– В телеги! Немедленно! Гоните!
Люди попрыгали, кто куда, по разным телегам, и лошади понесли. А граф кинулся обратно к болоту и громко заорал:
– Не смей трогать моих людей! Ты, мерзкая тварь! – в ярости он схватил ближайшее поваленное дерево и изо всех сил кинул его в болото. Грязная вода взметнулась во все стороны, обрызгав и самого Валентина. В этот момент он услышал скрипучее:
– Мейфенг…
Глаза графа налились безумным огнём, и он снова заорал:
– Ты не получишь Мейфенг! Я сравняю это болото с землёй! – и он продолжил закидывать его поваленными деревьями и ветками. В ярости он сгребал кучи земли с травой и закидывал в болото, и, казалось бы, почти закидал, как вдруг вода в болоте словно ушла вниз, и как страшная живая воронка засосала всё, что накидал туда вампир и, вернувшись на место снова, стала обычной болотной жижей.
– Мальчишка…
Снова услышал Валентин и, от злости, и бессилия сжав кулаки, быстро подскочил к болоту и со всей силы ударил кулаком по грязной воде. Брызги болотной грязи обрызгали парня с ног до головы, и он, опустив голову на руки, так и остался сидеть рядом с болотом, пытаясь понять, что же ему теперь делать дальше.
Спустя какое-то время, Валентин встал и полетел в замок. Залетев в коридор, он сразу же направился к колдуну, с силой распахнув дверь в его каморку. Она слетела с петель и отлетела в сторону. Старик вздрогнул и, подняв глаза на графа, сразу смекнул, что произошло что-то серьёзное. Валентина всё ещё трясло от отчаяния и злости, и Альберт медленно протянул ему маленький пузырёк с нежно-голубой жидкостью.
– Что это? – прорычал граф.
– Это зелье покоя, – тихо и спокойно ответил колдун.
– Зачем оно мне? – снова рявкнул граф.
– Да не зачем и в правду, вы, ваше сиятельство, и сами всегда успокаивались без моей помощи.
Тогда Валентин прямо вырвал из рук старика пузырёк и, залпом осушив его, сжал пузырёк так, что в его руке остались только мелкие стеклянные крошки. Кожа ладони его порезалась и выступила кровь, но граф даже не обратил на это внимания, зная, что через пару минут всё само собой затянется. Зелье мгновенно подействовало, и вампир пришёл в себя, снова став красивым юношей с ангельской внешностью.
Увидев это, колдун спросил:
– Что случилось, мальчик мой?
Валентин поднял старую дубовую дверь и начал вешать её на петли, одновременно отвечая старику:
– Сегодня погибли четверо моих крестьян, их затянуло это мерзкое болото, но необычно, как это бывает по халатности людей, а как-то очень странно, как будто это была страшная месть нам, за то, что мы решили иссушать его. И оно снова требует Мейфенг.
После этих слов, Валентин устало присел на стул рядом с колдовским столом и, облокотившись на него, продолжил:
– Что нам делать, Альберт, впервые в моей жизни, я в отчаянии?
Старик подумал и ответил:
– Возможно, нам стоит узнать у него, что он хочет от Мейфенг, может оно не хочет её смерти, может ему надо что-то другое?
– Что? – буквально взревел Валентин, – ты из ума, что ли выжил, старик? Я не собираюсь рисковать жизнью Мейфенг.
– Но ведь она не человек теперь, а вампир, – слабым голосом произнёс Альберт.
– Ну, и что с того, она слабый вампир, она даже ещё не летает!
Колдун развёл руками и замолчал.
А в это время Мейфенг стояла совсем рядом с каморкой колдуна и всё слышала. Она оказалась здесь в это время, совсем случайно, проходя мимо, после прогулки в их саду и увидев, как муж зашёл к Альберту, остановилась, чтобы встретить его и с радостью кинуться на шею, таким образом, она стала случайно, свидетельницей их разговора. Девушка очень расстроилась, услышав всё, и быстро побежала в свои покои, чтобы муж не понял, что она услышала весь их разговор. Мейфенг вбежала в свою комнату и встала у стены, пытаясь успокоиться и подумать, что ей теперь делать, чтобы предупредить новые беды и смерти их людей.
