— Анонимные доносы не следует принимать близко к сердцу, — Траян никогда не обращал на клеветников внимания и не давал выхода своему гневу. Так же, как и корыстолюбие, сие было ему чуждо, — однако в случае доказанности принадлежности к христианам следует требовать простого отречения. Не более.
— Справедливость и храбрость твоя, границ не знает, о император! — Усмехнулся Кассий, различив хитрый взгляд Ульпии Марцианы, что как гадюка, готовилась влить в душу ничего не подозревающего Траяна яд сомнений. Император всегда прислушивался к своей любимой сестре, прислушается и на этот раз, когда та, встанет на сторону противников мирных общин, — но я считаю, что наместник Вифании поступает должным образом, расследуя дела тех, на кого доносят как на христиан. Поверьте мне, это опаснейший культ. Он приведёт к падению Римской Империи и вашей власти тоже. Чернь и рабы не должны верить в мифическое спасение! Его не существует!
— Ты будто опасаешься несчастных бедняков, Кассий. — Удивился Траян, — я к ним страха не испытываю. А ты Луций? — Все трое: правитель Рима, сенатор и Ульпия посмотрели на меня, до этого мирно стоявшего в стороне, за спиною отца.
— Хм… Мне не следует быть умеренным, в силу своей молодости и придерживаться какой-либо точки зрения. Но это плохой пример в наш век, — я посмотрел себе под ноги, словно надеялся найти на земле ответ, — хотя это может быть опасно. Христиане верят в неких ангелов, забыв об истинных богах… Тут я с отцом согласен. Да. Я с радостью смотрел как два дня назад, по вашему приказу, император, казнили предводителя общины из Херсонеса – Игнатия. Кажется он родом из Антиохии? Сумасшедший старик мог бы отказаться, от своей веры публично и быть спасённым но, увы - он предпочёл умереть в пасти львов на арене. Что до вас… — Лицо Траяна потемнело. — Вы следовали закону Рима и поступили правильно.
— Мне тяжело далось подобное решение, Луций. По сути, этот человек был невиновен. Он просто поклонялся своему богу.
— Это было необходимо, — вмешался сенатор, — во всём должно быть единство. Вы, как правитель Рима, — подчеркнул Кассий, — знаете это лучше прочих, ибо не стесняетесь входить в дома горожан без личной охраны. Рискуя собой, вы хотите быть с народом, защищая общество от инакомыслия, а следовательно от разложения устоев. Именно распадом чревато появление новой религии, тем более такой, которая не признаёт власти цезаря. Многие римские граждане высоко ценят дела ваши, так не подводите их!
— Прислушайся, брат! Ведь и на площадь ты вышел, без своих преторианцев, — аккуратно добавила Ульпия, взяв Траяна под руку, — сенатор говорит истину. Пусть твой поступок и вызвал широкое осуждение, но суть одна.
— Ах, августейшая сестра! — Вздохнул. — Знаете, что твердят обо мне южные племена Галлии, куда дошли христианские паломники? — Спрашивая, император был как всегда откровенен и твёрд. Гери Ойл так и не удалось отвратить правителя от благочестия и жалости, но дочь губернатора Дита, попыток не бросала до тех пор, пока не разозлила неосторожностью своею Люцифера.
— Что же? — Усмехнулся Кассий. Эта снисходительная «усмешка» целиком и полностью передалась мне от отца. Как две капли воды. Я заметил её со временем, глядя на своё отражение в зеркале. Разные человеческие оболочки не могли убрать с моего лица подобное выражение.
— Они шепчутся между собой о том, что я пролил реки крови, будучи завоевателем с козлиными ушами и ногами. Что мною правят злые духи!
— Ха! Императору не стоит верить в подобные сказки необразованных дикарей, — смех сенатора хорошо был слышен на оживлённой площади, — жертвы любых завоеваний неминуемы и оправданы, если цена им - победа! Хотите получить мою поддержку?
И Марк Ульпий согласился. Не ведая, что подразумевает данная помощь на самом деле. В 116 году захватив столицу Парфянского царства, он был вынужден вернуться в Рим из-за восстания, поднятого в Иудее. Догадайтесь, кто посеял смуту в умах и сердцах жителей провинции? Верно, Кассий. Его законы против «смиренных» общин, заставали те показать волчий оскал и взяться за мечи. Всем сразу стало ясно, что новый культ опасен, а сенатор меж тем, ликовал, ведь обагрившие кровью клинки познали грех, нарушив все заветы своего мессии.
