В холле все с интересом уставились на них. Потом один из близнецов отважно шагнул через линию. За ним прыгнул и второй. С другой стороны туда же проскочил и Эвергрин. А дальше что-то пошло не так, как планировалось. Не успели Фред и Джордж протянуть листки к Кубку, как он исторгнул из себя вместе с золотистыми искрами облако густого жёлтого дыма, которое мгновенно накрыло куполом пространство, ограниченное линией. Близнецов, словно здоровенным пинком, вышвырнуло из этого купола. Все зрители расхохотались. Смеялись и сами близнецы, встав на ноги и потирая ушибленные места: их довольно крепко приложило к каменному полу. Но тут дым рассеялся, а Кубок ещё раз насмешливо (иначе и не сказать) фыркнул облачком дыма — и все, без исключения, присутствующие захохотали ещё громче: лица Фреда и Джорджа «украсили» пышные седые бороды. Сами Уизли тоже хихикали и тыкали в них пальцами.
А вот Эйнар не смеялся. Ведь он смог подойти к Кубку Огня и бросить заявку. Более того, он бросил также и имя Невилла Лонгботтома. И ничего особенного не произошло… Его не вышвыривало за линию, и бороды у него не было. Озадаченный, он последовал за своими приятелями в больничное крыло. Близнецы, увлечённые шуткой Кубка, совсем не обращали внимание на растерянную физиономию своего друга. Мадам Помфри, целительница, со смехом дала близнецам какое-то зелье — и через пять минут все четверо вернулись в гриффиндорскую гостиную точно такие же, как вышли.
И наконец настало мгновение, когда Кубок Огня должен был вынести решение. Большой Зал был снова битком набит, ученики трёх волшебных школ, преподаватели Хогвартса, приглашённые министерские чины… все, затаив дыхание, ждали, кто будет провозглашён Чемпионами. Ректор Дамблдор, на правах главы Школы-хозяина Турнира, зачитывал имена.
«Виктор Крум, Дурмштранг!
…Флёр Делакур, Жез’лешарм!
…Эйнар Эвергрин, Хогвартс!»
Невероятно, но вместо того, чтобы аплодировать, прыгать в восторге и орать вместе со всеми гриффиндорцами, Фред и Джордж замерли и онемели, когда прозвучало последнее имя. Одинаково распахнув в изумлении глаза, они не сводили взгляд со своего друга. Вопрос «НО КАК?!» был просто-таки написан на их лицах. Эвергрин покраснел от смущения: он хотел всего лишь бросить имя Невилла за компанию с близнецами, чтобы бедолагу всё-таки стали немножко уважать, и только в самый последний момент написал и себя. Поэтому он вовсе не ожидал, что из всех хогвартских кандидатов именно его Кубок выберет участником Турнира. Тем не менее, мимо стола преподавателей парень шагал довольно твёрдо. Все учителя выглядели удивлёнными, но Хмури просто сверлил юношу подозрительным взглядом как живого глаза, так и волшебного. По спине Эйнара побежали мурашки, так что он даже с каким-то облегчением закрыл за собой дверь в комнату Чемпионов. Там, разделённые светом камина, словно огненной границей, стояли Виктор Крум, плечом к плечу с директором Каркаровым, и Флёр Делакур, которую обнимала огромными ручищами, как будто охраняя от всего на свете, величественная директриса Максим. Эвергрин всё ещё в смущении остановился посередине и исподлобья, настороженно разглядывал своих будущих соперников. Они тоже искоса поглядывали на него.
А потом Эйнар вдруг услышал… точнее, перестал что-либо слышать: за дверью, снаружи, воцарилась полная тишина. И в комнату Чемпионов вошёл… совершенно бледный, растерянный Гарри Поттер. Все воззрились на него. Следом явились Дамблдор, МакГонаголл, Бэгмен, Крауч, Хмури, Снейп… И началась такая неразбериха, из которой Эвергрин понял лишь одно: участников Турнира будет не трое, а четверо. Поттер — тоже Чемпион. Этого только не хватало…
…Шестикурсника Эйнара Йенссона Эвергрина уважали в Хогвартсе. Хотя он особенно не стремился к этому, просто был собой. Хорошо и усердно учился, никогда не отказывался помочь другим, и не только ребятам со своего факультета. Уважал себя, и общение со своей персоной никому не навязывал. Уважал других и был верным другом, или, хотя бы, надёжным приятелем. Словом, почти все ученики Хогвартса были довольны выбором Кубка Огня, и Эйнар не мог не испытывать благодарности за эту поддержку. Но, как оказалось, были и недовольные. Драко Малфой, например, постоянно возмущался, что оба хогвартских чемпиона оказались гриффиндорцами. Эйнар спокойно вынес подобное отношение, Малфоя он никогда особо не любил, но куда больше парня задело, что на него обиделись его друзья, Фред и Джордж Уизли.
