— То не продержался бы и минуты. Слабоват против меня.
— Допустим, нам встретится более серьезный противник, который окажется тебе не по зубам?
— Пока он будет пытаться меня убивать, ты скроешься в каком-нибудь месте, где запрещены дуэли. А я, сразу как воскресну, тебя найду — только из группы меня не выкидывай.
— Толково, — оценил Угрюмый.
Впрочем, на пути к городской Библиотеке с ними ничего такого не случилось — добрались без приключений, если только не считать пары попыток карманной кражи, которые и сам Шардон с легкостью сумел пресечь — сказывалось его криминальное прошлое.
Это заметил и Максимус, оценив умения своего нанимателя, но комментировать не стал.
На входе графу пришлось заплатить взнос за всех троих, чтобы получить доступ к общему разделу на сутки. Этого им должно было хватить, потому что, по словам архивариуса, почти все образцы современной и старинной поэзии можно найти в этом зале.
Там они разбрелись по «лабиринту знаний», и каждый искал что-то полезное для себя.
Шардон переходил от шкафа к шкафу, от стола к столу по какой-то лишь ему ведомой системе и периодически демонстрировал эмоцию недовольства:
— Ничего не понимаю, — бурчал он, — Это или наследие классики мировой литературы, или неуклюжие переделки неизвестного авторства. Если не считать «творений» герцога Шарманьяка, — граф указал на целых два шкафа книг, забитых стихами его будущего оппонента.
— И что там?
— «Арслан и Любава» — сказочная поэма о любви и рыцарях.
— Эм… Погоди, — Максимус задумался, — Уж не «Руслан и Людмила» ли это? Где «…у Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том…»?
— Ха! Только «У синя моря клен зеленый, мифрила цепь на дубе том. И днем и ночью сфинкс ученый, все ходит по цепи кругом!» — продекламировал Угрюмый, — Сильная вещь!
— Ты что — поклонник творчества Шарманьяка? — удивился наемник.
— Да нет. У братвы оно за считалочку ходило, — смутился бывший разбойник, — Так -то я даже грамоте обучен не был, пока его светлость меня в капитаны не заделал. При нашей работе эта ваша грамота ни к чему была.
— Тогда как вы магические свитки делили, если никто читать не умел? — заинтересовался Шардон.
— Ну почему никто? Атаман умел. Носатый, Три-кармана. А что до свитков, так это же магия! С ней разобраться — ума большого не надо. Чем сильнее пальцы жжет, тем дороже и опаснее. Ну и название уж всякий прочитать сможет, там закорючки нехитрые.
Пометка: Угрюмый рассказал, что разбойники мощь и ценность магических свитков определяли наощупь — по силе магического жжения.
— Степень совпадение измененных текстов с оригиналом — от сорока до восьмидесяти процентов. Где-то на уровне замены нескольких слов на синонимы и аналоги, а где-то целые куски переписаны, — продолжал возмущаться Шардон, — Есть и уникальные произведения, но там и ритм не выдержан, и рифмы плохо подобраны, и слова незнакомые. Вот, например, «Ведьмы, ведуньи и ведьмаки» — это какой-то биографический труд с рифмованными вставками, которые вообще едва ли можно назвать стихами. И как монеты могут быть «чеканными»? Они же просто снимаются со счета в золотом эквиваленте, и точно так же переводятся на него — их никто не чеканит!
— Ха! Дай-ка сюда, — вырвал у него книгу Максимус, — Конечно, это не стихи — это песня!
— Та самая? — удивился Угрюмый.
— Не знаю. Какой-то Нэтан Фликс в авторах указан. Вы что — оба знаете ее?
— Странно, что ты не слыхал, командир — как-никак, бывший трактирщик! Ща изображу…
В руках начальника стражи появилась… лютня! Он прокашлялся, толстые пальцы умело прошлись по струнам, и Угрюмый хрипло заорал:
— Ведьмаку заплати-ите чеканной моне-етой, чеканной монетой о-о-о, ведьмаку заплатите – зачтется все э-э-это-о вам!