Вскоре она услышала шаги Валентина и, подбежав к трюмо, села за него, как ни в чём не бывало. Граф распахнул дверь, ища взглядом в полутёмной комнате жену. Он увидел её тихо сидящую у трюмо, в нежно-розовом пышном платье. Его разум был в тумане и от событий прошедшего дня, и от зелья колдуна. Он быстро подошёл к жене, наклонился к её голове и вдохнул запах её шикарных волос, они пахли ароматными травами и маслами. Она медленно развернулась, и их глаза встретились, её изумрудные и его сапфировые метающие молнии. Девушка заметила, что в глазах мужа какой-то странный стеклянный блеск, не дав ей опомниться, он схватил Мейфенг в охапку и, подлетев с ней к их большой кровати, бросил её туда спиной. В этот же момент, граф одним резким движением разорвал розовое платье на жене вместе с тонким кружевным нижним бельём. Его глаза не были красными, и он не превращался в вампира, вид у него был ангельским, и только глаза выдавали ту бурю чувств, которая происходила сейчас в его душе. В эту же минуту он разорвал одежду и на себе. Мейфенг молчала, глядя в глаза мужа, она хорошо его знала и понимала, что в данный момент ей лучше молча покориться и попытаться расслабиться, так как в душе он в бешенстве и ему нужна сейчас мощная разрядка. Он наклонился к ней, развёл её ноги в стороны и сразу же грубо вошёл в неё. Его толчки были сильными и глубокими. Он пристально смотрел ей в глаза, и она не отвела взгляда, словно соединившись с его чувствами в единое целое. В момент кульминации страсти, всё его тело буквально горело, но не человеческим жаром, а каким-то своим вампирским, однако колдовское зелье не давало ему превратиться в вампира. Мейфенг тоже возбудилась до предела и, несмотря на то, что это были не нежные, добрые ласки как обычно, этот момент, напомнил ей их первую ночь во дворе дома в Ханчжоу, а она оставила тогда неизгладимые воспоминания. Спустя некоторое время, Валентин встал и подошёл к окну, открыл его и быстро вылетел в него вверх в синее небо, как выпущенная стрела, его белоснежные волосы сверкали в сумерках серебряными искрами, а обнажённое тело обдувал ледяной ветер. Ночь уже вступала в свои права, пробыв там секунду, но такую холодную, которая отрезвила графа, и в его сознании промелькнула светлая мысль: «Мейфенг» и он сразу же развернулся обратно, влетев в окно, и плотно закрыл его, подошёл к кровати, лёг рядом с женой, бережно укрыл её и себя тёплым меховым одеялом. Его кожа была холоднее обычного, он обнял жену и тихо произнёс:
– Прости…
Мейфенг всё ещё молчала, но в голове у неё билась мысль: «Я люблю тебя, Валентин». Он словно услышал эту мысль, нежно поцеловал жену в плечо и закрыл глаза.
Глава 7. Девчонка
Прошли три дня тяжелой фазы луны, и жизнь в графстве пошла своим чередом. Следующим утром в замок приехала та тринадцатилетняя девочка из деревни, что сама умоляла её взять к ним в замок в услужение графине. Её привёз родной дядька и был очень рад, что избавился от сиротки.
Мейфенг сама вышла за ней во двор и встала на ступенях, ведущих в холл в ожидании, пока слуги подведут малышку к ней. Девочку подвели, и она покорно склонила голову перед госпожой.
– Доброе утро, графиня, – она произнесла тоненьким голоском, боясь поднять даже взгляд на красавицу графиню. И её тут же ударил под затылок, слуга стоящий рядом:
– Замолчи, дурёха. Первой должна заговорить с тобой госпожа графиня.
Мейфенг сделала предупреждающий знак рукой и обглядела девочку с головы до ног, та была в стареньком мешковидном льняном платьице, ниспадающим до тонких грязных щиколоток. Босая, с затравленным видом, она была очень худенькой, острые плечики торчали сквозь тонкую ткань, грязные белые волосы, спутанные и наспех заплетённые в тоненькую косичку. Красавицей её не назовёшь, так ни то, ни сё.
Графиня мягко ответила:
– Доброе утро. Подними на меня глаза.
Девочка медленно подняла глаза на графиню, и в её взгляде ярко отразилось неподдельное восхищение. Она ещё не умела скрывать своих эмоций и всё, о чём думала, сразу же отразилось на её детском наивном лице.