Я явился к Траяну, дабы получить долг, когда тот умирал, так и не добравшись до столицы своей обширной империи:
— Воды… — Император был измучен и немощно протягивал руку к глиняному кувшину. Роскошно убранный, походный шатёр его был пуст. Все слуги разбежались, словно их что-то отпугнуло.
— Она отравлена, — я был бесстрастен, склонившись над правителем, что ещё вчера держал в своих руках огромные владения и был овеян славой триумфатора, — ты уже выпил глоток, и вот, что с тобой приключилось. Ты умираешь.
— Кто…кто ты? — Он не узнал меня, ведь вид мой изменился. Марк видел мою истинную природу, как и многие другие, лежащие на смертном одре.
— Я – тот, кого видят все, кто интересен Люциферу, кто заключил с ним договор. Я - Смерть.
— Но я…
— Не спорь. Меня нельзя обмануть. Я пришёл забрать твою душу.
— Игнатий со своими… христианами, был прав…. Я же ошибался. Так жестоко! Добро и зло существует… — последний вздох, он самый откровенный. За то короткое время, что я являлся к смертным, уходящим в мир иной, чего мне только не довелось услышать!
__________________________________________
Нобл Кейл* — первый призрачный гонщик. Жил в начале XVIII века.
«In a day you smell eternal summer
In a day the winter had begun
In a day I became your lover
In the morning all the rest will be gone
And it took us ages
To create
And we fill up the pages
Take it down in a day
Take it down in a day…»**— песня Ages (Года), автор – Kosheen. Переводится, как:
«Через день ты чувствуешь запах вечного лета
Через день началась зима
Через день я стала твоей любовницей
Утром все остальные уйдут
Требуются года,
Чтобы создать
И мы заполняем страницы,
Перелистывая их день за днем
Перелистывая их день за днем»
Марк Ульпий*** — Ма́рк У́льпий Не́рва Трая́н (лат. Marcus Ulpius Nerva Traianus), больше известный как Траян —римский император, правивший в 98—117 годах. Правление Траяна было отмечено масштабными завоеваниями.
========== История восьмая. Приоритеты. ==========
Москва. Сентябрь 2013 года. 21.00.
Зачем, с какой целью люди совершают столько безумств из-за любви? На что она эта любовь вообще нужна? Почему в ней столько силы, что она способна противостоять злу?
Это же просто похоть, гормоны и ничего более! Физиологические процессы! Раньше я этого не понимал… Пока не встретил Катарину. Тогда всё обрело смысл. Любовь – это сильнейшая мука, не несущая ничего хорошего! Даже тому, у кого нет души. Люцифер не упустил возможность преподать мне урок боли, убив единственную, к кому я испытывал нечто кроме ненависти и презрения. С тех пор я похоронил в себе подобную слабость. Думал, что похоронил.
Чувства Насти, подобно угольку, попавшему в сухие ветки разожгли пламя, растопив лёд. В какой-то степени это меня удивило.
В вечернем переполненном вагоне метро, помощница доверчиво прижалась ко мне, словно ища защиты от окружающего мира, от всей этой толпы, что окружала нас. Она слушала биение моего сердца, прибывая в трепетном и остром состоянии радости, оттого, что я обнимаю её и просто нахожусь рядом. Странная женщина… Так удивительно, что мне самому хотелось слепо поверить в удачу и счастливый случай, что свёл нас. Но чудес не бывает. С такими как я - точно.
Под стук вагонов подземки, я вдыхал запах её шёлковых волос, вглядываясь в лица окружающих, без определённой цели. Просто потому, что мне нравится это делать. Глядя на стариков, подобно Мефистофелю, я при желании вижу, как прожили они свои драгоценные жизни, которыми так дорожат. О, да! Чем старше человек, тем сильнее он боится смерти! Я знаю, какими они были в молодые годы и что совершили для того, чтобы стать продолжением Ада. Хорошая способность, вкупе с остальными. Я мог бы убить всех людей в переполненном поезде, одним лишь движением руки, но бессмысленные смерти мне не нужны. К слову, мои возможности не безграничны. Впрочем, Мефистофеля тоже. Но я над этим работаю.