Кстати сказать, лучший друг Гарри Рон Уизли обиделся на Поттера по точно такой же причине.
— КАК ты сумел обмануть Кубок, Йенссон?!
Рыжие близнецы с возмущением загнали Эйнара в ближайший угол коридора почти сразу же после Хеллоуина.
— Твой день рождения 13 апреля, ты даже младше нас! ПОЧЕМУ нам — пинок под зад и седые бороды, а тебе — участие в Турнире?! Ты пил зелье вместе с нами, мы видели! Тогда ПОЧЕМУ?!
— Да я не знаю!!! — орал, отбиваясь, Эвергрин, он и сам себе задавал эти вопросы, но ответов точно так же не находил.
— А КТО знает?! — рявкнул Фред, а Джордж, всегда более спокойный, добавил: — В общем, так. Пока ты не объяснишь, каким это образом ты стал Чемпионом, — ты нам не друг. Пошли, Фред.
Поттеру было ещё хуже, не только потому, что он был намного младше, но и потому, что он вообще отрицал, что подходил к Кубку. Его считали мошенником как гости из иностранных школ, так и почти все ученики Хогвартса. Но несмотря ни на что, участники Турнира были связаны Контрактом, который никто и никоим образом разорвать не мог. Все четверо обречены были идти до конца. Фред и Джордж теперь полностью игнорировали Эйнара, но, если честно, так вели себя только они. Их брат Рональд же, наоборот, демонстративно избегал Гарри, но на пару с Невиллом, который просто-таки источал благодарность, что Эйнар бросил в Кубок и его имя, «прирос» к старшему чемпиону.
Комментарий к Совсем другой Эвергрин ... Ну, кажется, вымучила ещё главу. Даются они мне всё труднее. Я уже отмечала, что иногда мои герои ведут себя совсем не так, как я планирую, и вот пожалуйста! ) Я хотела, чтобы Эйнар спокойно занимался своими делами, а он решил в ТТВ участвовать...
Все предупреждения, таким образом, откладываются ещё немножко. Извините.
====== Начало Турнира и Святочный Бал ======
Всё, что было известно участникам о первом туре — это его дата и то, что на нём решающую роль будет играть смекалка. Эйнар почему-то совсем не беспокоился о Турнире. Может быть, времени впереди было ещё много, а может быть, он всё ещё не осознал, во что вляпался. Гораздо больше его волновало, во-первых, что близнецы всё ещё на него дулись, и, во-вторых, что теперь ему почти не удавалось побыть одному. Но не только Рон Уизли и Невилл Лонгботтом норовили оказаться рядом с ним на переменах. Эйнар и шага не мог пройти по коридорам, чтобы хоть одна из встреченных девчонок, неважно, с какого курса и факультета, не попросила бы у него автограф. Только на дежурстве ему удавалось насладиться желанным одиночеством, но, как назло, декан МакГонаголл «в приступе заботы» о своих чемпионах перекроила весь график и резко сократила число его дежурств. Хватившись, Эйнар вспомнил, что не взял с собой мракоборческий плащ-невидимку, подарок отца. Хорошо хотя бы, что старостам было заранее известно, когда состоятся посещения деревни Хогсмид, поэтому Эйнар написал родителям и попросил, чтобы отец встретился с ним и привёз плащ.
Эвергрин старался поменьше думать о четвёртом Чемпионе, хотя это было трудно: Поттер так и лез ему на глаза, с явным намереньем поговорить. Это было понятно: с Гарри теперь почти никто не общался, кроме Гермионы, а за прошлые года мальчишка привык, что на просьбу помочь Эйнар всегда отзывался. Всегда. Тем более ему нужна была сейчас помощь и поддержка от того, кто оказался с ним в одной лодке. А тут ещё в «Ежедневном Пророке» появилась статья, за подписью Риты Скитер, о Турнире и его участниках. Девять из каждых десяти строк этой статьи были, конечно же, о знаменитом Гарри Поттере. Остальные же Чемпионы были упомянуты вскользь, а фамилии Делакур и Эвергрина к тому же были перевраны до неузнаваемости. И разумеется, о том, что Крум был героем недавно закончившегося Чемпионата мира по квиддичу, в статье не было ни буквы.
Когда субботним утром накануне первого тура весело гомонящая толпа учеников направилась к Хогсмиду, Эйнар разве только не бежал впереди всех, так он хотел поскорее увидеть отца. Войдя в бар «Три Метлы», парень сразу заметил Йена: статный светловолосый колдун перешучивался у стойки с кокетничающей хозяйкой, мадам Росмертой.
