Через три с половиной рэла я, зависнув в воздухе, наблюдаю, как в залпах искр разлетаются на мелкие кубики стекляшки изоляторов, а между проводами лупят разряды. Всё, что может гореть в главном трансформаторе, уже заполыхало. Всё, что может отпаяться и отвалиться, отпаивается и отваливается. Ближайшие молнии попадают в меня, но это даже хорошо, я подзаряжаю обратно опустошённые аккумуляторы и снова синтезирую электромагнитный импульс. Бешеное количество ампер улетает в почву с оборвавшихся проводов. Люди не успели — и не успели бы отбежать на безопасное расстояние, но даже если бы догадались встать на одну ногу, это бы им не помогло. Сильный элекромагнитный удар влияет и на живой мозг, в том числе на координацию движений.
Лежащие на мокрой земле тела — как пустое место. Меня захватил первичный инстинкт, который я столько времени в себе давила, сознательно и бессознательно. Отпуск кончился. Я на работе и выполняю главную задачу солдата Скаро.
Уничтожить. Я должна уничтожить, не важно что, важно — как. Спокойно и трезво, не мучаясь дилеммой, правильно ли я поступаю. Лучше всего было бы уничтожить себя, прямо сейчас. Я отвратительна. Начала превращаться в землянина. Не физически, конечно, а что хуже, морально. Высшее существо, подражающее низшим. Какая гадость. От боли я забыла, кто я — но боль же заставила меня очнуться от сладкой иллюзии. Я не могу стать человеком. Как бы я ни старалась притворяться, я всегда буду лишь пародией на любую другую расу и насмешкой над собственной природой. Даже если чужаки меня примут, как это произошло здесь, на Сол-3, я сама себя такую не приму. Потому что я — далек. Отверженная, изгнанная, ненужная, но всё равно — далек, и больше об этом никогда не забуду.
Уничтожить все признаки жизни.
Уничтожить любые попытки сопротивления.
Забрать шевелящуюся биомассу бывшего подснежника с капота автомобиля для дальнейшего исследования.
Составить отчёт о характере инфекции и о возможностях противника.
Сформулировать запрет на повторение опыта по внедрению в инопланетное общество.
Заблокировать всё, что вызывает вспышки неконтролируемых эмоций и провоцирует ошибки.
Уничтожить память о жизни на Сол-3.
Эксперимент закрыт.
Уничтожить.
Уничтожить.»
Далеки ярче переживают собственные воспоминания, чем другие существа, населяющие космос. Спасибо фильтру, что он есть, иначе бы меня снова переклинило. Теперь я понимаю, что произошло, в полной мере, а спровоцированная автоматикой трезвость позволяет спокойно проанализировать произошедшее и сделать нормальные выводы, а не пороть горячку в состоянии аффекта.
Противник должен быть уничтожен. Это однозначно. Уничтожен любым доступным способом, от использования оставшейся на полу центрального зала аназоиновой лужи до потерянного бластера Ривер. Надо разбираться на месте, что там больше пригодно для дела. И не ждать идей Доктора, ведь время поджимает к часу двадцати трём. Амариллы наглядно продемонстрировали свои методы — и когда-то давно, и сейчас. Для вынесения вердикта достаточно одного того, что они повели себя агрессивно по отношению ко мне, после этого можно даже не учитывать потери в людях и дриадах. Я тоже покажу им свои методы и очищу Сол-3 от их присутствия.
И очищусь сама.
Эпицентр ядерного взрыва — это быстро и чисто. А значит, не очень страшно. Ведь я не успею отступить со станции. Далек Каан или плохой пророк, или просто посмеялся надо мной. Сегодняшнюю ночь я не переживу.
Тихо-тихо отодвигаюсь к дверям. ТАРДИС, пожалуйста, не пойми меня неправильно, но я должна вернуться на АЭС. Какая же ты умная, машина времени, намного умнее своего пилота — сама мне двери открываешь. Или ты меня тут видеть не хочешь, или в самом деле предвидишь будущее, ведёшь какую-то свою игру и знаешь, что я должна быть там, а не здесь. Доктор ещё мечется, Ривер не сводит с него глаз, Фёдор подтирает сопли жене, никто не обращает внимания на моё перемещение.
Есть! Я снаружи. Набрать высоту.
— Стой, ты куда?! — доносится снизу. Поздно спохватился, Хищник.