Ещё в юности я осознал свои умения и потребности, а также то, насколько широко они простираются в рамках Земли и Ада. У меня много достоинств Люцифера и Нут, но нет ни одного их недостатка. Мой символ - зима, держащая в ладонях чёрное сердце, вероятно от этого и произошло моё имя, если вдаться в более глубокие сакральные и семиотические рассуждения. Всё мироздание наполнено смыслами, только некоторые их в упор не видят.
Ныне моей целью было научить Настю видеть эти скрытые смыслы, чтобы при случае, она смогла защититься даже от меня, если это потребуется, не говоря уже о других. В течение прошедших месяцев помощница старалась быть способной ученицей и преданной любовницей, запоминая суть вещей, пока я старательно уклонялся от встреч с Вассаго, Хеллстормом и Джонни Блэйзом, балансируя на лезвии бритвы.
Тремя часами раньше.
Сэм вопросительно посмотрел на меня, усердно изучающего отчёты судебной экспертизы и баллистики, приложенные к материалам нового дела, которое абсолютно не шло мне в голову - клиента обвиняли в том, что он застрелил своего брата.
Со времён Кайна и Авеля людские нравы совсем не изменились. И не только людские. Напротив. Я с удовольствием бы задушил Вассаго, глядя с наслаждением, как капля за каплей, из его сильного тела уходит жизненная энергия.
Не так давно, между братцем и моей сторонницей Исабель Гоуди, произошла стычка. Тогда Вассаго пытался дознаться у красавицы, на которую они вышли с Хеллстормом, что я делал в Дортмунде.
Распорядительница молчала, как мы с ней и условились, но в силу женского коварства решила избавиться от моей помощницы, слухи о которой, как о возможной фаворитке, уже разнеслись в Инферно, с лёгкой руки Гери Ойл.
Совершенно верно утверждение о том, что шила в мешке не утаишь. У смертной появились завистницы, хотя на деле, они не знали истины, но очень хотели до неё докопаться, ловя каждое движение и жест, каждое слово и взгляд, обращённый мной в сторону Насти.
С медовой улыбкой на алых губах, прозорливая Гоуди произнесла, глядя в глаза Дэймону:
— Cherchez la femme, мальчики.
— Женщину? — Не понял охотник, нахмурившись и убрав трезубец в сторону от Исабель, которую до этого мгновенья прижимал им к деревянному полу. Ведьма пыталась сбежать, оказав охотникам всё возможное сопротивление, в результате которого большая часть дома, где обитала колдунья, была разрушена. Всё бы ничего, но это произошло в одном из богатейших кварталов Парижа, — ты имеешь в виду человека? Смертную? Что за фигню ты несёшь, чокнутая! — Но вместо ответа Гоуди расхохоталась, прошептав заклинание на латыни. Короткое, но действенное.
Запутавшаяся в остатках проводки лампа дневного света, за спинами охотников, моргнула и взорвалась. Хеллсторм отвлёкся на это и его тут же смело в сторону мощным потоком воздуха, как следует, припечатав к стенке.
— Глупцы! — Оскалилась безумная Исабель, подобрав под себя изуродованные ноги. Их вид заставил скривиться даже Вассаго, пришедшего на помощь Дэймону. — Вам не выстоять против моего Господина! Он боль моя и сладость! Он придаст мне сил!
— Проклятая ведьма! — Прошипел демон, кинувшись на рыжеволосую распорядительницу, но та уже успела ловко встать и отскочить в сторону. Всё произошло так быстро! Для того чтобы пользоваться силой тьмы людям нужны вспомогательные средства: заклинания, амулеты, артефакты и прочая атрибутика. Бесам всё это по большей части ни к чему. Ни мне, ни Вассаго не нужно произносить проклятье для того, чтобы оно попало в цель и уничтожило противника, если тот не сумел защититься. Достаточно лишь пожелать этого.
Но ослеплённая любовью ведьма, прожившая на свете несколько столетий - это опасный противник даже для Принца Ада, из рассечённой щеки которого, на серую рубашку текла чёрная нечеловеческая кровь. Чары распорядительницы были сильны и попадали точно в цель, достигая самой сути врага. Ради своего Повелителя Исабель пойдёт на всё, но схватка не может длиться вечно. Гоуди - человек и силы её ограничены, а Вассаго слишком хорошо знает колдовство ведуний, которых так часто созывал на шабаши… Это распорядительница упустила.
