— А кто восседает на центральном троне? — Спросила Миуюки, которая все время молчала, но все таки решилась задать беспокоящий её вопрос.
— Не знаю, ни один из предков моего рода не подходит под описание. — Хмуро проговорил король, вставая с моей кровати. — Я и не думал что их одиннадцать! Не было стольких некромантов в моем роде!
— Ваше величество, вы просто могли не знать об этом — С поклоном ответила ему Миуюки.
— Я не мог не знать! Я изучил все записи рода, и все личные дневники каждого члена рода с момента основания рода! — Воскликнул Генрих, а его кулаки сжались, и он грозно посмотрел на Миуюки, словно она его оскорбила. После секундного молчания король вновь заговорил тихим вкрадчивым голосом. — Я знаю имена каждой свинарки или кухарки, с которой по пьяни переспал кто-либо из моих предков! Не могу я, как король и глава своего рода, не знать об десяти некромантах, которые по моим записям не имели особого дара, и их уровень не превышал десятый, но мне неведом тот, кто одиннадцатый, что восседает на главном троне зала совета королей!
— Есть вероятность, что центральный лич не имеет кровных уз с вами. — С учтивым поклоном проговорила Миуюки.
— Исключено! — Рявкнул Генрих так, что вздрогнули стены в комнате, в которой я проходил лечение. — Ни когда слышишь, Юкогама! Отринувшая свой клан! Никогда члены рода Конунгов не посадили бы править ими чужака! Даже в послесмертие!
— Прошу прощение, ваше величество, за дерзость. — Проговорила Миуюки, но не поклонилась королю, и я, зная свою маму, был уверен, что сейчас проскочило какое-то оскорбление в её сторону.
— Да нет, дерзость проявил я. — С печальным вздохом проговорил Генрих, и еще раз взглянув на меня, добавил. — Следующую охоту я не пропущу, и буду в группе ликвидации лично. Если конечно вы, Миуюки Синигами, не против этого.
— Я не против, но не забывайте — вам, ваше величество, нельзя спускаться в катакомбы — родная кровь пробудет всех, кто там сейчас покоится. — Учтиво проговорила Миуюки без яда в голосе.
— Я помню это. — Проговорил король и по-доброму улыбнулся. — Благодарю вас, Синигами, я никогда не забуду о вашей помощи, а теперь мне пора.
Он слегка замешкался у самой двери, и, развернувшись ко мне лицом, слегка кивнул.
— Благодарю тебя, Альмонд, за рассказ. — Тихо проговорил Генрих. — Надеюсь, в скорости ты будешь готов, вновь спустится в катакомбы.
Я ничего не ответил королю, а просто проследил за тем, как он вышел из палаты, не дожидаясь ответа. Я не мог обещать, что я спущусь туда вновь, и не один раз, а еще как минимум десять раз.
После того как король ушел, у меня состоялся разговор с Миуюки и многое стало мне ясно.
Во-первых, для Миуюки то, что произошел бой, не было полной неожиданностью. Мама была готова ко всему, она готовилась к каждой нашей тренировке, словно к боевому выходу и ставила на меня магическую печать слежения. И всегда знала во время тренировки мое местоположение, только вот в первую очередь она тренировала меня и старалась не отслеживать лишний раз, чтобы тренировка была честной.
А там снаружи во время каждой нашей ночной тренировки, в тайне ото всех, собирался ударный отряд — Альрик, Ингрид, пару магов жизни, декан огненного факультета, и около двух сотен самых высокоуровневых воинов из королевской дружины, которыми командовал лично король.
Во-вторых, Миуюки мне объяснила, кто восседает на тронах в самом центре первого уровня катакомб. Это были кровные предки Генриха Кровавого, и как бы король не рвался в катакомбы, и как бы ему ни была противна ситуация, когда ребенок помогает выполнять то, что он должен был по идее сделать сам, ему нельзя было спускаться в катакомбы, так как это спровоцировало бы пробуждение всех личей. И было у Миуюки подозрение, что это только первый уровень катакомб, а из тронного зала можно попасть на второй уровень, где находятся армии личей, собранные за множество веков.
