Его тут все знают. Маркус Феникс. Ему дали Звезду Эмбри — высшую награду за храбрость. Вы ведь в курсе, кто его отец, да? Это Адам Феникс, далеко не последний человек в индустрии разработки оружия. Это он придумал “Молот Зари”, а потом получил медаль Октуса за свою службу на благо человечества. Не слушайте тех, кто говорит, что в КОГ к богатым как-то иначе относятся. Иногда у них просто вообще никакого выбора нет.
Маркус Феникс покинул свой пост во время битвы за Эфиру. Обычно за такое просто на расстрел отправляют. Остаётся лишь гадать, как это ему смягчили наказание до пожизненного, но в этой войне многое вызывает вопросы, и я не думаю, что вообще доживу до того дня, когда на них дадут ответы.
Должно быть, кто-то Маркуса Феникса и впрямь ненавидит. Он ещё пожалеет, что ему смягчили приговор.
(Миллтон Рив, отбывающий двенадцать пожизненных сроков подряд за убийства.
Месяц туманов, спустя 10 лет со “Дня Прорыва”.)
ГЛАВА 1
«Нас окружили на суше, прижав спиной к морю. С тем же успехом могли бы и на острове воевать».
(Лейтенант Мередит из группы огневой поддержки “Молота Зари”
о ситуации в Эфире — последнем регионе, где КОГ держит оборону.
Спустя 10 лет со “Дня Прорыва”).
ВЕРТОЛЁТ “КВ-96” ВО ВРЕМЯ ПАТРУЛЬНОГО ОБЛЁТА НАГОРЬЯ КРЕССИ. ЭФИРА, КОНЕЦ МЕСЯЦА ЖАТВЫ, СПУСТЯ 10 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.
Коалиция Объединённых Государств выиграла немного времени. Но время имело свойство подходить к концу, как и всё остальное — удача, терпение, надежда. Дом Сантьяго хватался за надежду так же крепко, как сейчас держался за поручень в пассажирском отсеке вертолёта. Розесей немного накренил машину вбок, чтобы лучше рассмотреть то, что осталось от Эстаны.
— «Твою мать, вы только на это поглядите…» — глубоко вздохнул он. Дом, как и все остальные, и так уже понимал, что сейчас увидит. Никто не проронил ни слова — ни Маркус, ни Тай, ни Джейс. Даже капитан экипажа Кастилла хранила молчание и, опершись на установленный у двери пулемёт, по привычке что-то жевала. Дом понять не мог, где же ей удалось раздобыть жевательную резинку, ведь сам он это лакомство уже несколько лет вообще нигде не встречал.
Раньше Эстана представляла собой довольно милый городок, до которого из Джасинто можно было добраться за пару часов по скоростному шоссе. Сюда обычно приезжали с детьми на выходные. А теперь же над городом повисли облака чёрного дыма, напоминавшие мотки грязной шерсти, да и сам город выглядел вовсе не так, как в воспоминаниях Дома. Пожар, охвативший все окрестности, не прекращался уже второй день подряд. Но всё, о чём сейчас мог думать Дом — это то, что Марии здесь ну никак быть не могло во время атаки червей. Она была жива, он знал это, чувствовал каждой клеточкой своего тела. Дом твёрдо решил, что не прекратит поиски, которые вёл каждый день на протяжении последних восьми лет. Он обыщет каждый лагерь “бродяг”, пока не найдёт любимую.
— «Нам пиздец, народ», — наконец-то прервал молчание Джейс. — «Ещё неделя — и они нас точно схватят за жопу».
— «Слышали уже такое», — ответил Маркус. — «Девять лет назад все так и говорили. А мы почему-то всё ещё живы».
— «Потому что Прескотт всю планету к чертям спалил. Но теперь уже и сжигать-то больше нечего. Остались лишь мы и Эфира. А черви каждый день что-нибудь новое придумывают».
Встав со скамьи и подойдя к краю люка пассажирского отсека, Тай уставился на проносившийся под ними пейзаж. Полоса жёстких чёрных волос на бритой голове выходца с Южных островов даже и не думала качаться из-за ветра от лопастей. В этом был весь Тай: ничто в мире не могло ему навредить. Он смело шёл по жизни вперёд, в то же время каким-то образом держась от всего в стороне, словно огородившись ото всех своей причудливой почти что религиозной отстранённостью.
— «Значит и нам надо искать новые подходы к этой проблеме», — пробормотал он.
