Адоэль оставила Минори в хранилище артефактов и прошла в соседнее помещение.
Здесь хранились самые разнообразные припасы, какие только могли понадобиться в длительном путешествии. Ангел взяла с полки походной мешок и набросала в него первой попавшейся снеди.
Закинув его за спину, девушка уже собиралась покинуть комнату, когда заметила Гейна. Тот сидел в углу с таким же мешком, только наполненным под завязку, и что-то тихо бормотал.
Адоэль нехотя признала, что уже позабыла о его существовании, ведь за той же с трапезой каппа не произнес и единого слова. Ангел подошла к нему, и, наклонившись, заглянула в глаза. Они были большие и водянистые – будто перед девушкой сидела рыба, а вовсе не человек.
– Гейн? – позвала она.
Каппа поднял голову, скользнул по Адоэль взглядом, и сосредоточил его на точке, где-то позади нее.
– Гейн не причинит ему зла. Гейн хотел помочь, привел мальчика домой, – старик говорил быстро и тихо, поэтому девушке пришлось напрягать слух, чтобы услышать каждое слово.
– О чем это ты? – Адоэль нахмурилась.
Каппа ее будто бы не слышал, но через секунду-другую посмотрел на собеседницу, и на этот раз взгляд его был более осознанным.
– Гейн пригодится вам. Гейн будет полезен, – сказал он громко и отчетливо, после чего вновь принялся что-то бубнить себе под нос.
Адоэль постояла возле странного старика еще некоторое время.
Однажды она уже видела человека в подобном состоянии. Так на Земле проявлялась одна весьма редкая болезнь. У ее носителей разум – по крайней мере, та его часть, которая отвечала за восприятие окружающего мира – находился в таких непредставимых глубинах сознания, что в их существование мало кто верил. Поэтому людям, необремененным знаниями, было проще не замечать в подобных людях интеллекта вовсе, считая их сумасшедшими, чем признавать их уникальность.
А ведь они, носители этой болезни, резко выделялись на общем фоне мирных обывателей. Все они, и каждый по-своему, добивались колоссальных успехов в тех или иных науках, и если бы не недуг, сводящий их социальную значимость практически к нулю, то эти люди могли бы стать выдающимися личностями, способными кардинальным образом изменить мир.
Несмотря на это, большинство лекарей даже не пытались лечить таких людей, зачастую отрицая само существование подобных хворей, а те знахари, что были наиболее набожны, и вовсе объясняли подобное поведение больного происками нечистой силы. Лишь немногие светлые умы, искушенные во врачевании, могли правильно диагностировать болезнь, но и только. Помочь своим необычным пациентам они были не в силах.
Не помогала в этом вопросе даже магия. Чем бы ни был этот недуг, он находился не столько в организме больного, сколько в его разуме. А разум людей был столь же хрупок и уязвим, сколь сложен и многогранен. Любые отклонения от его нормального состояния приводили к самым неожиданным последствиям, а иное воздействие извне могло полностью разрушить систему человеческого мышления, созданную самой природой.
Гейн был похож на людей с таким заболеванием. Он точно так же уходил в себя и переставал замечать что-либо вокруг.
Но разве стихийные духи схожи с людьми и могут страдать от тех же заболеваний? Адоэль не знала. На Земле все виды духов существовали вне физических тел.
Интересно, а из какого мира был родом каппа? Эоны ничего не говорили про родину Защитников. Для них ангел, гнолл и другие были лишь воинами, которых они отправляли в бой, возможно последний в их жизни.
Ангел решила при возможности разузнать больше про Гейна. Она не могла объяснить почему, но он ее заинтересовал.
Правда, возможность расспросить о каппе его самого девушка сразу же отклонила. Ответит ли он на ее вопросы, или попросту продолжит бормотать нечто, понятное одному ему?
Отчего-то ангел не хотела это проверять.
* * *
На приготовления к предстоящему походу Адоэль потратила всего пару минут. Легкий, практически невесомый мешок с провизией висел за спиной, а оружие и артефакты ей не требовались.
Зачем нужен меч, пусть даже и искусно сработанный, если девушка может в любой момент призвать из преддверий Небесного Царства надежнейший из клинков, и тот, преодолев любые мыслимые пространства, уже в следующее мгновение окажется в ее ладони?