В третьих, была небольшая тонкость — никакому высокоуровневому, а тем более группе, нельзя приближаться к закрытой части катакомб, а вот мой уровень даже сейчас равен жертвам, которые приносил прадед короля, и потому личи просыпаются по очереди.
Прадед короля и сам впоследствии стал личем, и именно Ингрид убила его, лишившись глаза в этом бою, не дав сделать из Генриха Кровавого слугу этого тайного культа, который служил одиннадцати мертвым королям. Только вот многочисленные родственники короля уже были слугами личей, и только Генриха по причине его обучения в дружественных империях не стали делать слугой до того, как на его голову не оденут корону. Когда все раскрылось, и смотритель катакомб был мертв, Генриху пришлось взяться за топор и проредить ряды своего рода. Конунги потеряли около семидесяти членов рода, в том числе и детей, а Генрих получил приставку Кровавый. Ведь для простого народа выглядело все как междоусобица, и то, как поступал король со своими родственниками было жестоко даже для варваров — он не щадил никого, что было немудрено.
Ведь на протяжении веков его предки ратовали за то, что его королевство для светлых сил, а больше всего преуспел в этом деле его прадед, которого любил Генрих. И который в своем послесмертие по своей воле стал личем, тем существом, которых ненавидели темные даже сильнее, чем светлые. И тогда-то и открылась Генриху истина — темные были опасны для личей, потому-то на них и устраивали гонения, а не из-за какой-то высокой цели. А иностранные империи знали об истинном положении вещей, разведка исправно доносила им о личах и культе. Только их устраивало такое положение дел, варвары — буфер против великанов с ледяных пустошей, а личи сдерживают развитие государства и армии, хоть и воевать с ними не стоит, и они не дадут королям пойти войной на соседние страны.
Мое пребывание в лечебнице не могло быть вечным, и когда прошел консилиум моих лечащих врачей светлого факультета академии, меня отпустили домой, где на самом пороге меня заключила в свои объятия сестренка. Она сильно переживала, ведь ей сказали, что я в больнице из-за Миуюки и неудачно прошедшей тренировки. И как я понял, между ними произошла ссора, мама не рассказала ей, чем мы занимались. Но Астрид и так без объяснений понимала, что мы были в рейде. Даже ребенок сложил все события, и сестренка прямо заявила, что не пустит меня на эти странные тренировки, после которых у меня на руке черные вены, как у проклятого из иллюстраций в её учебниках, но Альрик смог их ссору свести на нет. Успокоив огонька, сказав, что мне ничего не угрожает, и он лично следит за безопасностью тренировок.
— Братик, тебе больно? — Со слезами спросила меня Астрид, с ужасом смотря в первый раз на мою правую руку, на которой теперь проглядывались почерневшие вены.
— Нет. — С улыбкой ответил я и покрепче обнял свою огневолосую сестренку, и не имело значения то, что я врал ей. — Все со мной хорошо, огонек.
К сожалению, я постоянно лгал, не только ей, но и Миуюки, моя рука не перестанет болеть ещё долгие годы. Дрянь, которая защищала филактерий, проникла в мою кровь и собиралась убить все тело, но так и не вышла за пределы вен и артерий моей правой руки, опутав черными кривыми линиями, виднеющимися сквозь кожу, от кисти и по плечо. И, по словам Ингрид это было даже красиво, только вот, несмотря на красоту, иногда рука болела, так что я ловил себя на мысли о том, что неплохо было бы, если мне её оторвали или отрубили. Рука то онемевала и не слушалась, то словно в неё вселялся зуд, и я постоянно ей что то делал, хоть просто сгибал.
Мои недомогания были и в связи с достигнутым высоким уровнем. В неподготовленном по возрасту теле, в котором шли непонятные изменения, я стал сильнее, быстрее, моя реакция стала намного резче. Но вот только я сильно похудел, мышцы, что раньше уже приобретали радующий глаз рельеф, сдулись, а кости ломило. Я начал расти бешеными темпами, как объяснила мне мама, в те дни, когда я не мог встать с постели и не хотел ничего делать. Апатия захватила меня и, понимая, что мне тяжело, родители были бессильны помочь мне, кроме поддерживающих отваров они ничего не могли сделать. Вмешиваться в процесс принятия более двух уровней не стоит, ведь можно оставить меня калекой. И именно поэтому я теперь оставался дома, пока все уходили по своим делам в академию, а так как и Серого забирали с собой, то я быстро заскучал в пустом доме.
