Поначалу Тано была расстроена, мало того, что её учителем теперь должен был стать не Пло Кун, так ей ещё и достался самый проблемный мастер. Тогрута молча стояла напротив избранного, как-то не решаясь взять преподнесённый презент. Её взгляд взволнованно бегал по сторонам до того самого судьбоносного момента, когда он как-то невольно сам собой встретился с уверенным взглядом её нового учителя. Асока посмотрела в его небесно-голубые глаза, и, казалось, в этот миг весь мир перевернулся. В один момент юная тогрута ощутила нечто неведомое ей доселе. Она абсолютно не знала этого человека, она видела его лишь пару раз и то мельком, но девушка вдруг почувствовала, как между ними возникла связь. Некое необычное единение душ, такое странное ощущение, как будто Тано знала Энакина всю жизнь, как будто ближе него у неё никого не было. И это были совсем не те чувства, что она испытывала к Пло Куну, нечто иное, нечто большее. Казалось, будто сама сила хотела, чтобы Скайуокер стал её учителем, свела их вместе, раз и навсегда соединив их судьбы воедино.
Всё ещё продолжая смотреть своему новому мастеру в глаза, Тано как-то завороженно протянула руку вперёд, чтобы забрать цепочку. Их с Энакином кисти легко соприкоснулись, и Асока ощутила такое смущение, какого она не чувствовала никогда в жизни. Этот момент казался столь необычным, что на щеках Асоки даже невольно проступил лёгкий румянец. Сейчас Тано была как никогда благодарна силе, что кожа тогрут обладала ярко-оранжевым оттенком, и Энакин, похоже, так и не заметил её смущения. Хотя, может, в подобном состоянии в тот момент её новый учитель пребывал и сам. Асока помнила, как трудно ей было разорвать то прикосновение, отвести взгляд от Скайуокера и вновь заставить начать вести себя как обычно, дерзко, нагло, непринуждённо. Но девушка смогла. Тогда она ещё не осознавала, что за эмоции вызывал у неё её новый учитель.
Воспоминания о знакомстве с Энакином, заставили Асоку легко улыбнуться. Её нежная кисть мягко легла на одно из лекку девушки, где раньше всегда висела серебряная цепочка падавана. Пальцы Асоки легко скользнули по голове тогруты, и милая улыбка Тано стала чуть более явной и уверенной.
Следующий момент, который явился в воспоминаниях бывшего падавана была та самая миссия, когда Энакина и Асоку отправили на помощь Эйле Секуре. Именно в тот день девушка наконец-то поняла, что действительно она чувствовала к своему мастеру. Как дорог он был ей на самом деле. Тогда Скайуокер спас их обеих от смерти, рискнув собственной жизнью, и чуть не погиб. Её учитель, её мастер был тяжело ранен, находился на грани жизни и смерти. В какой-то момент Асока вдруг представила, что может его потерять, потерять навсегда, и девушка испугалась. Испугалась так сильно, как не боялась никогда в жизни. И страх этот был не за себя или успех миссии и даже не за Секуру или клонов, а только за него, за него одного.
Асока была настолько шокирована осознанием того, что в один прекрасный день Энакин вот так просто может умереть на задании, его просто не станет в этом мире, он больше не приблизится к Тано, не заговорит с ней, уже никогда не будет привычно отчитывать или обучать её, что девушка даже на миг не решалась отойти от него. Хотя Эйла буквально силой всё время заставляла Асоку это делать. Как же тогда Тано ненавидела эту голубую тви`ллечку, как же она злилась и негодовала по поводу того, что пыталась донести до неё Секура.
Там, на небольшом спасательном корабле, улетающем с огромного, разваливающегося на куски крейсера, сидя рядом с учителем и взволнованно держа его за ослабшую руку, Асока впервые поняла, что она любила Энакина. Любила не так как Пло Куна, как отца, не так как своих друзей, как товарищей-джедаев или как учителя, а так, как только девушка могла любить своего избранника. Пожалуй, впервые, Асока осознала, что взглянула на собственного мастера как на мужчину, мужчину, возможно, предназначенного ей судьбой. И Тано поняла, как дорог он был ей на самом деле, поняла, что за связь с ним она постоянно ощущала.
Чувство страха потерять любимого не покидало Асоку тогда на протяжении всей этой миссии. Наверное, поэтому она так бушевала, так срывалась и кричала на Секуру, так недовольна была, когда ей не позволяли быть рядом с ним, не позволяли пытаться защитить его, помочь ему.
Когда же тогрута узнала о том, что её чувства к мастеру не были безответными? Об этом ей напомнила новая картина из прошлого. Ещё одна миссия, ставшая очередной ступенью развития их странных двояких отношений с учителем. Тогда враги хотели вскрыть похищенный ими из храма джедаев голокрон. Они приложили все усилия, чтобы получить находящуюся внутри информацию, но без непосредственного вмешательства джедая это было тщетно. В тот день Асока сама чуть не погибла на миссии, враг использовал её, чтобы заставить Энакина открыть голокрон, грозясь выкинуть Асоку в открытый космос. Тано осознавала, что сама была виновата в том, что попалась в лапы врагу, что должна была понести наказание за свою ошибку, наказание ценою в жизнь. Информация, находящаяся в голокроне, была слишком важна, чтобы из-за какого-то мелкого падавана предоставлять к ней доступ врагу. И Асока с грустью осознавала, что она должна была, просто обязана была умереть, защищая её. Будь на месте Энакина любой другой мастер-джедай, он, не задумываясь, позволил бы выкинуть тогруту в открытый космос ради успеха миссии. Но Энакин… Он поступил совершенно не так, как требовал того кодекс.
Осознав, что его ученица была в смертельной опасности, Скайуокер не медлил ни секунды, он забыл про всё: про долг джедая, про орден, про то, что было правильно и неправильно, рационально или не рационально. Энакин просто взял и открыл голокрон силой, чтобы спасти Асоку, сохранить её жалкую жизнь. И тогда Тано осознала, что была дорога Скайуокеру, дороже чем все кодексы джедаев и голокроны в мире. И её сердце буквально засветилось от счастья, переполняемое нежным трепетным ощущением тепла и любви. Как же тогда Асока была рада, как же тогда Асока была наивна и глупа, полагая, что её нелепая привязанность к учителю могла быть взаимной. Слепо веря в то, что у них с Энакином вопреки всем запретам в мире могло быть какое-то будущее, счастливое будущее. И девушка ещё долго жила наивными ложными мечтами о том, чему никогда не суждено было сбыться.
Тано тяжело вздохнула и остановилась на некоторое время, вспоминая следующий момент прошлого. Казалось, это был самый страшный день в её жизни, день, когда сердце юной тогруты разбилось навсегда, разлетелось, словно стекло, на мелкие-мелкие осколки, заставляя ощущать лишь пустоту и боль, горечь и ненависть к любимому человеку из-за сильнейшего предательства, день, когда всё вокруг потеряло для Асоки смысл.
Тогда Тано поручили какую-то совместную миссию вместе с её обожаемым мастером. Девушка была так рада, что останется с ним буквально наедине. Она вот уже несколько дней, да что там дней, недель, месяцев, обдумывала то, как можно было признаться учителю в своих чувствах. Фантазировала о том, что мог ответить ей он. У Асоки была тысяча вариантов, как отреагировал бы Энакин на её слова о чувствах. Каждый из них она помнила наизусть, ибо прокручивала в голове миллиарды раз. Но, Тано не учла тот один единственный правильный вариант, который по злой воле рока должен был стать реальностью…
Не имея достаточно времени, чтобы дождаться учителя в ордене, тогрута должна была заехать к нему домой и забрать его на миссию уже оттуда. Асока никогда не была у Энакина дома, и ей казалось крайне любопытным, где и как он живёт, чем он дышит. Нет, приблизительный адрес девушка, конечно, знала. Но одно дело, когда он просто был записан у тебя на бумажке, и совсем другое, когда ты бывала в этом месте лично и не раз.
Окрылённая мечтами увидеть Энакина в неформальной обстановке, Асока, пожалуй, слишком быстро добралась до его дома. И она увидела… Только увидела то, что лучше бы её глазам было никогда не видеть.
Стоя на пороге собственного дома и уже ожидая прибытия Асоки, Энакин и… Сенатор Амидала… Как-то слишком уж неформально прощались друг с другом. Поначалу Асока не придала этому особого значения, хотя её порядком смутило то, что могла делать Падме дома у её учителя. Но потом, потом, когда она своими глазами из приближающегося спидера увидела, как Энакин страстно поцеловал Амидалу в губы так, как Асока хотела, чтобы он целовал её, как Энакин нежно назвал Падме женой… Юной тогруте перехотелось не то, что выполнять совместное задание, ей перехотелось жить.
В тот момент Асоке было так невыносимо больно, так невероятно противно, так непомерно стыдно за себя, за свои глупые безответные чувства к Энакину, что девушка хотела убежать, спрятаться, провалиться под землю, разбиться на спидере и умереть, лишь бы не видеть этого кошмара, лишь бы не чувствовать этого… Этого… Тано даже не знала каким словом можно было обозвать то ощущение, что больно обжигало её душу всепоглощающим пламенем отчаяния, то чувство, что разрывало на куски её нежное, любящее сердце. Это было больнее любой раны, это было страшнее любых пыток, это было хуже, чем плен у Гривуса, Дуку, да пусть хоть у самого владыки Сидиуса. Асоке что угодно казалось менее болезненным, чем это… Это невероятное предательство! И Тано с ещё большим ужасом понимала, что она сама была виновата в своих страданиях.
Это она, несмотря на все запреты мира, смогла вот так глупо и наивно влюбиться в собственного учителя, она же легкомысленно возомнила, что он любил её в ответ, а он не любил. Пожалуй, он даже не догадывался о её чувствах, и Асока поняла это только сейчас, только увидев его с Амидалой. С его женой!
Последнее слово Тано несколько раз произнесла вслух, чувствуя, как оно словно клеймо с невероятной жгущей болью отпечатывается в её душе и сердце. Слёзы, горькие слёзы разочарования мгновенно хлынули по нежным ярко-оранжевым щекам. Не в состоянии больше ни секунды наблюдать за тем, как её учитель, её возлюбленный, нежно обнимает её же, практически лучшую, подругу, Тано резко рванула за рычаги управления спидером и понеслась прочь, прочь от жестокой реальности. Девушка уже плохо помнила, как и что с ней было потом. Боль, страдания, злоба и ненависть - невероятная буря негативных эмоций настолько сильно поглотила тогруту в тот момент, что она не обращала внимания ни на что, не заботилась ни о чём. Асоке было наплевать на задание, на долг, на собственную жизнь. Она неслась на спидере по просторным улицам Корусанта, выдавливая из несчастной махины всю ту скорость, на которую эта железяка была только способна. Девушка старалась убежать от невероятной боли, что с каждой секундой всё сильнее и сильнее причиняло ей предательство Энакина, но от боли убежать нельзя.
В тот день Асока так и не вернулась к Скайуокеру, задание, которое им поручили, так и осталось невыполненным. А всё потому, что абсолютно не следя за дорогой, Тано, как и следовало ожидать, попала в аварию, разбилась на спидере. Юная тогрута чуть не погибла тогда, впрочем, девушка была бы только рада, если бы она умерла, унесла тайну своей глупой, запретной и безответной любви с собой в могилу. Но, Асоку спасли. Девушка ещё долгое время провела в больнице, не желая никого видеть, особенно его. Да, узнав, что его ученица сильно пострадала, Энакин был одним из первых, кто рвался навестить Асоку, но по просьбе самой тогруты, её учителя к ней так и не пустили. Ей было слишком больно видеть его, общаться с ним теперь, и морально, и отчасти физически.
Потребовалось много времени, чтобы Асока окончательно поправилась. Хотя, после того страшного случая на одном из её лекку всё же остался шрам, но он был ничем по сравнению с тем шрамом, что остался в душе и сердце тогруты. С того дня Тано больше не видела Энакина, она всеми силами старалась избегать встреч с ним, как только могла. Её физические раны зажили, но только не раны душевные. Асока не могла больше видеть своего учителя, не могла спокойно находиться рядом с ним, контактировать с ним, как ни в чём не бывало. Девушка никак не могла смириться с тем, предательством, которое совершил по отношению к ней её мастер. Это было немыслимо, ужасно, невыносимо. И теперь Асока ненавидела, ненавидела его так же сильно, как когда-то любила, его и эту треклятую Амидалу, будь она трижды не ладна, что б она провалилась. Нет, ненависть Асоки к Энакину не была соизмерима с ненавистью к врагу, она не могла его презирать или желать ему смерти, слишком сильной была привязанность Тано к учителю ранее, но и забыть, и простить его поступок тогрута так просто не могла. И хотя Асока осознавала, что вины её мастера в том, что он полюбил другую практически не было, Тано сама была виновата в том, что позволила себе привязаться к Скайуокеру слишком сильно, всё равно она считала его женитьбу на Падме страшнейшим предательством, которое он только мог совершить по отношению к ней.
Стараясь не думать обо всём произошедшем, Асока сильнее и сильнее пыталась загрузить себя миссиями и заданиями, причём пытаясь оказаться чем можно дальше от собственного учителя. Но от двух вещей в мире нельзя было сбежать даже на край галактики - от любви и боли. Тем более, что вечно прятаться от собственного мастера Асока не могла. Когда-то нужно было встретиться с ним вновь. В конце концов, тогрута понимала, что до самого завершения своего обучения ей просто пришлось бы видеть его постоянно, общаться с ним, как и раньше, искусно нося маску безразличия, будто ничего и не произошло. А Асока не могла. Она могла врать всему миру, но только не самой себе. Боль никак не желала отпускать её. И Тано постепенно начинала задумываться о том, чтобы покинуть орден навсегда.
