- Самая банальная история о неудачной любви, какую только можно представить, больше ничего, - раздался голос Ледатра.
Павел обернулся. Римский тоже выбрался из душной палатки, сел на траву. Посмотрел Павлу в глаза, улыбнулся, развел руки.
- Была женщина, которой я добивался долгие годы, - произнес он, словно продолжал прерванный рассказ, - и вот, когда она собиралась сказать "да", явился этот красавчик и за несколько минут достиг того, на что у меня ушли годы. Все произошло так просто, обыденно, - Ледатр сокрушенно покачал головой, пожал плечами. - Самое, извините, хреновое, что до сих пор не могу забыть. Ну, подумаешь, баба разлюбила, ушла к другому. Экая беда, мать ее! Но вот скребет когтями внутри и ничего поделать не могу.
- Она здесь?
- Наверно, где ж еще?
Павел сел рядом, искоса посмотрел на Ледатра.
- Хотите увидеть? - осторожно спросил.
- Ну...
- Значит, хотите. А как же ваши убеждения? Вы собрались осчастливить все человечество новой социальной системой, посвятили жизнь борьбе - это все ваши слова! - и вдруг такое проявление слабости.
Против ожидания, Ледатр не взорвался возмущенными криками, не стал размахивать конечностями и вообще никак не проявил чувств. Он продолжал смотреть на закат, в пальцах крутится стебелек и выражение лица остается таким же грустно-насмешливым.
- Да мало ли что я хочу! Настоящий человек тем и отличается от ... человекообразных, что не идет на поводу желаний, а руководствуется разумом. Значит и не нужен я был ей по-настоящему никогда. Женщинам подавай уже готовое, то есть мужчина должен состояться - деньги, положение, власть, желательно приятная внешность. Этот, - небрежно кивнул в сторону большой палатки, - состоялся. К тому же красавчик, а я?
Павел взглянул на Ледатра. Внешностью строитель нового мира действительно не блистал. Круглое лицо, небольшие глаза посажены близко к переносице, часто моргает - не то от сильного испуга в детстве, не то от частых стрессов в зрелом возрасте. Нос, губы, щеки - самые обыкновенные, на макушке сквозь буйные кудри проглядывает лысина. Черты лица настолько невыразительны, что с первого раза и не запомнишь. "Идеальная внешность для шпиона! - почему-то подумал Павел. - А вот женщинам пожалуй и вправду не понравится."
- Знаете, всем выдающимся диктаторам не везло в личной жизни. Ленин, Сталин, Гитлер, Наполеон, тот же пресловутый Фридрих. Ну вот не получалось у них никак, хотя всего того, что вы перечислили - ну, власти и денег, было с избытком, - ответил Павел.
- Гитлер здесь причем? - недовольно буркнул Римский. - Сравнили, вот спасибо!
- Да нет, я не в том смысле, - стал объяснять Павел. - Он конечно, личность одиозная, но только ему удалось поднять Германию с колен и превратить в супердержаву. Европу завоевали немецкие генералы, но выполняли-то они указания Гитлера! Не мое дело давать нравственные оценки, я говорю о результатах. Так вот, в те времена идеология играла огромную роль и едва ли не самым важным было то, что Гитлера считали наивысшим существом среди остальных представителей высшей расы. Считалось, что он равнодушен к житейским делам и плотским утехам, то есть полностью поглощен делами государства и нации. Почти бог! На самом деле ему смолоду не везло в этом деле, позднее появился целый комплекс и он стал сознательно избегать привязанности к женщине. Примерно то же самое произошло у Сталина. А с Фридрихом получился вовсе курьез...
- Откуда вы все это знаете, Климочкин? - перебил его Ледатр. - Вы какое учебное заведение оканчивали?
- Да военный институт, но мне нравилась история войн и военного искусства, а оно неотделимо от личности самого полководца, - отмахнулся Павел. - Так что не удивляйтесь, биографии военачальников я изучал прилежно.
- Боже, с кем я связался! Солдафон, ценитель Гитлера, поклонник Фридриха ... Вы другим ничем не интересовались?
Не рассуждай, не хлопочи!
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет, - тихо продекламировал Павел. - Это Федор Тютчев. Мне нравятся его стихи, а вам?
Ледатр медленно вздохнул, отвел глаза. Плечи поднялись и опустились, как бы говоря - ну, просто черт знает, что такое!
