А потом все собрались у большого костра и поминали Тату и Татье добрым словом. Финвэ каждого выслушивал и благодарил. Он пил, но совсем немного, несмотря на то, что предпочел бы напиться до беспамятства, даже сильнее, чем на празднике Времени Оленей.
— А ты правда не боишься даже Черного Всадника? — спросил Эльвэ после того, как каждый рассказал, что было у него на уме.
Эльвэ был выше и старше и смотрел на Финвэ сверху вниз, но теперь казалось, что они поменялись местами: Эльвэ остался таким же юношей, как и раньше, а Финвэ за эти несколько перемен звезд стал уже взрослым, а может, и вовсе старым.
— Я очень его испугался, — честно признал новый вождь. — Но больше я не стану его бояться, — он снова заговорил громко, уверенно и торжественно, повторяя уже данное обещание: — Пусть звезды и земля, и все, что есть вокруг, и все квенди, что слышали меня, будут мне свидетелями. Не убоюсь я ни Черного Всадника, ни любого другого чудища, как не убоялись мои мать и отец. Таково мое слово.
Он понимал, что не испугаться на самом деле куда сложнее, чем сказать об этом, но решил для себя твердо, что больше никогда не позволит страху лишить себя воли. И надеялся, что если в роковую пору вспомнит собственные же слова, это придаст ему храбрости.
========== V. Сон ==========
После тризны у Финвэ и впрямь оказалось ужасно много дел, и все были в новинку. К счастью, Имин действительно помогал ему. Он отпустил своих охотников домой вместе с Инис, а сам остался еще на некоторое время. Но Финвэ осваивался, и вскоре жизнь наладилась. Несмотря на туман, добычи принесли немало, а еще те нельяр, что не охотились, наловили в озере много рыбы и щедро поделились ею. Вскоре Имин, убедившись, что Финвэ больше не нуждается в опеке и советах, оставил его, на прощание заверив, что тот будет хорошим вождем и его квенди повезло с ним.
Финвэ старался заботиться о каждом из своего племени, а когда выдавалось свободное время, резал по кости или шил из шкур, чтобы не оставаться без дела. Он старался жить так, чтобы добираться до своей пустой хижины, едва волоча ноги от усталости, падать на шкуры и тотчас же забываться сном. В такие мгновения он ничего не помнил, никого не знал и ни о ком не скорбел, просто проваливался в тишину и темноту без сновидений. Но так не могло продолжаться долго. Со временем то ли дел поубавилось, то ли Финвэ стал справляться со своими новыми обязанностями легче и быстрее, и, кроме того, Нинкви, чтобы освободить его от части хлопот, взялась заботиться о нем, как могли бы заботиться друг и подруга одновременно. Теперь в хижине его обычно ждали горячая еда и выстиранные вещи. От этого становилось не так пусто и одиноко, и дом, хоть и не мог уже сделаться прежним, не казался мертвым.
Спустя две средних перемены звезд Финвэ перестал так выматываться и начал снова видеть сны. Но только сны не приносили ни отдыха, ни радости. Стоило смежить веки, как в темноте слышался ему голос матери. Татье звала его, громко и отчаянно, но ее крик звучал будто бы откуда-то издалека. А еще дальше ревели твари, что-то звенело и скрежетало, и потом голос матери срывался на протяжный, полный невообразимой муки стон. Финвэ бежал на зов, бросался в темноту, кишащую чудовищами и злобными тенями, что чернее тьмы. Он мчался, и под его босыми ногами был шершавый камень — то холодный, будто лед, то горячий, как раскаленные угли. Но как бы Финвэ ни спешил, голос матери только отдалялся и, в конце концов, затихал. Оставшись один во тьме, Финвэ просыпался, и привычный свет звезд казался ему нестерпимо ярким. Так случалось каждую перемену звезд. Татье звала сына, а тот никак не мог ей помочь.
Поначалу Финвэ думал, что это лишь игра его воображения, но разве может один и тот же сон повторяться просто так? Должно быть, его мать жива и страдает где-то на севере в руках жестокого Черного Всадника. Финвэ даже не мог представить, какие ужасы тот мог бы творить с ней, но во сне мать кричала так, что сердце болезненно сжималось. И сама мысль о том, что ее еще можно отбить у чудовища и спасти, не давала молодому вождю покоя. Но разве мог он взять своих охотников и повести их на север, в неизведанные земли, о которых рассказывают только страшные сказки, ради одной лишь призрачной надежды? К тому же, он помнил, что Всадник захватил Татье по его вине — значит, он и должен идти. Один.