Если бы такую загадочную херню ляпнул кто-то другой, а не Тай, то Дома такое бы лишь позлило. Но островитянин умудрялся день за днём проходить через всю эту мясорубку лишь благодаря тому, что не впускал её в какую-то часть своего сознания, чему Дом крайне завидовал. У каждого было нечто священное, мысль о каком-либо месте или о человеке, за которую держишься, просто чтобы найти в себе силы прожить ещё один день. Для Дома такой мыслью стали поиски Марии. Что касается Тая… Ну, о чём бы он там не думал, ему это явно помогало сохранять безмятежность. Да, именно что безмятежность — по-другому такое состояние и не назовёшь.
Но вот Джейсу всё это явно было чуждо. В нём кипела злость. Дому всегда казалось, что порой давать волю гневу, чем позволять ему копиться в тебе, как это делал Маркус.
— «Тай, если ты вдруг не заметил, то мы уже всё на свете перепробовали», — огрызнулся Джейс.
— «Не стоит недооценивать работу инженеров. Они справятся», — вмешался в разговор Розесей через систему внутренней радиосвязи вертолёта.
— «И сколько кубометров канализационных труб им надо перекрыть, а?» — спросил Дом. — «Не так-то это и просто, сам посчитай».
Саранча рыла туннели. Под десятиметровым слоем плодородной почвы Эфиры покоилось огромное гранитное плоскогорье — напоминание о потухшем вулкане. Даже червям было сложно пробиться сквозь него, что стало одной из причин, почему Эфира всё ещё по большей части не пострадала. Когда эти уроды хотели отвоевать себе какую-нибудь её часть, им приходилось либо вылезать на поверхность, где войска КОГ имели преимущество, либо же искать трещину в породе. Дом верил во всю эту чушь про неприступную Эфиру, которую до недавнего времени всем задвигал Прескотт, пока сам не понял, сколько же туннелей прорыли тут сами люди за сотни лет. Ни о какой неприступности не шло и речи. Инженеры Тируса выкапывали тут канализационные каналы, прокладывали подземные кабели, строили линии метро. Теперь же армия червей могла использовать любое из этих сооружений для того, чтобы внезапно напасть с тыла.
“А если и мы научились прокладывать туннели через гранитную породу, то, возможно, и черви смогут это повторить”, — подумал Дом.
Бойцы Третьего Инженерного полка Эфиры, заручившись помощью того, что осталось от гражданской строительной промышленности, теперь пытались забаррикадировать все возможные пути для проникновения на плоскогорье. Воздух пронзил громкий гул от взрыва, следом за которым почти что сразу прозвучали ещё два. Это точно был не артиллерийский залп, да и на Саранчу было не похоже. Значит, это инженеры взрывали мосты и дороги, чтобы не дать червям пройти по поверхности.
— «Это подрывники работают», — сказал Маркус. — «Прямо под носом у червей всё делают, в последний момент. Хотя у тех перед основой ударной силой всё равно разведка идти будет».
Даже с такого расстояния Дом видел нос колонны наступающей армии червей. В южной части плоскогорья, под которой и находилась основная толща твёрдой породы, превратившей Эфиру в своеобразный гранитный остров посреди моря глины и песчаника центрального Тируса, ландшафт представлял собой смесь городской застройки и лесных массивов. Ну, по крайней мере, так было раньше. Густые хвойные леса и знаменитые дубовые рощи Тируса срезали под корень так, словно бы траву на газоне стригли, да и высотные здания тоже не уцелели. Дом со своей позиции отчётливо видел реку, хотя раньше она была скрыта ото всех. Солдаты Третьего Инженерного полка Эфиры сейчас были где-то там, раскапывая землю и закладывая взрывчатку.
“Эти безумцы — настоящие, блядь, герои”, — подумал Дом. Они там не просто окопы рыли и на грузовиках разъезжали. Розесей рассказывал, что отдельные отряды даже делали подкопы к позициям червей, прокладывая собственные туннели прямо под туннелями Саранчи. Дом считал, что это самая безумная вещь, что он слышал в жизни, а ведь он раньше служил в спецназе и знал, каково это — воплощать в жизнь невозможное.
— «Надо бы глянуть, как они там», — сказал Розесей. — «Мне кажется, силы червей в двадцати километрах от края плоскогорья. Никто ведь не против, если мы вернёмся на базу чуть позже? А то я слышал, тебе увольнительную дали, Феникс».
— «Так и сделаем», — ответил Маркус. — «Я столик в “Сегарре” всё равно не бронировал на сегодня».
Ресторан “Сегарра” уже несколько лет как превратился в груду развалин, хотя жалование Дома всё равно не позволяло ему обедать в таких заведениях. Название этого ресторана стало нарицательным словом, обозначающим все те блага цивилизации, что уничтожила Саранча, и все те исчезнувшие удобства, которые жители Сэры, возможно, никогда не сумеют обрести вновь. Хоть Маркус и говорил, что собирается провести пару дней со своим отцом, Дому всё же показалось, что друг только и ищет повода, чтобы как можно сильнее отсрочить эту встречу. Между Маркусом и его отцом вовсе не было никакой вражды. Просто им было не о чем разговаривать друг с другом, оттого их встречи и перерастали в неловкое молчание.
Розесей снизился ещё раз, опустившись ниже верхушек деревьев. В этот раз не было никаких стай птиц, бросавшихся врассыпную из-за оглушающего шума винтов. Всё живое на пути червей уже давно покинуло этот город. Ветки деревьев качались от исходящего от лопастей ветра, поднимая в воздух вихри листьев.
— «Вы там видите что-нибудь?» — спросил Розесей и тут же на пару секунд переключился со внутренней связи вертолёта на общий канал радиоэфира. — «“КВ-Девять-Шесть” вызывает “Рэд-Три”. Ребята, мне нужны ваши точные координаты. Я-то вас слышу, но не вижу».
И тут, как по команде, раздался очередной взрыв. Дом мельком заметил, как в районе скоростного шоссе в воздух взмыли клубы пыли, похожие на дым.
— «“Девять-Шесть”, на связи “Рэд-Три”. Мы находимся в квадрате ноль-семь-восемь-три-три-пять», — зашипел динамик рации. Дом услышал какой-то скрежещущий звук на заднем плане. — «Нервничаете там, да?»
— «Да и вам пора бы начать».
— «Нам тут ещё немало бетона залить надо».
Маркус высунулся из люка пассажирского отсека, ухватившись одной рукой за поручень, чтобы оценить обстановку под ними.
— «Они не успеют до подхода червей», — сказал он.
— «Да и бетон застыть не успеет», — вмешался Джейс.
— «Вот тебе и гранитное плоскогорье, из-за которого эти уроды сюда не пробьются», — Кастилла перестала жевать. — «Они и на поверхности себя отлично чувствуют. К тому же, если они через твёрдую породу туннели свои прокладывать могут, то сколько же нужно бетона, чтобы замедлить их наступление?»
— «Вот и я о том же. Говорю вам, они уже через неделю в Эфире будут», — вздохнул Джейс.
— «Как я и говорил, мы всё это уже проходили, народ», — казалось, Маркус сейчас развернётся и одарит Джейса своим фирменным взглядом, будто бы говорящим: “Даже не думай об этом”. Но затем, видимо, он передумал, вероятно, согласившись с расчётами Джейса. Дома они уж точно убедили. — «Остановили их уже однажды — остановим и ещё раз».
— «Одним бетонированием унитазов тут не обойдёшься, Маркус».
Дом решил зарубить на корню все эти пораженческие настрои в беседе, хоть и понимал, что Джейс был абсолютно прав.
— «Инженеры подрывают и заливают раствором канализацию», — начал он, резким взглядом дав Джейсу понять, чтобы тот даже не смел, блядь, упоминать про “Молот”. Дом понимал, что парень сейчас скажет про то, что в прошлый раз наступление червей сдержал именно “Молот Зари”. О таком никому не надо было напоминать, а уж в особенности Маркусу. — «Смысл оставлять для них уже готовые туннели?»
— «Но даже если они доберутся до основной ветки канализации, то им придётся выкапывать себе путь через десятикилометровый засор из людского говна», — вмешался Розесей. — «Что не может не радовать».
— «Ну, я ради такого даже ещё раз могу сходить посрать», — ответила Кастилла. — «А то на пару раз хватит».
— «Да-да, сри ради победы, Чарли. КОГ рассчитывает, что каждый мужчина в армии выполнит свой долг. Ну, и женщина тоже. Только не сидите там часами, ладно? Вообще, почему, блин, женщины так долго сидят в туалете?»
— «Медитируем», — ответила Кастилла. — «Или уравнения в уме считаем. Тай, ты что, тоже в медитацию впал?»
Островитянин так и стоял у двери, уставившись наружу с характерным выражением лица, изогнув губы в загадочной полуулыбке, говорившей о его душевном покое. Да, это было именно это состояние, которому Дом так завидовал. Как вообще можно было сохранять подобное спокойствие в мире, который летел сейчас ко всем чертям? Но, казалось, такие вещи вовсе не волнуют Тая, который медленно повернул голову к сидевшим в пассажирском отсеке.
