Спустя ещё часик Виктор уже явственно ощущал жажду, но кругом были только дичающие поля, да прямая дорога совсем редко разветвлявшаяся или изгибавшаяся. Спасения от жжения в ногах и сухости в горле не предвиделось, а идти ещё предстояло так долго...
На дороге Виктор увидел автобус. Ещё издалека приметил надписи на ярком корпусе и обрадовался, ведь это был его автобус, - рабочая перевозка. Мужчина начал размахивать руками. Он улыбался и верил, что его спасение, огромное и железное, скоро затормозит, но... автобус не сбавлял скорости. Виктор начал догадываться, что водитель не собирается делать внеплановую остановку и, решившись на отчаянный шаг, бросился на дорогу. Да только автобус по-прежнему не сбавлял скорость, не менял курса. И в самый последний момент Виктор сумел отскочить в сторону. Автобус пролетал мимо, но взгляд мужчины всё же успел ухватиться за окна, в которые смотрели и ржали люди-уродцы с самыми разными внешними изъянами. И то, что подобные выродки смеялись над ним... О! Это его не на шутку разозлило!
В порыве гнева он схватил с обочины какой-то булыжник и пустил его вдогонку автобусу. Услышав удар по железу, который неясным чудом расслышал сквозь рёв мотора, мужчина улыбнулся. Но та улыбка мало подходила человеку, - слишком уж хищной она была.
***
Виктору пришлось и в самом деле работать на свалке... ну как работать? Копаться в старье и чужих отходах, выискивая хоть что-нибудь пригодное для использования. Собирал различные целые вещи, не совсем испортившиеся и в меру помятые продукты, собирал металлолом. Умом он понимал, что это полезная работа, - использовать то, что ещё пригодно для переработки и вновь пускать в дело, но... как же это оказалось омерзительно!
Зловонье, грязь, вездесущий шелест пакетов, торчавших из необозримой гущи хлама... и вороньё, огромная такая стая, напоминающая собой больше разумную тучу, чем птиц. Они, вороны, были здесь хозяевами и показывали это всем своим видом, особо не боясь людей.
Был один уродец-коллега, который пытался ловить ворон, но те поднимали такой шум, стоило двуногому созданию к ним приблизиться, что в пору было проклинать всё на свете. А если вороны всё же взлетали, то всей стаей. И так угрожающе кружили и кричали над уродцем, что казалось, вот-вот его попросту заклюют насмерть.
Этот уродец почти не тратил времени на работу, а осторожно подкрадывался к птицам, ставил различные бесхитростные ловушки и невероятно злобно глядел на ворон, ведь они никак не желали ловиться!
С коллегами у Виктора и на этот раз не задалось. Всякий раз, когда он глядел на этих увечных и омерзительных подобий людей, ему невольно вспоминалась та обида, которую он получил в дороге. Много раз в уме грозно звучала одна и та же мысль: "И вот эти немощи, тупые, безмозглые твари посмели надо мной смеяться?!"
Ещё больше подобному, холодному к ним отношению, послужило то, что они, работники, без всяких содроганий и беспокойств ели и пили то, что находили у себя под ногами. Виктору было омерзительно от понимания, что они едят огрызки или попорченные продукты, пьют после кого-то и при этом не чувствуют совершенно ничего... у него это попросту не могло уложиться в голове!
Был среди всех этих уродцев один, который попытался наладить контакт с Виктором. Немного горбатый, но с длинными и крепкими руками, - Виктор уже успел убедиться в силе этого уродца, когда тот голыми руками разрывал стиральную машину на части, - у него была несколько деформированная голова, небольшая вмятина на лбу, и заячья губа. Виктору стоило не малого усилия чтобы не показать того отвращения, которое он испытал, когда этот уродец подошёл к нему и заговорил:
- Пе-пе-пер-вы-вый де-нь, да-а? - ужасно заикаясь, спросил он об очевидном.
- Первый день, - кивнув, ответил Виктор.
- Да-а-а! - протянул заика и замолчал. Он стоял рядом и просто молчал.
Спустя пару минут такого ожидания Виктор не выдержал и спросил:
- Так ты чего-то хотел?
- Да-а-а! - вновь протянул уродец. - Я э-эт-то нас-с-че-т... ка-а-ак же? - он посмотрел Виктору в глаза, ища помощи и подсказки, как бывает, делает ученик отвечая у доски, не зная ответа, просительно глядящий на учительницу. Пощёлкал пальцами. И пробубнив что-то, полез в карман. - Вот! - на одном дыхании, без запинки, сказал он, показывая какую-то небольшую деталь. - Е-ес-сли на-а-айдёшь, что-ни-и-будь, то это... м-м-мне та-ащи.
- Так это, я же здесь не из праздного любопытства, понимаешь? Мне деньги нужны! Зарабатывать я тут пытаюсь!
- В-все мы пы-ы-ы - заика замолчал, а после, на одном дыхание, закончил, - таемся. - после он попытался говорить на одном дыхание. - И я... я ведь... не... про-о-ст-то так, - и у него даже начало получаться, но... он запнулся и вновь начал страшно заикаться. - Ты м-м-мне св-во-и д-д-деся-ять про-о-ц-центов, а-а-я тебе д-д-день-г-г-гами. Сра-а-азу, нал-лич-чкой.