Девушка ещё некоторое время не решалась что-либо предпринять. А потом случай представился сам, потом была та миссия, которая окончательно повлияла на выбор Тано относительно её будущего служения ордену, её будущего джедайства. Асоку обвинили в предательстве, с позором исключили из рядов падаванов и хотели казнить. Конечно, девушка была ни в чём не виновата, и Скайуокер, как всегда, геройски спас свою ученицу, доказав обвинителям их неправоту. Вот только Асоке это было как-то не нужно.
Весь совет виновато извинялся перед ней, когда Тано оправдали. Но она в тот момент не думала о них, её волновало лишь то, что спустя столько времени Асока опять встретилась с Энакином. Он стоял напротив неё вместе с остальными мастерами-джедаями и упрашивал Тано вернуться в орден, так искренне, так заботливо, вновь и вновь, как тогруте казалось раньше, показывая ей свою привязанность. Но теперь Асока знала, что Энакин не был к ней привязан, он её не любил. Никогда не любил! У него была жена, которой и достались все самые сильные чувства мастера.
Асока долго колебалась, когда Скайуокер вновь протянул ей её цепочку падавана, прямо как тогда, в их самую первую встречу. Да, девушка могла согласиться и остаться в ордене. Но на секунду она представила себе, что ей пришлось бы при этом смириться с тем, что у Энакина была жена, осознать и принять, что для него Асока просто являлась ученицей. Она опять должна была бы видеть его каждый день, как болезненное напоминание о том, что они никогда не будут вместе, и с тоской осознавать жестокую реальность. Нет, такой пытке Асока не могла себя повергнуть. Да и к тому же, если Энакин действительно любил другую, и у него была тайная жена, зачем Асоке нужно было им мешать? Девушка этого не хотела. Пусть будут счастливы, а она, она просто уйдёт в никуда. Плюс ко всему, после случившегося Тано больше не могла видеть своего мастера, не могла смириться и простить его предательства. Более того, этот случай с обвинениями и судом как-то вообще очень сильно пошатнул веру Асоки в себя, в собственные силы и возможности, в правильность выбора пути джедая. Хотя… А разве она сама вообще его выбирала? Асоку ещё в младенчестве принёс в орден Пло Кун, и уже тогда её судьба была решена, все предрекали, что когда-нибудь маленькая тогрута станет джедаем. Но хотела ли она этого вообще сама? По-настоящему хотела ли?
Несколько мгновений нерешительных колебаний, и вот Асока, наконец-то, взяла себя в руки, стала более сильной, стала хозяйкой собственной судьбы. Она виновато извинилась перед своим мастером, хотя виноват перед ней был он, и отказалась принять цепочку обратно. Отказалась вернуться в орден, раз и на всегда решив уйти оттуда, уйти от судьбы, которая не принесла ей абсолютно никакого счастья.
Асока надеялась, что Энакин, не испытывая к ней вообще ничего, как и в тот самый первый день, когда наобум выбрал себе ученицу, просто отпустит её. Но нет, он погнался за Тано, упрашивая её вернуться, не давая ей уйти, сбежать от боли и разочарования. Как это было лицемерно с его стороны, ведь он не чувствовал к ученице такой же привязанности, как она к нему. Момент, когда тогрута осталась с учителем наедине впервые после всего случившегося был самым трудным для неё. Девушке всеми силами пришлось изображать безразличие, придумывать какие-то глупые оправдания про неуверенность в себе и разочарованность в совете. Да, всё это было правдой, но не всей правдой, которую Тано хотела бы сказать ему. Однако об остальном Асока решила умолчать. Зачем говорить то, что никому не было нужно? Сегодня, наконец-то увидев его вживую, спустя столько дней, Тано ещё раз отчётливо убедилась в том, что Энакин не любил её, не любил её так, как она того хотела. Она для него была лишь глупой маленькой девчонкой, надоедливой проблемной ученицей, к которой он просто привык за долгое-долгое время, проведённое вместе и не более того. А ей этого было недостаточно. Отчего Асока чуть не сорвалась в последнем разговоре, как-то невзначай едко и язвительно отметив, что у Энакина и самого была причина покинуть орден. Слава силе, Тано всё же сдержалась и не ляпнула напрямую про то, что знала, что у мастера была жена. Пусть он лучше думает, что девушка покинула орден из-за разочарования в совете и идеалах джедаев, чем узнает горькую, страшную правду. И в очередной раз отказавшись принять цепочку, Асока ушла, ушла в закат, в никуда, навсегда отрешившись от прошлого и от своей любви.