— «Я общался со своими предками», — ответил он.
— «Не рановато ли?»
— «Вовсе не обязательно присоединяться к ним, чтобы почерпнуть их мудрости».
— «Ну, это радует. И какие от них предложения поступили?»
Тай склонил голову набок. Дом никогда до конца не был уверен, говорил ли островитянин правду, или же просто подшучивал над ними. Как говаривал Пад Салтон, “подколы кидал”. Хотя, казалось, к Кастилле Тай испытывает искреннюю симпатию, от чего губы его растянулись в настоящей лёгкой улыбке.
— «Они научили меня тому, что лучшее оружие — это инстинкт выживания».
— «Нет, лучшее оружие — это пулемёт с патронной лентой девять метров длиной», — вмешался Розесей, меняя курс. На несколько мгновений пейзаж перед глазами Дома сменился на бескрайнее голубое небо. Эта его часть была чиста от дыма, что придавало ощущение того, что всё в порядке, и нет никакой войны. — «Так что давай, садись поближе к нему, Чарли».
Кастилла вновь принялась жевать. Может, это была не жвачка, а кусочек вяленого мяса. Пока вертолёт шёл зигзагами, чтобы не быть лёгкой целью для противника, на фоне заполненного дымом горизонта пронёсся чёрный силуэт другого вертолёта.
— «“КВ-Восемь-Ноль” всем постам, черви пошли в наступление», — вышла на связь Гилл Геттнер. По количеству часов налёта с ней не мог сравниться ни один пилот “Королевского Ворона” в армии, и большую часть своего свободного времени она возилась со своим вертолётом, будто бы не могла уже жить без него. — «Колонна из почти что сорока трутней движется на северо-восток, сейчас они приблизительно в пяти километрах от нагорья».
— «Геттнер, на связи “Девять-Шесть”. Мы сейчас летим на юг от Шенко-Фоллз повидаться с подрывниками. А у тебя как сегодня дела, мой прелестный цветок?»
— «“Девять-Шесть”, помощь нужна, или сами без мамочки справитесь?»
— «Мы за ними присмотрим. Я маякну тебе, если будут проблемы. “Девять-Шесть”, конец связи», — Розесей развернул вертолёт обратно в Шенко-Фоллз. — «Чарли, как думаешь, у меня есть шанс с ней замутить?»
— «Лейтенант, она тебя порвёт на лоскуты, а потом ими жопу себе подотрёт».
— «О, хорошо, я люблю дерзких девчонок».
— «Эта сразу к твоему убийству перейдёт».
— «Ну, это уже мелочи», — ответил Розесей. Вся эта беседа шла по радиосвязи, поэтому Дом слышал всё через наушник рации, несмотря на то, что не очень-то и горел желанием. — «Так… “Девять-Шесть” вызывает “Красный-Три”. К вам двигаются черви. Народ, пора паковать инструменты и уходить оттуда».
— «“Девять-Шесть”, на связи “Красный-Три”. Мы сюда не на прогулку приехали. Надо работу доделать», — ответил инженер. Дом еле расслышал его слова сквозь треск помех в наушнике.
Маркус по-прежнему не сводил глаз с земли, пока вертолёт облетел нагорье, разделяющее жизнь и смерть. Когда Прескотт дал залп из “Молота Зари” по городам Сэры, спастись от гибели в огне можно было лишь на плоскогорье. Порой Дом вновь переживал тот день в своих ночных кошмарах, вспоминая, как пробирался сквозь толпу лихорадочно несущихся беженцев, которые пытались попасть в это единственное убежище после того, как Прескотт дал всем остальным жителям Сэры три дня на то, чтобы добраться до гранитного плоскогорья, или же распрощаться с жизнью. На протяжении всех этих лет Дом не понимал, стоит ли ему испытывать ужас от такого поступка, или же облегчение. Да, миллиарды людей погибли, а само человечество раскололось пополам. Теперь остались лишь те, кто дал залп из “Молота”, и те бедняги, которых записали в сопутствующий урон. Но теперь же Дом понял, что Прескотт успешно вышел из ситуации, где перед ним встал выбор: либо всё станет плохо, либо ещё хуже. Он выиграл для небольшой группы людей ещё девять лет. Через несколько недель черви полностью захватят территории КОГ, но если бы Прескотт тогда не принял одно из своих жёстких решений, в чём он был мастер, сейчас никого из тех, кто оспаривал его решение, уже бы не было в живых.