-Полностью согласен, - кивнул я. - И мы все рады, что Нулл с нами. Он уже оповещен, а нам осталось сообщить Карме.
-Дьявол! - выругался Рилл. - Вечно какие-нибудь фекалии достаются.
-Тревожно покрыт на расстоянии мурашек, - признался Элифалиэль, - говорящая чудненький сыпь иносказательно побежав.
-Не то слово, человечек, - согласился Рилл.
А меня порадовало, что, кажись, его слегка попустило, и он решил вернуться в наши простые смертные ряды. Его грубоватая мужская поддержка была сейчас очень кстати.
Содрогаясь от мыслей о предстоящей миссии, мы покинули шатер и нос к носу столкнулись с первыми прибывшими к святому месту паломниками.
-Вынужден вас разочаровать, безликие существа, - обратился к ним легендарный Подбодрилл. - Неумолимые сценарные перипетии требуют, чтобы я покинул вас, милые неписи. Но будьте упорны в своих исканиях и- кто знает, - может быть, обрящете пусть второстепенную, но роль. По крайней мере, первый шаг вы уже сделали. Теперь вы в сюжете.
После этого Рилл повернулся ко мне.
-Но вот ты нас разочаровать совершенно не имеешь права, - просто, как сделать подножку, сказал он.
Твою мать! - подумал я, и меня снова начал, словно перезрелое яблоко, точить червяк сомнения. Я спешно начал прогонять в голове детали своего все еще сырого плана.
Местоположение Эксцеса Кармы было известно. От разгромленного войной дома Эскапады до площади, где ныне мы могли застать нашего декадентствующего товарища, было, по-сути, рукой подать, но дело в том, что мне совсем не хотелось идти к нему в компании лишь одного невменяемого эльфа.
Как я сказал, Эксцес Карма находился на одной из площадей столь печально оккупированного нами города. Площадь Здоровья и Радости, как она красноречиво именовалась по названию расположенного на ней памятника, изображающего абстрактную фигуру доктора, несущего детям витаминки солнечных улыбок.
Небольшая ремарка: этого памятника больше нет. Его заменил памятник небезызвестному тебе генерал генеральскому Затрапезно- такой же абстрактный и пошлый, и не удивлюсь, если у них один и тот же автор. Впрочем, я далек от осуждения скульптора, которому, возможно, насильно, пришлось проникнуться веяниями и нуждами нового времени. Я осуждаю только его искусство.
Как мы знали, Эксцес Карма, вот уже третьи сутки как, превратил себя в некий арт-объект или инсталляцию прямо у подножия постамента.
Иными словами, он там висел.
У меня в загашнике было даже несколько билетов на это достойное представление, а еще я сделал ставку на тотализаторе насчет того, сколько это продлится на сей раз.
Одинокую фигуру Кармы мы разглядели издали, поскольку, вяло раскачиваясь, она возвышалась над всем ландшафтом, правда, несколько теряясь на фоне грандиозного монумента, но, может быть, так и было задумано. Зрелище в целом было жутким, но впечатляющим, как это обычно и бывает с Кармой. А вокруг медленно вращалась привычная толпа из случайных прохожих и зевак, бомжей и попрошаек, продавцов и мошенников, активистов с плакатами, политиков, представителей различных преступных группировок, туристов на экскурсии, уличных музыкантов, веселых пьяниц и семейных пар на отдыхе с детьми. Впрочем, должен признаться, что народу на площади было не настолько много, как тебе могло показаться, потому что зачастую это были одни и те же люди. Однако, несмотря на это, нам стоило немалого труда пробраться сквозь все это пестрое разнообразие к собственно интересующей нас центральной композиции. Главной помехой стала небольшая, но организованная группа с плакатами. При этом организованность их была какой-то странной; у меня создалось впечатление, что все их лозунги, транспаранты и кричалки абсолютно противоречат один другому. Но маршировали они довольно слаженно. "Остановим насилие!"- было написано на одних плакатах, а другие вопрошали: "Это и есть страшный лик войны?" А кто-то выкрикивал: "Что бы ты ни было, мы с тобой!" Иные возражали: "Доколе будем терпеть это непотребство?" "Враг повержен!"- утверждали отдельные надписи, а следующие с ними спорили: "Враг внутри!" Проще говоря, это был какое-то безумие. Но вполне типичное, если ты меня понимаешь.
И над всеми, молчаливый и задумчивый, парил Эксцес Карма.
-Зрелищно, паскуда, - нехотя признал Рилл.
-Да, тебе есть чему поучиться, - сказал я.- А-то, понимаешь, засел в своей глуши и ждешь непонятно чего.
-Все это дешевые понты, - скривился Рилл. - Настоящему мессии они не нужны. В любом случае, я уже отошел. Теперь настало время спасти вот это.
-Не переживай, вытащим как-нибудь, - я окинул взглядом все это безобразие, не чувствуя особой уверенности.
Вдруг я остановился как вкопанный.
-Стойте! Его нельзя сейчас вытаскивать!
-Че это? - с подозрением глянул Рилл.
-Моя ставка сгорит!
-И моя, братан, и моя.
-Расторопно обнищавший поучительно увы, - вздохнул Элифалиэль.
-Война, это не только личное, - твердо сказал Подбодрилл, - война- это общественное. Приходится чем-то жертвовать.
Что война безжалостная с нами вытворяет, - не мог не отметить я.
-Ладно, черт с вами!
Несмотря на все сомнения, я был настроен весьма решительно. Иногда у тебя просто не остается выбора. Рубикон форсирован, и все мосты сожжены.
Итак, мы с трудом протолкались к нашему иному, вокруг которого сохранялся островок пустоты- обыватели не были столь крепки духом и не имели нашего богатого опыта, чтобы вот так вот взять и приблизиться к чуждому, покинув зону комфорта.