Глава 10
Солнце опустилось до половины. Тени стали длинней, резче, вдоль ровных, как будто проложенных по линейке, улочек городка загораются огни. Снизу, из пригорода, донеслись выкрики и смех. Художники, поэты, изгои и мечтатели, дети инопланетян и бывшие пленники НЛО начали собираться, чтобы провести ночь вместе. Картины больного воображения выставляются на обозрение других ненормальных, странные стихи звучат в ночной тишине, декламация с обязательным завыванием и стонами. Это необходимо, по мнению авторов, для пущей страстности, убедительности и вообще ... вообще! Одним словом, простолюдинам не понять высокого искусства! Ну почему ритмичное сочетание совершенно бессмысленных звуков считается поэзией, а женщина, нарисованная только прямыми линиями, называется картиной? Что гениального в черном квадрате? Любой может начертить по линейке, затем закрасить. Но если так может всякий, то в чем же гениальность-то? Почему мазня пьяной обезьяны обзывается искусством? Попробовал бы Пикассо, родись он на два столетия раньше, написать абстрактный портрет средневекового короля или князя - посадили бы на кол или отрубили голову! А то и сожгли прилюдно на городской площади, обложив со всех сторон собственной мазней. Вот поэтому и рисовали художники эпохи Возрождения так, что до сих пор по их картинам учатся юные. А Пикассо и прочих авангардистов продают на аукционах.
- Не хотите посетить какой нибудь приют комедиантов? - усмехнулся Павел.
- Бр-рр! - содрогнулся Римский. - Боже упаси! Да не привидится в самом страшном сне!
На следующее утро Павла разбудили шум и крики в нижней части города, за пределами ограждения. Ледатр продолжал спать, словно проглотил двойную дозу снотворного. Павлу совершенно не хотелось вставать, за предыдущие дни он так устал, что собирался дрыхнуть до первого снега. Однако в криках и стенаниях в "городе придурков" - так он называл про себя поселение художников и поэтов, было что-то странное, по-настоящему тревожащее. Чертыхаясь и кряхтя, как древний дед, сползает с кровати на пол. Только сейчас заметил, что она надувная. Такую же оставил дома, в пустой пыльной квартире. " Вот зараза, и тут сплошное надувательство!" - мелькнула раздраженная мысль.
С полминуты посидел на полу, медленно возвращаясь в реальность. Потом поплелся к умывальнику. Холодная вода освежила, вернула ясность мыслей и способность хорошо видеть. Посмотрел в зеркало, провел ладонью по щекам, заросшим пятидневной щетиной.
- Пора или ну его в баню - вот в чем вопрос? - тихо произнес он, имея в виду бритье.
Рука потянулась к станку с замысловатой изогнутой ручкой, глаза пробежали туда-сюда по пластиковой полочке, разглядывая разнообразные флакончики, баночки и тюбики. Где-то тут пена для бритья, но изготовители норовят так обозвать средство для облегчения удаления волос, что не сразу поймешь, что есть что. Если вы человек малограмотный, то есть у вас нет ученой степени по химии или хотя бы красного диплома химика-технолога, ни за что не догадаетесь, что "великолепный лурил сульфанатр на основе парабены с экстрактом алоэ" и есть крем для бритья. Плюс инструкция на английском языке, обильно приправленная латинскими словечками. "Вот уроды, а? Ну напишите по нормальному, что это такое! Нет, выдумают какую-то х... ... ... ю, не то пить, не то закусывать. Чем рожу-то мазать?" - тихо бормотал Павел, страшась разбудить Ледатра.
Новая волна криков достигла палатки. Павел плюнул на бритье, вышел на улицу. Серенькое утро заливает блеклым сиянием поселение, словно в больничной палате включили единственную лампу дневного света. Меж домиков мечутся фигурки, люди в доспехах хватают железными руками, безжалостно швыряют на землю. Тех, кто пытается встать, нещадно хлещут кнутами. Резкие щелчки и блеклые в дневном свете вспышки говорят о том, что хлысты электрические. После каждого удара человек замирает, словно парализованный. Проходит несколько минут, прежде чем он начинает шевелиться. Обездвиженных волокут по земле, словно мешки с мусором к центральной площади, где ранее проходили гулянья местного населения. Павел так поразился необыкновенной картине, что забыл и про бритье, и про спящего Ледатра. Все это очень напоминало карательную операцию полевой жандармерии на оккупированной территории, только вместо напуганных деревенских жителей на центральную площадь сгоняли причудливо одетых мужчин и женщин. Последние в большинстве были вовсе не одеты, если не считать узких полосок цветной ткани на бедрах. Скоро на площади собралась шумная толпа. Если бы не солдаты по периметру с электрохлыстами, то можно подумать, что готовиться карнавальное шествие существ нетрадиционной сексуальной ориентации. Через несколько минут люди в блестящих доспехах приволокли последних слабо трепыхающихся жертв. Чей-то громкий голос невнятно рявкнул, прогрохотала пулеметная очередь и шум стих. Площадь замерла в тревожном ожидании.
