственной константной. Кто-то опять закашливается, шуршат по бетону подошвы. Холодок в позвоночнике, сопровождающий присутствие тварей, уходит следом за ними. Лишь Плутон еще здесь — не вижу, но знаю. Протягиваю руку и натыкаюсь на чешуйчатую щеку.
— Придется начертить новый знак, — говорит мягко. Обвожу будто вырезанные из гранита черты.
— Это плохо?
— Ннет… нет, — чуть качает головой, — это… правильно.
— Ты в порядке? — странно спрашивать подобное у ожившего кошмара. Чувствую кинжальную остроту клыков, когда тварь ощеривается в улыбке:
— Да.
***
— Ненавижу, — запрокинув лицо к небу, Сано рассматривает погребенные под пернатым покрывалом балки. — Вы не оставили мне выбора. Чертова тварь отметила меня без моего согласия!
— Свой дар ты тоже не выбирала, — трет виски Наас. — Хватит ныть. Вроде без печати тебя по лабораториям не таскали. Ты сказала: мир. Никто за язык не тянул. Могла выбрать Университет. Полгодика тестов и ритуалов — и ученые бы от тебя отстали.
— Конечно, я бы дольше полугода и не продержалась, — парирует женщина. Магазин залит серебристым сиянием. Воробьи копошатся и перепархивают среди ферм. Я ловлю падающее перышко.
— Они приходят, когда все кончено, — Мария оборачивается к Илаю. Найденный Янни покорно останавливается возле брата, теребит застежку на его рюкзаке. Прозрачные глаза прикованы к месяцу за окном.
— Они всегда рядом. Ты же знаешь, — Илай опускает белые ресницы.
Сойт Роэн и Энид уже вышли наружу. Сквозь выбитые витрины видно, как мужчина ловко ступает по засыпанной обломками дороге, а девушка едва поспевает за ним. Хочет поговорить.
— Заклинание Янни, — Хикан бережно разглаживает помятый листок. — Невероятное.
Мария вздыхает.
— Пацан не просто псих, он чертов гениальный псих! — Хикан проходит по другому начерченному Янни узору. Айяка огибает по дуге. Ее путь повторяет Наас. Остальные идут прямо по хрупким меловым линиям — воспоминанию о Тони, соснах у озера и волнующейся сталью воде.
Илай не дает последовать за друзьями:
— Подожди.
В зимнем свете маг выглядит младше и спокойней. Или спокойствие подарила ему заплетенная кровящими мышцами тварь? Молчит. Сжимаю жаркие сильные пальцы. На улице спорят: кажется, Энид настаивает на ночевке в тюрьме:
— Там безопасно!
— Для нас здесь везде безопасно, не тупи, — устало огрызается Наас.
— Пошел к черту! Полный город безмозглых тварей, а ты думаешь, что договор с несколькими Высшими может…
— Что она сказала тебе? — между светлыми бровями обозначаются морщинки. Я отчего-то сразу понимаю, о чем он спрашивает, и могу повторить каждое слово, но… нельзя. Они только наши.
— Обещала быть рядом. Всегда, — почти слышу перекатывающийся осколками смех Плутона:
— Какие бы решения я ни принимала.
Что, если сегодня я ошиблась? Что, если мы все погибнем, выступив против девяти Советников и чертовой толпы охотников? Свидетель права: умрут не твари. Только люди.
Не этого ли они хотят? Я так легко доверилась своему чудовищу, но ведь вера — лишь тень одного на двоих страха.
Где правда? В чем ложь?
Илай подходит вплотную, касается подбородка, заставляя смотреть на него. Охватывает за шею, прослеживает росчерки от удавки. Такой же Кан перерезал
Тони горло. И в первую встречу, рядом с умирающей Ниной, был готов затянуть петли. Шепчу:
— Я совсем запуталась. Мы верим им…
— Из-за магии, — усмехается. — Но мы и есть магия, разве не ты мне это сказала? — Слишком просто, — и коварно: слова из прошлой жизни, — а твари не просты.
— Они никогда не поступали вот так, — проводит ногтями по рубцам, почти царапая. Больно. Верно. Твари не ранили.
Хватка слабеет. Илай трогает ранку от своего ножа.
