Именно Вечный с императорского благословения затеял проект модификации ДНК. Изначально его интересовали только исследования инстинкта самосохранения, но Доктор как-то очень вовремя подарил Новой Парадигме каледианский волос, и работа закипела. А вот на том, чтобы использовать под эксперимент меня, настояла уже Учёный. Вечный, как истинное воплощение цензуры и фанатик чистоты расы, не выносит «квадратных шестерёнок». Он ничего мне не забыл и вообще предпочёл бы видеть меня не в новом облике, а в виде виртуального далека в виртуальной реальности стратегического компьютера. Каждый раз, прилетая с инспекцией, он изводит меня придирками и поливает презрением с головы до ног. Но тут или сжать нервы в комок и терпеть, или в момент быть списанной с проекта и из жизни. Я не подарю ему такого удовольствия. Назло не подарю. Все воспринимают его начальником, но я — врагом. Мы действительно враги. Не знаю, как он, а я это очень остро ощущаю. Конечно, личная неприязнь — это то же самое, что и личная привязанность, другой конец одного провода, не одобряемый уставом и О.И., но если уж она возникла, её так запросто в джет не пошлёшь. А я ещё это и скрываю от всех, даже от психологов, утверждаю, что он просто меня сильно пугает. Не уверена, что им понравится такой изворот в моих мозгах, как враждебное отношение к представителю высшего командования. А быть списанной почему-то не хочется.
Моя каюта находится в блоке, где располагают марионеток — только там спроектированы помещения подходящего размера. Чтобы попасть в тренировочный зал, можно пройти или верхним переходом через «начальственный» блок, или нижним, мимо генетической лаборатории. Всегда предпочитаю второй маршрут. Несмотря на расположение учёных, всё ещё страдаю комплексом младшей элиты и предпочитаю держаться подальше от начальства.
Навстречу, из люка, ведущего к лифту, выкатывают два биолога из ночной смены. Это очень мило, что Новая Парадигма учла мою старую поправку к надписям и номерам, они всем этим больше не пользуются, письменные маркировки сменила сеть и бортовые компьютеры. Теперь визуально далеков никто не различает, кроме других далеков. Ну и я, конечно, понимаю, кто есть кто. А вот у марионеток постоянно с этим проблемы.
Обмениваемся кивками, и я отодвигаюсь поближе к стене, давая биологам свободный проезд. Но один из них притормаживает и обращается ко мне:
— Прототип Зеро. Восемь скарэлов назад прибыла комиссия из Центра, Вечный и два Прайма. Праймы интересуются тобой. Сейчас разговаривают с Учёным.
— Праймы? — ой, мама-радиация. Только высшей элиты Империи не хватало.
— Подтверждаю. Император хочет знать, что у нас получается. Ему протранслируют твою тренировку.
Страшновато. С другой стороны, рано или поздно это должно было случиться, и это возможность доказать, что Новая Парадигма не зря дала мне второй шанс.
— Я сделаю всё, что могу, чтобы он не был разочарован в вашем труде.
— Это и твой труд тоже, — замечает другой. Его я знаю, это Сто Двадцать Второй из генетического отдела, забавный парень, одно время пытавшийся добиться от меня побаечек про Хищника, но в итоге получивший нагоняй от командования. — Мы сочли нужным тебя предупредить, чтобы ты успела успокоиться и взять себя под контроль. Вечный относится к тебе слишком предвзято. Будет продуктивнее, если ты придёшь на тренировку подготовленной.
Киваю.
Теоретически, они не должны меня предупреждать, но, как я уже замечала, у учёных свой, отдельный научный взгляд на Общую Идеологию и устав. Им прежде всего важен хороший результат, поэтому цель оправдывает средства во всех смыслах.
Биологи укатывают по коридору, а я спускаюсь на лифте и быстрым шагом иду в сторону перехода. Надо явиться точь-в-точь по расписанию, а разговор меня немного задержал. Но больше никаких помех на пути не возникает, так что я легко нагоняю упущенное время и вхожу в тренировочный зал идеально вовремя.
Сразу вижу толпящихся на полукруглой обзорной площадке начальников. Оранжевые скафандры Учёного и её помощников несколько теряются в приглушённом апельсиновом освещении, Вечный со своей ядовитой окраской тоже не очень бросается в глаза, но две белоснежные башни не заметить сложно, они сияют, как идеальные мишени.
