—Джон, ты же не предлагаешь нам рассматривать это предложение на самом деле, — поддержал ее Нед. — Фрею больше семидесяти. И его нельзя считать верным союзником. Вспомни, что к Трезубцу он подошел, когда битва была уже выиграна.
— Не хочу вас обоих разочаровывать, но лучшие рыцари королевства обычно не рвутся под венец с девушками, родившими вне брака, — сухо сказал Аррен. — Хотя насчет Фрея ты, безусловно, прав, он вряд ли подойдет. С него станется вести свою игру, даже при том, что он — вассал Талли. Лин Корбрей будет лучшим союзом. Корбреи — мои вассалы, а сир Лин — второй сын. Он храбрый и искусный воин, но вечно нуждается в деньгах. Приданое заинтересует его больше доброго имени невесты.
— А еще он жесток и, говорят, предпочитает общество мальчиков, — Лианна не собиралась быстро сдаваться.
— Право, миледи, вам не стоит искать соринки в глазах других людей, — лорд Аррен казался рассерженным. — Если вас не устраивает сир Корбрей, Тайвин Ланнистер предложил своего сына.
— Цареубийцу?! — Нед был шокирован.
— Нет. Джейме был прощен Робертом и остается в Королевской Гвардии. Младшего. Тириона.
— Карлика?! Джон, это оскорбление.
Аррен устало покачал головой.
— Посмотри на это с другой стороны, Нед. Раз Джейме носит белое, наследником рано или поздно будет объявлен второй сын. Так что этот союз в итоге может оказаться самым выгодным. Но я понимаю все возражения, миледи, которые готовы сорваться с вашего языка, — обратился он к дрожащей от ярости Лианне. — Обдумайте все в спокойной обстановке, посоветуйтесь с братьями и леди Старк. Я не сомневаюсь, что в конце концов вы примете верное решение.
Ей предложен выбор между стариком, мужеложцем и карликом. Губы Лианны презрительно скривились. Оставалось выяснить самое главное, то, ради чего она сможет вытерпеть любого из них.
— А мой сын? Если я приму одно из этих предложений, мой Джон останется со мной?
Аррен осушил свое вино. Пустая чаша зазвенела, когда он резко опустил ее на поднос.
— Боюсь, что это невозможно. Мне стоило большого труда уговорить Роберта не добиваться смерти ребенка. Но о том, чтобы оставить его с вами, и речи быть не может. Он будет передан на воспитание в один из верных мне Домов, а в возрасте двенадцати лет уйдет в Ночной Дозор.
Его слова прозвучали для Лианны, как вой ледяного ветра, промораживающего до самых костей.
— За что? — проговорила она помертвелыми губами. — Мой малыш только учится ходить и говорить, а вы уже хотите лишить его права на любовь и возможности однажды прижать к груди собственных детей. За какое преступление?
— А за какое преступление погибли его брат и сестра? — кустистые седые брови старика гневно сошлись на переносице. — Служить на Стене — участь куда лучше смерти. Ваш брат Бенджен вступил в Дозор по собственной воле. В любом случае, миледи, у вас нет права голоса в этом вопросе. Только в выборе будущего супруга. И очень советую с этим не тянуть.
Руки Лианны сжались в кулаки с такой силой, что заныли пальцы. Но она не могла его ударить. Это бы не спасло ее ребенка.
— Могу я уйти? — спросила она напряженным голосом и, не дожидаясь ответных кивков от Аррена и Неда, выбежала за дверь.
6
На следующий день лорд Аррен возвращался в Королевскую Гавань. Эддард Старк собрал отряд, чтобы проводить его часть пути по Королевскому тракту до замка Сервинов. Кейтилин прощалась с ними во дворе, улыбалась и что-то быстро говорила Аррену, наверно, передавала приветы сестре. Фыркали лошади, бряцала сбруя, гвардейцы выкрикивали приказы. Лианна отодвинулась от окна и захлопнула ставни, отрезая себя от всех этих лиц и звуков.
Кейтилин, наконец, перестала притворяться.
— Ваше поведение подвергает опасности нас всех, — резко сказала она, когда утром зашла объявить об отъезде Аррена, — а я должна думать о наследнике Винтерфелла и о будущих наших с лордом Старком детях. Я надеюсь, вы последуете доброму совету моего зятя и покинете замок как можно скорей.
В сумраке комнаты пахло зимними розами. Лианна всегда любила эти цветы, слуги знали об этом и носили их срезанными из оранжереи, меняли воду и убирали осыпавшиеся лепестки. Никто не подумал, что у нее теперь с этим запахом, с этим глубоким синим цветом связаны самые сладостные и самые печальные воспоминания.