Следующую среднюю перемену звезд Финвэ посвятил себя делам поселения. Он велел своим квенди добыть еще больше дичи и рыбы и все завялить, а также заготовить вдоволь грибов и ягод, плодов и орехов, кореньев и водорослей. Вместе с другими он укрепил загородь вокруг поселения и кое-где заменил ее частоколом. Собрал много дров на случай, если опустится туман и идти в лес станет совсем опасно. Квенди работали, не покладая рук, и многие были недовольны, но Финвэ оставался непреклонен и сам трудился больше всех. И наконец, обезопасив свое племя и обеспечив его пропитанием надолго, он собрал всех, чтобы рассказать о своих планах.
— Мне было видение, — говорил он. — Моя мать жива, и она тяжко страдает в логове Черного Всадника и зовет меня на помощь. Знайте же: она попала в плен к Черному Всаднику лишь потому, что защищала меня, и теперь я должен спасти ее.
Многие смотрели на него как на безумца.
— Но это невозможно! — воскликнул Эктель, и ему вторили возгласы еще доброго десятка квенди. — Прошло много времени, и Черный Всадник давно уже сожрал Татье.
— Не ты один потерял родных, — вторила ему Нинкви. — Это больно, но ты должен жить дальше. Ты хороший вождь, Финвэ. Мы любим тебя и не хотим, чтобы ты погиб.
— Вы не понимаете! — горячо возразил Финвэ. — Если Черный Всадник ест квенди, то почему он оставляет убитых и забирает только живых? Нет, он охотится на нас для чего-то другого. И, может быть, не убивает, а делает что-то еще, чего мы и измыслить не можем. Татье в моем видении кричала от боли и звала меня на помощь.
И снова племя было недовольно, ведь затея Финвэ все еще казалась совершенно безрассудной и могла привести лишь к гибели. Но тогда, перекрывая общий шум, заговорил Махтан:
— Финвэ прав! — заявил он. — Тех, кого забрал Всадник, мы всегда считали погибшими, но, может, они живы. И если так, то надо спасти их. Я пойду с тобой, вождь!
Финвэ поднял руку, призывая к тишине, и, когда квенди умолкли, готовые снова слушать его, ответил:
— Надежда спасти мою мать и всех прочих, кого забрал Всадник, есть, и я не могу ее оставить. Но ты, Махтан, не пойдешь со мной на север. Путь туда опасен, а Черный Всадник силен, и наше оружие не берет его. Я прокрадусь к нему и спасу всех, кого смогу, а двоих учуять проще, чем одного, — он сделал небольшую паузу, набрал в легкие воздуха и громко объявил: — Я пойду на север один. Мы собрали много припасов, и я ухожу, зная, что вы ни в чем не будут нуждаться. Махтан заменит меня, и, если я не вернусь, пусть он вами правит.
На этот раз возмущались меньше: ведь Махтан пользовался немалым уважением среди татьяр. Он был охотником, мастером по кости и камню, а еще весьма разумным квендо, к которому часто прислушивались.
— А как ты найдешь логово Черного Всадника? — спросил Эктель, которому все еще не нравилась эта затея.
Финвэ рассмеялся, звонко и весело, хотя в душе у него было не так уж много веселья.
— Он огромного роста и скачет на огромном коне. Значит, и логово у него огромное. Такое трудно будет проглядеть. Через перемену звезд я отправлюсь в путь, — добавил он уже серьезно. — Пожелайте мне удачи в дороге.
Помедлить еще немного он решил лишь затем, чтобы татьяр успели попрощаться или прийти к нему с теми вопросами, которых их тревожили. Он намеревался идти налегке, и на сборы ему требовалось совсем немного времени. С собой он взял только копье, дубинку и пращу, да еще веревку, костяной нож и прочие мелочи. Смену одежды, теплый плащ, немного припасов — и все. Надел он еще и отцовское ожерелье, которое приносило удачу. Ожерелье служило напоминанием о данном обещании и о том, каким Финвэ должен быть. А еще ему казалось, что Тата незримо сопровождает его, и оттого становилось спокойнее.