Виктор по пришествию на свалку заглянул в небольшую конторку, - деревянная коробчонка с одной только дверью, - чтобы разузнать, что да к чему. Принимающий "урожай" - невероятнейший толстяк. Его толстоту можно сравнить только с его же злобным характером. Наорав на Виктора за опоздание, он объявил, что сегодня принимать товар от него будет строго в пол цены. А расценки, которые мельком успел глянуть Виктор, показались смехотворными.
"Хватило бы зарплаты на оплату за жильё!" - подумал тогда Виктор, выходя из коробчонки под неутихающую ругань.
И тут так удачно появилась возможность хоть немного да подзаработать!
- Что именно тебя интересует? - враз оживился Виктор. - И по какой цене принимаешь?
Понимать заику было сложно. Ещё сложнее было не обращать внимания на его уродства. Но понимание, что это возможность, которую не следует упускать, Виктор прикладывал все возможные силы, чтобы потенциальная сделка благополучно состоялась. И ему даже в голову не пришло, что его могут обдурить! Надуть шутки ради!
Как-то само собой получилось, что разговаривая, они продолжали заниматься работой. Виктор слушал, изредка переспрашивал, но с таким видом, что уродец даже успокоился и стал реже заикаться. А нужны ему были самые разнообразные детали. От каких-нибудь дрелей, бензопил, ноутбуков, телефонов, до совсем уж неожиданных шестерёнок, гаечек и болтов, - но в особой цене у заики были простые ключи и отвёртки:
- Ты толь-лько смотри что-что-чтобы не совсе-ем уби-итые были. - важно сказал уродец.
Неожиданно оказалось, что можно общаться и работать вместе с кем-то из таких уродцев. Виктора это открытие приятно поразило. И вместе они старательно работали долгое время. Как выяснилось, у заики ко всем прочим недостаткам ещё и зрение было слабоватым, - не крот, но больше чем на десяток шагов от себя, как сам он признался, почти ничего не мог разобрать. Виктор большей частью выискивал взглядом какую-нибудь железную рухлядь, но не упускал из виду различные вазы, декоративные украшения и более-менее сносную мебель.
Где-то в полуденные, жаркие часы, Виктор совсем приуныл. Он не был привычен к нахождению под солнцем так долго. Время от времени ему всё же приходилось помогать новообретённому товарищу по возне в огромной помойке, - а это было не так уж и просто для его слабого и неподготовленного тела. Да и жажда с самого утра только росла. Мужчина стоически переносил все эти невзгоды, ведь заика продолжал работать, не зная усталость, - будто и не человек вовсе!
Виктор терпел и всячески подавлял любые проявления слабости. В его уме ясно, точно неоновая вывеска в ночи, сияла мысль о том, что вот он, очередной шанс стать лучше и сильнее. И он как мог, справлялся с этой не простой задачей. Но всё же его выручил этот новый приятель, - утирая пот, заика поднялся от распотрошённого телевизора, поглядел вверх, совсем незаметно скосив взгляд на Виктора, а после сказал:
- Жа-а-рко. П-п-пойдём что ли к-куд-да-нибудь в т-тень.
Виктор поднялся, утёр рукавом лицо, на котором так обильно выступил пот, и посмотрел на приятеля.
- Ты эт-то, как? Пи-п-пить х-хочешь?
Виктор достаточно красноречиво посмотрел в сторону, где уродцы, продолжая работать, то и дело поднимали бутылки с газировкой и допивали после кого-то, совершенно не брезгуя.
- Э-э, не-ет! - замахал грязными руками горбатый заика. - Эти с-сов-всем от-тупели! М-мы в-ведь не з-звери, а?
- Есть идеи? - наконец спросил Виктор.
Заика сразу же заметно оживился. Даже улыбнулся, что, едва не сломило решимость и твёрдость Виктора, - слишком уж непривычно и пугающе выглядела улыбка с заячьей губой.
- Ту-ут, ря-дом, е-есть к-к-колонка. - всё так же улыбаясь, говорил заика. - П-пой-дём?
Неожиданно для самого себя, Виктор улыбнулся. Не натянуто, не принужденно, а по-настоящему. Его мысли полнились образами холодной, свежей воды, от которой зубы сводит.
Рядом оказалось ну совсем уж не рядом. Виктор не знал точно, как много им пришлось пройти, но по ощущению они плелись не меньше полутора часов. Свалка почти растаяла без следа, когда они зашли в небольшую деревеньку. Старые, покосившиеся дома и одичавшие деревья. Тишина и благодать. Пока они там были, ни разу никого не повстречали. Виктор забеспокоился, думая, что раз нет людей, то и воды, должно быть, тоже не будет, но... к величайшей радости и облегчению, вода была. Немного рыжеватая от ржавчины или глины... или от того и другого. Но это не остановило ни Виктора, ни его провожатого.
Назад они возвращались быстро, - не спешили, просто шаг стал лёгким и солнце больше так не припекало. Молчали. Виктор размышлял о том, как всё-таки мало ему нужно для счастья! А после, спустя значительно меньшее время, чем они шли в деревню, вновь принялись вместе за работу.
Ближе к вечеру что-то в происходящем начало меняться. Виктору потребовалось время, чтобы понять. Вроде бы всё те же уродцы, что шастали и прежде рядом, занимались тем же делом, что и прежде, но... была перемена, которую мужчина долго не мог осознать, - другие рабочие собирали банки и бутылки пива и сливали всё, что ещё могли, в пустые бутылки. Горбач тоже решил не отставать и, обратившись к Виктору, сказал:
- На-ам бы т-тоже н-нужно че-его-ни-б-будь себе по-по-подго-отовить.