Граф с недоумением посмотрел на горланящего министра и подпевающего ему игрока. Пожал плечами и вернулся к книгам…
Примечение от автора:
Да, фрагмент получился совсем небольшой и проходной, но сложно было удержаться :-)
Ну и вот вам компенсация.
P.S. Песня Присциллы из игры "Ведьмак 3" на голову круче:
https://youtu.be/Y8jnIcHWeIs
Глава 12. Основы виртуальной поэзии - часть 2
— А что ты хочешь найти? — не выдержал Максимус, — Я так понял, тебе предстоит поединок с опытным дуэлянтом? Не думаю, что здесь есть учебники для повышения навыков, а голая теория не поможет победить.
— Это будет поэтическая дуэль. И я пытаюсь разгадать систему, по которой мой противник переделывает классические произведения.
— Поэтическая? Хм. И как успехи?
— Никак. Нет никакой системы, или мои алгоритмы для анализа недостаточно хороши.
— И что будешь делать?
— Не знаю. Я планировал использовать те же методы, чтобы составить несколько идеальных заготовок, но теперь… Пока что я просто запоминаю прочитанное.
— Зачем?
— У меня скоро поэтическая дуэль, — терпеливо напомнил «непись».
— И какое отношение к этому имеют все эти книги?
— Мы будем по очереди рассказывать стихи на заданную соперником тему.
— И? — не унимался бессмертный.
— Чьи стихи окажутся лучше, тот и станет победителем.
— Лучше чем что?
— Чем стихи соперника.
— Лучше по каким показателям?
— Я… Я не знаю. Судить будут зрители, я так полагаю. Рифма, красота языка и метафор, ритм — критерии могут быть разными…
— Извини, Шардон, но ты малость туповат. Неужели ничего так и не понял?
— Нет.
— Неважно, насколько будут хороши твои стихи. Их качество и количество вообще ничего не решает для игровой системы!
— Почему?
— Да потому! Чтобы драться, я не учу названия приемов и не рассказываю противнику, как я буду его убивать. Я оттачиваю навыки владения оружием, повышаю параметры и прокачиваю конкретные атакующие или защитные умения. Иногда для победы даже одного приема хватает, если я владею им в совершенстве и правильно подобрал билд! Теперь понятно?
Шардон задумался и, наконец, ответил:
— Важны не сами стихи, а навыки и параметры поэта?
— Именно! Тебе приходилось когда-нибудь торговать? От чего зависит цена на один и тот же товар у разных продавцов?
— Параметр Харизма. Умения «Красноречие», «Торговля», «Дизайн» — это основные факторы. Еще существенно влияет уровень персональной репутации покупателя с этим персонажем.
— Ну так вот, поэты — это те же торговцы, только «продают» они стихи, а не товар.
— Возможно, что ты прав. В списке моих умений есть «Стихосложение», а также можно получить талант «Чувство ритма», который повышает эффективность ряда навыков, включая составление стихов, песен, танцы и занятие сексом.
— И Харизму подкачать тебе не помешало бы, — добавил бессмертный.
— На кой оно командиру-то? И так уже харя ни в один шлем не влезает! — недовольно пробурчал Угрюмый, но не слишком громко.
— Нет, — решительно заявил Шардон.
— Что «нет»?
— Очки параметров и умений слишком ценны, чтобы тратить их на создание билда, который бесполезен для намеченных мною целей.
— И что же это за цели?
— В ближайшей перспективе я планирую стать герцогом.
— И в чем проблема? Охота, танцы, стихи и секс — этим они и занимаются каждый день, как я понимаю. Ну и иногда орут на тех, кто отвечает за бардак в принадлежащих им владениях. Или просто вешают их. Или сперва орут, а потом вешают. А ты будешь орать на своих наместников в рифму — в чем проблема-то?
— У господина графа нет наместников. Мы у него — министры! — важно надулся Угрюмый, — И не тебе советы раздавать, как его светлости на нас орать надобно.
— Вряд ли Императору понадобится искусство стихосложения, и найдется время на праздные танцы, — покачал головой Шардон.