— Люди страшнее чудовищ, — повторяю давнее Нинино пророчество. Сглатываю, перехватываю жилистые, искалеченные шрамами запястья. — Они… изменили тебя. Ты почти погас, будто тварь, а не человек. На что это похоже? По сравнению с прошлым.
— Я не знаю, — опускает белые ресницы. — Я давно перестал понимать разницу. Ты должна видеть ее.
— Я не вижу, — или не хочу замечать, — но та тварь, Сирас. Нашел в тебе огонь. Значит, не все потеряно.
Кривит губы в улыбке:
— Он просил прощения. Поклялся впредь защищать меня от людей. От людей! — фыркает, но темные глаза не смеются.
— Только от них и нужна защита, — раздается за спиной. Огненный маг обходит меня и выставляет прострелившую ершистой тьмой перчатку.
— Эй-эй, притормози! — Сойт Роэн. Выдыхаю. Направляю на него пистолет. Стоящий за порогом магазина мужчина закладывает пустые ладони за голову:
— Вот: без фокусов, — улица уже опустела. Светящиеся щели обрисовали прямоугольник закрытой двери: Наас победил в споре. Или они разделились.
— Чего ты хочешь? — моя очередь задавать вопросы.
— Поговорить, — его безразмерная куртка полна карманов. В них может быть что угодно. Я выстрелю, если придется.
— Говори, — выбранное Илаем заклинание электризует воздух, потрескивает в волосах.
— Ваш план — безумие.
— Тебя все устроило, — цедит маг огня.
— Мир или смерть — простой выбор, когда и так умираешь.
— Что? — пистолет кажется чудовищно тяжелым, усталость бесконечного дня давит на плечи. А он нашел время прийти и сказать:
— Рак. Год-полтора в запасе есть, если повезет, — опускаю ствол и растираю ноющее предплечье. Илай не меняет позы.
— Не веришь, — понимающе хмыкает мужчина. — Молодец. Но я не вру. Спроси у своей твари. Они это чувствуют за километр.
— Допустим. И? — отвечает ровно.
— Все здесь надеются выжить. Но есть те, кому нечего терять, и те, кто ничего никогда не лишался, — бывший полицейский переступает сверкающую стеклянными зубами раму. — Что бы они там не сказали тварям, они еще обдумывают варианты. Совет будет готов к переходу в Отрезок. Просчитают любую ситуацию. Разработают стратегию и выступят единым фронтом, чего пока нельзя сказать о нас. Я вижу слабые звенья.
— Сано, Энид. Рики, — говорю я.
— Сано Тхеви заинтересована в мире с тварями не меньше вашего. Она злится, но поймет. Я поговорю с ней. Но Энид Чаритони и Рики Беата — проблемные. Еще Эйсандей Ветта. Я верю в его намерения, но встреча с папашей может заставить парня… потерять самообладание, — Сойт Роэн останавливается перед узором на полу. Кивает на смазанный рисунок. — Айяка Корнелиус тоже вызывает вопросы. — Не она, — холод за лопатками. Мы с Наасом втянули Тони и Айю в этот кошмар, а теперь Тони мертв. На волшебнице печать Плутона. Ее семья наверняка во власти Университета. — Айяка первая заговорила, поверила в пакт Серафима.
— Это было до или после гибели Тони Луизы?
Стряхиваю наваждение: девушка выкрикивает сквозь слезы:
— Я хотела! Я хотела, чтобы они умерли! Я бы убила их снова…!
Те люди сломали ей жизнь.
Мы тоже.
Поднимаю взгляд на надколотую луну. Меняю тему:
— Хикан. Скоро полнолуние. Он будет… вменяем? Справится с новой формулой? Илай гасит чары. Слышу влажный шорох и постукивание костей о плитку.
— Он станет вспыльчивым. И только, — огненный маг смотрит в просвет между стеллажей, где мерцают металлом перья. Паучья кисть роняет звонкие пули. Сойт Роэн вздрагивает и ощупывает запасные магазины на поясе, проверяет пистолеты: — Зараза!
Илай кусает губы. Ему нужно простить свою тьму.
Он не может.