Павел огляделся. Он только сейчас увидел, что вокруг никого нет, крепость Солидуса совершенно пуста, даже на стене возле ворот пусто. Это значит, что весь личный состав там, внизу. Солдаты проводят непонятную облаву, то ли ищут кого-то, то ли Солидус таким вот оригинальным способом проводит перепись населения. В любом случае интересно и Павел решительно зашагал к воротам. Створка бесшумно уползла в щель на потолке, едва он приблизился. " Чудненько, значит, у меня свободный выход и лютая казнь в ближайшее время мне не грозит!" - радостно подумал Павел. Однако веселиться рано, он еще не знает, по какому поводу собрание. Может, о них с Ледатром просто забыли? Сейчас увидят, вспомнят, да как начнут кнутами хлестать! Но ничего подобного не произошло. Павел остановился в десяти шагах от оцепления так, чтобы слышать и видеть все. Ближайший к нему солдат равнодушно покосился и ничего не сказал. Павел облегченно вздохнул. По толпе пробежала волна шума, люди зашевелились, лица повернулись к оставленным домам. Послышался нарастающий грохот, лязг, порыв ветра принес странно знакомый запах. " Отработанная солярка! Как на грузовиках Ледатра, - вспомнил Павел. - И тут есть антикварные механизмы?"
Угловатая машина с ромбовидным носом показалась в клубах пыли. Железные гусеницы в прах разбивают дорожное покрытие, машина несется как снаряд, прямо и не разбирая пути. Цветочные клумбы и кустики с яркими китайскими фонариками исчезают под бронированным брюхом механического монстра. То, что остается, можно назвать только экологической катастрофой сверхмалого масштаба. В толпе раздались горестные выкрики и стенания. Машина несется прямо на людей. Жители неверяще смотрят на лязгающее и рычащее чудище, словно на кару небесную, ниспосланную Богом за грехи. Толпа замирает, парализованная ужасом. Звучит отрывистая команда, цепь солдат распадается, люди в блестящих доспехах разбегаются. Бронированная машина эффектно взмывает вверх на земляном валу, видно, как разлетаются комья земли, сверкают полированной сталью гусеничные траки, железные колеса бешено вращаются, синие выхлопные газы вырываются с боков, словно дыхание огнедышащего дракона. Устрашающего вида машина неудержимо мчится на толпу. Грохот мотора глушит многоголосый крик и вой. Человеческая масса приходит в движение. Словно делящаяся под микроскопом живая клетка, она распадается на половинки. Посередине площади образуется ровный прогал. Как будто гигантский глаз с быстротой необыкновенной распахнулся на поверхности земли - так скоро плотная толпа разделилась.
Несколько несчастных осталось сидеть и лежать. Не то одурманены, не то не верят в реальность происходящего. Двое мужчин и одна женщина с безумными глазами непонимающе вертят головами, пытаясь понять, почему вокруг стало пусто. Неопрятная девка в трусиках дурного цвета и растоптанных шлепанцах первой осознает смертельную опасность. Она стоит спиной к приближающейся машине, но слышит грохот и дрожь земли. Убегает, высоко и некрасиво задирая колени, шлепанцы срываются, хочет вернуться, но грохот нарастает до непереносимого предела и снова бежит, нелепо размахивая руками. Мужчины провожают недоумевающими взглядами, один начинает глупо хохотать и показывать неприличными жестами, мол, щас догоню и враз тройню заделаю. Другой поворачивается навстречу шуму и лязгу, приседает и разводит руки. Безумное лицо искривляется улыбкой, больше похожей на оскал, видны редкие желтые зубы, на губах пенится слюна, глаза страшно выпучиваются.
Задранный кверху, как у амфибии, нос машины смахивает первого безумца с поверхности земли, словно рука пьяницы пустой стакан со стола. Удар приходится в верхнюю часть груди, голова откидывается назад и шея сгибается под таким углом, что всем присутствующим становится ясно - человек мертв. Но бездыханное тело не падает на землю. Передок машины весь покрыт дырами с рваными краями. Один такой вывернутый наружу кусок металла цепляет мертвеца за кожу и ребра, труп оказывается распятым на железном щите. Машина продолжает стремительный полет над землей. Второй мужчина оказывается на пути бешено вращающейся гусеницы. Мгновение и он исчезает под стальной лентой. Брызги крови и клочья внутренностей разлетаются в стороны из лопнувшего тела, колеса, борт и корма окрашиваются в рыжий цвет. Молодая женщина бежит изо всех сил, пепельные волосы тянутся за спиной почти параллельно земле, пятки мелькают, словно капли проливного дождя. Она что-то кричит, рот перекошен в напряжении, глаза раскрыты до предела, отпущенного природой. Никто не слышит и не понимает ее. Ревущее чудовище настигает и женщина исчезает под плоским брюхом. Через мгновение из пыли и синего тумана выхлопных газов за кормой по земле катится окровавленный обрубок, без рук и без ног, вместо головы черная дыра в туловище, из которой хлещет темная кровь. Рядом переворачиваются и подпрыгивают на неровностях оторванные конечности.