Перед девочкой стояла высокая необычайно красивая молодая женщина, с длинными белоснежными густыми волосами с серебряным отливом. У нее была идеальная фигура с прекрасными формами и высокой тонкой талией. Графиня ласково улыбалась ей своей ослепительно белозубой улыбкой, а глаза, эти ярко зелёные глаза с золотыми искорками, пляшущими в них, смотрели на неё с лаской. Девочка залюбовалась прекрасным видением и, открыв рот, так и осталась неподвижной, пока ей снова не дали подзатыльника. Она быстро склонила голову.
Графиня продолжила задавать вопросы:
– Как тебя зовут?
– Наркиса, – тихо ответила девочка.
– Красивое имя. Тебе дали его родители? Ты сможешь прислуживать мне, помогать одеваться, купаться, расчёсываться?
– Да, мне дали его мои покойные родители. Я всему научусь, госпожа, я быстро обучаюсь. Я очень этого хочу, – девочка быстро говорила, словно боялась, что графиня передумает.
Мейфенг сурово глянула на слугу стоящего рядом, молодого парня крепкого телосложения и сказала:
– Отведите Наркису в комнату с лоханями искупаться и хорошенько накормите, потом выдайте чистую новую одежду по её размеру и приведите ко мне. Впредь она будет служить только мне, и её никто не имеет права обижать. Ты меня хорошо понял? Не обижать!
Слуга поклонился и покорно ответил:
– Да, миледи, я всё понял, – развернулся и повёл девчонку мыться и отвёл к дородной женщине, что заведовала банной комнатой для прислуги.
– Кого ты здесь, ещё притащил к нам? – грозно сказала она, завидев ещё издалека, худенькую боязливую девочку.
Слуга склонил голову в знак почтения к старшей по рангу служанке, чем он сам и ответил:
– Эта никчемная девчонка, зачем то понадобилась нашей молодой графине и она строго, настрого приказала тщательно вымыть её, накормить, приодеть и главное не обижать.
– Да, а где она будет жить, и что будет делать? – не унималась женщина.
– Она будет жить рядом с комнатой хозяев в каморке для личной прислуги, и прислуживать исключительно самой графине.
– Да! Да, что же такого необычного в этой никчемной грязной девчонке, чтобы быть личной служанкой хозяйки?
– Не знаю, я тоже удивился, но с хозяевами же не поспоришь, тем более с нашими, – и парень показал знак рукой на шее так, что сразу становилось ясно, что он говорит о прокусе сонной артерии.
Банщица скосила глаза в знак согласия и аккуратно брезгливо двумя пальцами взяла девочку за рукав.
– Иди за мной, вон в ту ванну, что стоит в углу, а грязный мешок, что на тебе, снимай и брось вон в тот угол, его заберут другие слуги и сожгут, а мне ещё надо проверить тебя на вшей.
– У меня нет вшей, – пропищала девочка и быстро скинула с себя грязное платье.
– Ну, это мы ещё увидим, – ответила грубо женщина и потащила за руку голую хрупкую девчонку купать.
Глава 8. Рассказ Наркисы
А в это время, Мейфенг прихорашивалась у своего любимого трюмо. Они собирались на бал в соседнее графство. Их всю семью пригласили по случаю дня рождения юбилея тридцатилетия графа тех мест, сынишку они взять с собой не могли, так как он же не контролирует ещё себя и летает когда попало, и острые зубки показывает, когда кушать хочет, уж совсем малыш не для балов. Константина решили оставить с Альбертом, впрочем, как обычно. Мейфенг выглядела великолепно, две расторопных молоденьких служанок уложили ей волосы в классическую причёску и перевили их нитями с крупным жемчугом. В уши одели золотые серьги, с таким же жемчугом, свисающие до плеч. Платье графиня выбрала бордовое с переливом и чёрные изящные туфли с жемчужными пряжками. На левую руку ей надели золотой браслет, также украшенный белым жемчугом, а на изящные пальчики Мейфенг одела сама всего два кольца, оба те, что подарил ей Валентин ещё в Китае. Единственное, где у девушки ещё не было украшений, это её длинная шея. Она любовалась своим видом в огромном прямоугольном зеркале, обрамлённом золотом, висящем над камином, в котором весело потрескивал огонёк, а служанки ворковали вокруг неё, словно поющие канарейки.