Сойт Роэн давится кашлем. Лицо мужчины серое от копоти и усталости. Они провели в дымном подвале долгие трое суток, гоняя воздух из птичьего царства с помощью чар. Даже вечно напряженная, словно сжатая пружина, Сано Тхеви выглядела изможденной. Пора заканчивать разговор: время отдохнуть.
— Что ты предлагаешь? — спрашивает Илай.
— Отправить всех, кто вызывает сомнения, на знак. Я не уверен, как среагирует заклинание: перенесет их взамен Совета и охотников или оставит на месте?
Илай сужает кровавые глаза:
— Я бы и тебя…
— Если он правда болен, то представляет не меньший интерес, чем Хикан, — переплетение болезни и печати при полном отсутствия магии. Уникальное сочетание. Мужчина наклоняет голову, скрываясь за маской из теней:
— Я достаточно потерял. Я не отдам лабораторным крысам свои последние дни, — безоружный, пустой — но угрожает двум магам и всем невидимым тварям:
— И вам тоже.
Прячу пистолет за пояс:
— Мы выступим вместе или проиграем. Дело не в Совете. Советники не услышат нас, ты сам прекрасно понимаешь. Но с ними будет охрана.
— Охотники, которые вынуждены пахать ради оберегов, — звучит с улицы. Сойт Роэн рывком оборачивается. Наас, засунув ладони в карманы, замирает снаружи под искореженным козырьком. Позади в освещенном проеме кутается в кофту Айяка. — Те, кому приходится отказываться от прошлого ради волшебства. Мир не принесет Совету ничего хорошего. Он нужен только нам.
— Если Рики Беата или Эйсандей Ветта ударят в спину, когда портал сработает, вы не успеете даже заговорить о пакте, — усмехается мужчина. — Ваше желание произвести хорошее впечатление на охотников нелепо.
— Но тогда они тоже умрут, — Наас дергает плечом. — Хватит. Пора отдохнуть. Сообщение Совету отправлено. Завтра начинаем выстраивать новую формулу. Хочешь искать возможных предателей — без проблем, но потом. Сегодня лично я чертовски устал, а без вас отсюда не уйду.
— Трогательное единодушие… во взгля. дах, — выкашливает Сойт Роэн. Касается носком ботинка меловых линий. — Как же вышло, что двое мертвы?
Наас скрещивает руки на груди:
— Энид с удовольствием расскажет тебе свою версию, — прищурившись, рассматривает мужчину. Фыркает:
— Уже, да?
— Хочу узнать вашу.
— Господи, когда же это закончится, — раздраженно бормочет Наас. Отворачивается:
— Пойдем. Прогуляемся.
— Наас! — вскрикивает Айя. Парень отмахивается:
— Все нормально. Валите спать. Мы поговорим и скоро вернемся. Давайте, идите, — обращается к нам с Илаем. Сойт Роэн ступает по битому стеклу. Илай оглядывается на чернеющий спуск в подвал, откуда тянет гарью и теплом. Кладет ладонь мне на талию. Говорю:
— Он прав. Все — завтра, — дай себе время подумать.
— Д-да. Пойдем, — мрак редеет. Маг огня расслабляет плечи.
Спустившись с крыльца, вдыхаю запах остывшего города. По утопающей в лунном сиянии улице удаляются две фигурки. Ночь уравняла цвета, и Наасова коса сейчас не ярче песочной куртки Сойта Роэна. На секунду их подсвечивает огонек: мужчина закуривает сигарету.
Айя смотрит вслед, дрожит, натягивает на пальцы рукава кофты, хотя ночь теплая.
— Он будет в порядке. Смотри, — указываю на дымное пятно над трубами. Смещается, будто гонимое ветром. Но ветра нет.
— Ему пришлось принять ее клятву, да? — хмурится.
— Он спас ее.
Волшебница морщится и уходит в дом. Опускаю ресницы, защищаясь от колкого электрического света. Проходя по коридору, провожу по царапинам на стене:
— Мне кажется, мы здесь уже несколько лет, — признаюсь Илаю.