Букет, стоявший в вазе, еще был свежим, но маленькие пальчики Джона добрались до него, завладели одним из бутонов и теперь методично обрывали с него лепестки. Кроватка была уже усыпана ими, как ее родильное ложе в Башне Радости. Лианна подхватила сына на руки и расплакалась.
Наверное, ей стоило умереть на том ложе. Тогда Нед мог бы скрыть происхождение Джона, выдать его за своего бастарда или сына одного из своих погибших знаменосцев. Ее сын тогда никогда бы не узнал, что он король по праву, возможно даже, не узнал бы имя своей матери, но прожил бы долгую и счастливую жизнь.
Нед пообещал, что убедит Аррена позволить воспитывать Джона в Винтерфелле и отложить его вступление в ряды черных братьев хотя бы до пятнадцати лет. Но брат не в силах был ее утешить: если ее не будет рядом, может так случиться, что никто не встанет между Джоном и очередным убийцей.
В дверь поскреблись. Вошла старая Нэн с подносом, на котором исходили паром плошки сдобренной медом каши, и неизменным вязанием подмышкой.
— Вкусная каша для маленького богатыря и его мамы, — объявила старуха. Лианна не спускалась сегодня к завтраку, но сомневалась, что может съесть хоть ложку. Щеки были влажными, а новые слезы уже подступали к глазам, и рыдания сжимали горло.
— Спасибо, Нэн, но я не голодна.
— Зато мое сладкое дитя голодно, не правда ли? — старуха улыбалась беззубым ртом. Лианна тайком вытерла слезы и понадеялась, что та не заметит ее состояния. — Вот молодец, — закудахтала няня, когда Джон, которого Лианна посадила перед тарелкой, резво ухватил ложку и потащил ко рту. — Кушай кашу, маленький мальчик, тогда вырастешь сильным, как настоящий Старк, и будешь сражаться с великанами, оборотнями и злыми колдунами.
— Все они давно вымерли, — через силу проговорила Лианна. — Ему предстоит сражаться разве что с бандами одичалых.
— Я знаю про них много сказок, — старая Нэн села с вязанием в кресло. — Живут они за Стеной и не признают королевских законов, даже кичатся этим, называя себя вольным народом. Работать они не умеют, только воруют друг у друга. А когда в их землях становится совсем голодно, перебираются через Стену и крадут наше добро, коней и женщин…
— А как они вообще оказались за Стеной? — спросила Лианна без особого интереса, но рассказ старухи хоть немного отвлекал ее от отчаяния.
— Одни говорят, что они жили там всегда, и, когда Брандон Строитель воздвиг Стену, оказались по ту ее сторону. Но, думается мне, что это неправда. За Стеной ничего нет — лишь снега и глухие чащи, великаны и людоеды. Людям там приходится тяжко. Поэтому бегут туда лишь убийцы, насильники и воры, да еще дезертиры Ночного Дозора — те, кого королевское правосудие приговорило к смерти. Раз в столетие поднимается среди одичалых Король-за-Стеной и ведет свой народ покорять Семь Королевств. Но оголодавшие дикари с дубинками — не ровня в битве благородным рыцарям Семи Королевств в сверкающих доспехах и с острыми мечами и каждый раз терпят поражение. Немногие возвращаются в свои норы зализывать раны.
«Благородные рыцари», — вздохнула про себя Лианна. Для нее и Джона не осталось в этой земле ни благородства, ни правосудия. Так ли уж страшны по сравнению с этим дикари?.. Слезы высохли. Под монотонное бормотание старухи Лианна придвинула к себе плошку с кашей.
Ночь выдалась звездная, но безлунная. Лианна оделась неброско и тепло: шерстяные чулки, штаны и рубаха, стеганый камзол, высокие сапоги. Поверх камзола она натянула тонкую кольчугу, вынесенную тайком из оружейной. Закутанного, как капустный кочан, Джона она закрыла полой подбитого мехом плаща. Лианна боялась, что ребенок будет плакать, недовольный, что его куда-то несут, вместо того, чтобы укладывать спать, но Джон молчал. Она осторожно выглянула в коридор. Стражник, которого вечером она угостила сладким вином, сидел на ступеньке лестницы, держа алебарду на коленях, и негромко похрапывал. С ребенком на руках она прошла мимо, не нарушив его сна. Двор освещали редкие факелы, она легко миновала их, держась в тени. В конюшне были загодя спрятаны седельные сумки с ковригами хлеба, кусками жареного мяса, яблоками и фляга с водой, достаточно для долгого пути. Но сначала Лианна заглянула в пустой темный арсенал. Миккен успел сделать копию ее короткого меча, который она уже окрестила «Разящим врагов». Второй меч получился даже меньше и тоньше первого, иголка по сравнению с массивными двуручниками, покоящимися на стойках. «Я сама буду учить тебя драться», — прошептала Лианна сыну, затыкая за пояс оба меча. Она уже решила, куда направится. Искать ее будут на Королевском тракте или на дороге к Белой Гавани. Никто не подумает, что она поедет через предгорья на Север, прямо к Стене. Лианна еще не знала, как переберется через нее, но если могут одичалые, то сможет и она. Предстоящий ей путь будет тяжелым и мрачным, и жизнь за Стеной наверняка — сплошной борьбой с голодом и холодом, но зато никакие короли и их наемные убийцы не дотянутся там до ее сына. «Ты будешь свободным», — шепнула она ему, направляя лошадь прямо в чащу Волчьего леса.
