— «Сами догадаетесь, что их так напугало?» — спросил Маркус. Порой Хоффману удавалось мельком разглядеть добрую натуру Феникса под внешней маской бесстрастности, которую лишь подчёркивала эта его бандана, как у настоящего морского пирата. Полковника такое всегда удивляло. Мало кто остановится и поможет крысе. — «Это точно черви».
— «Они реагируют на колебания почвы», — сказал Слэйдер. — «Вероятно, где-то дальше по магистрали роют туннель».
— «Ладно, продолжайте наблюдение за туннелями и сразу же сообщите мне или Парри, если что-то заметите», — ответил Хоффман. — «Пора нам уже возвращаться на поверхность. Я уже слишком долго нахожусь вне диапазона радиосвязи».
Полковник заметил луч солнечного света ещё задолго до того, как добрался до металлической лестницы и посмотрел вверх. Это было сродни тому, как смотреть на созвездия, когда сбился с курса в море — манящее спасение. Поднявшись по ступеням, Хоффман подтянулся на руках, выбираясь из канализационного люка. Даже в свои почти что шестьдесят лет он всё ещё способен был поднять собственный вес. В небе виднелись белые облака и рассеивающиеся клубы чёрного дыма, которые могли быть как от сбитых риверов, так и от упавших вертолётов. Надо было поскорее узнать последние сводки.
— «Ну и запах от вас, сэр», — сказал ожидавший их капрал Эйгл, служивший радистом. Даже не спросив разрешения у полковника, он окатил его ботинки обеззараживающим средством из ручного поршневого насоса, а затем проделал то же самое с Маркусом и Росси. — «Только ноги вытирайте, прежде чем в боевой информационный центр заходить».
Хоффман уже понимал, что сегодня вечером он себя в душе мочалкой до крови изотрёт, и всё равно не почувствует, что отмылся. Стряхнув воду с ботинок, он зашагал по дороге в направлении здания, где раньше располагался головной офис “Банка Тируса”, а теперь его отдали под размещение центра регионального командования войск КОГ.
— «Феникс, Росси, берите свои отряды и ещё раз обыщите район к югу от бульвара ЛаКруа на предмет беженцев. Они там снова ползать начали, а мне не надо, чтобы нам что-либо мешало вести бой, понятно? Выгоните их оттуда».
— «Так точно, полковник», — ответил Маркус, и они с Росси побежали выполнять приказ. Хоффман посмотрел им вслед, мечтая о том, чтобы у него был целый отряд таких, как Феникс. Он всегда мог положиться на Маркуса. Возможно, с Аней Штрауд он вёл себя совсем по-другому, но Хоффман решил не лезть не в своё дело. Да и к тому же Аня была уже достаточно взрослой и, хоть с виду и не скажешь, вполне стойкой, чтобы самой решить этот вопрос.
На входе в командный центр Хоффман почувствовал какую-то нереальность происходящего. Проходя мимо караульных, полковник обратил внимание, что мешки для песка, из которых собрали заградительные укрепления, больше смахивали на кирпичи. Хоффман из любопытства взял один и взвесил в руке.
— «Там полтинники, сэр», — сказал солдат в карауле. — «Лучше всего подходят. Да и цвет хороший».
Хоффман потянул за шнурок, которым была завязана горловина мешка, сшитого из пропитанной битуминозным составом грубой джутовой ткани. Внутри он был забит купюрами по пятьдесят долларов. В этом и заключалась вся суть прагматичности и находчивости солдат КОГ: заняв оборону в старом здании банка, они использовали для своих нужд всё, что попадётся под руку. Наличные деньги уже никому не нужны были в мире, где люди выживали лишь путём обмена одних товаров на другие. Но купюры отлично шли на растопку печей и набивание мешков.
— «Вы и золотым слиткам, наверно, тоже нашли какое-нибудь нестандартное применение?» — усмехнулся Хоффман.
— «Это вам лучше у лейтенанта Штрауд спросить, сэр. Она у нас тут дизайнерскими аксессуарами занимается».
