- Не знаю, есть ли смысл их рушить – я разрушу, а вы ведь опять отстроите. Но с вашими самоубийственными планами по открытию Стихийных Плоскостей я буду бороться всеми силами!
- Что ж, уважаемые судьи, ситуация ясна, - заключил Ариан. – Подсудимый одержим безумием, ненавидит нового повелителя Стихийных Плоскостей и вбил себе в голову, будто тот может представлять опасность для АвЛи. И, как бы дико это ни звучало, его преступление обусловлено благими намерениями, а именно заботой о столь своеобразно понимаемом им благополучии нашей страны. При этом он ничуть не раскаивается в содеянном и готов продолжать вредить нам – опять же из самых лучших побуждений. Что вот нам с ним делать?
- Заключить в тюрьму пожизненно, - предложил жрец.
- За что? – возразила Улисса. – За благие намерения? Мне кажется, не стоит карать его столь сурово – он ведь не разрушил алтарь и не нанес никакого ущерба.
- Нанес бы, если б его вовремя не остановили, - покачал головой король. – Жертв, скорее всего, не было бы, свидетели утверждают, что волна была не настолько большой. Но вот строительство пришлось бы начинать заново. Труд тысяч каменщиков и магов пошел бы насмарку, а главное – серьезно отодвинулся бы срок открытия Стихийных Плоскостей.
- Да и вообще, в действиях обвиняемого просматривается много такого, за что надо наказывать по всей строгости, - добавил жрец. – Неподчинение королю, насилие над Природой, богохульство, осквернение святыни… Я настаиваю на пожизненном заключении, тем более что он представляет явную опасность для общества.
Министр безопасности едва заметно ухмыльнулся:
- Тут есть одна сложность. Я бы, может, тоже засадил его пожизненно, чтоб другим неповадно было, но… Скажите, подсудимый, сколько живут элементали?
Тинос пожал плечами:
- Сколько угодно. Пока не убьют, до тех пор и живем.
- Вот видите, господин верховный жрец, срок жизни у них неограничен. Ну и сколько же времени он будет занимать камеру и нуждаться в охране?
Друид побледнел, глаза его округлились.
- Вы что, предлагаете его казнить?! Да разве Властитель Стихий просит нам убийство элементаля?
- Ну что вы, как мы можем… Я просто предлагаю держать его в тюрьме лишь до тех пор, пока не откроются Плоскости. А затем пусть Властитель сам распоряжается судьбой своего нерадивого подданного.
- Мне нравится ваше предложение, министр, - сказал король. – Мы заключим его под стражу до окончания строительства алтарей и восстановления связи с Сопряжением. После этого ему будет предоставлена свобода, и пусть его настигнет карающая рука великого Властителя Стихий.
- А если не настигнет? – поинтересовался друид. – Если Властитель окажется столь милостив, что простит заблудшего – он что, так и будет продолжать жить среди нас? Да это же просто опасно – кто знает, какая еще дурная идея взбредет в его безумную голову?
- Да, среди нас ему не место, - согласился Ариан. – После освобождения мы вышлем его из страны. Пусть возвращается в Сопряжение или идет куда хочет, но в АвЛи больше не появляется.
- Можно было бы и сразу выслать, не сажая в тюрьму – произнесла Улисса, но никто не отреагировал на ее слова.
Король встал и торжественно произнес:
- Итак, Тинос, сын Акваландра, вы приговариваетесь к тюремному заключению на срок до открытия Стихийных Плоскостей с последующей высылкой из АвЛи и пожизненным запретом на появление в пределах нашей страны. Стража, уведите осужденного!
Охранники сняли с Тиноса Кольцо Истины, отвязали его от столба и потащили к выходу. Обернувшись к судьям, он в отчаянии крикнул:
- Вы еще пожалеете, что не поверили мне! Вот увидите: этот Властитель вас погубит!
Лица короля, жреца и министра остались бесстрастными, и лишь Улисса бросила вслед выволакиваемому из зала элементалю сочувственный взгляд.
Король Ариан сидел в углу своего кабинета, пододвинув кресло к бассейну и задумчиво глядя на резвящихся рыбок. В дверь постучали.
- Кто там? Я сегодня больше никого не принимаю! – крикнул король.
Дверь отворилась, и в кабинет вошла Улисса.
- А, это ты…
- Да, я. Зашла попрощаться – вечером уезжаю.
- Может, еще погостишь у нас?
- Нет, мне давно пора в Хармондейл. Я задержалась здесь только ради вчерашнего суда. И знаешь, Ариан, я покидаю АвЛи с очень неспокойным сердцем. Что, если тот элементаль всё-таки был прав? Я ведь уже говорила, что вся эта история с Властителем Стихий с самого начала казалась мне очень подозрительной.