Артефактами же Адоэль никогда не пользовалась – если она не могла выиграть сражение мечом, то пускала в ход магию. Ангел черпала силы от солнечного света, и при необходимости могла с равным успехом превратить его лучи в надежную защиту или разящее оружие.
Теперь Адоэль ничего не оставалось, кроме как ожидать, пока остальные Защитники закончат с подбором экипировки и припасов. Девушка прислонилась плечом к стене, устремив свой взгляд в окно.
И невольно замерла, увидев поистине колоссальных размеров сферу.
Она висела в воздухе, заслоняя собой практически все осязаемое пространство. Ее поверхность напоминала обычное стекло, разве что толщиной с крепостную стену. Внутри медленно двигалась какая-то густая субстанция мертвенно-зеленого цвета. Вещество то накатывало на стенки сферы, подобно морским волнам, то сворачивалось тугой спиралью, а в самом ее центре возникали причудливые изломы и узоры.
Адоэль прижалась лбом к стеклу, пожирая глазами странный объект. Но стоило девушке сфокусировать взгляд на сфере, как она тут же исчезла. Не растаяла в воздухе и не подернулась дымкой, а именно исчезла, в один неразличимый даже для падшего ангела миг.
Девушка удивленно заморгала, продолжая всматриваться в небо, такое яркое и столь насыщенного цвета, какого не могло существовать в обычном мире.
– Что же это все-таки за место? – невольно произнесла вслух Адоэль.
– Хаос, – сказал кто-то за ее спиной.
Ангел обернулась и увидела стоявшего рядом с ней Эона. Атласная подушка, восседая на которой, он парил по залам башни, сейчас отсутствовала. Заметно короче стала и его борода, теперь едва достававшая старику до колен.
– Точнее, его ближайшие к Террене пределы, – пояснил он.
– Вы изменились, – только и ответила девушка.
– Я не люблю, как мои братья, постоянно летать под потолками. – Старик пожал плечами. – А это, – добавил он и коснулся своей бороды, – сущий пустяк, доблестная Адоэль.
– Вы сказали, что ваш мир – это Хаос. Как такое возможно? Я полагала, что Террена надежно защищена от него, а главной опасностью для нашей реальности является Бездна.
– И да, и нет. – Эон говорил непринужденно, сопровождая речь активной жестикуляцией. Это было так не похоже на то, с какими каменными лицами он и его братья вели диалог прежде.
– Поясните! – потребовала Адоэль.
– Боюсь, слов для этого может оказаться недостаточно. Но… так и быть. Когда мы с братьями осознали свое существование, Террена была уже сформирована, и да, она имела непроницаемую защиту от первозданного Хаоса. Но только не здесь, не на этом клочке пространства. Мы не знаем почему, но в этом небольшом мире граница меж двумя началами была так тонка, что Хаос со временем мог легко прорвать ее, и тогда под его напором рухнули бы все миры.
И поверь, Адоэль, никакие твари Бездны не сравнятся с той мощью, какой обладает сила, лежащая за пределами нашего мироздания. Бездна же… она как отражение Террены, ее темная сторона. Она враждебна для обитателей миров, но без них существовать не сможет.
– Тогда зачем Зверю пытаться уничтожить наш мир?
– Почему бы тебе не спросить это у него при встрече? – усмехнулся Эон. – Мы с братьями стали хранителями этого места. Обладая властью над самим временем, мы закольцевали его, заставив каждый следующий миг повторять предыдущий. Это никак не влияет на живых существ, но изменяет созданное Абраксасом пространство до неузнаваемости. Однако Хаос, Адоэль, это слепая мощь, рвущая и крушащая все на своем пути. Он просачивается через установленный нами барьер, постоянно изменяя это место, как и нас с братьями.
– Поэтому вы не можете покидать этот мир?
– Совершенно верно. Точнее, можем, конечно, но ненадолго и не все вместе. К тому же на нас действуют некоторые… ограничения. Подозреваю, что создал их сам Абраксас. Таким образом, мы можем направлять свою силу исключительно на созидание или разрушение. Стоит нам отступиться от единожды принятого решения, и мы попросту перестаем существовать.
– Вы не можете никого убивать. – Адоэль вспомнила слова Эонов.
– Не только убивать. Даже привлечь смертных к борьбе со Зверем нам дозволено лишь с их согласия. Теперь понимаешь, Адоэль, каково наше положение? Если ты все еще думаешь, что мы несправедливы по отношению к Защитникам, которые жертвуют своей жизнью ради общего блага, то подумай, каково живется нам с братьями, застрявшим в этой башне до конца времен?
– Я… понимаю.
– Сомневаюсь. – Эон горько улыбнулся. – Впрочем, я пришел сюда не для того, чтобы вести идеологические диспуты.
– Тогда зачем же?
– Вот. – Старик вынул из кармана круглый металлический предмет и протянул его ангелу.
Девушка взяла его в руку и откинула крышку. На вид это был обычный компас, какие можно найти, наверное, в каждом мире Террены. Вот только вместо стрелки здесь использовался обломок черного когтя.
– Что это? – удивилась Адоэль.
– Этот компас не даст вам заблудиться. Внутри частичка самого Зверя, и если тот вторгается в Террену, коготь всегда указывает на своего бывшего хозяина. Я немного повозился с этой штукой, так что теперь, следуя его подсказкам, вы без труда отыщите в каждом из миров нужный вам портал.
– Спасибо. – Девушка спрятала компас в своем походном мешке.
– Мы пошлем весть, чтобы местные жители оказали вам всю возможную поддержку.
– Но как они узнают, что мы Защитники, а не самозванцы?
– Все уже сделано. Посмотри на свой безымянный палец.
– Палец? – удивилась Адоэль, но послушно поднесла руку к глазам.
На безымянном пальце красовалось странного вида кольцо, сотканное из прозрачной дымки. Оно сидело как влитое, хотя ангел его даже не чувствовала. И как оно, во имя Небес, оказалось у нее на пальце?!
– Любой, кто увидит кольцо, признает в вас Защитников Террены. К сожалению, это все, чем мы можем вам помочь. Как только твои спутники будут готовы, я открою портал в первый мир. А после – вся надежда на вас, Адоэль.
Девушка не ответила, лишь сдержано кивнула. Да и что тут скажешь? Она приняла зов, стала Защитником, а значит, у нее есть долг перед жителями всей Террены.
И она, воительница Небесного Царства, от него не отступится.
Глава 3
Портал закрылся, оставив Защитников в новом мире.
Их окружали отвесные каменные стены и серое унылое небо. Ущелье тянулось широкой ровной полосой. Поверхность скал покрывали многочисленные трещины; с вершин нестройными рядами свешивались длинные лианы, достававшие до самого дна. Высохшие и почерневшие.
Отряд двинулся единственной имевшейся тропой – в том месте, где секундной ранее находился овал портала, ущелье резко сужалось, да так, что между скалами не протиснулся бы даже ребенок.
Шли молча, растянувшись цепочкой. Во главе шествовала Адоэль, гордо вскинув подбородок, а замыкал процессию Укул.
После мира Эонов, который полнили яркие краски и контрастные оттенки, здешние земли казались мрачными и безжизненными. А, может, они такими и были, ведь за целый день Защитникам так и не встретились хоть какие-то признаки жизни.
Вокруг царила тяжелая, гнетущая атмосфера.
Каждый шаг, сопровождавшийся шуршанием мелких камешков под ногами, эхом отражался от стен ущелья. Оно, то есть эхо, и дыхание пришельцев, явившихся без приглашения в чужой для них мир, были единственными звуками в этих безлюдных краях.
Даже ветер по обыкновению не завывал в вышине скал.
Через какое-то время заморосил мелкий дождь, который продолжался несколько часов. Защитникам приходилось кутаться в плащи, предусмотрительно захваченные ими в Золотой Башне. Даже Адоэль не отказалась от возможности спрятаться от окружающей сырости под плотной тканью.
Ближе к вечеру, когда серое небо стало быстро темнеть, заливаясь словно румянцем, чернотой ночи, они миновали ущелье, и уже через несколько часов, отыскав наиболее оптимальный путь, отряд спустился в предгорье. На пологих склонах высоких холмов раскинулась лесная чаща, причем такая густая, что продираться сквозь нее ночью было бы просто неразумно.
