“Так, надо искать “День-П”… А, вот он”.
Прежде чем провести пальцем по длинному списку дат, названий документов и подписей, доктор вытер его о штаны. Исчезнувшие документы, которыми оказались шесть отчётов о вскрытии тел трутней Саранчи, были в этом списке. Когда они вылезли на поверхность в тот день, никто и понятия не имел, что это за твари такие. Даже не знали, что они всё это время жили под землёй. Единственным способом понять природу и происхождение врага было вскрытие мёртвых червей. Хотя, когда встал вопрос о том, как же их остановить, все эти познания оказались совершенно бесполезны. ДНК людей в той или иной степени совпадало с ДНК почти что всех форм жизни на Сэре, так что и их происхождение оставалось загадкой. Нэвил так и не нашёл на странице никаких пометок о том, кто бы мог изъять эти отчёты. Значит, их забрали, а потом так и не вернули.
— «Твою ж мать», — пробормотал Нэвил. Правила же не просто так писались. Просмотрев список ещё раз, он перелистал страницы к началу книги, где были перечислены документы, сданные в архив в “День-П”. Пилоты вертолётов весьма тщательно каталогизировали снимки из разведывательных полётов, а первая фотография, судя по надписи на ней, была сделана спустя сорок пять минут после первого контакта с червями на поверхности. Её поместили в коробку под номером “1-15-A”, стоявшую в ряду “12C” на полке под литерой “A”.
Именно в этот момент Нэвил и понял, что чего-то не хватает. Вернувшись к столу для карт, он сверил даты. А после этого, поднявшись по лестнице, осмотрел полку под литерой “A”. Маркировка коробок на этой полке начиналась с “1-15-B”. Значит, первая коробка пропала.
— «Чёрт подери!» — выругался Нэвил в полный голос. — «За что только эти архивариусы свою зарплату получают?!»
Он решил, что обязательно поговорит об этом с администратором архива поутру. Подобные ситуации были просто недопустимы. Задумавшись о том, не пора ли тут уже заканчивать и идти ужинать, или же работать и дальше всю ночь, Нэвил поймал себя на том, что у него из головы никак не выходят эти фотографии, на которых не было никаких идентификационных данных и штампов с датами. Понятно, что в “День-П” царил полный хаос, и никому не было никакого дела до всех этих бюрократических тонкостей, когда неизвестный враг вырезал людей миллионами. Но, тем не менее, они должны были скрупулёзно вести записи обо всех событиях, как это было принято у жителей Тируса, да и вообще в КОГ. Они видели своё спасение в поддержании порядка. Но почему же тогда на этих фотографиях не было никаких отметок?
Изучив ещё раз снимок с норой какого-то дикого животного, Нэвил решил выяснить, что же там за здания виднелись на заднем плане. Горди, которому было уже под семьдесят, знал каждый район в Эфире, как свои пять волосатых пальцев с шишковатыми суставами. Он точно сумеет подсказать, где это было снято. Зная о том, что охранник всё ещё ходит где-то наверху, отрабатывая свою тринадцатичасовую смену в ожидании прихода ночного сторожа, Нэвил отправился на его поиски.
— «Я уж было решил, что вы ушли», — сказал сидевший за столом дежурного Горди, оторвав взгляд от мониторов, на которые выводилось изображение с камер наблюдения. — «Чем могу вам помочь?»
— «Ты не знаешь, где это место?» — Нэвил протянул ему фотографию. — «На долбанном снимке нет никаких пометок».
Горди, слегка прищурившись, потянулся за очками, чтобы повнимательнее рассмотреть фотографию.
— «Это где-то недалеко от старого литейного завода, где бронзой занимались», — ответил он. — «Ох, как сейчас всё помню. Мой дядя там столько лет проработал…»
Горди показал крючковатым мизинцем на самое высокое здание на заднем плане.
— «Видишь это здание? Пришлось снести его, под ним грунт проседал».
— «Почему? Из-за туннелей червей?»
— «Нет», — отрицательно помотал головой Горди. — «Это давно ещё было, задолго до окончания Маятниковых войн. Наверно, года за четыре до того, как мы впервые столкнулись с этими уродами».
ГЛАВА 2
«С Саранчой у нас никакой связи нет. Как я вообще могу поставить им какой-либо ультиматум?»
(Председатель Ричард Пресскот в беседе с профессором Адамом Фениксом,
за два часа до залпа из “Молота Зари”, спустя 1 год со “Дня Прорыва”,
девятью годами ранее).
ЮЖНЫЙ ВЫВОДНОЙ КАНАЛИЗАЦИОННЫЙ КОЛЛЕКТОР №2, ЭФИРА, ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ, СПУСТЯ 10 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.