— …время нахождения в вакууме без потери сознания в два раза выше, чем у каледов, и в полтора раза выше, чем у сонтаран. Сейчас прототип осваивает рукопашный и подводный бой, — неторопливо чеканит Учёный. Подумала бы, что хвастается, если бы она не фонила взволнованностью. Кстати, как и Вечный. Наверное, это какие-то очень важные шишки. Или кто-то из них ведёт трансляцию напрямую в Центр, в реальном времени.
— Прототип Зеро на тренировку прибыла, — рапортую присутствующим, и персоналу, и гостям.
На меня разворачиваются все фоторецепторы, а в приват падают сразу два пожелания удачи от операторов зала. Отвечать им под пристальными взглядами Вечного и Праймов не рискую, лучше потом поблагодарю за моральную поддержку. Спасибо предупреждению биологов, мне удаётся сохранять полное спокойствие хотя бы на лице. Внутреннее беспокойство я уже задавила довольно глубоко, и хотя оно всколыхнулось при виде моего чёрно-жёлтого недруга и представителей высшей политической власти, но всё же не так сильно, как было бы при внезапной встрече. Во всяком случае, оно не превышает обычной нормы тревожности в присутствии начальства, допустимой для далека низкого звания. У меня в Империи, конечно, вообще никакого звания нет и быть не может, но, учитывая мой прошлый ранг, нормативы мне задают по его планке.
Ну и взгляды у этой белой парочки, как рентгены. Ощущение, что они меня насквозь видят. Очень неуютно.
— Значит, Прототип Зеро — это ты, — утвердительно замечает один из них.
— Подтверждаю, — отзываюсь уставно-ровным голосом.
— Император пожелал знать, что ты можешь. Покажи, — он разворачивается в сторону тренировочной полосы.
— Подчиняюсь.
Тут же падает приват от Учёного: «Ни о чём не беспокойся. Действуй, как обычно. Мы дадим тебе нагрузку в 3/4, потому что они наверняка захотят её повысить во время тренировки».
Отвечаю: «Это подделка результатов».
Усмешка в ответ: «Это предусмотрительность и распоряжение Вечного. Он тоже заинтересован в том, чтобы ты не сорвала демонстрацию».
Ах, Вечного?!
«Ставьте как обычно. Если повысят, буду больше выкладываться. Один-два демонстрационных круга я продержусь, а больше им и не нужно, — отрезаю я, направляясь к первому этапу. — Если будут послабления, я доложу Праймам, и Вечный будет наказан».
Это весомый аргумент. Учёный наверняка уже пожалела, что предупредила меня. Да, я не люблю Вечного, но подводить его под выговор — это менее тонко, чем заставить напрячься в тот момент, когда я буду на тренировочном полигоне. Его испуг для меня более ценен, чем дежурный «втык» от Императора. Страх и даже сильное волнение унижают далеков. Он постоянно прохаживается по мне, пусть получит моральную оплеуху в ответ. Вроде пустячковая месть, а всё равно приятно. Главное, самой не сорвать демонстрацию.
Щёлкают включаемые прожектора, заливая зал ярким белым светом. Старший биотехник подаёт мне «сбрую» с датчиками. Честно говоря, совершенно не верю в то, что Праймы не догадаются о послаблении. Я бы, например, предположила. Лучше уж сразу честно.
Щелчок последней пряжки, и я шагаю на подвижную площадку первого этапа.
Тренировочный зал — это здоровенный куб, от пола до потолка заполненный трёхмерной конструкцией препятствий различного уровня сложности. Их можно передвигать прямо в процессе тренировки, и я никогда не знаю, как сильно изменился трек и что меня ждёт. Иногда ситуация меняется прямо на глазах, операторы — большие шутники. Как-то они заставили меня прямо на бегу сигануть вверх на три с половиной де-лера с падающей платформы, за что им потом Учёный вкатила строгача.
Тактическая задача: пройти лабиринт, полный препятствий, обнаружить и поразить цель, выбраться обратно на обзорку. Иногда целей несколько, но сейчас, судя по сброшенной мне ориентировке, будет одна — площадка с тремя отстреливающимися турелями. Это я уже проходила. Вспыхивает стартовый сигнал, и зал оживает. Пошла!
На треке думать об отвлечённом некогда. Там нельзя стоять ни мгновения, так что ситуацию приходится оценивать на ходу, заранее отслеживая сложные участки и в процессе бега, уворачиваний и прыжков соображая, как действовать дальше.