Но это произошло не сразу, а после того, как я, проспав и провалявшись на кровати два дня, понял несколько очевидных истин — в средневековье дома в одиночку, если не пить, то делать нечего, особенно если ты ребенок. А пить мне пока противопоказано по возрасту, хоть и тянуло меня после разговора с работодательницей пропустить пару стаканчиков разбавленного спирта. А спирт тут имеется, по крайней мере, в лаборатории, которую постепенно строит Миуюки. Помню, как подозрительно посмотрела на меня мама, когда я смешал его с водой и хотел попробовать получившуюся смесь.
В связи с тем, что в доме не хранились книги, которые были большой ценностью, а от тренировок я был освобожден, я начал бродить по городу, который не был особенно дружелюбным к детям. Меня перестали узнавать, как мальчика с бешеным волком из-за худобы и того, что я начал вытягиваться, словно рос в высоту не по годам, а по часам. А спокойный осмотр города, не привлекая внимания дорогого, стоит, особенно когда в тебя не тычут и не говорят что вон сын некромантшы и воина тьмы, которые с удовольствием истязают законопослушных подданных.
Без Серого улочки города были не такими безопасными, но я смог без присмотра пошататься по городу и понаблюдать за местными, особенно за разумными, которые не являются людьми. Было смешно осознать, что всю жизнь я находился под присмотром, и первые часы мне даже было неуютно бродить по заснеженному городу.
Было несколько мест, которые я хотел посетить, не привлекая внимания, и просто поглазеть с помощью прозрения на вещи, к которым меня не подпускали. Ну и так, как я никогда не посещал оружейную лавку, то первым делом направился в неё. Ломая голову, а не выгонят ли меня из первой, попавшейся на пути лавки. Не выгнали. Просторный зал был уставлен витринами, и тут было много детей, которые быстро вышли из лавки, когда вошла беловолосая, с бледной кожей, красавица в черной броне. Её острые небольшие ушки привлекали моё внимание, ноя не стал показывать, что заинтересован в познании расы, о которой имел смутные познания. Я постарался не привлекать к себе внимание и пользуясь тем, что в лавке царил полумрак, попытался слиться с окружением, как делал в катакомбах. Но я при этом находился у всех на виду и начал рассматривать разложенные на витринах орудия, как для защиты, так и для нападения.
— Прозрение — Шепотом произнес я, так как мысленно навык уже как два дня не хотел активироваться из-за ломки уровней и перестройки не только моего тела, но и ускоренного развития мозга.
Помещение этой, не самой как я понимаю, дорогой и престижной лавки, озарилось множествами источников света — практически все в лавке было усеяно рунами, которые по отдельности светились очень тускло, но когда их так много, они освещали лавку, словно внутри горели десятки ламп.
Я лишь слегка взглянул на девушку, которая была точно представительницей одной из разновидностей альвов, их еще называют эльфами, и как я и ожидал, её уровень, и специализация были скрыты. Впрочем, и у приземистого торговца, также было все скрыто, но в отличие от беловолосой девушки, он скрывал свой уровень амулетом. Они тихо переговаривались, и я не стал подслушивать, только мельком увидел какой-то кинжал, который на мое удивление в прозрении выглядел, словно простой кинжал без единой руны.
— Послушай меня, самец! — Вскрикнула беловолосая красавица в оружейной лавке в обтягивающей кожаной броне, задача которой, на первый взгляд была не в защите, а в подчеркивание форм её носительницы. — Какие триста медяков?! Это ритуальный кинжал Кардов!
— Мой артефакт ничего не улавливает. — Немного с ленцой ответил ей приземистый торговец. — Нож из дрянной стали с неплохой рукояткой не может стоить больше трех сотен медных монет.
— Ты не торговец! Ты дерьмо дракона! Твой артефакт ничего и не покажет, это оружие для тайного ношения в пространственном кармане! — Оскалив небольшие клыки, прокричала беловолосая, словно снег, красавица. — Я бы убила тебя за оскорбления этого кинжала, но не стану этого делать на глазах ребенка.