— «Феникс, это ты?»
Прыгавшее во тьме пятно света, расположенное приблизительно на уровне головы, превратилось в два тусклых синих огонька. Чем дольше Виктор Хоффман вглядывался в кромешную тьму туннеля, тем сильнее ему что-то там чудилось, но теперь уже он слышал, как под чьими-то ботинками хлюпает и булькает вода. Не сводя глаз с туннеля, он на всякий случай положил палец на спусковой крючок своего “Лансера”, но затем разглядел, как к первой паре синих огоньков, приближающихся к нему, добавилась ещё одна. Значит, это был не корпсер.
— «Да нет тут никого кроме крыс», — эхом прокатился по туннелю голос Росси. Рации под землёй ни черта не ловили сигнал. — «Полковник, вы как, всё нормально?»
— «По пояс в говне бултыхаюсь, сержант. Сроду такого кайфа не испытывал».
Хоффман ждал их на стыке канализационных каналов, стараясь не смотреть на всё то, что сейчас медленно проплывало мимо него. Запах уже не так сильно шокировал, но полковнику всё же не хотелось даже краем глаза заметить что-то такое, от чего его точно стошнит. Дрю Росси, идущий немного впереди Маркуса, вышел из тоннеля, прищурившись от тусклого света, исходящего от ряда покрытых грязью электрических ламп, что висели через каждые пятнадцать метров под арочным потолком из кирпича.
— «Эта фигня обратно потекла что ли?» — спросил Росси. Маркус, нахмурившись, проследил за течением потока отходов вокруг него, будто бы следил за приливом на каком-нибудь красивом песчаном пляже.
— «Кажется, всё ещё течёт наружу. Тут же труба под наклоном».
Неочищенные сточные воды уже дошли до икр Хоффману, который молился, чтобы его ботинки оказались водонепроницаемыми. Из главного канализационного коллектора эхом доносились голос управляющего из компании “Единые коммунальные услуги Тируса”, разговаривавшего со штаб-сержантом Леннардом Парри, на которого свалилась непростая задача по поддержанию работоспособности основных удобств в Эфире. Это было всё равно, что вычёрпывать воду из тонущего корабля чашкой для чая, хотя сам Парри никогда не жаловался. Но каждый раз, когда черви разносили в щепки очередной трубопровод, или же акведук, ему приходилось изобретать обходной путь и посылать ремонтную бригаду прямо на захваченную червями территорию, отчего Парри выглядел всё более осунувшимся и задёрганным.
Хоффман медленно и осторожно шагал вперёд, изо всех сил стараясь не создавать брызг, или, что ещё хуже, не поскользнуться и не упасть.
“Господи боже, Маргарет, как я рад, что ты сейчас уже не видишь, как я тут в говне бултыхаюсь”.
Полковник поймал себя на том, что в последнее время стал куда чаще разговаривать с женой, правда, лишь в собственном сознании. Они бы никогда не стали при жизни вести таких бесед, но Хоффман так ещё ни разу по ней не скучал, как сейчас. Он пожалел, что не оставил себе что-нибудь на память из того сгоревшего автомобиля, который в итоге был обнаружен одной из поисковых команд на той страшной дороге смерти, ведущей из Коррена. Это произошло через шесть лет после того, как залп из “Молота” стёр в труху прибрежные города. Её обручальное кольцо Хоффману так и не вернули, потому что единственное, что осталось от тела Маргарет — это обгорелый фрагмент челюстной кости, по которому её и опознали, благодаря старым рентгеновским снимкам зубов.
“Может, меня через двадцать шесть часов уже и в живых-то не будет, Маргарет. Но я, в общем-то, и не против. Я просто хочу отдохнуть, и чтобы всё это уже закончилось”, — подумал Хоффман, тут же выругавшись про себя, потому что так рассуждают только пораженцы. А ведь он был не хуй знает откуда, а из того самого Двадцать шестого полка, который прозвали “Непобедимые”. Это подразделение получило свою славу в боях ещё за пятьсот с лишним лет до существования КОГ. К тому же, Хоффман фактически являлся главой штаба обороны. Но произошло это лишь потому, что кроме него не осталось ни одного офицера из высшего командного состава. А ведь он был всего лишь полковником, чёрт подери, у которого в подчинении остались лишь несколько батальонов и горстка кораблей с вертолётами. Червям же было насрать на такие вещи, как честь полка. Они просто сметали всё на своём пути. Но если им так уж и хотелось смести и его, то Хоффман был готов ко встрече с неприятелем. Он с трудом шагал вперёд на звук голосов, будто бы ледокол в походе, а Маркус и Росси шли за ним. Расходящиеся от их шагов волны ударялись о кирпичные стены по обеим сторонам туннеля.
