— То есть вы из-за линии фронта.
— Да, мы из «зоны», — к сожалению, у меня крайне малая база данных по слэнгу и манерам охотников на далеков, так что просто буду прикидываться образованной и вежливой девочкой. Пусть у низших шаблоны потрещат.
— Извините, но я должен задержать вас и ваших членов экипажа.
— Ордер на арест?
Скрежет извилин из-под берета слышен даже сквозь черепную коробку. Пожимаю плечом:
— Нет ордера на арест — нет ареста.
— А если я его привезу? — щурится собеседник.
Ответ уже заготовлен и порвёт мозг не только лейтёхе, но и Императору.
— Подотрите им задницу судьи или генерала, или кто там у вас главный, — с самым милым видом и самым вежливым голосом отзываюсь я. Даже улыбку включаю. — Мы чинимся и улетаем отсюда обратно в «зону». У нас ещё столько далеков… — отрываю фоторецептор от плеча и выразительно гляжу в мёртвую камеру, — …не разобрано.
Швыряю его назад, внутрь, и разворачиваюсь лицом к военным, перегораживая собой вход.
— Корабль — частная собственность. Конфисковывать не имеете права, равно как и запрещать ди-кей возврат на территорию Империи далеков. Кыш.
Солдат мой тон явно задел, но старлей пока себя контролирует.
— Вы меня неправильно поняли, фрёкен, — говорит он, сдерживая повышенный тон, — мы должны убедиться, что вы — не дубликаты и не присланы далеками с целью шпионажа.
— За чем тут шпионить, за кукурузой? — иронично-снисходительно интересуюсь я в ответ. — Ты хоть сам себя послушай, лейтенант. Далеки альтернативны, но не настолько. Для того, чтобы узнать о планах ваших доблестных космических войск, достаточно прослушать радиопереговоры и немного логически подумать, а не присылать поддельных охотников на захолустную ферму.
— У меня приказ.
— Мне безразличны приказы.
— А мне плевать на то, что вам безразличны приказы. Сдавайтесь.
— Лейтенант, — я опираюсь локтем правой руки на край люка, а левую кладу на кобуру. — Поле одностороннее, а меня не утянет перестрелять вас четверых и всех, кто прибудет следом. Но этим ваше высокомудрое и гениальное правительство лишь оттянет старт моего корабля. Кроме того, если вы сумеете-таки пробить защиту и ворваться внутрь, то клянусь, перед тем, как подорвать корабль, я нажму кнопку экстренной тревоги. Мы отжали тачку у далеков, и им будет глубоко безразлично, сколько кордонов и эскадр стоит между ними и их похищенной технологией, запросившей помощи. Они сюда придут. Вам оно надо?
— Ну это ещё неизвестно, дойдут ли они сюда, — отзывается он в том же ироничном тоне.
— Лазар-2, Пенелопа, Туу-трин, Саракш и ещё десятки миров тоже так считали, — ещё елейней отвечаю я. — Подозреваю, сейчас они поменяли точку зрения. Так что давай не будем доводить ситуацию до обострения, лейтенант. Есть выход проще. Ничего на это поле не падало, а лежит тут обычный контейнер из-под гербицида, который фермер пообещал убрать в течение пары дней, чтобы не смущать доблестную армию.
В ответ он смотрит печальными восточными глазами:
— Слушай, охотница… Ну ведь это технология далеков. Продай ты её правительству, тебе взамен любой корабль дадут, какой захочешь, и какую-нибудь планетёнку впридачу. И нам мороки меньше.
На жалость решил давить, да не на ту напал. Молча поднимаю третий палец. Не знаю, поступила бы так Ривер или нет, но в моих базах хранятся сведения, что этот жест воспринимается как оскорбительный отказ.
Он сплёвывает в кукурузу.
— Тьфу, грёбаная баба… Я же тебя по-человечески прошу!
— Такая машинка, — глажу край люка, — нужна нам самим. Так что вали отсюда, лейтенант, и забудь дорогу на это поле. Так будет лучше и для вас, и для нас.
— Чёрт побери, а если вы через двое суток отсюда не уберётесь?!
— Уберёмся, — отрезаю я, чувствуя, что он прогибается.
— Хорошо, сутки. Чтобы к утру вас тут не было!
— Двое суток, договорились, — улыбаюсь я. — Благодарю за понимание и помощь, лейтенант.
Он ещё раз сплёвывает мне под ноги и, развернувшись, двигает в сторону дороги, остальные за ним. Потирающий нос растяпа скрывается последним, оглянувшись на меня со смесью страха и восхищения.