— Папа? — окликнул его Эйнар. Тот мгновенно обернулся, не переставая улыбаться:
— Эйн! Сынок! — Эвергрины обнялись. — Росмерта, это мой сын, Эйнар. Ты наверняка его уже видела здесь. Он учится на шестом курсе, и ещё он староста, — с гордостью сказал Сигюрдссон.
Приятная пухленькая женщина ласково улыбнулась парню.
— Принеси, будь добра, нам сливочного пива за тот столик, — отец и сын отошли от стойки.
— Папа, я должен тебе кое-что сказать…
Светло-голубые глаза Йена лучились радостью.
— …Я привёз тебе то, что ты просил, — он подал Эйнару пухлый свёрток из плотной бумаги. — Мама передала привет и велела тебя обнять. Ну, говори скорей, Турнир Трёх Волшебников ведь уже начался?
— Да. Собственно, поэтому я и хотел…
— В «Пророке» написали, что чемпионов четверо, и четвёртый — Гарри Поттер, неужели это правда?
Эйнар кивнул.
— А Крум из Дурмштранга — это тот самый ловец сборной Болгарии?
Снова кивок.
— А кто остальные двое? Такие странные фамилии…
— Мисс Делакур из французской школы и… Я, папа.
— Ты?! Мерлин великий! Эйнар, я… — отец сначала опешил, а потом словно засветился от счастья. И закричал на весь бар: — Росмерта! Всем по бутылке пива за мой счёт! Мой сын участвует в Турнире Трёх Волшебников!
Эвергрин-младший зарделся и опустил взгляд, посетители радостно загомонили, приветственно вскидывая выпивку. Эвергрин-старший сиял улыбкой:
— Мы с мамой так гордимся тобой, Эйнар!
— Да, папа… Но я хотел…
— …Да всё, что угодно!
— …Ты не мог бы мне кое-что объяснить? Мы с друзьями выпили Снадобье Старения и пошли бросать заявки. Их вытолкнуло, а меня — нет. Я не понимаю, почему. Может такое быть, что зелье на разных людей действует по-разному?
Радость на лице Йена мгновенно стала смущением.
— Ну, дело вообще-то не в зелье… Это я виноват, сынок…
Сын вопросительно уставился на него.
— Когда мы с Холли тебя взяли, мы не знали, что ты волшебник, мы думали, что ты магл. И поэтому я не записал тебя в магический реестр. Когда же в пять лет ты проявил колдовские способности, я сразу же зарегистрировал тебя, но задним числом… И, понимаешь ли… В общем, тебе вместо 76-го года рождения написали 78-й… А я не проверил. Вот так и получилось, что ты пошёл в Школу на два года позже. Поэтому тебе уже есть 17. Прости…
«Вот ведь, как всё просто… — изумился про себя Эйнар. — У какой-то гоблинши-регистраторши перо в лапке дрогнуло… А я-то уже вообразил, что тут опять тайные тайны и загадочные загадки…»
— Да ладно, — сказал он вслух, — просто я иногда сильно удивлялся, почему я словно старше своих однокурсников… А я и на самом деле старше… Тогда это многое объясняет.
Йену на мгновение показалось, что с последними словами открытый взгляд его сына стал каким-то жёстким, колючим… очень неприятным и чужим. Но впечатление моментально исчезло: Эйнар смотрел на отца как всегда, искренне улыбаясь лучистыми карими глазами…
Заметив, что в бар заходят Ли, Фред и Джордж, Эйнар тут же потянул отца на улицу. А в дверях парень едва не столкнулся с Гермионой, хотя казалось, что места достаточно, чтобы пройти мимо. Девочка как-то странно не него взглянула, но Эйнару было не до неё.
Эвергрины ещё немного погуляли по деревне, беспечно болтая обо всём на свете, совсем как раньше. Потом Эйнар проводил отца на станцию и вернулся в Замок. «До открытия Турнира остаётся всего несколько дней, пора уже и начать готовиться, — подумал Эвергрин и вздохнул. — Смекалка… Вот бы знать, к чему придётся её приложить…» Он взял несколько книг, забрался на свою кровать, задёрнул полог и принялся повторять заклинания, все подряд. На следующий день Эйнар поплёлся в библиотеку. Бродя между полками, он неожиданно столкнулся нос к носу с Поттером и вздрогнул. Гарри с видом заговорщика прижал палец к губам и кивнул ему на самый дальний угол. Они отошли.
— Эйнар… Я хотел тебе кое-что сказать, — и он понизил голос до еле слышного шёпота, Эвергрин невольно огляделся: никого. — В первом туре надо справиться с драконом!