— Погоди, но ты же только что сказал, что метишь в герцоги?.. Гхм. Ого! А ведь Зеленкин оказался прав — ты действительно очень необычный… персонаж. Это правда, что когда-то ты был простым трактирщиком?
— Да.
— Так вот почему у тебя указан «Торговец» базовым классом?
— Именно.
Их беседу прервал громкий радостный голос, раздавшийся где-то в глубинах библиотеки:
— А вот и мы! Слушай, Шардон, что вы забыли в этом лабиринте? Я думал, мы встретимся в гостинице…
Из-за стеллажей с книгами показался Тактикус, за которым шел незнакомый «непись», а замыкали это шествие Корвин и Рианна.
— Привет, Шардончик! — девушка обняла «непися», — Мы тут узнали, что ты будешь в поэтической дуэли участвовать, и просто не могли пропустить такое событие.
— Ага, никак не могли, — утвердительно кивнул эльф и с подозрением посмотрел на Максимуса, — А ты еще кто такой?
— Телохранитель и союзник. Разве Зеленкин про нас не рассказывал? Я с парой приятелей — будущая дуэльная академка вашего клана.
— Алекс и компания? Помню, был про вас такой разговор. Рад встретиться лично.
— Кто это с вами? — обратил внимание прибывшего с друзьями «непися» Шардон.
— Знакомьтесь. Господин Пумперкилль, личный писарь герцога Шарманьяка. Его доверенное лицо, архивариус и каллиграф. Именно он записывает гениальные творения нашего великого поэта.
— Исключительно под диктовку, — поспешно добавил «непись», — Ну, так где книга, которую я должен скопировать?
Тактикус > Шардон: Мы его якобы наняли для того, чтобы переписать старинную книгу.
Шардон > Тактикус: Но я ведь просил найти информатора?
Тактикус > Шардон: Поверь — лучше него никто не знает о грязных делишках герцога!
Шардон > Тактикус: Мне не нужны его грязные дела. Мне нужны секреты его побед в поэтических поединках.
— Послушай, господин писарь. А твой хозяин действительно так хорош в поэзии? — тут же задал вопрос в лоб Тактикус.
— Он не проиграл еще ни одного поединка! — важно надулся Пумперкилль.
— Наверное, у него есть какой-то секрет? Не может же он настолько быть хорош!
— Просто мой господин — прекрасный поэт. Один из лучших импровизаторов, должен заметить. Да вы и сами посмотрите — вон те два шкафа забиты именно его стихами.
— Ха! Да просто он в противники себе выбирает тех, кто даже к слову «рифма» не может рифму подобрать! — перебила его Рианна, подзадоривая.
— А вы можете? Вот так сходу? — улыбнулся писарь.
— Я? Да запросто! Рифма, рифма, рифма… Рифма — ритма!
— Нет такого слова «ритма».
— Как это нет? Это же «ритм», только в родительном падеже.
— Слово «ритм» не рифмуется со словом «рифма».
— Но… — девушка махнула рукой, поняв, что спорить с «неписем» бессмысленно.
— Вернемся к секретам твоего хозяина. Нам очень интересно знать, как он ухитряется всех побеждать. Что ты хочешь за эту информацию? — вмешался Тактикус.
— Я так понимаю, если вас не устроит названная мной сумма, то на кон встанет моя жизнь? Что ж, не вы первые, не вы последние.
— Для простой шестерки ты какой-то уж больно ты борзый пацанчик, — припомнил свое криминальное прошлое министр обороны.
— Так ведь я и не простая шестерка, а доверенное лицо и помощник его сиятельства.
— Пятьдесят тысяч, — озвучил сумму Шардон.
Пумперкилль скривился и многозначительно потер кончиками пальцами: «маловато, добавь еще».
— Извини, это все, что я могу предложить. Ну и, как ты сам говорил, твоя жизнь в придачу.