-Спускайся, клоун, дело есть! - выкрикнул Рилл, буквально сразив меня своей безрассудной отвагой. Видимо, долгие медитации вкупе с прочими потрясениями и метафизическими откровениями оставляют в душе некий безумный след.
Эксцес Карма посмотрел на нас сердито и строго.
Мы поежились, как в ознобе, а менее закаленные демонстранты побежали кто куда с криками ужаса, побросав свои плакаты.
-Вторжение! - слышалось отовсюду.
А еще слышалось:
-Приглашаем на увлекательную прогулочку под парусом, с морской рыбалочкой!
-Хуже нет, когда на передовой превалируют панические настроения, - заметил я.
-Война, - прошипел вдруг Карма, и мне захотелось зажать уши, как если бы кто-то поскреб по стеклу. - В этом вся суть. Страх и паника признаются успешным и эффективным оружием любой войны.
-Выходит, ты здесь сражаешься в одного, - нахмурился Рилл. - А че нам не сказал? Мы-то, блинский, голову ломаем, че за херня?
Эксцес Карма подрыгал ножками, чтобы было удобнее раскачиваться, развел в стороны руки и начал вещать:
-Таково мое добровольное, но вынужденное бремя, базово опирающееся на экстраполирование всех имеющихся к рассмотрению и учету исходных данных. Страх. Паника. Жертва.
И так уж внешне небрежно, но веско он ронял эти слова, что я испытал поочередно каждое из этих чувств, включая и жертву.
-Следующим эффективным оружием признается ложь, - продолжал Карма. - Абсолютно любое событие вне зависимости от любых факторов, в том числе и таких побочных, как очевидцы, можно перевернуть с ног на голову. Грамотно использованная ложь становится истиной в информационном и ментальном поле.
-Однако, - добивал Карма, тыкая в нас пальцем, - при аппроксимации этой функции я столкнулся с известным парадоксом. Утверждение должно быть либо ложным, либо истинным.
-Доказательствами умеренно не поживешь не соврешь! - расхохотался вдруг Элифалиэль.
Мы даже не поняли, что именно вызвало его смех в столь тяжелый для всех момент, но с этими эльфами всегда так, если уж честно, да не обвинят меня в культурном шовинизме.
Взгляд, которым Карма наградил Элифалиэля мог бы испепелить, но, похоже, эльф сегодня был еще более невменяем, чем обычно, или просто он не заметил.
-Противоречия порождают еще большие противоречия, - продолжил Эксцес Карма, раздраженно подергавшись, - что неизбежно нарушит гармонию системы и приведет к ее обрушению. Если только противоречия не являются основой мироздания.
-Замечательно, - сказал я, глядя в сторону. - И какой же вывод мы можем сделать из этой занимательной лекции?
-Все это большая ошибка, - просто сказал Карма, и я не понял, это он мне ответил или поделился переживаниями.
-Это ересь! - воскликнул Рилл. - Слова мятежника! Будь осторожен, тебя за них могут повесить.
-Рилл, он уже висит, - напомнил я, - а во-вторых, мы все вот-вот станем мятежниками.
Подбодрилл посмотрел на меня почти возмущенно.
-Мы не мятежники, - горячо возразил он. - Наша цель неизменна и свята. Мы всего лишь не одобряем методы.
-Как скажешь, - не стал спорить я.- Согласен, мы все болеем за отчизну в меру своего разумения, и именно поэтому мы здесь. Карма, кажется, у нас наметился некий план.
Конечно, план наметился у меня, но если ты думаешь, что я сделал его общим достоянием не потому, что хотел благородно и великодушно разделить лавры, а затем, чтобы неосознанно уйти от ответственности, то ты прав. Кажется, я обещал, что буду максимально честным, так что придется им быть, не щадя даже самого себя, не боясь обнажить неприятные и порой стыдные моменты, представить на беспристрастный суд досадные просчеты и ошибки, не увиливая и не стремясь приукрасить. Боже, примерно так я и говорил во время своих выступлений перед войсками по заданию Затрапезно; как это, оказывается, въедается в мозг. Открытость и честность, мать ее.
-Вероятность разочарования критически высока, - изрек Эксцес Карма, как мне показалось, с насмешкой, хотя я допускал, что, скорее всего, проецирую свои собственные сомнения и страхи.
Сука, подумал я на всякий случай, чтобы не позволить сомнениям вновь завладеть собой.
Это испытание, сказал я себе, и я должен быть твердым. Отнесись к этому, как к стимулу, как к дружеской мотивации. В конце концов они еще ничего от меня не слышали.
-Собираемся в "АрмейскАм", - стараясь выглядеть компетентным, сказал я.
Я не стал говорить Карме, что мы принесли ему долгожданную надежду, справедливо посчитав, что подобные вещи вообще находятся вне зоны его интересов.
Вместо этого я позволил себе слегка перевести дух, поскольку имел право на небольшую минуту слабости. Мы сделали свою часть работы, важный этап был позади. Впереди ждало нечто еще более важное. Колеса продолжали вертеться, и бег их был неумолим. Я считал, что мы уже прошли точку невозврата. Я ошибался, но в то время я вообще часто ошибался. Опыт, знаешь ли, не приходит как-то вдруг.
-Вперед, братья- заговорщики! - сказал я. - Нас ждут грандиозные свершения!
-Не называй нас так, падла, - проворчал Рилл.
Я волновался, само собой. Это вполне естественно, и стыдиться здесь нечего. Не волнуются только те, кому это в принципе не свойственно. К несчастью, таких наберется немало- я лично знаю некоторых, - но будем считать, что они исключение, раз уж их не большинство, а я надеюсь, что это так, что человеческого, простого и понятного в людях все-таки больше.