— Что?! Откуда ты знаешь?!
— Неважно. Знаю.
— П-почему ты мне сказал, Гарри? Мы же соперники.
— Во-первых, ты всегда мне помогал. А во-вторых, остальные тоже знают. Я подумал, будет несправедливо, если не знать будешь только ты.
— Спасибо, Гарри, — Эйнар чуть поколебался, но потом всё-таки протянул Поттеру руку. Они обменялись рукопожатием. На мгновение Эйнару захотелось вот прямо сию минуту рассказать Гарри всё, что он узнал от Петунии… Наверное, это желание отразилось на его лице, потому что Поттер как-то странно взглянул на него.
— Эвергрин, ты в порядке?
Тот мотнул головой:
— Не совсем. Но я справлюсь. Я должен справиться.
— Я могу тебе чем-то помочь?
— Нет, Гарри. Я сам.
— Ну, ладно… Удачи на первом туре.
— Спасибо. И тебе.
…И вот четверо участников Турнира в большом шатре готовятся «выбрать» своего дракона: мистер Бэгмен, глава Департамента магических игр и спорта Министерства магии, как всегда улыбаясь во всё младенчески пухлое розовое лицо, протягивает им мешок, где копошатся уменьшенные (и безобидные) копии грозных рептилий. Право первого выбора предоставили даме. Флёр вытащила валлийского зелёного, гладкого, глянцевитого, с длинным гибким телом и узкими крыльями. Очень вертлявый, он долго не давал снять с шеи цифру 3. Грозно глянув из-под нахмуренных бровей на хогвартсцев, Виктор достал из мешка номер 1, яркого нарядного китайского огнешара, блистающего красной и золотой бахромой на лапах и на очень коротких крыльях. Гарри вынул номер 2 и закусил губу: венгерский хвосторог, самый крупный, угольно-чёрный, с длинным мощным хвостом, усыпанным острыми шипами. А Эйнару остался коренастый сизо-голубой шведский тупорыл с цифрой 4 на шее. Хоть этот короткохвостый дракон и был самым маленьким из всех, но широкая пасть крупной головы с длинными изогнутыми рогами была заполнена таким количеством зубов, что, казалось, их у него больше, чем у всех остальных вместе взятых. Никто на свете не мог бы сказать, что кому-то из чемпионов достался лёгкий противник. Задача осложнялась ещё и тем, что все настоящие драконы были самками, а нужно было забрать из кладки золотое яйцо…
Чемпион Дурмштранга решительно выдохнул и вразвалку вышел из шатра, крепко сжав наизготовку свою волшебную палочку. Оставшиеся юные волшебники даже не смотрели друг на друга. Одинаково сосредоточенные и бледные, они стояли, уставившись в пол. Мистер Бэгмен покусывал толстый палец и нет-нет, да и поглядывал на Гарри, словно боясь, что самый младший участник рухнет в обморок. Как себя чувствовал Поттер, Эйнар, конечно, не знал, но сам он изо всех сил боролся с тошнотой от страха.
Выступление каждого участника занимало минут 20-30, всё это время снаружи доносились испуганные вопли зрителей, треск пламени, свист крыльев и рычанье драконов, восторженные аплодисменты — все эти звуки беспорядочно чередовались, и оставшиеся в шатре по ним никак не могли догадаться, насколько успешно проходит испытание очередной участник. Эвергрину было хуже всех, ведь он шёл последним.
…Но вот настал и его черёд. Эйнар вышел, и тотчас же зажмурился, оказавшись на ярком свете. Зрители замерли. Парень воззрился на дракониху, восседавшую в чашевидном гнезде на возвышении, а она уставилась на крошечного человечка с малюсенькой палочкой в руке. Эвергрин очень медленно пошёл вперёд. Дракониха не вела себя агрессивно, угрозы в маленьком человечке она не чувствовала, она просто хотела спокойно сидеть в гнезде со своим будущим выводком, её уже и так беспрестанно дёргали последние несколько дней: ловили, усыпляли, связывали, тащили то туда, то сюда… Хорошо, хоть все яйца были целы. Тем не менее, человек приближался, и вот-вот он переступит незримую безопасную для потомства границу. Зубастое существо оскалилось, предупреждающе зашипело, испустив струйки дыма из пасти и ноздрей, и встало на лапы. Эйнар остановился. Золотое яйцо лежало точно в середине кладки, ярко выделяясь среди остальных, серебристо-синих. «Надо отвлечь её. Увести от гнезда, — думал волшебник, — я смогу добежать… Мерлин, да ведь банальные Манящие чары сработают! И бежать не надо. Но как заставить её отойти? ...Да!»