— Эх ты, ну вот чего тебе дома не сиделось, а, морда ты провинциальная? Сидел бы в своем разваливающемся замке, любил бы служанок сисястых по темным углам да давился кислым вином — так нет же, не сидится им… Понаехали тут со всех захолустий Империи: кто в торговлю лезет, кто в политику, кто в поэзию, а кто под юбки замужних шлюховатых маркизок да графинь… Да еще и всякую шваль с собой тащат: то урок сиделых, то эльфов красножопых… — при этом писарь многозначительно посмотрел сперва на Угрюмого, а потом на Корвина с Рианной.
Повздыхав и поохав, он, наконец, протянул вперед руку:
— Плату вперед!
— Нет, — твердо ответил граф, — А то знаем мы таких ушлых. Я тебе деньги, а ты портальным свитком р-р-раз — у умагичишь назад к своему герцогу.
С этими словами он демонстративно подбросил на руке увесистый кошель и положил его на стол между собой и Пумперкиллем. Впервые за все время в герцогского служки появилось что-то, отдаленно похожее на уважение:
— Ишь ты, соображаешь… А впрочем, секрета тут никакого и нет. Мой господин — гений не только рифмованного слова и меткого афоризма, но и мерзких пасквилей с унизительными памфлетами. Он мастерски очерняет своих оппонентов, нанося точные удары по их слабым местам и подрывая репутацию даже самых невинных и добродеятельных господ…
— Чего?! — дружно уставились на писаря все присутствующие.
— Гадости всякие пишет про своих соперников, — пояснил тот, — Отчего снижается их параметр репутации.
— Что-то вроде рэп-баттлов на Реал-Ти-Ви? — пробормотал Максимус.
— Фу, ну и гадость же ты смотришь.
— Работа у меня такая, — вздохнул наемник, — Еще и не в таком копаться приходится.
— И как это работает? — Шардон сгреб кошель со стола и, аккуратно взяв информатора под локоть, повел его между стеллажей.
— Куда это мы? — начал упираться тот.
— Ноги разомнем маленько, чтобы у тебя не было соблазна за «Маяк Ллойда» схватиться.
Этому заклинанию для использования требовалось десятисекундная фиксация в неподвижном состоянии и вне зоны боевых действий, так что неторопливой прогулки было вполне достаточно, чтобы исключить возможность магического побега.
Остальные двинулись следом на небольшом расстоянии.
— Его сиятельство читает стихи. Зрители смеются — и всем весело, кроме самой жертвы, — начал свой рассказ писарь.
— А если ответить ему тем же?
— Не поможет, — Пумперкилль мотнул головой, — Герцог как раз и известен своей едкой манерой очернять соперника. От него этого ждут, за этим и приходят на его поэтические вечера. А если гость тоже пытается ответить грязью и оскорблениями — то ему самому же станет хуже.
— Репутация Шарманьяка будет только расти, а его оппонента — упадет еще быстрее, — сделал выводы Шардон.
— Именно! Зря вы в это все ввязались, граф. Человек вы вроде неплохой, хоть и недалекий…
— А если я откажусь?
— Для вас это будет оптимальный вариант, — кивнул писарь, — Отделаетесь парой пасквилей средней степени унизительности да десятком скабрезных эпиграмм в «Риверском Вестнике», в «Имперском Желтом Глашатае» и в «Жреческой Правде» — их писарчуки ни одной дуэли господина герцога не пропускают! Через неделю-другую все уляжется, ваша репутация восстановится, и вы снова сможете появляться в приличном обществе, не ожидая насмешек и нападок со всех сторон.
— Это уже какое-то конкретное попадалово, командир, — в своей извечной манере пробурчал шагающий позади Угрюмый, — Может, порешим этого стиховерта, да и дело с концом?
— Заказные убийства — за отдельную плату, стоимость обсуждается индивидуально, — тут же заявил Максимус.
— Нет. У меня есть другое решение, — покачал головой Шардон.
Пумперкилль посмотрел на него заинтересованно.
— Но сперва нужно рассчитаться с информатором и обеспечить его молчание. Господин писарь, а вот тут нам направо, пожалуйста…
— Как выразился этот молодой человек, — писарь кивком указал за спину, — Молчание — за отдельную плату, и стоимость обсуждается индивидуально.