Они кружили на руинах дома, словно вороны над полем брани, в предвкушении пиршества из гниющей плоти. Друг напротив друга. Глаза в глаза - его бесцветные, с вертикальными кошачьими зрачками, полные злобы и её сумасшедшие, не менее ненавидящие. Демон изматывал Исабель, ждал, пока она выдохнется и не сможет отвечать на его выпады. Она знала это и шла на верную смерть, осмелившись противостоять Вассаго, но иного выбора у неё не было.
— Где же твой Господин? — Презрительно бросил братец, когда ему всё же удалось справиться с колдуньей и слегка придушив, прижать её к остаткам стены, подняв над полом. Его собственная чёрная кровь, бегущая из множественных ран, пропитала рубашку, в которую он был одет, смешавшись с алой кровью ведьмы, что была теперь в его власти. — Молчишь?
— Катись в Ад, свинья! — Гоуди плюнула ему в лицо, — тебе никогда не стать правителем! — Прохрипела, задыхаясь, ведь демон сжал её горло сильнее, наблюдая, как по телу колдуньи пробежали судороги. Но довершить своё злодеяние Вассаго не успел. Рука Принца разжалась, и он оглушенный мощным проклятьем упал на развалины.
Хватая ртом воздух, Исабель сползла вниз по стенке, упав на колени и оказавшись рядом с валяющимся без сознания Дэймоном.
Меня всегда учили тому, что лучшее нападение - это нападение в спину, когда твой противник меньше всего ожидает удара и более всего уязвим.
Зимний холод залил пространство дома Исабель, вернее того, что им, когда то было.
Вечернее небо окончательно потемнело, когда я шагнул из сверкнувшего молниями портала прямо к вздрагивающей Гоуди. Она была обессилена, но прижав руки к груди, смотрела на меня с жаром:
— Вы спасали меня мой Господин! — Окровавленная, в старомодном длинном платье чёрного цвета, обнажающем плечи и покрытые ссадинами руки, она была похожа на увядший бутон ириса.
— Ты сама спасла себя, справившись с порученным заданием. — Я усмехнулся, посмотрев сверху вниз, на оглушенных охотников. Перешагнув через братца, я протянул Исабель затянутую в перчатку руку, помогая встать.
— Убъём их? — Спросила, окинув взглядом окружающее пространство.
— Само собой. Всё равно они вернуться в пекло. Разница лишь в том, что Люцифер будет недоволен. Мне это было бы как бальзам на душу, — рассмеялся, — если бы у меня была душа!
Я хотел свернуть Вассаго шею, одним махом, как давно мечтал, но мне не дали этого сделать. Едва солнце село за горизонт, так появился он - Призрачный гонщик. Меня передёрнуло, когда я услышал рев его мотоцикла. Его невозможно перепутать ни с одним другим. Возникший из ниоткуда, он стремительно приближался к нам:
— Господин!? — Запаниковала Гоуди, испугавшись. — Он идёт!
— Отлично, — кивнул, повернувшись в ту сторону, откуда исходил звук, — теперь мы знаем, что охотники действуют порознь, но не теряют друг друга из виду. Уходи, — я открыл для ведьмы портал, — встретимся в Вене.
Район, в котором располагался дом Исабель, находился на небольшом холме, с которого открывался чудный вид на цветущий Париж. В данный, конкретный момент, «чудный» вид открывался на дорогу, по которой нёсся дьявольский байк, оставляя за собой огненный след, перевёрнутые автомобили и вскрывшийся асфальт. Я наблюдал это со стоическим спокойствием.
Через секунду Гонщик достиг своей цели, лихо остановившись, поперёк некогда спокойной улочки, он спешился с мотоцикла. После, в свойственной ему манере, Блэйз предложил мне вернуться в ту яму, в которую он меня бросил.
— Заманчивое предложение. Опаздываешь, — я достал из кармана жилетки часы на цепочке и, цокнув языком, покачал головой, — так надеялся, что ты придёшь на нашу вечеринку, что уже совсем заждался! — Вассаго лежащий у моих ног слабо зашевелился, но я мгновенно его успокоил хорошим пинком под рёбра, — Отдыхай дорогой брат.