Хоффмана посетило уже знакомое спокойствие от того, что даже когда наступление червей была уже не за горами, солдаты всё равно не теряли чувства юмора. Пройдя сквозь вестибюль, полковник поднялся по лестнице в лабиринт кабинетов, расположенных на мансардном этаже. Теперь уже тут находилось не так уж много людей. Все способные сражаться, кому не обязательно было всё время находиться на посту, оказывая поддержку из штаба, давно уже отправились на передовую. Но если кого-то и служивших тут убьют, то занять их место станет просто некому.
“Пытаемся выиграть гонку с пустым бензобаком. Хотя сюда черви просто так не доберутся”.
Банк был неприступен, как и любое другое здание в Эфире. Его проектировали с учётом защиты от ограблений, а, значит, здесь было безопасно, как в военном бункере. Здание должно было выдержать попытки подкопа, штурм с главного входа и атаку с крыши. В окнах стояло закалённое прочное стекло, а подвал представлял собой два этажа хранилищ со стенами из стали. Для размещения штаба такая планировка не особо подходила, но в последнее время выбирать не приходилось.
Распахнув дверь, на которой надпись рельефными буквами “Запасы иностранной валюты” была закрашена, а сверху через трафарет нанесли название “Центр связи”, Хоффман обнаружил внутри помещения Аню. Та сгорбилась над покрытым кожей столом из красного дерева, прижав одну пару наушников к левому уху, в то время как правым слушала передачу из другой пары наушников. Каким-то образом, несмотря на всю эту лихорадочную суматоху работы, её светлые волосы, уложенные в аккуратную причёску на заколках, совершенно не растрепались. Хоффман махнул Ане рукой, давая понять, что подождёт, пока она не закончит. Одинокий золотой слиток на столе прижимал кипу бумаг, чтобы те не разлетелись от мощного потока воздуха, идущего от вентилятора.
— «Вам бы поспать пару часов, лейтенант», — сказал полковник, когда Штрауд отложила наушники. — «Хорошее у вас пресс-папье, однако».
— «Им и трутня можно до смерти забить, сэр».
— «Лучше бы вы пистолет с собой носили».
— «Я уже два года не пересдавала нормативы обращения с ним».
— «Вы же дочь Елены Штрауд, у вас умение обращаться с оружием в крови».
Аня с трудом улыбнулась. Она была такой же симпатичной девчушкой, как и её мать. И да, полковник мог себе позволить в свои годы называть женщину, которой было уже за тридцать, девчушкой.
— «Хотите узнать последние сводки?» — спросила она. — «Хотя полной картины происходящего у меня нет. В одном секторе рации перестали работать, так что мы ждём, пока кто-то не доложит нам о текущей ситуации».
— «Ну, рассказывайте тогда, что есть».
Встав из-за стола, Аня подошла к висевшей на стене карте. Разноцветные кнопки на ней выглядели в новинку. Вероятно, ещё одна неожиданная роскошь из хранилищ банка. Хоффман и сам видел всю ситуацию, но Аня всегда предельно тщательно подходила к инструктажам и совещаниям.
— «Мы накрыли все возможные точки прорыва, но риверы нападали на позиции наведения “Молота” и артиллерийские батареи, так что майор МакЛинток отправил за ними ещё одну эскадрилью “Воронов”, пока с вами не было связи», — Аня умолкла, чтобы перевести дыхание, дав возможность Хоффману разразиться бранью. Но в кой-то веки МакЛинток принял то же решение, какое бы выбрал и сам полковник, так что он промолчал. — «Пока что нет никаких докладов о появлении червей на поверхности».
Подойдя к карте поближе, полковник провёл пальцем вдоль реки, лишний раз напомнив себе о том, как важно было удержать главный мост Канцелярского суда. Его войскам нужно было сохранить этот объект в целости, чтобы быстро перемещаться по нему на юг, иначе придётся ехать в объезд через северную часть, а это больше ста километров пути. Не будь все эти мосты так необходимы Хоффману, он давно бы уже подорвал их, чтобы не дать червям добраться до западной части Эфиры. Полковник провёл пальцем до широкой улицы Коррелла, которая вела к площади с тем же названием, а также к центру деловой части города.
— «Как пить дать, всей толпой тут вылезут», — сказал он. — «Тут полно канализационных туннелей, а также отсюда им быстрее всего добраться будет до ключевых целей. Пока мосты остаются под нашим контролем, мы можем зажать их на улице Коррелла».