- А теперь ты нашла себе единомышленника в лице сумасшедшего элементаля. Неужели ты всерьез поверила его бредням?
- Он не лгал. На нем же было Кольцо Истины.
- Разумеется, не лгал. Он ошибался.
- Я очень надеюсь, что это так и есть. Но что, если ошибаешься ты, а не он?
- Не говори ерунды. Я же не единолично принимал решение о строительстве алтарей, а собрал Круг Старейшин. Все его члены были обрадованы явлением Властителя и просили как можно скорее выполнить его требования.
- Жаль, что я не вхожу в ваш Круг. Я бы высказалась против.
- Ну почему, Улисса? Почему?
- Потому что мне очень не нравится то, что сейчас происходит в АвЛи. Я приехала будто в чужую страну. Вековые традиции отброшены, прежняя вера забыта, кругом только и разговоров, что об этом новом боге.
- Никакой он не новый. Тот же дух Природы, только в ином обличии.
- С каких это пор Природа стала вот так напрямую указывать нам, что надо делать? Чтобы уловить ее волю, всегда приходилось наблюдать, прислушиваться. И никаких тебе конкретных распоряжений: постройте алтарь там-то, помолитесь тогда-то… Тут что-то не так, Ариан. А ты обратил внимание, какие места выбраны для алтарей? Погребальный Лес, например. Какой уж там вечный покой будет у мертвых, если на их костях развернется строительство? Да и драконы, я думаю, будут не в восторге от стройки рядом с их гнездилищем. Как бы не улетели.
- Что ж делать, сестренка, - вздохнул король. – Если Властитель просит построить алтари именно в этих местах – значит, там их и надо строить.
- Кому это надо? Властителю?
- Нам надо, Улисса! Это наш единственный шанс на возрождение. Ты же помнишь, как мы жили до Судного дня? А теперь достаточно прийти в Священные рощи, коснуться рукой земли – и почувствуешь ее боль. Эти раны может исцелить лишь сила Стихий, и великий Властитель готов даровать нам ее.
- Откуда у тебя эта слепая вера в добрые намерения Властителя? Мало ли для чего ему потребовались ворота в наш мир – а что, если для агрессии?
- А откуда у тебя это неверие? Или тебе на месте явления Властителя тоже почудилось что-то ужасное, как нашему вчерашнему подсудимому?
- Да нет… Когда я слушала этот голос, то никакого особого ужаса и хаоса не ощутила. Но и никакой благодати, о которой все тут говорят, тоже. Его речи красивы и пафосны, но в них не чувствуется искренности. «Если хочешь, чтобы твоя страна процветала, сделай то-то и то-то…». Тебе не кажется, что он пользуется нашей любовью к родине, чтобы манипулировать нами в своих интересах?
Ариан горестно покачал головой:
- Ты совсем разучилась слушать Природу, сестра. А всё потому, что слишком долго живешь среди людей. Оторвалась от своих корней – вот и перестала понимать то, что любому эльфу очевидно.
- Это не так!
- Именно так, Улисса! Ты говоришь, что чувствуешь себя здесь будто в чужой стране, а знаешь, почему? Да потому что она действительно давно стала тебе чужой. У тебя же всё – там! - король указал рукой в сторону окна, выходящего на юг.
- Что ж, - голос Улиссы задрожал от обиды, - если меня здесь не хотят слушать, значит, мне действительно пора отправляться туда, - она махнула рукой, повторяя жест брата, развернулась и направилась к выходу.
- Улисса, постой! Я не хотел тебя обидеть! – крикнул ей вслед Ариан, но ответом ему стал лишь стук захлопнувшейся двери.
Улисса вернулась в гостевую комнату, опустилась в кресло и рассеянно обвела взглядом собранные в дорогу вещи. В глазах у нее стояли слезы. Ну ладно, может, она и впрямь переоценивает опасность, но почему брат даже не пытается прислушаться к ее мнению? Заладил как попугай – Властитель, Властитель… Хотя Ариан ведь далеко не единственный сторонник новой религии – во Властителя Стихий уверовало едва ли не всё население АвЛи. Неужели брат прав, и она, проведя большую часть жизни за границей, действительно перестала понимать чаяния родного народа? «У тебя же всё – там!». А у нее и в самом деле многое там, за пределами родины – самые счастливые моменты жизни и самые горькие утраты, могилы близких и дорогие воспоминания. Никогда прежде не задававшаяся вопросом о своей национальной принадлежности, Улисса вдруг задумалась: а может ли она считать себя авлийкой, если, покинув родную страну в двадцатипятилетнем возрасте, сорок семь лет прожила в Энроте и вот уже семьдесят второй год отдает силы и тепло своей души Новой Эрафии, где носит почетный титул Матери народа? Она не жалела о том, что когда-то согласилась стать женой наследника эрафийского и энротского престолов Николая Айронфиста – годы замужества были, пожалуй, лучшими в ее жизни. Но если бы она могла начать всё сначала, то крепко подумала бы, прежде чем связывать свою судьбу с людьми. За недолгое по эльфийским меркам счастье пришлось заплатить не только оторванностью от родины, но и одиночеством. Улисса намного пережила и мужа, и обоих сыновей, да и старший внук, Бернард Грифоново Сердце, при котором она в свое время была регентом, уже более десяти лет покоился в королевской усыпальнице Хармондейла. А недавно один за другим ушли из жизни родители, и у Улиссы не осталось на этом свете практически ни одной родной души – только брат, который, как оказалось, совсем ее не понимает… Вообще-то она не в обиде на Ариана – он ведь искренне желает добра своему народу, потому и поверил всей душой во Властителя Стихий, сулящего АвЛи новый золотой век. Вот только как бы эта безоглядная вера не обошлась слишком дорого не только ему, но и всей стране.
