Ладно, как там Каан говорил — упрёшься, разберёшься? Пока не упёрлась, даже мозг ломать не стану, только зря время потрачу. Все пункты, предшествующие финалу пророчества, я исполнила, и даже в правильном порядке. Теперь надо ждать, когда серый ферзь попадёт на нужную шахматную доску и выберет, в какой цвет перекраситься. Где-то впереди мой нерешённый день…
Стоп.
Нерешённый день.
Речная песнь.
Письмо Ривер Сонг!!!
Дура, как ты могла забыть? Даже не то чтобы забыть, а просто передвинуть в разряд «незначительно» и оставить киснуть среди ненужных воспоминаний в резервах памяти?! Девушка, это уже из разряда идиотизма. Стыдись. А сейчас тебе надо дождаться какой-нибудь паузы в совещании. Потому что вопрос вдруг появился, очень важный, очень насущный.
Обращаю наконец внимание на творящееся вокруг. Собрались уже почти все, но как-то странно видеть пустую мёртвую ИВСМ, даже зная, что Император переправлен в госпиталь и будет присутствовать на совещании по связи. Также не хватает Контролёра Времени… А, нет, вот он, въезжает последним. Что, уже выяснил всё, что нужно?
Зажигается голографический дисплей, перекрывающий вычислительную машину — прямая трансляция из госпиталя. Императора переместили из скафандра в биокапсулу, но тянущиеся к вживлённым зондам провода намекают, что он уже подключился к компьютеру.
— Галлифрей тоже был атакован, — тут же докладывает Контролёр Времени. — Им пришлось частично восстановить пространственное искажение вокруг своей системы, и это их прикрыло. Но флот они потеряли на семьдесят процентов.
— Как тебе удалось это установить? — тут же спрашивает Император. — У тебя было мало времени.
— Именно поэтому я вышел на прямую связь с Небесным Комитетом Временнóй Деятельности и спросил, было ли нападение объявлением второй Войны Времени и уверены ли они в своих силах.
Чего?.. Я думала, Вечный прямолинеен? Я думала, у нас Серв, как гакс? Мне казалось, космодесант — шпала на шпале?! Ага, конечно. Эксаб прямоты — вот он, темпоральным гироскопом опоясанный! Представляю, как задёргались на Галлифрее, получив радиовызов от далеков, особенно только что огребя от неизвестных чёрных кораблей. Наверняка подумали, что это наша работа. Ну и рожа, наверное, была у начальника НКВД!.. Впрочем, так им и надо. Не мы первыми в дом к галлифрейцам полезли причинять добро и справедливость, пусть теперь мучаются от ночных поликарбидных кошмаров. Но второй Войны Времени как-то не хочется, поэтому хорошо, что темпоральные ведомства смогли более-менее адекватно поговорить и понять, что никто из старых врагов друг под друга не копает.
— Значит, противник у нас общий, и ему безразлично, сумеем мы договориться или нет, — тут же заключает один из «белых» по другую сторону ряда.
— Тридцать процентов текущего флота Галлифрея — это не намного больше, чем осталось у нас, — отрезает Стратег. — Сфероиды уже получили абсолютное преимущество в космосе и захватили большой плацдарм со всеми его ресурсами.
— Сколько у нас осталось? — тут же спрашивает Император.
— Четырнадцать кораблей, из них только один — тяжёлого класса. Остальные — лёгкие катера, — никого в зале вдохновляющее сообщение Стратега, похоже, не выбивает из гамачка. Ну да, все уже в курсе, одни мы с Императором были в неведении. — Внешние верфи уничтожены. Функционируют только две старые верфи на втором заводе. Есть готовые запчасти для сборки ещё трёх тяжёлых кораблей и десяти лёгких. Мы проверили возможность извлечь хотя бы часть флота из-под обстрела с помощью темпоральных технологий, но это крайне затруднительно.
— Нападение на Скаро и на Галлифрей произошло одновременно? — спрашиваю я.
— Подтверждаю, — соглашается Контролёр Времени. — Безусловно, если не учитывать засаду, в которую попал императорский флот — это было в другом временнóм отрезке.
— Не имеет значения. Мы собирались как раз в ту дату, откуда пришли сфероиды, так?