— «Поняла вас, сэр. Майор Томас значительно укрепил оборону моста Канцелярского суда».
— «Вот пусть и работает дальше в этом же направлении».
— «Вы останетесь в здании штаба, сэр?» — спросила Аня. Её интересовало, поведёт ли Хоффман себя, как здравомыслящий человек в должности главы штаба обороны, оставшись сидеть в боевом информационном центре. Пора бы Ане уже понять, что полковник был вовсе не такой.
— «Когда окончательно в маразм впаду и сражаться на передовой больше не сумею, тогда и останусь, лейтенант. К тому же, надо за Фениксом приглядывать».
— «Спасибо, сэр», — ответила Аня, и Хоффман мог поклясться, что видел, как она покраснела. — «Вы ведь больше не станете выходить из зоны покрытия радиосвязи, да?»
— «Не стану, и ваша просьба для меня как приказ, Аня», — усмехнулся Хоффман, прикоснувшись к козырьку кепки. Пора бы Маркусу уже перестать страдать хернёй и признаться в своих чувствах этой девчушке. — «Только наружу не высовывайтесь».
Обратно к командному посту на пересечении бульвара Альмара и улицы Коррелла полковник отправился пешком. Сделал он это не столько из-за того, что это было куда быстрее, чем искать автомобиль, сколько потому, что его солдатам надо было видеть, что их командир рядом с ними. Командный пост скорее выглядел как огромная лавка на сельской ярмарке, чем как укреплённое сооружение. Единственное, что выдавало его принадлежность к военным постройками — защитная стена из мешков с песком и бетонных блоков. Эйгл установил тут стол с оборудованием для переговоров по рации и походную плитку, работавшую на твёрдом топливе. Тут была вода, запас боеприпасов, место, где можно было свернуться в клубочек и подремать несколько минут, и жестяная банка, куда можно было отлить. Хоффман мог жить тут хоть до самого наступления червей.
— «Не обращайте на меня внимания, капрал», — сказал он и пододвинул к себе поближе пустой ящик, где раньше хранились боеприпасы. Усевшись на него, полковник уставившись на дорогу, ведущую к Корреллу, в ожидании неизбежного.
ХОЛДЕЙН-ХОЛЛ, ВОСТОЧНАЯ БАРРИКАДА, ДЖАСИНТО.
Слишком поздно было придумывать отговорки, да и вообще разговаривать с Миррой.
Адаму пришлось использовать карту с мелким масштабом, чтобы отметить на ней продвижение Саранчи. Эту карту, детально отображавшую переплетения улиц, сделали при помощи наземных телеметрических станций в масштабе один сантиметр к одному километру на глянцевой бумаге. С годами её испещрённая карандашными пометками поверхность покрылась трещинами от постоянных сворачиваний. Но даже если она на части развалится, Адам всё равно не стал бы её выбрасывать, ведь карта принадлежала Элейн. Супруга профессора отмечала на ней все места и даты своих полевых работ, которые она посещала для сбора образцов.
“Ты ведь всё знала и понимала ещё задолго до того, как я вообще и помыслить о таком мог. Ты всегда была умнее меня, да и обдумывала всё куда тщательнее… Как бы я хотел увидеть тебя вновь, хоть на минуту. Всё бы на свете отдал за ещё одну возможность поговорить с тобой… Ты встречалась с Миррой? Она никогда не упоминала о тебе”.
Элейн пропала почти что двадцать лет назад. Адам надеялся, что она была мертва все эти годы, ведь он просто не мог смириться с мыслью о том, что Саранча держала её у себя в плену. Профессор нашёл её останки в туннеле. Это были плечевые кости и куски ткани, которую он тут же узнал. Вначале он скрывал от Маркуса все эти детали об исчезновении его матери, потому что это сразу бы вызвало массу вопросов о том, зачем вообще она полезла в эти туннели. Ну а затем это вошло у Адама в привычку, потому что он так и не нашёл в себе храбрости рассказать обо всём сыну. История повторялась заново, и Адам смирился с этим. Он хранил ото всех секрет о существовании Саранчи, пока не стало слишком поздно.