Вскоре удаляющееся рычание двигателя подтверждает, что военные отчалили.
Выдыхаю. Расчёт оказался верен: немного наглости, немного шантажа, и низшие пока оставили нас в покое. Надеюсь, этой передышки хватит, чтобы разобраться с передатчиком.
Разворачиваюсь и возвращаюсь к консоли. Аби сидит так, чтобы от входа его не было видно, и давится хихиканьем в коленки. Контейнер молчит, но от него прямо фонит невероятной смесью одобрения и возмущённого гнева.
— Так, шкет. Ноги в руки, и брысь отсюда.
— А моя запчасть?
Нахал. Тыкаю пальцем в фоторецептор:
— Забирай и не показывай Айзухару. Лучше отдай родителям — и мой вам добрый совет, пакуйте чемоданы и гоните отсюда куда-нибудь в сторону Сол-3, вам как раз хватит на билеты после продажи этой штуки.
— Мы вообще-то на билеты и зарабатывали, — пацан подбирает железку и крепко прижимает к груди. — Только тятька говорил, может, на один или два сумеем к следующему году набрать, и он нас с мамкой выставит на Суал-4.
— Я тебе куда сказала? Вот туда подшипники и мажьте. Понял?
— Ага… Фрёкен Венди, вам ещё что-нибудь надо принести?
— Молока, — отвечаю, потому что в бутылке уже плещутся жалкие остатки. — И ещё мёда для Пита, ему подошла такая пища. И мыла кусок тоже неплохо бы.
— Ага! Я притащу!
Ювенильная особь бегом вылетает из корабля в сгущающуюся темноту, только слышен тихий удаляющийся шорох да вспыхивают, разлетаясь, янтарные звёздочки каких-то неизвестных насекомых.
Выдыхаю вторично. Подхожу к контейнеру.
— Тебе надо выпить ещё дозу антибиотика. А мне — тебя перевязать, — говорю плащу. Оттуда появляется ложноручка и сдвигает складки. Император молча прожигает меня взглядом, и я даже не могу понять, то ли в следующий миг он на меня бросится, то ли захохочет. Но вместо этого он спрашивает:
— Ты не думала о карьере актрисы, пока жила на Сол-3?
— У далеков нет потребности в представлениях, — мягко отвечаю я и опускаюсь рядом. Где там была оставшаяся половинка таблетки и доморощенная ступка из пластины и датчика? — Я просто защищала тебя и темпоральный корабль самым эффективным и незатратным способом. Мы выгадали немного времени, теперь его надо с толком употребить.
— Зачем ты предупредила ювенильное существо?
Пожимаю плечом.
— Не могу точно определить причины от того, что их несколько. Но скорее всего, потому, что настоящая охотница на далеков поступила бы именно так. И ещё отчасти потому, что мальчишка напомнил мне Павла Скворцова, с которым я была поведенчески связана на Сол-3. И он тоже бы предупредил. В конце концов… Эвакуация одной семьи низших существ ничего не решает.
Протягиваю Императору готовую смесь из молока и антибиотика, которую он послушно проглатывает. Закрываю люк, чтобы не светить в темноту — а то вдруг опять пролетит кто? — сую в карман таблетки, подбираю контейнер с правителем и тащусь наверх, в медотсек, где осталась вся перевязка. Теперь, кроме антисептического раствора, можно вдуть в самые глубокие раны ещё и толчёный антибиотик, это точно снимет воспаление. Лишь бы не потравить Императора.
Там, где бинты не побурели, я их оставляю нетронутыми. Но естественно, в районе самых неприятных порезов и кровь подсачивается, и клей не держит достаточно качественно, приходится применить доксициклин и снова проклеить раны. Это больно. Повелитель шипит, сжимая самой уцелевшей конечностью шланг от кислородного баллона — на какой-то момент понимаю, что на гибкой металлической оплётке остаются заметные вмятины.
— Прости, — говорю, — я не уверена, что обезболивающее, известное местному компьютеру, вообще допустимо применять на далеках нашего поколения.
— Я потерплю. Доделывай, — выдыхает он, вновь стискивая шланг.