========== Часть 2. Тормунд ==========
1.
Тормунд Великанья Смерть, Медвежий Муж, Громовой Кулак, Медовый Король Красных Палат, Отец Тысяч и Собеседник Богов, ходил в набеги за Стену столько раз, что потерял счет, как не смог бы сосчитать волос в своей седеющей, но еще густой бороде. Он знал, что лучшее время для того, чтобы незамеченными миновать патрули ворон-дозорных — дождаться, чтобы красный глаз Вора поднялся высоко в небо, а луна спряталась за верхушками сосен. Знал не меньше дюжины мест, где Зачарованный лес подходил так близко к Стене, что можно было забраться почти на половину ее высоты по высокому страж-древу, как по лестнице. Нюхом чуял, в какой деревне поклонщиков все мужчины ушли в поля и на пастбища, оставив свое добро и мягких покорных женщин, которых матери не научили даже, как правильно держать нож. Настоящий мужчина крадет женщин в чужих краях, чтобы укрепить свой род, но южных слабачек Тормунд всегда оставлял своим товарищам. Сам он любил женщин горячих и своенравных, как медведицы или сумеречные кошки, а среди поклонщиков, торгующих дочерьми, как репой, таких и не водилось. Зато они ковали сталь, и их мечи и кинжалы были куда острее бронзового оружия вольного народа. А еще у них были шлемы и кольчуги, ожерелья и браслеты, чаши и кубки, пряности и шелка. Земля по воле богов родит для всех людей, но поклонщики захапали ее себе и построили Стену, чтобы отгородиться от вольного народа. Отобрать у них часть — не воровство, а справедливость.
Отряд Тормунда состоял из четырех человек. Меньшим числом трудновато перебираться через Стену с добычей, а большой отряд привлек бы черных ворон-дозорных, как брошенный труп лошади со вспоротым брюхом — их крылатых тезок. Косматый Болли был обладателем самых зорких глаз и метким стрелком, Рыжему Хрору едва миновало пятнадцать и на щеках его золотился редкий пушок, но он был настолько силен, что мог бы перетащить через Стену тяжело груженый воз, а Ридн, копьеносица, тощая и твердая, как древесный корень, способна была проползти по отвесной скале, находя упоры для рук и ног там, где для кого другого были лишь гладкий камень и лед.
Вор ярко сиял с темных небес, когда они набрели на высокую каменную хоромину, которую Косматый Болли сразу нарек «замком». Никто из них никогда не видел замков, хотя Тормунд подозревал, что замки настоящих южных лордов будут побольше. Обычно налетчики предпочитали залезать в хижины крестьян или ловить путников на пустошах Дара. Но Рыжий Хрор ударил себя кулаком в грудь и прорычал, что настоящим мужчинам страх неведом. Болли с ним согласился, Ридн заявила, что женщины куда храбрее мужиков и поэтому она пойдет первой, а Тормунд прикинул, как будет звучать новое прозвище «Покоритель Замков», и ему понравилось.
Им повезло. Хозяева «замка» отсутствовали — наверняка отправились бухаться на коленки перед своим лордом или королем. Стражника Болли снял одной стрелой. В кузнице нашлись две настоящие стальные кольчуги, полдюжины мечей и несколько затейливо украшенных кинжалов. А в погребе — два бочонка сладкого южного вина.
— Хар-р-р! — Тормунд выбил пробку, и красная ароматная струя ударила ему прямо в нёбо. Потом бочонок перехватил Болли, но Хрор пнул его под локоть. Вино пролилось, Болли и Хрор сцепились прямо на полу, а Ридн шепотом обзывала их болванами. Наконец, Тормунд разнял их, наградив обоих тумаками.
— Спятили, парни? Хотите, чтобы сюда слетелись все вороны из Черного замка?!
— Пошли уже отсюда, — поддержала его Ридн, прижимая к себе уцелевший бочонок. — По дороге допьем.
— Раскомандовалась тут, — огрызнулся Болли, потирая ушибленное в схватке плечо. — Я свободный человек, где хочу, там и пью!
Но наружу все-таки полез, за ним без разговоров отправился Хрор. Тормунд подсадил Ридн и перехватил поудобнее собственный мешок.