“А я ведь считал себя человеком честным и порядочным, а сам всем врал. И враньё это достигло просто катастрофических масштабов”.
Маркус никогда не задавал вопросов об этом. Даже будучи уже взрослым, он, казалось, смирился с тем, что эта вылазка Элейн в одну из пещер Эфиры окончилась трагедией, потому что внизу её поджидала Саранча, о которой никто не знал.
Землеройки. Всё это началось с проклятых землероек. Адам на несколько минут свернул карту, чтобы освободить место на столе. Ему было необходимо взглянуть ещё раз на этих существ. Элейн собирала различных особей для исследований, пока Адам всё ещё служил в армии во время Маятниковых войн, но ничего не рассказывала мужу, пока у неё не появились веские доказательства. Однажды она продемонстрировала Адаму маленькое существо с бархатистой шерстью, которое плавало в банке с формальдегидом. С виду это было вполне обычное животное, но когда Элейн получила его рентгеновские снимки, а затем и провела вскрытие, то обнаружила мутации. Как и у многих других исследованных ею землероек, у этой была дополнительная пара недоразвитых лап, спрятанных под шкурой.
“У нас обоих всегда были свои секреты друг от друга. Что ж это за семья-то такая? Неудивительно, что и Маркус о многом не рассказывает”.
Открыв дверцы настенного шкафа, Адам аккуратно снял с полки несколько коробок с папками для бумаг, которые скрывали банки с образцами от посторонних глаз. Вытащив пару таких банок, профессор поднёс их к свету, чтобы лучше рассмотреть содержимое. От вида этих животных в банках его всегда тошнило, а ещё появлялось чувство, что воздуха не хватает, будто бы он сам вместе с ними целую вечность тонул в этой соломенно-жёлтой жидкости. Одна из этих землероек оказалось той самой, что Элейн с такой гордостью демонстрировала Адаму перед тем, как его отправили на передовую в район Кашкура почти что тридцать лет назад. А вот в другой банке плавало нечто совершенно иное, и, казалось, оно всё ещё было живо.
Поставив обе банки на стол, Адам подождал немного, пока колебания жидкости внутри утихнут. Землеройка, медленно вращаясь, опустилась ко дну, как тонущий в кораблекрушении моряк. А вот другая особь, чьи обычные четыре лапки, а также два бугорка неразвившихся отчётливо виднелись сквозь мех, сначала всплыла к верху банки и перевернулась. Дёрнувшись пару раз, она начала тонуть. Чем дольше Адам разглядывал её, тем отчётливее видел исходившее от животного тусклое жёлтое свечение, но это были вовсе не блики солнечных лучей. Землеройка светилась сама по себе, и, несмотря на то, что животное уже давным-давно было мертво, живущий в его теле биолюминесцентный паразит по-прежнему ждал своего часа, как и предупреждала Мирра.
“Как-то даже непривычно обращаться на “ты” к самой королеве Саранчи. Мирра эта — женщина неглупая. Конечно, не чета тебе, Элейн, но ума ей всё же не занимать”.
Мирра первая придумала название для этих организмов — “Светящиеся”. Название это вошло в обиход при помощи Адама, пока сама эта светящаяся субстанция распространялась всё больше и больше, заражая трутней Саранчи одного за другим. Солдаты КОГ уже начали докладывать о том, что видели таких на поверхности.
Вдруг зазвонил телефон. В этот раз аппарат уже стоял на столе перед Адамом на расстоянии вытянутой руки. Профессор очень боялся пропустить чей-нибудь звонок, если с Маркусом случится какая-то беда. Резко потянувшись к телефону, чтобы ответить на звонок, Адам чуть было не сшиб стоявшие на столе банки, поэтому ему пришлось ловить их одной рукой, пока другой он прикладывал трубку к уху, прижав её плечом.
— «Звоню спросить, как у вас дела, Адам», — это был Нэвил. — «Всё нормально? Обычно вы рано приходите на работу».
Адам бросил взгляд на часы, выругавшись про себя, что опоздал уже больше, чем на час.
— «Извини, засел тут кое-какие бумаги разобрать и совсем потерял счёт времени», — ответил Адам. Это были не просто какие-то бумаги, а записи Элейн, и это было единственное, что могло их сейчас спасти. — «Приду к обеду».