– Вы так красивы, миледи! Вы всех там очаруете!
Мейфенг улыбнулась своему отражению, совсем не обращая внимания на комплименты служанок. Она уже привыкла, что со слугами не общаются и не обращают на них никакого внимания. В этот момент, дверь в комнату распахнулась, и в неё быстрым шагом вошёл граф. Он щёлкнул пальцами в знак того, чтобы служанки исчезли. Девушки, быстро подобрав юбки, задом попятились к выходу. Граф с графиней остались одни. Мейфенг внимательно посмотрела на мужа и мягко спросила:
– Ты, в хорошем расположении духа, милый?
– Да, душа моя, сегодня я прекрасно себя чувствую. С утра я был в деревне, крестьяне оплакали погибших мужчин. Я отвёз их семьям богатые дары и денежную компенсацию по утере сыновей и кормильцев. Погибло четверо: двое взрослых мужчин, у них остались семьи и двое сыновей из других семей. Такой удар для моих людей. Затем мы всё обсудили и решили, что продолжим на днях иссушать болото, а так как полнолуние прошло, я думаю, что месяц покоя нам обеспечен, и надо многое успеть.
Мейфенг подошла к мужу и, прильнув к нему словно кошка, поцеловала.
Валентин ответил на поцелуй, и мягко отодвинув жену, обсмотрел её с головы до ног.
– Дорогая, ты выглядишь великолепно, но кое-чего всё же не хватает.
– Чего же? – удивилась Мейфенг.
– Самой малости, – и граф достал из-за пазухи бархатную коробочку, открыл её и вытянул оттуда золотую цепочку витую косичкой с белым камнем размером с копейку, обвитым золотом в виде лепестков вокруг него. Затем подошёл к Мейфенг со спины и, надев цепочку ей на шею, нежно взял за руку и подвёл к зеркалу. Она замерла от красоты камня, который блестел так в лучах полуденного солнца, что весь её образ стал похож на королеву. Девушка медленно поднесла пальчики к украшению и, потрогав его, посмотрела с недоумением на мужа.
Он улыбнулся своей лучезарной улыбкой, на щеках у него показались лукавые ямочки.
– Да, ты правильно подумала, это бриллиант, ещё одна наша фамильная драгоценность, и я дарю его тебе.
У Мейфенг на глазах выступили слёзы, и она прошептала:
– Я люблю тебя, Вали, просто так, и всё вытерплю от тебя, в каком бы состоянии ты не находился. Я твоя, твоя на веки, всем телом и душой, и мне совсем не нужны такие подарки за это.
Валентин обнял жену и, упёршись носом в её шею, прошептал в ответ:
– Я знаю, любимая, я люблю тебя больше своей жизни, и это не за прошлую ночь подарок, это в знак моей любви к тебе, прими его, не обижай меня.
Слёзы потекли по щекам Мейфенг и она развернулась к мужу, и их губы снова встретились. Поцелуй стал таким сладостным, что у обоих в это время словно выросли крылья, и они вместе поднялись в воздух на метр от пола. Вдруг Мейфенг поняла, что они в полёте и рассмеялась.
– Ты же сказал, что мы поедем в экипаже, что не будет никаких нечеловеческих полетов сегодня, а сам поднял меня в воздух.
– Это не я, – улыбнулся Валентин.
– Что значит не ты? А кто?
Валентин медленно убрал свои руки и сразу же плавно опустился на пол, глядя на жену снизу вверх. И тут Мейфенг увидела, что это она сама находится в воздухе и, в недоумении, не знала, что и сказать. Она плавно пролетела по огромной их спальне и также плавно опустилась на пол, рядом с мужем.
– Но как? – спросила она, не понимая, как она взлетела, да ещё и подняла Валентина вместе с собой в воздух.
Граф всё ещё улыбаясь, ответил:
– Да, удивительно, как оказалось, тебе не нужно было прыгать в пропасть, чтобы научиться летать, а нужны были вот такие эмоции, чтобы наоборот взлететь вверх. Ты, правда, чудесная!
Они обнялись и, закружившись в водовороте чувств, полетели вместе по комнате, смеясь, и целуя друг друга.
Спустя полчаса их поджидала карета, запряжённая шестёркой статных белоснежных лошадей с густыми гривами песочного оттенка. Мейфенг вышла к карете и ахнула: