В тяжёлом бою с Беем Энрики смертельно ранен, и Вил не сумел помочь ему.
Бей отвоёвывает назад некоторую часть своих владений.
Глава вторая. После в замке.
– Что же делать? Что мне делать?! – Орёл метался по комнате, как зверь по клетке.
– Ненавижу! Ненавижу их! Будь они прокляты! – он рухнул на пол, на ковер, заваленный шкурами, обнял медвежью голову, утыкаясь в неё лицом, и почти сразу же отпрянул, зашипев от боли. Разъеденная кожа на лице, делала болезненным любое прикосновение.
– Полегче, Арел, – сказал Никто.
Он сидел на кровати, как всегда согнув здоровую ногу в колене, а хромую безжизненно вытянув перед собой.
– «Арелх»! – передразнил его Орёл. – Меня зовут князь Арел! И я не могу победить эту мразь! Обычного простолюдина! Я убью Энрики за это! Убью! Это он во всём виноват! Он, Вил и Косой! Они меня подставили!
– Энрики итак умирает, – ответил Никто спокойно.
– Ну и пусть! Скорее бы он подох! Я плюну на его могилу!
– Через пару дней тебе ничего не помешает сделать это.
– Ты издеваешься?! Ты всегда издеваешься! Вставай! – Орёл подошёл к Никто, дёрнул его за руку вверх. – Вставай, я тебе приказываю!
Как только Никто поднялся с кровати, Орёл обхватил его сзади, с силой надавил на его плечи, принуждая опуститься на колени.
Никто не подчинился:
– Ты ёбнулся, Арел! Оставь меня в покое!
– Ник, я приказываю! – прошептал Орёл хрипло, прижимаясь сзади, наваливаясь на Никто. Ни сказав больше, не слова, Никто подчинился и опустился на колени, лицом к кровати, расстегнул ремень на штанах, спуская их. От резкого толчка, не сдержавшись, он только и смог, что прошипеть какое-то ругательство «нечистых». Потом рухнул лицом на кровать, разметав волосы по пушистому покрывалу. Он ждал, когда Орёл закончит, задвигается быстрее, со всей скоростью и силой, на какую только способен, потом отвалиться, тяжело дыша, упадёт ничком на ковёр, стараясь успокоить выпрыгивающее из груди сердце…
Когда, вся в слезах, сестра Энрики вышла, Лис, Косой, Тол и Вил переглянулись.
– Мы должны сделать это, – сказал Косой, – иначе он просто сгорит на наших глазах.
– Воину нельзя умирать в постели, – вставил Тол.
– Да, и поэтому лучше сначала сделать из него падаль! – холодно заметил Лис.
Косой зло сверкнул на него своим единственным глазом:
– Лис, ты знаешь, что я прав!
– С чего такая уверенность?
– «Чёрная вода» – единственное, что может сейчас поднять Энрики! Не строй из себя идиота, если бы не чернота, тебя бы и самого сейчас не было в живых!
– Лис, ты использовал «воду»?! – спросил Тол с удивлением.
– Нет, – сказал Лис, не моргнув глазом. – Никогда. Просто Косой хочет видеть падалью всех, потому что сам – падаль.
– Лживая сука, – процедил Косой сквозь зубы и, метнувшись к Лису, очень быстро схватил его за руку, дёрнул рукав куртки вверх:
– Совсем не плохо, Лис: закован от запястья до локтя! Твоя железка, что она закрывает?
– Ничего, – Лис выдернул руку, снова пряча стальной, инкрустированный браслет под одежду.
– Почему же тогда его нельзя снять? А на другой руке твой браслет снимается, я знаю.
– Хорошо… под браслетом татуировка!
Косой засмеялся.
– Лис, это просто не умно, не ожидал от тебя! Другие свои клейма ты не скрываешь! На обоих предплечьях у тебя вырезаны узоры, и ты их не прячешь под браслеты, почему так?
– Шрамления «красных» и клеймо, которое выжег мне Орёл – не татуировки!
– Орёл выжег тебе клеймо? – спросил Вил. – Но почему «выжег»?
– Потому, что я «красная» полукровка, чёрт возьми! Вы забиваете себя чёрным красителем, а «красные» – нет. Они вырезают узоры на коже, срезают её до мяса или прижигают. Шрамление Орёл делать не умеет, да и никто из «чёрных» не может этого сделать, это трудно, поэтому он просто выжег мне клеймо.
– Он не сделал тебе татуировку, потому что ты этого не достоин, – перебил его Тол, – татуировать «красного» чёрным красителем нельзя, это значит поставить его в один ряд с нами. «Красных» жгут их же долбанным огнём, который они так любят и которого заслуживают!
– Может и так, – скривился Лис презрительно, – не стану спорить – я смирился со всеми вашими унизительными законами, и вашим отношением к таким, как я! Что мне ещё остаётся делать? «Чёрные» судят о людях не потому кто они, а потому, как они выглядят!
– Ты сделаешь всё что угодно, лишь бы увести разговор, – вмешался Косой. – Ты врёшь нам! И под твоим браслетом следы от укола «чернотой». Чёрные дорожки, которые остаются навсегда!
– Ты хочешь, чтобы такая пробежала и по руке Энрики? – сказал Лис, глядя на Косого в упор, его взгляд был очень серьёзным, без тени обычного лукавства.
– Я хочу, чтобы он остался жить!
– Жить?!
– Но ты ведь живёшь! И Никто, и многие другие.
– Ты хочешь разрушить его, он никогда не будет прежним! – Лис опустил взгляд своих жёлтых глаз, глаз, которые перестали быть хитрыми.
– Лис, если ты смог выдержать это, почему не веришь, что Энрики выдержит ? Всего один раз, и у него появиться надежда выкарабкаться! Это его последняя надежда!
– Это не надежда, и Энрики никогда не согласился бы на такое! Он станет живым мертвецом, что может быть безнадёжней?!
– Как жаль, что он сам не может сейчас сделать выбор, – покачал головой Вил.
– Поэтому его придётся делать нам, – сказал Косой твёрдо.
– Я знаю Энрики, он предпочёл бы умереть, и я готов потерять его, – Лис был неумолим.
– Будем голосовать? – спросил Тол.
– Да, – Косой вздохнул. – Я догадываюсь, Лис, что тебе пришлось пережить, но так нельзя.
– Нет, не догадываешься, – сказал Лис очень тихо.
– Всего один укол, и Энрики будет жить? – Тол посмотрел на них. – Это точно?
– Точно, не сомневайся, – ответил Косой. – Зачем, как ты думаешь, «нечистые» сажают на «воду» своих рабов-людей?
Тол молчал.
– Первое время человек становится необычайно выносливым и сильным, может работать день и ночь, без еды и отдыха, потом наступает спад, «нечистые» подкалывают раба опять, и так столько раз, сколько он выдержит. Но мы же не собираемся так поступать с Энрики, мы сделаем ему один укол.
– И он его спасёт?
– Можешь спросить у Лиса, если мне до конца не можешь поверить, я от тебя ничего не скрываю, правду говорю.
Тол вопросительно посмотрел на Лиса, и тот молча кивнул ему.
– А когда наступит спад? Он не умрёт? – всё же сомнения одолевали Тола.
– Когда наступит спад, он будет уже достаточно окрепшим, и сможет переломаться. Перейдёт на обычные «восстановители», попьёт крепкого алкоголя, и всё.
– Тогда я «за», – наконец решил Тол, – главное, чтобы Энрики остался жив, а с наркоты мы его снимем!
– Золотые слова, – улыбнулся Косой.
– Сними Никто или Косого, а ведь Косой не «водой» колется, а обычными «восстановителями», как он их называет, – покачал головой Лис.
– Но ты же слез? Если Косой прав, и ты прибегал к помощи «воды», ты же слез?!
– Дурак ты, – ответил Лис горько.
– Я могу голосовать? – робко спросил Вил.
– Да. Не задавай глупых вопросов, раз Орёл сделал тебя своим, значит, ты один из нас.
– Я против «чёрной воды», – сказал Вил. – Это грех, и Энрики никогда не сможет попасть к Богам. Мы не можем лишить его такой возможности. Его смертельно ранили в бою, и Боги ждут его в своём доме. Хотя я очень люблю Энрики и он дорог мне… Именно поэтому, так как он всегда хорошо ко мне относился, нужно молиться за него, только Богам дано решать, оставить его с нами, или нет. Я тоже был смертельно ранен, – Вил быстро глянул на Лиса – тот сидел, не шевелясь, как каменная статуя, – но я выжил без «чёрной воды». Во всём воля Богов! Послушайте меня, они спасли меня…
– Они? – иронично спросил Косой. – А может совсем наоборот?
– Я буду молиться за Энрики, – только и сказал Вил, опуская голову.
– Получается, что ничего не получается, – подытожил Тол. – Два на два. Надо спросить Арела и Никто.
– Орёл сказал, что ему плевать, и он не будет ни в чём участвовать, – Косой закурил.
– Неужели он так и сказал? – спросил Вил с каким-то сомнением.
– Не-е-ет, – протянул Косой, усмехаясь, – он сказал гораздо хуже, обложил меня хуями с ног до головы, и Энрики, по ходу, тоже. Мы виноваты во всём, по его мнению. Я, Энрики и ты.
– Если Орёл не хочет, – сказал Тол, – не будем его трогать. Осталось только спросить у Никто.
– Нет! – Лис вскочил. – Получается, что от его выбора будет зависеть всё!
– Не дёргайся, Лис, – Косой сидел в кресле и, прищурившись, глядел на него.
– Эй, не понимаю, Лис, ты, что хочешь лишить его права голоса? – Тол был возмущён. – Но он тоже один из нас!
– Лис, может, Никто будет на нашей стороне, – сказал Вил.
– Ну конечно! – Лис рассмеялся невесело.
– Я против того, чтобы решать без Никто, – продолжал Тол, – и потом, у него есть опыт в этом деле.
– Я тоже против того, чтобы решать без Никто, – добавил Вил.
– Мы не в праве решать за него.
– А за Энрики решать мы в праве?! – вспылил Лис. – Я против «воды» и против Никто здесь!
– Так мы никогда ни на чём не сойдёмся, – разозлился Тол. – Я иду за Никто, и может быть, и Орёл придёт.
– Хоть бы они там еблись, и не пришли оба, – процедил Косой. – Я уверен, что рано или поздно, Лис, мы бы с тобой добазарились.
– Нет, не добазарились! Впрочем, теперь не важно, всё будет так, как захочет дьявол! – Лис упал в кресло и, расстегнув заколку с лисьими хвостами, распустил свои волнистые красно-каштановые волосы. Он выглядел уставшим.
Какое-то время они сидели молча и ждали Тола с Никто. Вдруг Лис резко поднял голову:
– Я передумал. Я – «за». Косой, делай это!
– Что?! – не понял Косой.
– Делай то, что задумал! Делай быстрее, и покончим с этим!
Косой ничего больше не спрашивал, быстро поднялся, доставая из внутреннего потайного кармана маленькую чёрную бутылочку, подошёл к столу.
– Так нельзя! – закричал Вил, увидев приготовления Косого. – Лис, что происходит?!
– Заткнись, ты мне надоел! – Лис вскочил, резко ударив Вила в челюсть. Тот не ожидал такого поворота событий, растерялся, взмахнул руками, теряя равновесие – мгновенно последовавший второй удар свалил его на пол. Сокрушительный третий удар по голове – ногой, в тяжёлом подкованном сапоге, завершил начатое. Вил потерял сознание.
Косой даже не обернулся.
– Я не хочу, чтобы он помешал нам в самый ответственный момент, – объяснил Лис.
Косой подошёл к Энрики, и, не колеблясь ни секунды, так, как он умел это делать – и в этом заключался его талант – спокойно и быстро пустил ему в кровь «чёрную воду».
Это всё, что они успели.
В комнату вошли Тол и Никто, они сразу всё поняли.
– Я передумал, Тол, – сказал Лис спокойно, в его глазах снова плясали искры.
– Ну и дрянь же ты! – Тол был возмущён. – Ты сделал это нарочно, только чтобы Никто не выбирал!
– А если бы я согласился с тобой, Лис? – спросил Никто.
Он стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку, стоял и смотрел на Лиса. А Лис смотрел на него, на его лицо, пересечённое шрамом, и видно было, как этот шрам его уродует, и на его спутанные, светлые волосы.
– Я не хочу тебе верить, – едва выговорил Лис.
– Почему? Ведь только я и ты прошли через это, и знаем…
– Я ничего не знаю! – закричал Лис.
– А кто знает? Первый и лучший воин «красных» – Сигмер?
Лис отшатнулся.
– Ты предатель, Лис! Предатель! – Вил тяжело поднимался с пола. – Ты предал Энрики! Я тебя ненавижу! Я не знаю, каким ты был, когда тебя звали Сигмером, но я знаю, что сейчас, когда тебя зовут Атли Элис, ты полное дерьмо!
Толстые блестящие свечи приятно освещали комнату, делая её тёплой и уютной. Шкуры с головами животных, подчиняясь этой мягкой игре теней, не скалились – улыбались. Склонившись над потерявшей сознание рабыней, Орёл сказал:
– Очнись, тупая сука! – и ударил её снова в живот, пытаясь привести в чувство. Рабыня не пошевелилась.
Никто, сидящий на кровати, зевнул. Его руки были полностью разбинтованы, с внутренней стороны от запястья до локтя намазаны лечебной мазью.
– Ты очнёшься, тварь?! – Орёл хлестнул девушку по лицу так, что её голова резко вывернулась в противоположную от него сторону. – Чёрт! Она меня достала, Ник!
– Что ты хочешь?
– Я хочу полюбить её! А она не оживает!
– Трахни так.
– Так не интересно!
– Да ну?
– Не смейся надо мной! А то отправишься вслед за ней!
– Испугал! – Никто потянулся к своему заветному лакированному ящичку.
– Нет, – в голосе Орла послышалась мольба, – не оставляй меня! Ты только спишь и колешься, больше ничего! Я совсем один! Я не хочу привыкать к этому одиночеству! Ты меня слышишь? Ты меня ещё понимаешь?
Никто поднял свои серые глаза, посмотрел на Орла немного вопросительно.
– Можешь не отвечать, – Орёл отвернулся.
Снова склонился над рабыней, не заметив никаких изменений, резко рванул её за волосы, поднимая как большую куклу. Треснул головой о заднюю спинку кровати. Массивная кровать дрогнула, и Никто с иглой в руке замер.
– Арел, отойди от кровати, – сказал он очень спокойно.
– Отдала богам душу, – ответил Орёл, наблюдая, как из носа рабыни течёт кровь.
– Четвёртая за неделю, Арел.
Орёл молчал.
– И ни одну из них ты так и не трахнул, только убиваешь. Ненавидишь женщин?
– Люблю.
– Оставь их в покое, они ничем тебе не помогут.
– Ты запрещаешь мне?
– Запрещаю тебе? Нет.
– И здесь ты меня бросаешь!
– Ты хочешь, чтобы я говорил тебе что делать?
– Да!
– Нет.
Рабыня издала тихий протяжный стон.
– Твою мать! Отжила! Ах ты, шлюшка! – Орёл достал нож. Наблюдавший за ним Никто только покачал головой, и вставил иглу в вену.
– Я не знаю, где ей сделать дырку, чтобы любить, – произнёс Орёл задумчиво, водя лезвием по телу девушки.
Тончайшая паутинка порезов превращалась в странный кровоточащий узор, продиктованный только безумием его автора. Орёл заворожено смотрел на него.
– Вырежи ей глаза, – сказал Никто, – ты же любишь это делать.
– Я сделал это только один раз! Не напоминай мне об этом! Я не хочу вспоминать это дерьмовое время, мне приходилось вертеть головой в десять раз больше, чтобы остаться живым! Чёрт возьми! Как только Косой это выдерживает?!
– Его глаз привык смотреть за два, это твой был ленивым.
– Ленивым?! Как же можно тогда назвать твои глаза, которые вообще ни хрена ни хотят видеть?
– Я не ною по этому поводу.
– А я ною?
– Постоянно…
Орёл запустил в него сапогом, Никто едва увернулся.
– Арел не кидайся! У меня нога начинает ебать голову от резких движений.
– Уф, – Орёл только вздохнул, втыкая трёхгранное лезвие чуть выше лобка девушки. Её стоны усилились – откуда только брались силы? Орёл немного расширил отверстие. Теперь она не стонала, она буквально исходила криками, в них уже не было ничего человеческого.
– Эта пизда и не собирается подыхать! – улыбнулся Орёл. – Сильная! – он погрузил руку в кровавую рану.
– О-о-о, – протянул Никто.
– Останови меня!
– Нет.
– Почему ты не остановишь меня?! Почему?
– Разве не достаточно было людей, которые пытались остановить тебя?
– Да, – Орёл блаженно запрокинул голову, он что-то сдавил там внутри, потому что рабыня заорала так, что Никто не выдержав, зажал уши ладонями.
Девушка попыталась встать: не встать, а вскочить, убежать, это не было осознанным действием – последняя отчаянная попытка инстинкта самосохранения. Орёл мгновенно вырубил её ударом в висок левой, не занятой рукой.
– Никому меня не остановить! – сказал Орёл. – И я буду делать, что захочу! Буду делать, что захочу – всем вам назло!