Сперва всё идёт как обычно. Ребята даже не стали менять конфигурацию вечерней дорожки, оставили мне повторный маршрут — всё-таки стараются подыграть, чтобы демонстрация шла без сучка, без задоринки. Я вихрем пролетаю цилиндрический вращающийся коридор, наставивший мне синяков в первые месяцы тренировок, на руках по потолочным балкам перебираюсь через раскалённый докрасна участок пола, лезу по верёвкам, как канатоходец. Дальше ещё один цилиндр, а за ним сразу начинается самый нелюбимый мой участок, шары со срезанными верхушками. Они вращаются вокруг площадки, прямо в воздухе, на гравитационных движках, и периодически бахаются вниз, резко при этом проворачиваясь. Удержаться на сорвавшемся шаре физически невозможно. Задача: ещё подбегая (останавливаться нельзя, цилиндр вращается), уловить логику, рассчитать маршрут и допрыгать до безопасной зоны раньше, чем сорвёшься. Конечно, страховочная сеть внизу не даст расшибиться, но выкарабкиваться по ней неприятно, и минус мне за ошибку. Особенно перед Праймами.
И вот у меня на глазах шары вдруг начинают вращаться и срываться быстрее, прибавив в скорости процентов пятнадцать-двадцать. Тот случай, когда вообще нельзя думать, и даже нельзя задержаться на центральной площадке, а то ускорят ещё больше, и тогда я с позором полечу вниз. Прыжок! Вперёд, скорее, не раздумывая, вот уже осталось два внутренних круга до безопасной зоны, но тут можно смухлевать, поднапрячься и сразу сигануть в центр. За это меня «награждают» — в момент следующего прыжка круги вдруг замедляются, и я едва не промахиваюсь. С трудом удерживаю равновесие и сбиваюсь с рабочей скорости. Это подло! Кто там из двух Праймов дорвался до управления треком? Дайте мне этого весельчака в качестве мишени!
Даже не помню, как оказываюсь на твёрдом полу. Твёрдый он, впрочем, очень относительно — плавающие платформы без бортов, от которых поначалу страшно кружилась голова. Задание на прыжки, в длину и вертикальные, и тоже есть своя заподлянка. Там, где платформы хоть чуть-чуть разнятся по высоте, снизу укреплены электропушки. Конечно, разряд не смертельный, а так, для острастки, но огребать не хочется, так что надо следить, чтобы платформы были на минимальном расстоянии при прыжке. Тогда молния в меня не попадёт, её отведёт и поглотит платформа. Привычно прыгаю вперёд, и тут поступает изменение к ориентировке — мощность разрядов повышена в два раза. Это уже не тренировка, это уже попахивает настоящей боевой обстановкой. Беру свои слова назад насчёт веселящегося Прайма, он знает, что делает. Мне от этого не легче, но чем ближе к реальному бою, тем свободнее и азартнее я себя чувствую.
Темп ускоряется. Всем препятствиям прибавлено процентов пятьдесят мощности, «оружие» стреляет практически всерьёз, поэтому я просто несусь вперёд с одной лишь мыслью: поразить цель и выбраться из зала целой. Иногда я оказываюсь выше обзорной площадки, и тогда мне видно, что один из Праймов действительно стоит рядом с операторами, пока второй что-то обсуждает с Учёным. Разговор не слышен за шумом конструкций, но он явно есть.
Между тем приближается ещё один сложный кусок, где и в лучшие дни можно нечаянно угробиться. Имитация вентиляционной шахты, тридцать де-леров набранной из отдельных планок трубы, половина которой ещё и под солидным углом. Летишь, как с горочки, прямиком на винт, и диаметр трубы такой, что не расщеперишься, не задержишься. Очень важно правильно уловить ритм движения лопастей и рассчитать ускорение спуска, иначе всё окончится тяжёлыми травмами, и это в лучшем случае. Ногу я там уже один раз ломала, поторопившись. Благо медицина у нас на высоте и проваляться в лангете пришлось всего лишь пять суток, слушая, как в одно ухо мне дудит инструкции безопасности старший медик, а в другое ругается на мою неуклюжесть Учёный. Ну а чего она хотела от архитектора? Чтоб я ей реакцию выдавала, как опытный космодесантник под наркотиком?