— Какого ребенка? — Удивленно проговорил торговец, заглянув за спину девушки, но так и ни чего не увидев, утвердительно проговорил. — Мы здесь одни.
Девушка радостно улыбнулась, взглянув на меня, и предостерегающе махнула кинжалом торговцу, который уже потянулся к взведенному арбалету, с множеством рун на стреле который скрывался под его столом. Беловолосая красавица сделала пару шагов в мою сторону и, попытавшись очаровательно улыбнуться, обратилась.
— Ну, здравствуй, тень. — Не скрывая своих клыков, проговорила остроухая особа.
Конец первой части главы одиннадцать.
Глава 11.2
Ночная заснеженная столица, с огромным для этого мира населением, только казалось спящей, но это было не так. Я слышал, как поют песни пьяные лесорубы и работяги, как маршируют солдаты, возвращаясь с обходов районов. Стоя на краю крыши двухэтажного дома богатого купца, скрываясь во тьме, я видел, как кипит ночная жизнь. Проститутки зазывают клиентов, то там, то тут появляются торговцы наркотиками, по узким улицам шныряют убийцы и грабители, ожидая свою жертву.
Мы скользили по ночному городу словно тени, которых нельзя было различить в ночи. Моя новая учительница была не ровней ни отцу, ни матери. Талиси, из расы стальных альвов, встреченная мной в лавке, была настоящей тенью, которая убивала во тьме, как и моя мама, бесшумно, но, не применяя магии. Уже вторую неделю я обучался у этой представительницы расы дроу, но она обучала не только меня, со мной в паре обучалась и её дочь. Невысокий, беловолосый ангел снаружи и сущий дьявол внутри по имени Сура. Она стала моей напарницей в ночных тренировках. Которые были в основном практикой по проникновению в здания различной степени защищенности. Из которых я с Сурой выносил ценности, которые были добыты не честным трудом.
— Там. — Указала на окно внизу беловолосая Талиси. — Сура, ты страхуешь, Аль, твоя цель деньги из ящика письменного стола. Вопросы?
Вопросов не было, мы уже не первый раз устраиваем рейд по злачным местам нашей столицы, а перечить своим учителям ни я, ни Сура не привыкли.
— Выполнять! — Также тихо проговорила Талиси, а мы с Сурой устремились вниз в направлении указанного окна на соседнем доме…
Сура была чуть ниже меня по росту, но намного ловчее, словно её раса была создана для орудования во тьме. Каждый её шаг по краям крыш и еле заметно выпирающим кирпичам отвесных стен, были не только выверен, но и по-своему красив.
Пьяные бандиты, что позорили одно название теневой гильдии, и не думали, что кто-то посмеет залезть в их обитель. Алкоголь лился здесь рекой, а когда разумный пьян, то ему ни за что не увидеть тень, которая пришла за своим. Огромный дом, на первом этаже которого располагался кабак, а в подвале шли незаконные бои, был полон разумными всех мастей. Я чувствовал запах пота и дешевых духов даже снаружи. Звуки драк и секса не могли заглушить даже толстые кирпичные стены.
Нет, мы не воровали и не крали, эти деньги были добыты не честным трудом, а вот уйдут они теперь на благие цели. Мы просто помогали деньгам уйти туда, где они были нужнее. В столице было немало разумных, которые были на перепутье, и мы помогали им не скатиться по пути, который мог привести в подобный притон.
Окно в кабинет, на которое указал наш учитель, было под действием защиты магического артефакта. Сура, как самая обученная из нашей двойки, начертала руны деактивации кровью быка. С тихим шипением кровь начала испаряться прямо на морозе, который царил на улице. Пока Сура снимала небольшие стекла, я ножом счищал с оконной рамы следы руны.
— Четверо. — Шепнула мне на ухо Сура, обжигая своим горячим дыханием.
— Никаких убийств. — Напомнил я ей. — Работаем чисто и уходим.
Первым в комнату проник я, небольшой замок на ящике стола я вскрывал отмычками в течение минуты, а там за дверью в соседней комнате, возможно даже в коридоре, кто-то занимался под восторженные комментарии сексом. Сура была на изготовке, держа в руках большие, отравленные иглы, и в любой момент была готова метнуть их в любого, кто попытается войти в комнату.