— На АЭС, проконтролирую, чтобы они не использовали энергию взрыва. Из всех вас я — единственная, кто может его пережить и кто точно устойчив к их излучению. Ривер, не пускай Доктора за мной, а то облысеет.
Он направляет на меня отвёртку:
— Вернись сейчас же, маленькая дрянь! Я не позволю тебе угробиться.
— Я не твоя вещь и не твой солдат, — отвечаю и срываюсь с места на боевую скорость. Обойдёшься, дожидаться твоей системы экстренного выключения движков я не стану.
У меня больше нет сомнений и колебаний. Мне больше не на что оглядываться. До какого позора меня довело желание выжить, могу понять только я сама. Начиная с давнего выстрела по сородичу и заканчивая почти завершившимся превращением в человека. Глубина морального падения лишний раз подтверждает, что вынесенный мне в Альтаке приговор был совершенно справедлив. Истинные далеки не ошибаются. Я с самого начала была убыточным экземпляром с параметрами личности на пределе нормы. Что ж, хотя бы смогу в последний раз оказать услугу Скаро, предотвратив разрушение нашей темпоральной линии и дочистив старую грязь в лице амариллов и себя. Я сильно изменилась с тех времён, когда проектировала верфи и ангары в родном городе. Но умру я не Мерзостью, а далеком. Это мой выбор. И хотя у меня отняли всё, но хотя бы право выбирать никто у меня не отнимет. Я выношу себе приговор. И этот приговор — смерть в бою.
— А вас-то куда понесло?! — доносится издалека мне вслед. Курс уже простроен, ничто не мешает обернуться — и я вижу, что за мной несётся небольшое и стремительно краснеющее солнышко. Судя по объёму, дриады все собрались — и остатки тех, что прятались в фикусах у консоли, и те, кого Доктор разместил в саду. Реально, ну куда их понесло?
«Не следуйте за мной. Опасно».
«Мы знаем. Мы поможем».
Ну чем они могут мне помочь? Хотя... Способов угробить реактор — миллион, но, исходя из конструкции конкретно этого РБМК и характера повреждений после взрыва, амариллы повлияют или на целостность технологических каналов, или на стержни управления и защиты, заклинив их на середине и не дав поглощающей части войти в активную зону. Насколько я помню, здесь СУЗы с проектной ошибкой, и сперва вызывают разгон реактора вместо торможения. Какой мудрила их сочинил, чтоб пожар тушить горючим, это ж в кошмарном сне не приснится. Мне, как проектировщику, было бы страшно даже допустить мысль такое придумать. А после аварии я бы этого мудрилу к стенке поставила, без разговоров. Нет, лучше до аварии, по факту поступления такого чертежа. И его начальников. И могу поспорить, земляне этого не сделают, а свалят всю вину на тех, кто сейчас под гипнозом в БЩУ ковыряется. Потому что это земляне, и логика у них землянская.
«Я принимаю вашу помощь. Вы сможете заглянуть в мой компьютер?»
«Не понимаем...»
Варги-палки, как бы им объяснить. Проще показать, что ли, прямо на месте. Мне нужно, чтобы они проконтролировали датчики давления пара и отодрали корни с кнопок автоматической защиты на пульте, а уж движение СУЗов я и в реакторной почувствую. Пожалуй, даже тупой рой, которому так трудно что-то объяснить — это очень неплохой союзник, который поможет мне быть сразу везде на станции. Как жаль, что целый день у меня были немного спутанные из-за блокировки памяти мысли. Надо было сразу всё это делать, как прозвучала аббревиатура «ЧАЭС», а ещё лучше, налепить «жуков» и расставить по узловым местам. Теперь уже поздно.
У нас крайне мало времени, но в пустующем резервном щите управления наверняка найдутся мониторы, на которых я смогу показать дриадам, куда им надо попасть и за чем проследить. Хорошо, что на них не действует фильтр восприятия. Плохо, что на амариллов он тоже не дейстует.
— «...Реактор, стало быть, вразнос, электрик в щит полез, герой, отвёртку выбило искрой, мы на спасательный на плот, сейчас реактор долбанёт, а мы сидим и нифига, до базы НАТО — два шага, а в остальном, товарищ замминистра, всё хорошо, всё хорошо...» — что-то я с нервов всегда несу околесицу. Никогда эти рифмованные строчки не казались смешными, но сейчас подходят к ситуации, как реле дисколёта к манипулятору.