Улисса встала, подошла к окну, устремила взгляд в ясную лазурь неба и мысленно обратилась к тем, кого эльфы называли духами Природы, а люди – Арагуром Создателем, Эрлоиром Хранителем и Илвантаем Судией: «О светлые боги! Дайте счастья моей многострадальной родине, и если над ней действительно сгущаются новые тучи – уберегите ее от нависшей опасности!»
Тощая кляча, понукаемая хмурым эльфийским кучером, с неохотой плелась по разбитой ухабистой дороге. Тинос лежал на дне арестантской повозки, привязанный цепью к прутьям железной клетки, и тоскливо глядел по сторонам. Густой сосновый бор, тянувшийся от самого Пирпонта, оборвался как-то сразу, резко сменившись унылой болотистой пустошью. Вообще-то Тинос любил болота, но эта местность даже на его взгляд выглядела слишком безотрадно. Из полужидкой серой грязи торчали затопленные коряги, поросшие жухлой осокой кочки перемежались лужицами затхлой, цветущей воды, в воздухе стояло зловонное марево и вились тучи мошкары. Элементалю было неведомо, всегда ли местная природа имела столь плачевный вид, или же из нее высосали жизнь веками хозяйничавшие здесь некроманты. Ясно было одно: эльфы за семьдесят лет владения этой территорией так и не смогли сделать ее более пригодной для проживания. Или не захотели, специально оставив для наказания преступников?
Проехав по болоту около часа, повозка приблизилась к небольшой крепости с мощными зубчатыми стенами и приземистыми башнями. Часовые подняли решетку на воротах, пропуская прибывших. Во дворе их встретила группа криган, среди которых выделялся коренастый демон с обветренной красной кожей, короткими рогами и курчавой черной шерстью на руках и затылке.
- А, новенького привезли, - оскалился он. – За что осужден?
Кучер молча протянул ему запечатанный пергаментный свиток. Демон развернул его и не спеша прочел.
- Хм… Ну надо же, - протянул он, удивленно вскинув брови. – Ладно, давайте его сюда, разберемся.
Тиноса выпустили из клетки, и демон, намотав конец цепи себе на руку, потянул узника к длинному двухэтажному бараку, стоящему недалеко от ворот. Остальные кригане пошли вслед за ними.
- Вот сюда его, в подвал, - приказал демон, остановившись у входа в здание.
- В подвал? – удивленно переспросил один из охранников. – Там же всё водой залито, ремонтировать надо. Если какая-нибудь комиссия из Пирпонта увидит, в каких условиях мы содержим заключенных…
- Нормальные там условия, - сквозь зубы процедил демон. – Для водного элементаля в самый раз. И вообще, кто начальник этой тюрьмы – я или ты? Делай что говорю.
Тиноса поволокли по лестнице вниз и бросили в полутемную камеру, еще более тесную, чем в пирпонтской тюрьме. Растрескавшиеся стены были покрыты грибком, по неровному полу растеклась вода, образовав в одном углу довольно глубокую лужу. Вода была мутной и пахла гнилью, но Тинос, успевший соскучиться по родной стихии, погрузился в нее без всякой брезгливости, выбрав место поглубже. Вот, значит, и всё. Теперь он сможет выбраться из этой вонючей камеры не раньше, чем откроются Стихийные Плоскости. Если, конечно, к тому времени эльфийское государство еще будет существовать. Элементаль только сейчас понял, насколько глупо он себя вел и в Лесу Клятвы, и затем на суде. Даже если бы ему удалось разрушить алтарь Огня – разве из-за этого эльфы отказались бы от гибельных планов по воссоединению измерений? Своим опрометчивым поступком он добился лишь того, что его отправили за решетку, лишив всякой возможности помешать происходящему в Священных рощах. И винить в этом некого, кроме самого себя.