— Мать Скаро, если у тебя есть какие-то соображения, высказывай их конкретнее, — осаживает меня правитель.
— У меня остался один вопрос к Контролёру Времени. Я не спрашивала об этом ранее, но всё же — почему мы выбрали в качестве плацдарма именно начало шестимиллиардников? Почему не раньше и не позже?
Контролёр смотрит на меня ужасно пристально. Кажется, родившийся во мне перед началом совещания вопрос — а это именно он и есть — попал в точку.
— Раньше в новой галактике не сформировалось достаточно металлов для наших нужд. Позже… Это просто невозможно.
— Нерешённый день? — уточняю я.
От большинства «белых» и Серва веет ощутимым недоумением, мол, вы вообще о чём? А вот Контролёр вдруг едва заметно сдаёт назад, словно отодвигаясь от меня и моего вопроса, и после короткого молчания цедит:
— Подтверждаю.
— Контролёр Времени. Отвечай. Сфероиды напали на нас в нерешённый день?
Он молчит.
— Отвечай ей, — приказывает Император с экрана стальным голосом.
— Невозможно дать точный ответ. Но многие приметы указывают на то, что срок нападения очень близок к данной дате. Допустимое отклонение — в пределах двух декад.
— Хроносбой с нашим солнцем… Он мог быть вызван транспортировкой столь крупного и парадоксального объекта, как восстановленная чёрная дыра, в опасный отрезок времени? — продолжаю я.
— Ваш разговор не относится к делу, — резко встревает Стратег. Ему явно не нравится, куда сворачивает беседа и что мы перетягиваем её на себя.
— Относится! — рявкаем мы хором с Контролёром, уничтожительно взглянув на него, и снова уставляемся друг на друга. Надо же, какое единодушие. Кажется, он, да и Император тоже, начинают догадываться. Даже я начинаю понимать, о чём спрашиваю.
— Я рассказала Доктору о сфероидах, — принимаюсь рассуждать вслух, переведя взгляд на Императора. — Он по своей природе исключительно любопытен и не мог не заинтересоваться проблемой. Ривер Сонг предупреждала, что в нерешённый день, он же «день сумерек», Доктор окажется в эпицентре событий, и ему потребуется вся помощь, какая только возможна. И даже письмо на этот случай для меня оставила.
— Ты имеешь в виду, Доктор сейчас может быть там? — интересуется Стратег.
— Я имею в виду, под ударом оказались две сильнейшие хронодержавы, одна из которых — родина Доктора, — отвечаю я. — Где ещё Хищник может быть в таком случае? Только искать, что такое сфероиды и откуда они появились.
Император обводит нас всех долгим взглядом.
— Ситуация сложная, но не настолько, чтобы вступать в альянс с Галлифреем. Нельзя доверять Повелителям Времени — они непременно постараются нас обмануть и подставить. Пусть воюют на своём фронте сами, — в воздухе словно повисает недосказанное «сдохнут — туда им и дорога». — Однако с Доктором особый случай, как для Повелителей Времени, так и для нас. Контролёр Времени, ты можешь разыскать Хищника?
Опять подвисает молчание. Да что такое с нашим властелином хронолиний, повелителем истории, темпоральным монстром и ночным кошмаром НКВД? Словно он боится до смерти, но молчит, как камень, прикрываясь правом утаивать парадоксы.
Наконец, через целых два с половиной рэла, Контролёр Времени всё же сознаётся:
— Нет. Последние координаты, в которых удалось отследить ТАРДИС, это те, куда была отправлена Мать Скаро две декады назад. Даже когда мы её подбирали, мы смогли засечь лишь приводной маяк, но не машину времени Доктора.
— Он что-то переменил в настройках, едва заподозрил во мне далека, — припоминаю я. Не зря Хищник выплясывал вокруг консоли. Ситуация нравится всё меньше и меньше. А если этот рыжий лепрехун во что-нибудь влип, как его теперь найти? От НКВД он навострился прятаться намного раньше, чем от нас: согласно моим данным, они постоянно использовали Доктора для своих целей и в итоге достали до самого мягкого брюшка, так что неудивительно, что он их не выносит и отгородился со всем своим мастерством.
— Письмо, насколько известно отделу безопасности, тоже неизвестно где, — тяжело замечает Вечный, сверля меня взглядом. Паранойя, профессиональная деформация...