— Я думал, ты только спьяну поёшь, электрик, — комментирует рация. Варги-палки, я ж её не отключила, Хищник слышал мои вопли в атмосферу. Ну и пусть.
— Тлайл, возвращайся и не дури, — добавляет динамик голосом Ривер. — Доктор рассчитал схему обратного рефлектора биоизлучения, мы сейчас её монтируем. Ты не сможешь предотвратить взрыв или остановить этих монстров, не имея оружия.
— Я — далек, — напоминаю ей в ответ. Профессор, пора бы это усвоить, равно как и то, что даже на Скаро не всё на свете решается излучателем. Иногда в ход идут и подручные средства.
— И что? — так и вижу, как она хмурит брови от неудовольствия.
— Не зависайте прямо над станцией, — говорю вместо ответа. — Высота факела будет до полукилометра, температуру предсказать не берусь, но ТАРДИС может хватить с избытком.
Да, факел взрыва будет очень красив и страшен, жаль, что не увижу со стороны этот столб фиолетового огня с радужными переливами. Точнее, даже два столба, один за другим, ведь и взрывов будет два — сперва из-за пара, потом уже перегретое топливо бахнет. Рефлектор Хищника, безусловно, поможет снять вспышку биоизлучения, а я сделаю всё, чтобы эти чёртовы цветочки сдохли вместе со мной. Не знаю, как, но сделаю.
А уж с третьим действующим лицом компания на ТАРДИС разберётся и без меня. Да, не люблю оставлять недоделки, но в данном случае я сделала достаточно, чтобы облегчить работу другим.
В третий раз за вечер я проникаю на атомную электростанцию.
Что ж, третий раз за всё платит.
Комментарий к Сцена четырнадцатая. *это всё сказочки, что ничего не известно про состояние четвёртого блока на данный момент. На самом деле, он весь регулярно обследуется, включая шахту реактора, там проводятся замеры и даже фотосъёмки, в главном зале каждая балка и кусок бетона учтены. Конечно, просто так разгуливать там смысла нет, но если быстро и в спецкостюме, то народ работает. И заодно автор развеет ещё одну сказочку, что мол, саркофаг не нужен, всё топливо выметнуло в атмосферу, раз его нет в шахте реактора. Ага, нет. Оно расплавилось и стекло по вентиляционным трубам на нижние этажи в виде лавы, которая до сих пор страшно фонит. Причём если сперва она была удивительно прочной (от неё когда-то образцы еле отковыряли бронебойными пулями) то сейчас, через четверть века после катастрофы, сделалась очень хрупкой, трескается при малейшем чихе и вот-вот начнёт «пылить». Так что спасибо Украине, что саркофаг ещё есть. Дополнительную сотню с гаком тонн радиоактивной пыли Евразия не потянет и сказочные дриады не подлечат.
**Система централизированного контроля СКАЛА – информационно-управляющий вычислительный комплекс при атомных электростанциях типа Чернобыльской.
***собственно, почему в библиотеке у Ривер не было любимого универсального инструмента… =)))
====== Сцена пятнадцатая. ======
Фёдор и Мари часто играли в шахматы. Хотя пару раз они меня втянули в это дело, но мне с ними было скучно, им со мной тоже, слишком быстро сражение подходило к финалу. Шахматы интересны, когда противник тебе равен. И вот сейчас я не могу отделаться от ощущения, что я — фигура на доске. Даже понятно, откуда у этой ползающей в мозгах ассоциации ложноножки растут, но всё равно неприятно. Впрочем, ферзь из меня никак не получится, я больше на коня тяну — хожу такими же кривыми и непредсказуемыми скачками, порой не сильно понятными даже мне самой. Беда в том, что все остальные фигуры вынужденно ушли в пассивную оборону, я одна и все решения тоже должна принять сама. В прошлые разы наши с Доктором цели в принципе совпадали, и решения были коллективные. Про второй раз и говорить нечего, там вообще мои солдаты поучаствовали, я себя чувствовала прямо командармом. Тогда я могла сойти за ферзя, хоть и со скрипом. А сейчас — именно конь или обалдевшая от собственной наглости пешка, лезущая в атаку на короля. Дриады не в счёт, они поразительно глупы и очень неустойчивы в окружающей среде, и, хотя мне в итоге удалось объяснить им, что от них требуется, долго они не продержатся.
Впрочем, я тоже — до взрыва четыре земных минуты.