Не сговариваясь, встали лагерем, укрывшись под кроной высокого раскидистого дерева. На ветвях его практически не осталось листьев, но веток было очень много, и располагались они на достаточно близком расстоянии, оплетая друг друга, благодаря чему под деревом оставался клочок сухой земли.
Перекусив нехитрой снедью, Защитники растянулись прямо на земле и забылись крепким сном. Плащи послужили им одеялами, а ковер опавших листьев – подушками. Казалось, что хоть и унылый, но ничем не примечательный дневной переход полностью лишил сил будущих спасителей Вселенной.
Одна лишь Адоэль осталась на ногах, заверив остальных членов отряда, что ночью останется на страже. Не притронулась она и к еде; ангел просто стояла в сторонке, пока ее спутники насыщались походными припасами.
Падшие ангелы могли долгое время обходиться без еды и отдыха, и, как правило, прибегали к таким обыденным для людей способам восполнения сил лишь при острой необходимости.
Девушка всматривалась в темную ночь, сама не зная, что именно хочет там увидеть. Ангел обладала весьма острым зрением, во много раз превосходившим человеческое, но даже она не могла ничего разглядеть в такой непроницаемой черноте.
Здесь, на краю чащи, стояла такая же абсолютная тишина, как и в ущелье. Ни звуков животных, ни стрекота насекомых.
Это беспокоило Адоэль. Отчего-то она не сомневалась, что где-то там, впереди, в сотне лиг, а может и в полу мили, затаилось нечто враждебное. Девушка не знала, кто или что это было, но отчетливо ощущала… нет, не угрозу, скорее преграду, нечто такое, что могло задержать их отряд, не позволив Защитникам выполнить поставленную задачу в срок.
И потому Адоэль стискивала в руке свое оружие. Отчасти, она даже хотела, чтобы их встреча с неведомым врагом произошла как можно раньше. Девушка была готова бросить вызов любым опасностям, даже если это поставит под угрозу их миссию, потому что иначе им, вероятно, придется изо дня в день проходить лигу за лигой, мир за миром.
Эта… рутина – с ней нельзя биться, ее не удастся одолеть. Оставалось лишь смириться, и этот факт был Адоэль не по нраву.
– Аргх! – зарычала девушка от бессилия, и ее голос потонул во всеобщей тишине.
Свистнула серебряная сталь, прочерчивая незримую в темноте линию. Меч разрубил противника надвое с такой же легкостью, с какой рассекал воздух.
Правда, противником в данном случае выступало низенькое чахлое деревце со скрюченными руками-ветвями.
Девушка скривилась, скрипнула зубами. И как только люди справлялись со всеми этими эмоциями? Они словно инфекция поражали разум ангела, подталкивая ее на необдуманные поступки, а порой и на сущие безумства.
Как, например, вышло вот с этим совершенно безобидным деревом.
Хотя Адоэль слышала, что те же люди подобным образом «выпускают пар». Иными словами, отвлекаются от насущных проблем и прочих переживаний, напрямую связанных с оными.
Ангел приказала себе успокоиться. Сделала глубокий вдох, затем второй, третий.
Как ни странно, но это помогло. По крайней мере, девушке больше не хотелось изрубить в щепки весь расстилавшийся перед нею лес.
Спустя несколько часов, когда темнота, казалось, стала еще гуще, сделавшись при этом абсолютно непроницаемой, чаща вдруг ожила.
Перемены были разительными и внезапными. Что-то зашуршало, застрекотало, захрустело и зашипело. Лес наполнился какофонией звуков, которые не смолкали до самого утра.
Адоэль крутила головой, ожидая, что из темноты на нее вдруг выскочит какая-нибудь отвратительного вида тварь.
Но никто не выскакивал, не вылетал, не выбегал, и даже не выползал.
Чаща жила своей ночной жизнью и не было ей никакого дела до группы пришлых бродяг, устроившихся на ночлег у ее границ. Девушка даже перестала ощущать то странное чувство, будто где-то впереди их ждет неведомая преграда, препятствие, или нечто в этом духе.