— Ривер Сонг считала, что в случае необходимости его легко можно найти, — отвечаю. — Она не стала бы давать мне это указание, если бы не придумала способ передачи, который может быть вычислен далеком. Просто раньше в этом не было необходимости.
— Что такое «нерешённый день», объясни-ить? — вдруг требовательно озвучивает Серв. По-моему, к нему вполне готовы присоединиться те представители элиты, которые не в курсе подробностей. И кстати, мне самой интересно, какое определение ему даст наш специалист, потому что мои сведения слишком туманны.
Но вместо Контролёра отвечает сам Император:
— Крупнейшая фиксированная точка с незафиксированным результатом во Вселенной. Дата, которая обязательно наступит, но что именно случится, неизвестно. Из-за необычности нерешённого дня путешествия за его черту невозможны без компенсатора парадоксов. У далеков нет таких технологий.
Фиксированная точка с незафиксированным результатом?! Вот такую формулировку я слышу впервые, она предельно конкретна и позволяет наконец оценить уровень проблемы, уже не фиолетовый, а ультрафиолетовый. Фиксированная точка на то и фиксированная, чтобы иметь один и тот же результат вне зависимости от событий. А тут наоборот — всем известно, что произойдёт нечто глобальное, а как именно и с какими последствиями, никто не знает, даже сама Вселенная, потому что этот фактор постоянно меняется, чего не бывает в обычных фиксированных точках. Учитывая, что под нерешённым днём подразумевается какой-то вариант «конца света», темпоральная катастрофа и глобальный разрыв ткани реальности, а накануне даты «Х» появляется некто, рискнувший напасть сразу на две хронодержавы, пусть и ослабленные глобальной войной… И значит, ему есть что противопоставить им обеим… Ой, мама-радиация. Вторая Война Времени. За одни сутки. Это она, и от неё не отвертеться.
— Мать Скаро, ты не будешь принимать участие в дальнейшем заседании. Удались с совета, — вдруг неожиданно гремит с экрана.
— Я подчиняюсь, — не поняла?.. Но встаю, салютую и покидаю зал. Наверное, они опять будут обсуждать нечто не для слуховых рецепторов ходячего парадокса предопределения. Обидно, но уже почти привычно.
Торчать у дверей глупо, вроде как не у дел получаешься, да и заседание может на сутки затянуться. Вопросы задавать? Не в текущей обстановке. Следовательно, надо вернуться в свой отдел. Понадоблюсь — вызовут. А пока есть шанс поспать.
Ситуация не проясняется ни через день, ни через два. Обо мне словно забыли, как и обо всех моих подчинённых, если не считать проверки на лояльность у безопаски, но сейчас всех через неё прогоняют, чисто на всякий случай. Однако так просто не бывает, чтобы действующий отдел и член Верховного Совета оказались в забвении, и чем дольше тянется молчание, тем больше я подозреваю, что это неспроста. Готовлю для ребят запас работы, отсыпаюсь, размышляю о письме Ривер и о том, где может носить Хищника, восстанавливаю погибшее на эскадре личное барахло — я брала туда две смены белья и расчёску, но их удалось заменить на складе отложенными в резерв вещами Дельты, — провожу профилактику импланта у техников, а то опять фильтр пошаливает, и уже начинаю ёрзать от нетерпения. Наконец, на шестые сутки приходит приказ явиться в хронолабораторию с вещами.
Кое-как свернув всё, что было на экране, выключаю компьютер и задвигаю кресло. Одежду, предметы гигиены, оружие — в коробку как попало. Пока выгребаю с полки своё хозяйство, появляется наш номер Двадцать Два, он же Эта, с подносом, на котором стоит стакан протеинового коктейля и лежат питательные гранулы. Естественно, мои метания ставят его в затык, а до сих пор действующее разрешение задавать вопросы позволяет поинтересоваться:
— Что произошло, Мать Скаро?
— Вызов в хронолабораторию, с вещами, — подхватываю ящик, засовываю под крышку свисающий кончик гольфа и, не в силах сдержать радость, несусь на выход, а значит, на Эту. Горстью сгребаю таблетки, закидываю в рот и кое-как проглатываю, залпом выхлестнув в себя стакан с пойлом. — Двадцать Второй, отставить волнение. Номер Два! За старшего до моего возвращения или альтернативного приказа командования!