И все время, пока звезды совершали свой путь по небу, квенди приходили к вождю, желали удачи и дарили подарки — полезные или безделушки, которые будут в дальней дороге напоминать о доме. Кто-то надеялся на его скорое возвращение, кто-то прощался так, будто в своей душе уже посчитал его мертвым. Финвэ снова каждого выслушивал и благодарил. А ночью мать снова звала его, но теперь он знал, что скоро придет к ней наяву.
========== VI. На север ==========
Черный Всадник обитает далеко на севере, в мрачных и холодных землях, населенных чудовищами. На том заканчивались все познания Финвэ, но и эти скудные сведения нельзя было полностью принимать на веру. Никто не видел логова Черного Всадника, и направление просто чаще всего упоминали среди противоречивых слухов. Финвэ посмеялся над Эктелем, когда тот спросил, куда он собрался идти, но в действительности, выйдя за загородь, он почувствовал себя растерянным. Точно ли на север нужно идти? И как далеко? И что, собственно, искать? Но сомневаться было поздно, и Финвэ решил для себя, что мрачные земли, населенные чудовищами, точно ни с чем не спутает, а дальше разберется.
Погода выдалась ясная, и звезды указывали Финвэ путь. Ему оставалось только следовать за концом рукояти Малого Небесного Ковша и никуда не отклоняться.
И он шел весьма быстро, делая в перемену звезд одну длинную и одну короткую остановку. Еще иногда охотился по пути, чтобы не расходовать припасы: ведь как знать, будет ли еда в землях чудовищ? Так вскоре он покинул знакомые угодья и все сильнее отдалялся от озера. Первое время чужие места не казались особо страшными. Смешанный лес сменился преимущественно хвойным, стал темнее — да и только. Но это была всего лишь древесная тень, в которой квендо отлично видел. Конечно, Финвэ никогда не бывал так далеко от дома, да еще в одиночестве, но начало пути не оказалось слишком уж сложным.
Звезды перемещались по небу, много раз совершая свой круг, и Финвэ через какое-то время даже перестал считать их. Он ведь шел так быстро, как только мог, чтобы преодолеть большое расстояние и не вымотаться. Он продвинулся на север довольно далеко, когда места действительно стали недобрыми. Спать чаще приходилось на деревьях, потому что в лесу то и дело слышался вой гауров. А несколько раз Финвэ был вынужден забираться повыше, спасаясь от голодной стаи, и отстреливаться камнями из пращи. Но и на деревьях нельзя было чувствовать себя в безопасности. Крупные летучие мыши-кровососы с красными глазами и ядом на клыках, набросившись стаей, могли убить квендо. Среди ветвей прятались змеи и злые духи, но хуже всего было нарваться на Пастыря Древ, что заплутал в тенях и обезумел. Такие пытались убить любого, кто окажется рядом, и однажды Финвэ пришлось долго убегать от одного из них. Лишь чудом он скрылся и чуть было не вылетел прямо к логову других тварей — гигантских сороконожек, ядовитых, уродливых и вечно голодных.
Он видел реки с черными, как смола, водами, а на берегах — зверей, то ли мертвых, то ли спящих беспробудным сном. Тогда Финвэ приходилось сооружать плоты и переправляться со всей осторожностью, чтобы отравленная вода не коснулась его ног. Однажды ему это не удалось и нога отнялась на целых четыре перемены звезд. Все это время Финвэ сидел в кое-как сделанном укрытии полуголодный, моля судьбу о том, чтобы его не учуяли никакие звери и твари.
Еще дальше на север действительно стало холоднее, а чудовища встречались едва ли не чаще, чем обычные животные. Сама земля здесь полнилась злом, и тени, что чернее тьмы, разгуливали как хотели, из низин поднимался серый туман, лишающий сил тело и дух, всякая ветка норовила больно хлестнуть по лицу, а любой корень — подвернуться под ноги. С каждой переменой звезд все темнее и страшнее становился лес. Деревья сделались больными и скрюченными, стволы их почернели, на них ютились ядовитые грибы и кусачие насекомые. Здесь встречалось мало еды и много опасностей, и теперь Финвэ порадовался тому, что не растратил, а только пополнил запасы, пока была на то возможность.
А потом лес стал редеть и постепенно перешел в черные пустоши, где изредка встречались рощицы низеньких корявых деревьев. Негде стало искать спасения от холодного ветра, и он пробирал до костей, выдувал все тепло даже из-под теплого плаща. Ветер пах пеплом и гарью, а еще чем-то, чему Финвэ не знал названия.