В ванной монотонно журчит вода. На кухне склонились над застеленным бумагой столом Эйса, Хикан и Мария. Закипает чайник, пахнет сигаретным дымом и шоколадом: чистый и очень маленький в одном лишь растянутом свитере Янни устроился на подоконнике, крутит в ладонях чашку. Айяка, громко хлопая дверцами, что-то ищет в шкафчиках. Из темной комнаты в обнимку с котом появляется Сано. Переоделась в огромную желтую футболку и ерошит мокрые прядки. На запястьях по-прежнему тонко позвякивают медью фенечки и браслеты, пальцы унизаны кольцами, а в ушах блестит добрая дюжина сережек. Без макияжа и пепельных разводов на щеках женщина выглядит гораздо младше, чем в полумраке подвала. Да что там — другим человеком, даже взгляд синих глаз изменился:
— Вы поразительно беспечны. Везде открыты форточки, он мог сто раз сбежать, — сует мне мяукнувшего зверя. Машинально глажу:
— И что? Свою миссию он выполнил.
Свидетель до странного серьезна, в низком голосе нет обычной насмешки: — Это вряд ли. Разве тварь не сказала беречь его?
Илай трогает мягкую черную лапу:
— Ты что-то увидела?
— Больше не злишься? — спрашиваю я.
— Может быть, — из ванной выходит, вытирая голову полотенцем, Рики. Женщина, воспользовавшись моментом, исчезает за дверью. Щелкает задвижка.
— И что мне с ним делать? — Бес вертится, пытаясь освободиться.
— Киса! — вытягивает шею и улыбается Янни.
— Отдай ему. С котом он справится, — Илай трогает ссадину у моих губ. Запускает пальцы в волосы, наклоняется ближе — я перестаю замечать происходящее вокруг. Воркуя, отбирают кота: Янни. Кто-то проталкивается мимо в кухню. Там спорят, но не разобрать и слова. Важна лишь горячая кожа под моими руками и срывающееся дыхание — одно на двоих.
— Быстро вы нашли общий язык, — ехидно тянет Свидетель. Когда успела вернуться?… — Интересно, если бы послали Мантикору…
Илай отстраняется и обжигает женщину взглядом. Та смеется:
— Он гораздо сильнее тебя. А вы, огненные, слишком зависите от инстинктов, и… — Не заканчивай эту мысль, — хрипло советует маг.
— Я уже, — она скалится и ретируется в комнату. Прячу горящее лицо у него на груди, втягиваю металлический запах. Ругань за прикрытой кухонной дверью становится громче. Хикан наседает на Марию:
— Хватит подтирать ему нос, он работал и с более сложными чарами! Под моим контролем справится.
— Он рисует только то, что хочет, — терпеливо, как ребенку, объясняет Яннин брат. — Когда Алека заставляют… в последний раз разнес лабораторию и потом неделю отказывался от еды.
— Здесь голодовка не станет проблемой, — упорствует техник, — стихийные выбросы силы тоже. Это сложнейшие чары. Я сам не справлюсь. Необходимо модифицировать знак с учетом кучи параметров. Утром я перерисую старый и тогда точно пойму масштабы работы, но уже сейчас знаю: помимо стабилизации и расчетов точной величины импульса для изменения вектора перемещения, надо как-то облегчить всю систему. Полярность соблюдена: формула в Университете завязана на смерть, жизнь у нас есть, но…
— Смерть? — переспрашивает Мария.
— Так называется мертвый полюс, — отвечает Эйса. — Заклинание, которое составлено из плоти. Противоположный конец — ее хозяин. Он обязан быть живым, чтобы образовался переход. В нашем случае — Зарин, Илай, Наас. Много, хорошо. Проблема в открывающем — Мантикоре. Ось Отрезка поможет ему, но расход сил может быть неравным.
— Гибельным, — торопится перейти к сути Хикан. — Если Мантикора умрет, пока мы будем болтать с Советом, — портал захлопнется раньше времени. Нас выбросит в Университет, но твари останутся за границей знака: здесь. Даже если никто из охотников не психанет и не начнет бойню, без явной угрозы под носом Совет не подпишет мир. Нам придет конец. Надо обеспечить Мантикоре всю возможную поддержку. У нас есть три огненных мага. Твари… может быть, хотя слишком много тьмы в уравнении… ладно, потом. Жертва пригодилась бы. Мы