Только через три скарэла я, наконец закончив с перевязкой и подогрев воду в импровизированных грелках, осторожно перекладываю правителя обратно на вату и плащ. Он старается дышать медленно и ровно, унимая этим физическую боль, но сил у него нет вовсе, так что даже накрывать слабо шевелящее боками тело приходится мне самой. Да уж, тяжело ему приходится. На что мой фильтр слаб, но может частично купировать болевые ощущения. А у него никакой защиты на мозгу нет, как и привычки ощущать боль. Из-за нехватки медикаментов хоть локти грызи.
Неся контейнер вниз, к консоли, я размышляю, а что мы будем делать, если не получится собрать передатчик? Как вариант, действительно уничтожить корабль, предварительно наковыряв с него далеканиума, и покупать яхту. А там уже пытаться выйти на Императора из этого времени, чтобы получить от него помощь с темпоральным перемещением в будущее. Это, конечно, нежелательная накладочка, но с другой стороны поглядеть, так ещё более понятным стало бы отношение правителя к моей персоне.
Пока Император отходит после перевязки, копаюсь по электронике, зачищая обгоревшие провода. Всё хреново, аппаратура выработалась. Пробивает везде, где только можно — вытаскиваешь плату наугад, подаёшь на неё с руки небольшое напряжение, другой ведёшь сверху, глядя, где и что не так — и волосы дыбом. Если эта куча железок хоть что-то сможет передать, я буду сильно удивлена.
Дважды бегаю на склад, поискать запчасти, не на полках, так в скафандрах, и только потом вспоминаю, что просила Аби притащить нам ужин. Пригасив в консольной свет, открываю люк. Над тёмными кукурузными джунглями горят неправдоподобно яркие звёзды. Небо муаровое и зелёное от космического газа, Кариса находится довольно близко к центру Рокочущей Спирали, и, в отличие от Земли, никакие пылевые облака не закрывают тут обзор. Но ядро галактики ещё не показалось из-за горизонта.
Опускаю глаза с зенита на землю. На самой границе силового поля стоят бутыль и банка. На банке лежит непочатая упаковка мыла. Видимо, детёныш прибежал, налетел на поле и закрытый люк, потоптался и ушёл спать.
Надо возвращаться к работе, но свежий воздух очень вкусен, и хочется походить по местности, оглядеться. А то любопытство точит, что за планету мы спалим через год? Миры такие разные, во всех есть чему научиться, даже если касаешься их мимолётно, словно во сне. И всё же я силой заставляю себя вернуться к работе и уйти в неё по самый купол скафандра. Пока есть малейшая надежда вызвать своих на подмогу, надо стараться.
— …Фрёкен Венди! Фрёкен Венди!
Вздрогнув, выпрямляюсь и закидываю на чёлку очки. В открытый люк прямоугольником падает яркий солнечный свет, ровно так же, как сутки назад. Совсем мозг отключился от реальности, я так заработалась, что даже восход прозевала. А ведь, когда начало светать, открыла люк для проветривания…
— Аби? Проходи. Сейчас, поле отключу.
Впускаю детёныша с очередной корзиной, от которой вкусно пахнет горячей кашей. Похоже, отношение к нам слегка переменилось — пища не набросана кое-как, а тщательно завёрнута, вместо хлеба и сыра — готовые тосты, ещё тёплые. А молоко, напротив, ледяное, явно только что из холодильника. Две тарелки и ложки прилагаются. И мёду большущая банка.
— Пит, еда приехала, как в ресторане, — улыбаюсь контейнеру, где уже зашевелился плащ. Правителю всё-таки нездоровится, он часто проваливается в короткий сон и просыпается от малейшего шороха. — Давай, поешь, а потом лекарство будешь пить. Аби, ты с нами?
— Я сытый. Это мамка вам наготовила. Я вчера всем рассказал, как вы военных послали, даже хозяин хохотал, хотя его сложно насмешить.
Странно, а мне показалось, в разговоре не было ничего смешного. Или я совсем не выучилась понимать человеческое чувство юмора, или детёныш присочинил что-то от себя. Почему-то мне кажется, что второе вероятнее.
Кладу в тарелку несколько ложек каши и обильно поливаю их мёдом, потом подаю Императору.
— Тебе помочь?
— Нет, — и он довольно уверенно берётся за ложку.
— И чтобы не только мёд облизывал, — строго щурюсь я. — А то организм сахаром надорвёшь.
— Не приказывай мне, девчонка, — ложка принимается перемешивать пищу.
Я, давя хихиканье, беру кастрюльку и начинаю есть прямо из неё, иногда отрываясь от каши и вгрызаясь в тост. Несмотря на однозначный отказ, протягиваю мальчишке один хлебец:
— Давай, жуй. Я же знаю, что молодые растущие организмы всегда голодны.