— «Феникс, ты как, нормально?» — спросил Хоффман, который уже слышал о происшествии рядом с Шенко-Фоллз. Маркус большую часть времени молчал, но полковник, к этому моменту уже хорошо его знавший, вполне мог догадаться, как это происшествие гложет Феникса изнутри, хоть тот и пытается это скрыть. Да, может, Маркус и не выпячивает все свои эмоции наружу, но догадаться вполне можно. Смерть Шоу его сильно подкосила, тут и спорить не о чем. У Маркуса всё читалось в немигающем безжизненном взгляде его синих глаз, которые, казалось, смотрели в никуда.
— «Всё нормально, полковник».
— «У тебя ещё пара дней от увольнительной есть. Сходи, повидай отца», — предложил полковник, считавший отца Маркуса высокомерным мудаком, да и просто ещё одним бесполезным учёным, который только и мог делать, что языком болтать. Тот только позорил честь мундира офицера Королевского полка Тиранской пехоты, в которой когда-то служил. Но Хоффман старался изо всех сил не высказывать всего этого Маркусу. — «А то ещё неизвестно когда снова увидитесь».
— «Он сейчас немного занят, полковник».
Сложно было понять, что Маркус подразумевал этим ответом. Хоффман мог лишь догадываться о том, какая же пропасть лежит между отцом и сыном. Один был ребёнком из богатой семьи, который с радостью отказался бы ото всех привилегий и разгребал бы всё это говно наравне с другими солдатами. Даже свою Звезду Эмбри он получил за настоящую храбрость, проявленную в бою. А его отец бросил военную службу ради непыльной работы в отделе разработки вооружений и получил за это медаль Октуса, которую все эти богатые знатные мрази давали друг другу просто за то, что в нужных кругах вращались. Как и предполагал Хоффман, ничего общего кроме внешней схожести у двух Фениксов не было.
— «Ну, что расскажете, мистер Слэйдер?» — спросил Хоффман, с осторожностью двигаясь по хлюпающей жиже. Парри и человек из компании по предоставлению коммунальных услуг обернулись одновременно в сторону полковника.
— «У нас до сих пор установлено отслеживающее оборудование в некоторых каналах для трубопроводов, но, боюсь, чтобы снимать показатели, придётся посылать сюда людей», — начал Слэйдер. — «Эти заливки бетона всё равно их надолго не остановят. Они могут пролезть через метро, или же начать прокладывать вдоль газовых магистралей».
— «Ну, всё равно понятно, как действовать дальше», — ответил Хоффман. — «И где находятся самые уязвимые места».
Тут всё дело сводилось к геологии. Эфира стояла на гранитном плоскогорье, но извергавшиеся в разное время вулканы наделали в нём трещин, в которых лежала куда более мягкая порода, и эти проклятые черви прокладывали через неё туннели, как сквозь песок. Оказалось, что крепкое плоскогорье вовсе не остановило червей полностью, а лишь замедлило их продвижение. Но были в этом и плюсы. Хоффман мог вычислить самые уязвимые места и сосредоточить огонь по ним. Червям придётся наступать по поверхности, и в таком случае расставленные по городу артиллерийские расчёты от них и мокрого места не оставят. Либо же им придётся копать прорывные дыры именно там, где Хоффман их и будет ждать. Оставалось лишь надеяться, что геологи не ошиблись.
“Тоже мне, учёные. Ни сделать ни хуя не могут, ни подсказать что хорошее, Маргарет. Молчат, как рыбы”.
— «А вы оптимист оказывается, полковник. Из тех людей, у кого стакан всегда наполовину полон», — сказал Слэйдер. Хоффман почувствовал, как что-то легонько уткнулось ему в ботинок. — «Меня лишь беспокоит, чем же именно он полон».
Полковник, пересилив себя и отбросив всякий здравый смысл, взглянул вниз, но вместо экскрементов увидел там храбро плывущую крысу, чья голова едва торчала из воды. От неё в стороны расходились волны, как от мчавшегося на всех парах катера. Хоффман проследил за тем, как крыса вскарабкалась на узкий выступ, прикидывая, как выбраться по кабельному каналу на поверхность. Да, животное всё правильно делало, стараясь выбраться из сточных вод как можно скорее. Хоффман до этого вообще не представлял, насколько ему противен запах говна. Эта вонь вызывала у него массу воспоминаний об осаде Кузнецких Врат, а особенно о том ужасном запахе, который всегда возникал, когда какому-нибудь бедняге осколок снаряда вспарывал кишки.