Истомленный тягостными раздумьями, Тинос не заметил, как задремал. Проснулся он от звука поворачивающегося в двери ключа. Открыв глаза, элементаль увидел начальника тюрьмы – того самого краснокожего демона.
- Встать, тварь болотная, - ворчливо произнес криган, поигрывая кожаной плетью. – Ответь-ка мне на пару вопросов.
- Спрашивайте, - с неохотой откликнулся Тинос.
- Зачем святыню затопить хотел? Враг эльфам, да?
- Я – нет. Эльфы сами себе враги. Совсем разум потеряли, губят себя своими же руками.
- Вот, значит, как… И с чего же ты это взял?
- Вам-то какая разница? – невесело усмехнулся элементаль. – Я всё уже сказал на суде. Повторять не стану – бессмысленно.
- Не дерзи, - тюремщик погрозил плеткой. – А ну-ка отвечай по-хорошему: чем тебе не нравятся действия Его Величества по налаживанию связи со Стихийными Плоскостями?
Деваться было некуда. Обреченно вздохнув, Тинос начал безо всякого энтузиазма излагать то, что уже не раз безуспешно пытался втолковать эльфам. Криган слушал с интересом, задавал уточняющие вопросы, и первоначальная недоверчивая враждебность в его взгляде постепенно сменялась выражением озабоченности и даже некоторого сочувствия. Элементаль был весьма удивлен: уж от начальника тюрьмы он никак не ожидал серьезного и внимательного отношения к своим словам. Воодушевленный тем, что наконец-то встретил понимающего собеседника, и обрадованный возможностью выговориться, Тинос подробно рассказал демону обо всём: о недоброй ауре на месте явления Властителя, об эпохе Разрушителя и жаддамских героях, о своих тщетных попытках предупредить верховного жреца и короля, о том, как по пути в Жаддам поддался искушению взглянуть на алтарь Огня и, почуяв над ним ту же зловещую ауру, приказал реке смыть постройку, за что и загремел под суд.
Когда элементаль закончил свой рассказ, тюремщик задумчиво покачал головой и пробормотал себе под нос:
- Понятно… Теперь понятно.
- О чём это вы? Что понятно? – поинтересовался Тинос.
- Да уж что мне требовалось понять – то и понял, - ответил криган и вышел из камеры.
Наутро начальник тюрьмы явился вновь – угрюмый, сосредоточенный, с суровым непроницаемым лицом.
- Встать. На выход, - ледяным тоном скомандовал он.
- Что такое? Куда? – проворчал элементаль, выбираясь из своей лужи.
Вместо ответа последовал чувствительный удар плетью. Тинос охнул и послушно поплелся во двор, где стояла лошадь, запряженная в повозку для заключенных. Демон распахнул дверцу клетки, и узник без лишних вопросов залез внутрь. Заперев замок, тюремщик вскочил на коня и погнал его к воротам.
- А, заключенного повезли, - проговорил часовой, сутулый бес с морщинистой желто-зеленой кожей. – Интересно, куда это вы его?
- В Моулдер, в тюрьму номер три, - сухо ответил начальник.
- В третью? Которая для особо опасных, что ли?
- Да. Он вчера на допросе наговорил такого, что я опасаюсь оставлять его здесь. Над ним требуется усиленный надзор.
Тонкие губы беса растянулись в недоброй улыбке:
- Ну, я чувствую, надзиратели из третьей тюрьмы отведут на нем душеньку. Об их обращении с арестантами легенды ходят по всем Гиблым болотам. После Моулдера наша тюрьма этому элементалю курортом покажется!
Омерзительно хохоча, часовой открыл ворота, повозка выехала на дорогу и повернула на юг.
И вновь потянулся тоскливый путь через бесконечную, удручающе однообразную трясину. Местность выглядела малонаселенной, вдоль дороги лишь изредка попадались деревеньки людей с убогими серыми избами за покосившимися заборами, да еще встретилось довольно крупное поселение демонов с добротными каменными домами, увенчанными остроконечными черными крышами. Но движение по дороге было весьма интенсивным: в обе стороны проезжали вооруженные криганские всадники, крестьянские лошадки тащили груженные мешками телеги, стражники гнали скованных общей цепью арестантов, один из которых, поравнявшись с Тиносом, помахал ему рукой. Элементаль не ответил на приветствие. Он был зол на весь мир и в первую очередь на себя. Надо же было быть таким наивным, чтобы искать понимания и сочувствия у криганского тюремщика! Не откровенничал бы вчера с ним – и не пришлось бы сейчас ехать в тюрьму для особо опасных преступников, в лапы жестоких надзирателей…