Впереди маячили горы — длинная гряда черных скал, высоких, будто бы упирающихся в само небо, изломанных и острых, как клыки чудовища. Но вздымалась среди них одна гора, огромная, и прочие казались рядом с ней не больше простых холмов, и страхом веяло от той горы. Впервые увидев ее, Финвэ испугался так сильно, что малодушно подумал повернуть назад и дома сказать, будто никого не нашел. Однако это чувство владело им лишь миг, а после Финвэ собрался с духом и, поплотнее закутавшись в изрядно обтрепавшийся в пути плащ, упрямо двинулся дальше. То, что он видел перед собой, не могло быть ничем иным, кроме как логовом Черного Всадника, а значит, осталось совсем немного. Отступать было нельзя. Да и не мог Финвэ отступить. Он еще надеялся спасти мать, а вдобавок сам же обещал больше не бояться. Настало время сдержать слово.
По пустошам рыскали твари: гауры, гигантские ящерицы и чудовища, которым Финвэ не знал и не мог придумать названий. На беду, здесь попадалось мало укрытий, чтобы спрятаться, и часто Финвэ приходилось просто лежать в трещинах камней, укрывшись плащом и посыпав себя пылью. Холод донимал его постоянно, но о костре не могло быть и речи. И все же он лига за лигой продвигался вперед, к черным скалам. Он решил не лезть напрямую в логово, а подняться сначала в горы и пройти по ним. За основным входом чудовища обычно следят, а запасные иногда оставляют без внимания. Впрочем, Финвэ мог лишь догадываться, ведь Черный Всадник был необычной тварью — не зверем, а похожим на квендо существом, только невообразимо могучим и злобным.
Лезть по горам тоже оказалось непросто. Страшные, изломанные, они отвесно вырастали из истерзанной земли, возносясь на такую высоту, что дух захватывало. Но все же они были не так высоки, как гигантская гора-логово, так что Финвэ решился взобраться на них.
Он отыскивал выступы, трещины и прочие неровности в породе, взбирался на них, прижимаясь всем телом к холодному, злому камню, и поднимался вверх, вверх и вверх. Иногда попадались небольшие площадки, не слишком крутые склоны или достаточно широкие трещины, где можно было остановиться и перевести дух. Несколько раз Финвэ даже удавалось поспать чутким сном, но все равно он сильно вымотался, пока взобрался достаточно высоко и нашел некое отдаленное подобие ровного пути к логову. На что походил этот путь, Финвэ не мог сказать. Что-то вроде тропы между скалами, только камень под ногами был гладкий, с плавными потеками и выступами, будто бы он растаял, как воск над огнем, а потом так застыл. Так или иначе, по этому можно было идти, не карабкаясь на склоны, и Финвэ пошел.
Через половину перемены звезд Финвэ пришлось сойти с тропы и снова юркнуть в щель между камней, потому что прямо навстречу ему ползло чудовище: то ли змея, то ли ящерица, такая огромная, что взрослый квендо едва ли достанет до ее глаз, если она положит морду на землю. Затаившись, Финвэ наблюдал, как скользят мимо черные, блестящие в холодном звездном свете чешуйки, и старался лишний раз не дышать и не шевелиться, чтобы не привлечь тварь. Но Финвэ счел гигантскую ящерицу хорошим знаком. Она ползла откуда-то, возможно, из своего логова. А там, быть может, и Черный Всадник недалеко. Отчего-то Финвэ не сомневался, что Всадник верховодит всеми злыми тварями, какие только есть на свете.
Переждав, пока проползет ящерица, квендо двинулся дальше, на этот раз шагая осторожно и держась в тени скал, чтобы в случае опасности тут же спрятаться. И еще через перемену звезд он подошел к той самой огромной горе, что видел издали. Черной громадой поднималась она над хребтом, вдоль которого пролегал путь, и вблизи казалась еще более устрашающей, чем с пустошей. Но заметил Финвэ и еще кое-что, чему не знал ни объяснения, ни причины. Оплывший камень под ногами был не холодным, как раньше, а теплым, и чем ближе к большой горе, тем сильнее нагревался. Может быть, если он станет совсем горячим, то как раз и будет течь, словно расплавленный воск?