— «Пошли», — Хоффман, махнув им рукой, отправился в обратный путь. Невдалеке от них имелся выступ в стене туннеля, на который можно было забраться и идти, как по тротуару. — «Крысы обычно просто так не убегают».
К стенам туннеля канализационного стока были прикручены металлические таблички вроде тех, на которых пишут названия улиц. На этих было указано расстояние до следующей развилки или канализационного люка, а также название улицы, которая проходила над ними. Ближайшая к ним табличка гласила “Пересечение бульвара Альмара и улицы Коррелла через 50 метров”, а ниже была указательная стрелка для тех, кто плохо ориентировался. Они возвращались к перекрёстку на бульваре Альмара, обратно к солнечному свету и свежему воздуху.
— «Мне совершенно не хочется вести бой тут», — сказал полковник. Эхо разнесло его слова по туннелю. — «У червей тут будет преимущество».
— «Не будет, если мы с собой огнемёты возьмём», — ответил Росси. — «Некоторое их количество перебить успеем. По крайней мере, пока топливо в огнемётах не закончится».
— «В канализации скапливается газ», — сказал Слэйдер. — «Метан и сероводород. Вспыхивает моментально, а то и рвануть может так, что крышки канализационных люков в соседний квартал улетят».
— «Значит, так можно будет немало червей за один раз перебить», — подытожил Росси. — «И обрушить всю канализацию».
— «Мистер Слэйдер, вы сейчас разговариваете с правительством, которое спалило половину Сэры, чтобы остановить Саранчу», — тихо начал Хоффман, подумав о том, что это сделало не просто правительство, а лично он вместе с Прескоттом, Бэрдри и этим проклятым Адамом Фениксом. — «Я не думаю, что кто-то сильно обидится на то, что мы подорвём канализацию, чтобы спасти наш последний город, чёрт подери».
— «Очень интересно будет послушать, как вы заговорите, когда гражданским придётся выкапывать выгребные ямы, чтобы избавиться от всех своих отходов», — в голосе Слэйдера проявились жёсткие нотки.
Свой путь по боковой дорожке канала, покрытой пятнами тусклого света от висящих наверху ламп, они продолжили в тишине. Хоффман был совершенно точно уверен, что видел какое-то движение впереди. Для него, как и для любого другого солдата КОГ, вид чего-то мечущегося во тьме означал, что там прячутся настоящие монстры. Обычно это были трутни Саранчи, но порой попадались не менее гадкие экземпляры из этого зоопарка червей. Кто-то однажды научил Хоффмана, что в полумраке надо поглядывать немного в сторону, чтобы лучше разглядеть, что именно перед тобой. Полковнику удалось лишь вспомнить, что палочковые клетки в глазу видят лучше, чем колбочковые. Кто же рассказал ему об этом, Хоффману так и не удалось вспомнить, но это всегда работало. Перед ним в туннеле явно что-то двигалось, но это что-то было небольших размеров, не мерцало, да и не светилось, так что полковник решил, что это снова крысы пожаловали. Да, так оно и было. Хоффман уже мог отчётливо разглядеть, как мелкие грызуны столпились на боковой дорожке, пытаясь вскарабкаться на стены и обнюхивая местность в поисках выхода. Чем ближе полковник подходил к ним, тем лучше мог их разглядеть. Но раздававшиеся у него за спиной тихие всплески периодически булькавшей воды заставили Хоффмана обернуться.
— «Ого, да тут целый крысиный флот», — сказал Росси. — «Они обычно в такие стаи и сбиваются?»
— «Подождите минутку», — пробурчал Слэйдер.
Вдруг темноту перед Хоффманом разрезал луч белого света. Столько крыс одновременно он ни разу в жизни не видел. Они буквально облепили всю дорожку, плавали в сточных водах, превратившись в своеобразный живой ковёр. Хоффман замер скорее от потрясения, чем от любопытства, а крысы либо просто перелезали через его ботинки, либо спрыгивали в воду, чтобы обойти полковника. Все хранили молчание, пока грызуны не скрылись из виду, и лишь тогда Хоффман обернулся. Слэйдер по-прежнему светил фонариком куда-то в воду, а Маркус что-то высматривал за краем боковой дорожки. Полковник всё никак понять не мог, что же привлекло их внимание, пока не увидел, как что-то небольшое и коричневое плещется в воде, лишь позже поняв, что это был усатый нос крысы, которая не могла выбраться из воды, безуспешно стараясь вскарабкаться по скользкой каменной кладке. Маркус поставил ботинок на край боковой дорожки и окунул нос в воду, чтобы крыса забралась на него, а затем качнул ногой в сторону, позволяя животному безопасно спрыгнуть на дорожку. Крыса тут же бросилась наутёк, стараясь догнать свою стаю.