Болтаюсь перед входом в центральный зал. Амариллы шипят навстречу, но гораздо громче в динамике рычит Хищник, которому совершенно некогда вытаскивать меня из пекла, ему надо домонтировать очередную Гениальную Машину Для Спасения Мира:
— Вылезай оттуда, слышишь? Я ведь всё равно за тобой приду.
— Не придёшь, — отвечаю. — Доктор, ты понимаешь, что я не хочу жить? Ещё с того дня, когда ты не дал мне покончить с собой на Эккелине. Это был день моей смерти, а ты заставил меня умирать ещё два года. Ради того, чтобы не сойти с ума, я пошла на такое, чего не оценил бы ни один далек в мире — на контакт и ассимиляцию с низшими. Ты этого добивался? Ты добился, только не того. Это не жизнь, я отвергаю такое существование. У меня появилась возможность с пользой погибнуть. Дай мне её. Я не твоя вещь.
Формально, конечно, его. Он же выкупил меня у Империи. Но Хищник органически не переносит рабство, так что ожидать от него придирок к словам глупо.
— А если я тебя попрошу — или, если тебе угодно, прикажу — вернуться? — просит Ривер.
— Я не приму приказов от низшего существа.
— Что-о?! — возмущённо вопит динамик. — Взорвёшься — домой не приходи!!!
Пожалуй, я должна им кое-что сказать на прощание, прежде чем обрублю связь с кораблём.
— Доктор, ещё одно. Ты был прав, Павел Скворцов мёртв. Он был «распылён» на королёвской электроподстанции, — на заднем плане слышно оханье Мари, но дожидаться её вопросов или проявлять снисхождение к потрясению землян я не собираюсь. — Амариллы уничтожили мой контрольный образец и сорвали эксперимент по изучению человеческого общества. Они мне научный проект зарубили, — меня снова начинает потряхивать от гнева, как тогда, когда я палила из несуществующего излучателя по инфицированным людишкам на потеху противнику. Ужасно, мои и без того раздутые эмоции окончательно выходят из-под контроля от жизни на этой проклятой планете. Объективно говоря, в этом виноваты два фактора — врождённый недостаток психики и скафандр, который два года не проходил нормальный техосмотр. Когда в гормонах постоянный зашкал, рано или поздно медблок на пару с мозговым фильтром начинают глючить. Раньше это регулировалось на технических проверках, мне всё подтягивали раз в полгода, а где на Земле проверишь норму? А уж при депрессии, когда постоянный переклин в мозгу, вообще требуется неусыпный контроль автоматики и врачей, которого у меня нет. Вот и веду себя, как истеричная двуногая тварь. Но я не позволю чувствам взять над собой верх. Надо просто твердить старое правило: «Сохраняй спокойствие и уничтожай». От него трезвеешь.
— Подожди, — голос Фёдора хриплый, словно ему отказывают голосовые связки. — Что ты сказала про Пашку?
— Человеческий ребёнок — это незначительно, можно было бы подобрать другой экземпляр. Но полгода трудной работы пошло амариллам под корень. Я их уничтожу, — говорю сухо и нейтрально, как положено по уставу, и обрываю связь с ТАРДИС. Не хочу слушать абсолютно предсказуемую фразу про то, что «вот вам далек во всей своей красе». Зато они теперь разозлены, шокированы и обижены, значит, глупостей делать не станут.
Въезжаю в центральный зал, оцениваю обстановку. Морзянкой постоянно сыпятся отчёты от роев дриад, и вот если верить им и моим приборам, реактор в полной норме и взрываться не собирается. Да, его энергия уже на восемьдесят процентов украдена амариллами, у них даже корни светятся от перерабатываемого в биоизлучение электричества, но я не вижу ни одного признака скорой кончины четвёртого блока. Никто никуда не врастает, ничего не раскурочивает, а уже пора начать разбалтывать систему, ведь даже такой ненадёжный самовар взорвать — не гуманоида подстрелить. Надо бы влезть на «пятак» и проверить, что внутри творится, хотя бы локатором. Это, безусловно, неточно, но общую картину подтвердить можно.
На всё про всё, как обычно, ушли доли рэла, медленные растения всего лишь раз попытались в меня плюнуть семенами, но безнадёжно. Зато вот датчик телепатических волн намекает, что амариллы ищут мою волну и явно сосредоточили все усилия на том, чтобы взять меня под контроль если не инфекцией, так прямым внушением. Любопытно, сколько процентов мощности реактора идёт на это дело и насколько сильно я им мешаю заниматься контролированием землян?