Влетаю в трубу. Первые три вентилятора прохожу спокойно, не в первый раз. Сразу за третьим начинается спуск. Останавливаюсь, чтобы рассчитать ритм, и почти поневоле смотрю на площадку, которую отлично видно через незакрытый верх. Прайм, застывший рядом с операторами, глядит прямо на меня. Мы на миг замираем, фоторецептор в фоторецептор, вернее было бы сказать, взгляд во взгляд. Движение вентилятора уловлено, я прыгаю вниз и вдруг понимаю, что этот тип сейчас устроит. Ровно в тот миг, когда взвывает раскрученный на полную скорость винт.
Промаргиваюсь уже внизу. За спиной — скрежет заклиненных лопастей. Единственный выход, который я нашла, летя в мясорубку — это сбить мощным разрядом одну из планок, составляющих трубу, чтобы она упала вперёд меня, и уцепиться за образовавшуюся щель, а когда винт заклинит, уже выбираться.
Ноют содранные ладони, но это, как любила говорить Ривер Сонг, такая фигня на фоне произошедшего. Я живая. Обалдеть, я живая. Даже испугаться не успела, а сейчас сделалось уже безразлично, сколько ещё подлянок ждёт впереди. Перебрасываюсь через край платформы на лёгкую конструкцию сваренной из проката лестницы. Где-то там внизу спрятана цель — три лёгкие турельные пушки, которые можно уничтожить разрядами, используя монтажные конструкции трека как укрытия. Даже если турели начнут стрелять всерьёз, это уже всё равно. Сейчас всё всерьёз, но я пройду это испытание и вернусь с победой.
…Чуть менее, чем через скарэл, взмокшая, усталая и злая, поднимаюсь по канату на обзорку. Во время подъёма окончательно успокаиваюсь, стряхиваю драйв тренировки, так что наверху я уже в стандартно-холодном режиме, предписанном уставом. Меня приветствует напряжённая тишина, в которой особенно громко звучит голос Прайма, устроившего мне веселуху:
— Ты повредила оборудование.
Ага, повредила. Помимо заклиненного вентилятора, ещё оторвала здоровенный стальной лист в качестве щита, потому что турели, как и ожидалось, начали палить всерьёз. Одну из них, кстати, этим листом пришлось расплющить в хлам.
— Трек не был подготовлен для проведения тренировок в боевом режиме, о внесённых изменениях не было объявлено перед началом испытания, — подчёркнуто-нейтрально возражаю я. — Согласно инструкции, нештатные ситуации, могущие возникнуть в результате ошибки оператора или сбоя оборудования, позволяют мне использовать любые подручные средства для самозащиты.
Съел?
— Она всегда такая дерзкая? — несколько встревоженно обращается второй Прайм к Учёному, безошибочно уловив подтекст отповеди.
— Это одна из причин, по которой её кандидатура была утверждена Императором, — могу поспорить, в тоне моей начальницы присутствует извинение. — Обычно этот недостаток характера Зеро не доставляет неудобств в работе. Наоборот, определённый процент упрямства и дерзости помогает ей преодолевать сложные моменты адаптации методом «от противного».
— Любопытный метод, — замечает первый инспектор, ещё раз оценивая состояние трека. А по-моему, там всё не так уж и скверно, работы на пару скарэлов, могло быть хуже. Старший оператор уже отдаёт приказание прислать сервов, чтобы навели порядок.
Стою навытяжку, борясь с желанием зализать ссадины. Дурацкая привычка, никому в ней не признавалась, но мне нравится вкус собственной крови. Если начать расстёгивать сбрую, то можно будет украдкой лизнуть ладонь разок-другой.
— Я могу снять оборудование?
— Полагаю, Императора удовлетворит результат тренировки, — замечает всё тот же Прайм. Странное ощущение, словно Учёный и Вечный украдкой выдохнули после этих слов. Биотехник помогает стянуть датчики, под это дело я действительно успеваю облизать ссадину. Ням.
— А теперь мы хотим ознакомиться с проектной документацией и с условиями, необходимыми для Прототипа, — продолжает первый инспектор. Похоже, он старше по званию, чем его спутник. — Учёный, разрешите Шестьдесят Второму изучить файлы и разъясните моменты, которые могут быть ему непонятны или вызовут сомнения. Я хочу проинспектировать помещение, в котором содержат Прототипа Зеро.