Второй бочонок они прикончили, устроившись в каменной складке меж двух холмов, укрытой от снега и ветра и заросшей густым боярышником. Сначала старый пень гвардейской сосны почти в полтора обхвата послужил им столом, а затем выемки между его корней — изголовьем. Виноград не растет за Стеной, вольный народ привычен к меду и перебродившему козьему молоку. Неудивительно поэтому, что они упились и не заметили, как вино ударило в голову и сковало ноги. И уснули там же, где и пили, вповалку, и не выставив часового.
Тормунду снились замки поклонщиков, один другого выше, он взбирался по отвесной стене, уверенный, что наверху ждет гора золота, но тут прямо над ним возник рыцарь в сверкающих железных латах и взмахнул мечом. Лезвие со свистом рассекло воздух, Тормунд инстинктивно откатился в сторону… и проснулся. Прямо перед носом из земли торчал длинный меч, разминувшийся с его телом лишь на пару дюймов. Тормунд вскочил на ноги, молча благодаря богов за свое почти звериное чутье, в который раз спасшее ему жизнь, но рыцарь, чье оружие застряло в каменистой почве, не дал ему дотянуться до своего меча. Кулак в латной перчатке с размаху обрушился на его голову, и Тормунд снова оказался на земле.
Когда он во второй раз открыл глаза, голова разламывалась. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой — тело было туго стянуто веревками. А когда зрение со сна прояснилось, увидел, что его товарищи валяются рядом, окровавленные и неподвижные. Тяжелый сапог ударил его по ребрам. Обладатель сапога был в стальном шлеме и нагруднике, надетом поверх черного дублета, и вся остальная одежда его тоже была черной. «Проклятые вороны!» Тормунд уткнулся в землю, покрытую тонким слоем выпавшего с вечера снега. Летнюю порошу пятнали четкие следы, уводящие к ограбленному ими замку. Следы, которые они позабыли уничтожить. Поняв, что удача его оставила, Тормунд тихо зарычал.
2.
Два дозорных ухватили его подмышки и поволокли к тому самому пню, от которого еще исходил винный запах, казавшийся вечером таким дивным, а сейчас вызывавший только рвотные позывы. Одна радость, что мучиться ему оставалось недолго — третий солдат уже обнажил длинный меч.
— Кто этот человек, и по какому праву вы собираетесь казнить его без суда?
Голос был женский, нежный и повелительный одновременно. «Какая-нибудь южная леди с кожей белой, как молоко, и мягкими беспомощными ручками. Только откуда она тут взялась?» Хватка солдат ослабла, и Тормунд повалился тюком на землю.
— Миледи? — голос командующего отрядом был полон изумления. — Кто вы и что делаете в этой глуши одна?
— Я — Лианна Старк из Винтерфелла. Еду в Черный замок проведать своего брата Бенджена. Вы не ответили на мой вопрос — кто были эти люди?
Тормунд медленно повернул голову. Сидящую на лошади леди — девчонку немногим старше Хрора, закутанную в темный плащ, — уже окружили дозорные. Лианна Старк. Тормунд ни разу не встречал никого из этого надменного и жестокого рода, правившего землями к Югу от Стены не одну тысячу лет, но наслышан был, как и почти каждый из вольного народа. Матери пугают малых детей Старками так же, как и вороньими патрулями, а когда дети вырастают, узнают об Артосе Старке, убившем в битве короля вольного народа Раймунда, о Брандоне Старке, убившем в поединке Баэля Барда, бывшего на самом деле его отцом, о чем южнее Стены предпочли забыть, и множество других кровавых историй. О внешности Старков тоже рассказывали — темные волосы, длинное лицо и серые глаза, и девчонка этому описанию полностью соответствовала.
— Это одичалые разбойники, миледи. Они перелезли через Стену и ограбили усадьбу Бранчей. Вам, миледи, не следовало отправляться в Черный Замок одной, без охраны. В Даре ныне небезопасно. Позвольте, мы завершим казнь и проводим вас.
— Ты одичалый? — девчонка рассматривала Тормунда с каким-то напряженным любопытством. «А она симпатичная, — подумал он, — особенно если бы улыбалась почаще». — Вы и правда перелезли через Стену?
— На колени перед леди, невежа, — один из солдат ухватил его за веревки. Тормунд боднул его в живот и откатился в сторону.
— Хар-р-р! — сплюнул он, приподнявшись, насколько смог. Плевок прожег снежное месиво перед ним, окрасив розовым. Он потрогал языком зубы: два передних шатались. — Я — вольный человек, и товарищи мои были свободными людьми. Вольный народ Стеной не удержишь. Можете убить меня, как и их, раз вы такие трусы, что сражаетесь только со спящими и связанными, но на колени перед вами я не встану.