Пусть будут паиньками. Самым хорошим добуду по шоколадке.
Дом, милый дом, до свидания! Я буду ужасно по тебе грустить. Не сомневаюсь, что погрустить придётся, иначе зачем мне приказано взять с собой личные вещи? Это не передислокация отдела, об этом бы известили заранее и всех. Куда более возможно то, что меня отправляют на задание. Уже безразлично, какое. Как там выразился кукурузный старлей — «плевать»? Так вот, после падения в Вихрь и милой встречи со сфероидами уже плевать, куда ещё меня засунет Империя. Чувство страха отшибло напрочь, осталась только радость — кончилось шестидневное непонятное сидение на одном месте, я снова в деле. Да хоть командировка на Галлифрей, я всему рада!
Этаж, где расположена главная хронолаборатория, находится на самом верху базы «Центр». Меня ждут, и, отчитавшись местному узлу контроля, я быстро шагаю по знакомому, залитому зелёным освещением коридорчику к шлюзовой, ведущей в стерилизационную камеру. Понятно, что это необходимая мера, иначе велик риск не только притащить на базу что-нибудь из глубин Времени, но и нечаянно потерять там что-нибудь типа микроорганизмов. А то однажды, ещё в глубокой древности, далеки-темпоральщики доигрались с неучтёнными мелочами, и на Сол-3 и Сто появилась обычная скарианская болячка, теперь известная там как «корь», а оба вида с тех пор очень быстро приобретают иммунитет к нашим вирусам на её основе. Больше подобных издержек производства хроноотдел старается не допускать.
На этот раз мозг регистрирует все детали, не отвлекаясь на абстракции. Захожу в узкое, похожее на шлюз, помещение. Вещи приходится вытряхнуть на обработку в специальную камеру, а самой — набрать в грудь побольше воздуха, зажать рукой нос, закрыть глаза и не дышать те три рэла, пока через стерилизатор проносится ядовитый газ, а лампы переходят в ультрафиолетовый режим. Следом идёт волна тёплого аэрозоля, растворяющего остатки яда на одежде, лице и в волосах, потом — порыв горячего воздуха. Через некоторое время открываю внутренний люк — уже умеренно обеззараженная, но опять взъерошенная. Сила обдува рассчитана на далека, а не на прототипа, волосы традиционно стоят дыбом, и пригладить их толком без влажной расчёски не получится. Получаю у выхода свои вещи, всё-таки слегка пованивающие отравой, но это ненадолго, газ быстро разлагается. Сметаю барахло в ящик и наконец прохожу внутрь.
Когда я впервые здесь оказалась, я ещё не особо приглядывалась к деталям — слишком их в лаборатории много и слишком не до того мне было. Но за месяц постоянно пересекающейся работы с Контролёром я пообвыклась и уже спокойно воспринимаю здешние габариты. Только под внешней бронёй станции можно позволить себе такое большое открытое пространство без несущих конструкций, зато похожее на лабиринт из аппаратуры. Стерильная белизна, никаких тёмных деталей, даже пол молочно-белый, чтобы каждую соринку и пылинку видеть сразу. Уборку тут проводят раз в три скарэла, такой чистоты даже в микробиологической лаборатории, наверное, нет. Ярко выделяется на общем фоне гигантский темпоральный гироскоп в центре зала — два лера в поперечнике, окутанный мягким золотистым маревом артронной энергии, вполне различимым даже при свете. На нём держится всё локальное время наших баз в междумирье, и с него же координировали наши флоты и внешние станции, пока они ещё существовали. Освещение в лаборатории, кстати, устроено так же, как в зале Совета — источников не видно, но очень светло и в принципе нет падающих теней. Штат в основном состоит из «синих» и «оранжевых», но сервы тоже попадаются. Конечно, не тупые исполнители, а высококлассные наладчики с талантом решать экстренные нестандартные задачи без помощи извне и с чутьём ко Времени. Других сюда не берут.
— Мать Скаро явилась по вызову, — отчитываюсь погромче, чтобы обратить на себя внимание страшно занятого персонала, и вдруг замечаю деталь, которой раньше здесь не было.