Аби не удерживается и всё-таки берёт еду, принимаясь аппетитно ей хрустеть.
— Фрёкен Венди, — говорит, — а вы много далеков убили?
— Я вообще много кого убила, — отвечаю с набитым кашей ртом. Рисовая, хорошо разваренная. Вкусно.
— А вы их из бластера?
— Дурень. Кто ж из бластера по далекам, они даже не почешутся. Если нет излучателя, снятого с самих далеков, и реактора на тележке, то другие даже и брать без толку. Издалека эффективен гранатомёт, превентивная защита — минное поле. Ну а в контактном бою лучше всего далеканиумный чейнсворд.
— Чего? — вытаращивается он.
— А что, в твоих комиксах такое не рисуют? Меч-цепь, говоря на галакто. Запрещён во всех цивилизованных государствах. Это такая длинная цепная пила с широкими зубьями из далеканиума и с рукоятью вроде как у меча. Ну и мощность, понятно, намного выше какой-нибудь болгарки, — говорю, а саму внутренне мороз пробирает. Меня только один раз распиливали, и то, это был Доктор, и он не ставил себе целью нашинковать мою тушку вместе со скафандром. Но ди-кей с далеками не церемонились, очень жаловали это браконьерское оружие маньяков и мясников, и честно, мне было бы страшно под него угодить. А вот Император, между прочим, под него разок загремел, и видимо, до сих пор помнит — ложка остановилась, а взгляд прожигает во мне дыру.
— Ух, круто! А у вас такой есть?
— Сломала, когда корабль угоняла. Пришлось оставить далекам на память. Надеюсь, они поместят его в какой-нибудь свой музей трофеев, — я худо-бедно выжимаю улыбку, мол, это такая шутка, можешь смеяться.
Как ни странно, это срабатывет, ювенильная особь хохочет. Даже удивительно, как ухитряется не подавиться. Но отделаться от вопросов всё равно не удаётся.
— Фрёкен Венди, а почему у вас такие глаза странные? Вы — тоже инопланетянка?
— Не вполне, — мерзавец наблюдательный. — Мне из-за далеков не повезло лишиться зрения. Я тогда была на планете Пита, а коренное население — бионики. Подпольщики имплантировали мне глаза своей расы. Так что это в своём роде протезы. Но мне нравится, как они выглядят. Повезло выжить и снова видеть, а ведь могло быть хуже, — я не боюсь откровенно врать мальчишке, ведь здесь нет детектора лжи. К тому же Аби эта история, похоже, восхищает.
Доев и дождавшись, когда поест Император, складываю всю пустую посуду обратно в корзину вместе с бутылками, банками и полотенцами и протягиваю детёнышу:
— Дотащишь?
— Конечно! Я же сильный, — мальчишка сгибает руку в локте, словно пытается поиграть мускулатурой. — Я вам обед и ужин тоже принесу.
— Только никакого мяса, — напоминаю я на всякий случай. — Питу его вообще не усвоить, а я не люблю и за компанию не ем.
Аби уносится. Похоже, общение с мнимыми охотниками на далеков поднимает его в собственных глазах. А нам тоже неплохо. Не похоже, что землевладелец собирался брать нас на регулярное обеспечение провиантом с доставкой на дом, даже если бы я ему отслюнила целый даледианский скафандр. Но работники оказались чуть более способны к благодарности, ведь подарок решил все их финансовые проблемы. Чую, как только мы отсюда уберёмся, они тоже свернутся в сторону космопорта. Правда, это 2538 год, далеканиума и запчастей на чёрном рынке много, а билеты из прифронтовых квадрантов в относительно мирные регионы стóят как металертовые. На переезд двуногим хватит, на оформление статуса беженцев, возможно, тоже, а дальше пусть сами крутятся, это их низшая суета. Я дала тараканам крошку сахара, на остальное пусть даже не рассчитывают. У меня более серьёзная проблема, я никак не могу заставить работать этот проклятый передатчик.
После обеда, во время перевязки, дважды сбоит освещение в медотсеке. Это уже очень плохо, и, по совету правителя, я иду вниз, к щиту, выставить программу охлаждения реактора и проверить кое-какие показания. Как он сам выразился, запомнить цифры и ему пересказать. Услышав перечень, он фонит откровенным неудовольствием:
— Машина времени выходит из строя. Может быть, протянет сутки, может быть, меньше. Потом дематериализуется.